Она еще могла бы принять Тиффанию, пусть и без особого энтузиазма, но Сиеста? Матильда точно знала, что бывшая служанка Академии будет громко и страстно тереться вокруг, и точно испортит всё своими энергичными движениями. Поэтому она приняла решение и рявкнула.
— Вон! Это моя награда! Свою можешь получать и посредине, мне все равно!
Борисов перестал смеяться, и хотел уже что-то сказать, сглаживая ситуацию, но Сиеста лишь хихикнула.
— Тебе очень идет, когда ты сердишься, подруга!
Тут же прянула к Тиффании и что-то зашептала ей на ухо. Королева глубоко покраснела, и неуверенно хихикнула в ответ. Матильда, нахмурившись, дала себе слово быть вдвойне осторожной, а еще лучше опять отправиться в Тристейн. Налицо явно был заговор, заговор непристойный и направленный против нее. Впрочем, Сиеста не стала больше испытывать терпение Матильды, и удалилась, уводя королеву с собой.
— Она искренне хочет, чтобы мы все были одной и дружной командой, — пробормотал Борисов, пока с него стягивали штаны.
— Почему для этого обязательно нужно лезть ко мне в трусы? — отозвалась Матильда, толкая Борисова обратно в кресло и стаскивая с себя эти самые трусы. — Почему нужно обязательно устраивать заговоры и пытаться меня переделать, подливать зелья и афродизиаки? Неужели... нельзя... просто... дружить?
— Да, вижу, ты по мне скучала, — хохотнул Борисов, под яростные движения Матильды вверх и вниз. — Только не сломай, а то тогда Сиеста точно от тебя не отстанет!
— Сделаю... тогда... себе... и залюблю ее... до смерти... чтобы... не лезла!!!
Борисов хотел еще что-то сказать, но ему заткнули рот вначале правой грудью, а потом левой, а потом опять правой.
— Я поговорю с ней, — сказал Борисов, когда Матильда утомленно встала и повалилась на кровать. — Главное, не ссорьтесь, мы же одна команда.
— Ладно, ладно, — отмахнулась удовлетворенная Матильда, и протянула руку. — Иди сюда, люби меня долго и нежно, и хватит уже о Сиесте!!
Но после второго раза Матильда сама же и завела разговор, прижавшись к курящему Борисову.
— Мы же полетим на мирные переговоры все вместе?
— Да.
— И там будет королева Генриетта?
— Конечно.
— Не боишься, что Агнес тебе голову отрубит, за то, что ты спал с ее королевой?
— Нет.
— И как она в постели?
— Странный вопрос от той, которая не интересуется девушками.
— Нууу, — протянула Матильда, — и все же?
— Она была девственницей, — вздохнул Борисов, — и боль от процесса, кажется, убедила ее, что секс с женщинами намного приятнее. Во всяком случае, больше Тиффания такого не устраивала.
— Но тебе же понравилось, а, сразу с двумя королевами? — поддразнила Матильда.
— Это ты к чему?
— Да просто так, постельные разговоры и разогрев перед следующим разом.
— Ты же знаешь, что мне разогрев не нужен, — заметил Борисов, — стало быть, ты разогреваешь себя мыслями о сексе с королевой?
— Скорее представляя себя на ее месте, ведь с Тиффанией ей понравилось?
— Да. Так что, если кому и надо бояться Агнес, так это нашей королеве. Но вообще делегация Тристейна полетит на своем корабле, так что можешь не бояться нашей воительницы, — заверил ее Борисов. — Будет любить Генриетту в свое удовольствие, раз уж та не против.
— То есть мы полетим в горы Гельвеции всего на двух кораблях? Мимо Галлии и над Тристейном? Нас не перехватят?
— Пусть попробуют, — мрачно ответил Борисов. — В этот раз бронекатер будет с нами, и истребитель тоже.
— Что?
— Истребитель "зеро", помнишь, мы его забирали в деревне, где жила семья Сиесты, после того как в столице спасли все ту же Генриетту и королевскую казну Тристейна?
— Аргус, меня тогда не было с вами!
— Да? — удивленно моргнул Борисов. — Хмм, а мне почему-то казалось, что была? В общем, это летающая машина из моего мира, могучая и быстрая. На ней я в одиночку смогу разбить дракононосец, если потребуется.
— Ого! И почему такое грозное оружие стояло без дела?
— Да никто не знал, как его применять, и нужно было топливо. Благо двигатель у него старый, высокооктановое топливо не требует, нашли нефть, провели грубый крекинг, теперь можно летать.
— Ничего не поняла, — помотала головой Матильда и оседлала Борисова. — Давай, мой могучий Грифон, взлетаем!
— Сейчас, мадам, накачаем вам полный бак! — хохотнул Борисов в ответ.
Бидашал, ощутив, что ласковые потоки солнечных лучей вымыли из него все негативные эмоции, глубоко вдохнул и поднялся. Наконец-то он был полностью уравновешен и спокоен, готов к будущим испытаниям. Вся эта... ситуация с Альбионом, потом с Джозефом, охраной и побегом, была нелегкой. Но то, что последовало потом, было еще хуже, пришлось не только уступить требованиям короля Галлии, но еще и объяснять главам эльфийских родов, почему ему пришлось поступить так. Объяснять, почему нужно отправлять чистокровную эльфийку в лапы грязных людишек. Даже вспоминать об этом было тяжело, и оставалось только радоваться, что вопрос убийства Папы не вызвал особых волнений и прений. Убить человека — такое эльфам было понятно и не требовало отдельного одобрения, а вдаваться в подробности Бидашал не стал. Просто устал уже к тому времени.
Но теперь можно было двигаться дальше, спокойно и уверенно.
Юная Лаэ Вериниэль, прекрасная, как все эльфийки, и очаровательно скромная, уже ждала его в особняке рода Вериниэль. Бидашал позволил себе несколько секунд насладиться этой очаровательной тишиной скромности, которой так недоставало громким человеческим женщинам, после чего обратился к Лаэ и ее отцу, стоящему рядом.
— Климат Альбиона, увы, ничуть не похож на наши благословенные и теплые земли. Там холодно и сыро, и тучи часто скрывают солнце целыми днями. Люди, впрочем, там так же грубы и низки, как и везде. В силу противоречивого устройства, люди Альбиона ненавидят эльфов, но восхищаются своей королевой, наполовину эльфийкой. Несомненно, она плод любви эльфа, изгнанного из наших земель, и женщины людей, что вполне соответствует низкой натуре изгнанников.
— Ваши речи на грани приличия, уважаемый Бидашал, — заметил глава рода, Бораэн Вериниэль.
— Такова цена жизни среди людей, — поклонился Бидашал, — их низменные натуры исподволь подтачивают устои даже эльфов. Но я верю, что прекрасная Лаэ, в силу своего воспитания, твердости духа и скромности сможет устоять и даже больше. Повлиять на королеву Тиффанию и показать ей величие духа эльфов, мягко и аккуратно склонить на нашу сторону.
— Несомненно, — кивнул Бораэн.
Лаэ что-то пробормотала, не поднимая головы.
— Тогда вопрос с Проклятием Пустыни будет решен, и не только, — продолжал Бидашал уверенным тоном. — Это может стать первым шагом к восстановлению мира и дружбе людей и эльфов. Правильной дружбе, когда эльфы будут направлять людей и показывать им путь к красоте и исправлению.
— Я выполню свой долг, — тихо, но твердо сказала Лаэ.
— К сожалению, я не смогу помогать вам на Альбионе и быть рядом, — отозвался Бидашал, — но помните, что ваша... подопечная — королева. Она главная над другими людьми, и на нее всегда устремлены взоры подданных, людей. Поэтому очень важно вести себя скромно и влиять на ее исподволь, не привлекая лишнего внимания. Обычаи людей достаточно просты, хоть и обширны, и пока вы будете лететь на Альбион, мой помощник введет вас, уважаемая Лаэ, в курс дела.
— Разве не вы будете сопровождать мою дочь? — нахмурился Бораэн.
— Неотложные дела требуют моего присутствия в Ромалии, увы, — с сожалением в голосе ответил Бидашал.
— Значит так, Вилиор, ты везешь Лаэ Вериниэль на Альбион и даже не думай прикасаться к ней!
— Почему я, а не Аэран?
— Потому что он уже провалил миссию по охране, вы оба провалили, но он непосредственно упустил эту огненную магессу, из — за чего возникла такая ситуация. Мне не нужен провал еще и этой миссии, а Джозеф требует, чтобы я был в Ромалии и чтобы вопрос с Папой был решен как можно быстрее! Поэтому ты возьмешь двух, нет, трех драконов, и доберешься до Альбиона со всей возможной скоростью. По дороге будешь отвечать на все вопросы Лаэ и расскажешь о людях все, что знаешь. Королеве Тиффании и ее мужу расскажешь о требованиях Джозефа и ситуации с Папой, и добавишь, нет, ничего не добавляй. Просто расскажешь, выслушаешь ответ и прилетишь в Ромалию, понятно?
— Понятно, — кивнул Вилиор. — Не дать Джозефу убить Папу и свалить все на нас, используя для этого договор с королевой Альбиона.
— Молодец!
Глава 21
где мы снова возвращаемся к Луизе, Кирхе и Монморанси
Луиза, нахмурившись, упрямо взмахивала палочкой. Заклинание не получалось, хотя она делала все правильно. Через час интенсивных попыток она все-таки сдалась и подошла к Шеффилд.
— У меня не получается, — прошептала Луиза, виновато потупившись и ожидая наказания.
Шеффилд, впрочем, не торопилась отвечать, и сердце Луизы металось от страха к надежде. Подобные эмоциональные качели сопровождали ее постоянно, и Луиза пряталась от них, создав в своем сердце островок спокойствия из тренировок в магии и мыслей о долге и служении. Но долго прятаться не получалось, все равно находилось что-то, нарушающее равновесие, и тогда ее захлестывал эмоциональный шторм, от страха до возбуждения, переплетаясь в чудовищном водовороте, и Луиза, ощущая, что тонет в нем, стремилась вернуться на свой островок спокойствия. Раньше ей еще помогала в этом Кирхе, в видениях Луизы выступающая этаким пылающим маяком, но в какой-то момент подруга пропала.
Отправилась служить повелителю, как сообщили Луизе, и сама мисс Вальер могла только вздыхать, размышляя обо всем этом. Но вздохи продолжались недолго, и она воздвигла себе новый маяк: стать достойной служения, и отправиться на подвиги, и там встретить Кирхе. Служить вместе.
— Ты произносишь заклинание верно, — сказала Шеффилд, не спрашивая, а констатируя факт.
Заклинания из молитвенника Бримира и из книг, присланных королем Галлии, магия Пустоты.
— Верно взмахиваешь палочкой, — продолжала фамильяр Джозефа, — и стараешься.
Луиза, со вспыхнувшей надеждой, улыбнулась и склонила голову.
— Следовательно, дело не в магии, а в тебе, Луиза, — продолжала Шеффилд, и сердце мисс Вальер ухнуло в бездны отчаяния.
Раз дело в ней, значит, она не справилась, а раз она не справилась, то ее накажут. Раз она не справилась, то она подвела наставницу и повелителя, и значит наказание ее заслуженно. Но все равно наказание — это больно и обидно, хотя когда наказание осуществляет наставница — это лучше, чем ничего, но когда наказание осуществляет наставница — это уже не совсем наказание, а исправление ошибок ее поведения, значит, в этот раз будет только боль и страх, и обида на саму себя, и придется стараться вдвое больше, чтобы получить награду. Награда — это хорошо, и раз наставница так хорошо награждает, то на что способен повелитель, трудно даже представить. Надо стараться и служить ему, чтобы получить награду. Но сейчас ее накажут, она не справилась.
Это были не осознанные мысли и рассуждения Луизы, а единый эмоциональный заряд, сплав, от которого ее сердце и переполнилось отчаянием. Она знала, что не справилась, и знала, что ее наказание заслуженно, и готовилась его принять, но все равно было больно и обидно, и Луиза обещала самой себе, что будет стараться еще больше, еще лучше!
— Установление связи с фамильяром, возможность слышать его ушами и видеть его глазами, это вполне естественное дело для магов, осуществивших ритуал Призыва.
Шеффилд говорила обычным тоном, и Луиза ощутила, что постепенно успокаивается, и сердце ее уже не старается выпрыгнуть из груди.
— Ритуал протягивает незримую нить между магом и его фамильяром, который, в сущности, становится частью мага, расширением его возможностей. Но то, что касается обычных Призывов, во время которых приходят магические звери, применимо к магам Пустоты лишь частично.
Она посмотрела на Луизу и поощрительно улыбнулась.
— Маги Пустоты стоят вне рамок обычных магов, они — исключения, и фамильяры их тоже исключения. Не обязательно маги, но все равно люди, получающие силы, сравнимые с магами. Связь маг Пустоты и его фамильяр не ограничивается поцелуем, скрепляющим Ритуал. Это лишь начало, в котором обе стороны влияют и изменяют друг друга. Здесь недостаточно желания, мысли мага, чтобы ощутить своего фамильяра, который радостно кинется выполнять пожелание хозяина.
— Поэтому у меня не выходит заклинание портала, д-да? Я не ощущаю фамильяра? — заморгала Луиза.
— Конечно, — кивнула Шеффилд. — Твоя связь с фамильяром — это нить, на кончике которой откроется портал, безошибочно приводя тебя к нему. Когда ты станешь сильнее и опытнее, когда полностью подчинишь себе фамильяра, когда он будет рад служить тебе, тогда ты сможешь обойтись и без портала. Твое желание увидеть его будет громом отдаваться в сердце фамильяра, но сейчас такое тебе недоступно.
— Да, — со вздохом признала Луиза, опять понурившись.
— Поэтому мы разучиваем заклинание портала, но и оно у тебя не получается. Почему?
— Я не ощущаю своего фамильяра? — неуверенно спросила Луиза.
— Да! Заклинание должно приводить тебя к фамильяру, но не приводит — ты не ощущаешь связи! Почему?
— Ну... не знаю, я видела его всего половину дня, и когда пытаюсь его представить, то, — Луиза засмущалась, покраснела, но все же продолжила, — вижу его и Кирхе вместе, в момент страсти. Мне... неприятно все это видеть.
— И образы в твоей голове смешиваются, — понимающе кивнула Шеффилд, — ты думаешь о Кирхе, а она не твой фамильяр, и заклинание не срабатывает. С этим надо бороться.
— К-как?
— Ты должна перестать думать о Кирхе и сосредоточиться на образе фамильяра, — спокойно ответила Шеффилд.
Луиза же опять ощутила эмоциональную качку. Не думать о Кирхе?! Но она ее единственная подруга! Наставница хочет, чтобы она не думала о Кирхе, без этого не будет магии! Но Кирхе! Она выполняет свой долг где-то там далеко, и мысли об этом придавали сил Луизе. Не думать о Кирхе?!
Луиза упала на колени и внезапно расплакалась.
— Н-н-накажите меня, наставница, — бормотала она сквозь рыдания, — я не могу не думать о Кирхе.
Шеффилд вздохнула и облизала губы, осознав, что здесь придется изрядно поработать, и мысленно посылая проклятия на головы эльфов и мисс Цербст, где бы та ни находилась.
Кирхе Пламенная в этот момент с удовольствием обозревала красоты Виндобоны, столицы Германской Империи. Суровый каменный город нес в себе очарование не меньшее, чем открытая и воздушная архитектура Тристейна. Война в Тристейне, Галлия, плен, все это казалось далеким, случившимся как будто во сне.
— Кирхе! — донесся голос, и юная магесса невольно обернулась.
К ней бежал юноша, смутно знакомый, неловко придерживая болтающийся на боку меч. Офицерская форма, из пехоты, и Кирхе подумала, что это кто-то из свиты ее отца. Сам Карл фон Цербст сейчас был на приеме у Императора, и губы Кирхе во время прогулки периодически искривлялись в ухмылке предвкушения. Пускай она сама не совершила особых подвигов на земле Тристейна, ибо папочка чересчур трясся над ней и отказывал в желании сразиться с галлами. Но зато сам генерал Цербст несомненно заслужил все те награды, которыми его осыплет Император, а взамен Карл выразит желание представить Кирхе повелителю, и все будет прекрасно.
