Ну и третьим вектором, который всегда поджимает дизайнеров реальных девайсов с другой стороны, была нехватка времени и ресурсов. Точнее, иногда нехватка, а иногда просто ограниченность. Разница как между случаем, что на станции вообще нет делящихся материалов и ядерный реактор просто не собрать, и случаем, когда твоего личного баланса не хватает на термоядерный реактор, зато хватает на солнечные батареи.
[*Баланса взятого от общества и привнесенного в него, если что.]
Ресурсы — вообще больная тема. Особенно больной она была для тех самых призраков. Ведь их ресурс — Тень и рейши — отличался особым норовом.
Призраки не росли. Вообще никак. Тень призраков входила в замкнутый цикл, поддерживая процесс сознания и вообще работу полевой компоненты, и условием, при котором этот цикл работал, было именно сохранение целостности исходной структуры. Поэтому призрак мог учиться, мог деградировать, но вот наращивать тело и мощь, в отличие от мистиков, Интеллектов и биоморфов, не мог совсем. Даже при внешней подпитке.
По сравнению с ними мистики и вообще люди буквально фонтанировали рейши, создавая, например, рейацу. А у призраков духовное давление, если такое сравнение корректно, было отрицательным — они, наоборот, высасывали свободные рейши из окружающего пространства. Правда, и поглотить их они не могли — только, образно говоря, “сложить в карман”. Впрочем, это вообще было характерной приметой духов. Как и характерной приметой людей было изливать рейши наружу при любом удобном случае — сильном переживании, оргазме, смерти...
Эти свойства призраков в частности приводило к мысли, что призраки на роль тех самых оверлюдей энерготипа подошли только потому, что они получились сами собой. И за ней следовала другая мысль. Что есть и другие пути Духа, ведущие за Порог. Так же — к бессмертию. Так же — к мистике. Но не в такой урезанной форме.
Такие пути, естественно, искали. Например, пробовали стать этаким деусом, поглощая и переваривая чужую энергию. Не срослось, к слову — но об этом писано уже, плюс к тому — поглощение энергии, как выяснили, требовало весьма специфических условий и последствий. Пробовали уходить в глубину по смысловой плотности. Тоже неудача.
Сработал условно вариант с биомассой, вариант “Титан” — впрочем, там отметились биоморфы, а не призраки. Опять не то. А призраков, мастерски управляющихся своей мистикой с чужой биомассой, практически не было — такие мистики просто не умирают. И призраками, если к тому идёт, редко становятся.
Опять-таки условно сработал вариант “Овермайнд”, с объединением призраков в единую сеть, аналог Круга мистиков. Почему условно — потому что ростом это, по факту, не было. Усилением безусловно, но не ростом.
В общем, когда профессор Селезнёв поставил первый массовый опыт по использованию агрегатора в Токио-3 — а вариант Гендо выдвинул свою идею — это привлекло внимание. Не то чтобы раньше не умели сливать воедино рейацу многих — но не так просто и эффектно. Не то чтобы раньше не предлагали вариантов подобного морфинга — но не при склейке их результатов агрегатором.
И не то чтобы там причём-то были призраки...
Но вот то, что добровольцы на трансформацию и слияние с агрегацией найдутся, было несколько неожиданным для всех.
Абель — четвертая планета системы Толимана, Альфы Центавра. Их там всего четыре — Абиб (альфа Б б), Ааз (альфа А ц), Ада (альфа А д) и Абель (альфа Б е).
Интересный мирок, хоть и небольшой, с Марс размером. Вращается вокруг второй звезды системы на довольно большом расстоянии. А сама вторая звезда движется по орбите с большим эксцентриситетом — в итоге большую часть времени замерзший мирок Абеля в моменты сближения звёзд Толимана, раз в без малого 80 земных лет вскипает. Точнее, там все ещё интереснее — кипеть Абель начинает не просто в момент сближения звезд, а только в том случае, если планета в это время оказывается между Толиманом-А и Толиманом-Б. Только тогда Абель оказывается в достаточном тёплом месте. Впрочем, за время прохождения перигелия Толиманом-Б Абель успевает навернуть вокруг материнской звезды как минимум один оборот, так что кипение случается.
И жители там тоже интересные. И не только потому, что они там живут и такие условия превозмогают. Превозмогание умом объективных трудностей и природных проблем — это норма для пост-людей. Да и суровые герои есть, те же марсиане... Но даже в сравнении с марсианскими самостоятельными одиночками абеляне выделялись.
Толиман был второй системой, куда прибыли пост-люди. Да, Проксиму отделяли — 500 астрономических единиц между Толиманом и Проксимой хоть и можно преодолеть всего за год полёта на заточенном под межзвездные перелёты тиэни, но всё же весьма неудобно. И так как это была вторая большая система, при этом с кучей полезных достоинств, то и заселяли и осваивали её весьма активно.
Но вот заселявшие Абель строго отбирались тем коллективом, что сформировался на Абеле за первые два дропа.
[*Ну, высадки то есть, вот только своими силами. Пешком с орбиты(с)]
Они были весьма противоположны индивидуалистам с Марса, и даже жители земных купольных городов до них не дотягивали. До их коллектива, спаянного и взаимпонимающего друг друга с полумысли, и соответственно же взаимодоверяющего, по связности не дотягивали даже синтеты А-Б классов, работающих исключительно как умные контроллеры различных девайсов и систем в единой сети.
Конечно, для такого соединения — и такого коллектива — годится далеко не каждый. И они очень, очень придирчиво отбирали новых членов коллектива. Удивительно то, что за прошедшие двести лет там всё-таки набралось достаточно, чтобы попробовать запустить агрегатор и получить на нём результат из Токио-3. Едва-едва по нижней границе, меньше сотни тысяч, но всё же достаточно.
Собственно для абельцев объединение агрегатором как раз и не несло ничего нового — они уже были спаяны настолько плотно. Но вот биоморфинг — нёс.
Конференция проходила на холодной и темной поверхности Абеля — резкой, неровной, не сглаженной ветрами и водами, а, наоборот, изрядно поломанной ледяными торосами, под открытым небом и под светом далёких солнц Толимана.
— Мы назвали эту биоформу Эль-Цы-Эль. Link Connect Liquid. Что-то вроде “Слияние в одну цепь”. — предьявил результат нескольких месяцев эволюционной и биоинженерной работы Вариант Гендо. Было оно больше всего похоже по форме на содержимое куриного яйца, только цвет всё же был ближе к розовому.
Зрители внимали.
— Ничего особенного, на самом деле, — продолжил выступающий. — Смена жесткой тканевой структуры на жидкую позволяет оптимизировать объём и форму тела... Но вообще о теле сложно говорить, когда эта жидкость оптимизирована для обеспечения работы нервной системы, единственной, полностью сохраняющейся и сохраняющей целостность и работоспособность. Прочие органы и системы либо эмулируются ЛЦЛ, либо заменяются внешними системами, связь с которыми идёт через агрегатор Селезнёва.
— А переходный процесс? — прозвучал вопрос.
— Ничего необычного. Конечно, сложно разобрать организм, не затронув только одну систему из всех, но всё же возможно и, как мы выяснили, довольно беспроблемно. Да, собрать его обратно при нужде так же остаётся возможным. Если потребуете.
— Мы станем единым организмом? Да? — голос девушки-Варианта был нежен и звонок. Как бы не была развита социальная связность в пост-человечестве, но узнать за час хотя бы имена всех ста тысяч жителей этого посёлка Гендо не мог. А жаль.
— Да. Можно сказать и так.
— Тогда, — заговорил Вариант-мужчина. — Сделайте нас единым. Уберите последнюю стену.
http://youtu.be/9Igh2zuPC5c?t=3108
(“Стены из пустоты”, Серж Танкян)
— Прошу, — махнул рукой Гендо.
Бак для будущего сверхорганизма, объёмом примерно десять тысяч кубометров, абельцы сформировали в ледяном грунте промороженной холодной(сейчас) планеты самостоятельно. Комплекс трансформации притащил корабль, на котором прибыл Гендо. Биоморф Кайла, составляющая довольно важную часть комплекса, терпеливо ждала там. Доверять синтетам сложнейший процесс разборки и упаковки живых организмов она не захотела — и к тому же среди жителей Абеля не было тех, кто бы не имел в организме немалой доли имплантов, как техно-, так и биоприроды, а это добавочные сложности. Ну и последней вишенкой было подключение к новому типу агрегатора Селезнёва прямо в процессе.
— ...Это надолго, — произнёс Гендо, глядя на первого трансформируемого. Да, строго индивидуальная процедура, строго индивидуальная капсула биоморфинга... Одна. И при этом сто тысяч добровольцев. Когда на первого Варианта у Кайлы и комплекса ушло — симбионт-драйвер скосил взгляд на индикаторы — около двадцати стандартных минут. На всех итого потребуется... Больше трёх с половиной стандартных лет. И это если биоморф отдыхать не будет. — Надо как-то ускорить процесс.
— Ускорим, — ответил стоящий рядом аватар Интеллекта Брен, одного из обитавших на Абеле. — Произвести сколько нужно технических компонент могу даже я — только нужно согласовать новый план работы с системными координаторами. А вот где найти дополнительных биоморфов для этого нудного занятия и как это всё отразится на вашем балансе — думайте сами.
Аватар, видимый только в надреале, замолчал и повернулся к баку как раз вовремя, чтобы увидеть, как стекает в бак первый трансформированный в ЛЦЛ.
— На унигель похоже, — заметил он. — Только для живых существ, а не для техники.
— Это не унигель, — дернулся Гендо, — Это не сырьё и не вторсырье. Они остаются живыми, продолжают мыслить...
— Но всё равно похоже, — перебил его абельский Интеллект. — И это всё, что я хотел сказать. — Аватар помахал рукой и растворился в окружающем их почти что вакууме.
Гендо “вздохнул” — насколько это можно сделать, будучи облаченным в плотную броню космоформы симбионта — и вызвал первого трансформированного.
Вариант Зебус, тот самый, что только что стек в бак, обнаружился в виде надреального аватара на своём в данный момент месте жительства и, как оказалось, с трудом замечал разницу между тем и этим вариантами существования. Техническое оснащение обитаемых объёмов не уступало по качеству “зрения” и прочих чувств его личным глазам и сенсорным имплантам, а надреал позволял вполне достоверно изобразить себя же для других. Если же ему вдруг понадобилось бы выбраться наружу — то к его услугам были готовы синтетические тела М и С-классов — без управляющих синтетов, только и исключительно на дистанционном управлении.
А вот его собеседница в данный момент смотрела куда-то вдаль. Но не молчала:
— Я представляю, как это будет выглядеть после завершения слияния. Пустые коридоры, пустые объемы. Синтеты и аватары, изображающие нас столь достоверно, что мы и сами не замечаем разницы. А мы в это время будем лишь одним или другим литром этой самой соединяющей жидкости, булькающей в емкости...
— Не самый плохой вариант, на мой взгляд, — подхватил чей-то бодрый голос.
Рядом с ними обнаружился призрак. Ещё одна фигура, видимая только для тех, кто видит.
Кто смотрит в реал — увидит только барионно-материальную девушку-Варианта. Кто смотрит в технический надреал — увидит стоящих рядом с ней “голограммы” аватаров Зебуса и Брена. А кто умеет видеть рейши — увидит ещё и бесплотную фигуру призрака.
Вариант Фрида несколько секунд невидяще смотрела на него, похоже, подключаясь к сенсорам рейши обитаемого объёма, после чего закрыла глаза и помотала головой.
— И правда, не про вас это говорено. Добрый вечер, Кристиан.
— И вам того же. Не могу дождаться окончания эксперимента, — призрак задрожал, как изображение, пошедшее помехами, но всё-таки стиснул зубы и собрался обратно. — Это ведь шанс и для нас.
— Шанс? На что?
— На выход из тупика. — “понятно” пояснил призрак. — Не знаю, как он будет выглядеть. И никто пока не знает. Но если получится — призраки смогут развиваться. Расти. Станут по-настоящему овер-людьми... А не их огрызками.
— Вы же не хотите сказать, — подключился к разговору ещё один собеседник. — Что хотите стать вечноголодными духами типа деусов, которых пустили, образно говоря, на склад пищи?
— Мистик Айвен, — призрак уважительно кивнул напарнику Гендо. — Нет. Мы не деусы и так не можем. А если пытаемся слишком сильно — рассыпаемся. Дело в другом. В процессе объединения агрегатором тех электромагнитных волн и процессов, которые и есть наше мышление. Ну и ещё немного — в этой волшебной соединяющей жидкости. Я, как сотрудник профессора Селезнёва, буду наблюдать за агрегацией уважаемых добровольцев — ну и поставлю немного своих экспериментов. Возможная новая жизнь для нас стоит таких затрат, как считаете? — и призрак весело улыбнулся.
Мистик только руками развёл.
Арка Странного. Эпизод связей
Связь — это очень странный предмет. Вроде бы есть... А если нет?
На примерно такой формулировке держалась одна весьма странная мистическая техника. И заодно одна из физических теорий, которая могла бы дать постчеловечеству вожделенный свободный сверхсвет.
Потому что магии нет. Есть физика. Этика. Логика. И причинно-следственные связи.
Но к теме.
Собственно идея этого варианта свободного сверхсвета, сформулированная ещё в 20-м веке, заключалась в том, что пространство и связь между находящимся в нём — одно и то же по определению. Если мы можем установить связи между объектами — они входят в одно пространство. Если не можем — обьекты находятся в разных пространствах. Если мы можем отделить от пространства, условно говоря, его “кусок” — то прицепить его обратно мы можем в любой точке вселенной. И перемещение получится быстрее, чем теоретически может выдать любой варп-двигатель. Быстрее, чем мгновенное перемещение через червоточину.
Если сможем прицепить.
В принципе, на подобном принципе работали и варп-врата — вот только там расцепление было неполным, с этой стороны оставалась черная микродыра-горловина кармана, которая перемещалась в обычном, хоть и погнутом пространстве. Но всё равно эта техника позволяла вполне скоростные сверхсветовые перемещения и, что куда более важно, надёжно возвращало спрятанные в пространственном кармане объекты в нашу вселенную.
А вот прицепить обратно отделенный карман — задачка настолько непростая, что... Ну, скажем прямо, если без приёмной части варп-врат есть шанс промахнуться всего лишь на половину длины прыжка — в любую сторону — то здесь статистический шанс попасть хотя бы в нужную Вселенную весьма мал, и это при просто непредсказуемой величине внутреннего времени, необходимого для того, чтобы оторванная мини-вселенная присоединилась хоть к какой-то вселенной.
Ну и последней вишенкой является та интересная деталь, что время подсоединения этой внешней вселенной по часам вселенной нашей — тоже может быть любым.
Ведь связи разорваны. Связей просто нет. В том числе — причинно-следственных, которые обычно и зовут временем. Поэтому и время там и время здесь — очень разные вещи. Вселенски разные.
