Дальше всё было делом техники: Сквозняку пообещали как можно быстрее перебросить это видео Софочке. Мы же люди с понятием: имеем понимание в душевных отношениях. Сквозняку пришлось, пребывая в некотором трансе, с кривой улыбочкой съесть свою порцию. Конечно, было вкусно, но Софочка испортила аппетит. Поэтому, решил Сквозняк, он в отчёте напишет, что детей в этой школе кормят "так себе", что можно прочитать и как "упаси Боже заходить в эту столовую". Хвалить местную кухню он решительно не будет. Да это и не главное. Главное — это дети, а в этой школе к детям скотское отношение со стороны администрации и учителей. Инклюзивность здесь и не ночевала. Вот, например, он выяснил из поступивших в министерство сигналов вопиющий факт. В школе учатся детки из многодетной, а значит, дружной и работящей семьи Качиков. Многодетные семьи, как известно, это опора государства, а здесь злостно подрубают эту опору. Подумать только: двое представителя этой семьи сидят дома и болеют уже больше месяца, а учителя даже не побеспокоились об их самочувствии и не выразили свою заботу родственникам. Это вопиющее безобразие, хорошо описано в доно....в письмах неравнодушных людей из этого посёлка. Нет, мы стеной встанем на защиту демократических завоеваний, костьми ляжем, соляными столбами прорастём.
— Мы не будем осматривать ваш спортзал, а тем более медпункт, — вытирая губы салфеткой, веско произнёс Сквозняк. — Мы сейчас сядем в машину и прокатимся до жилья учеников по фамилии Качики, и выясним, почему к ним такое плохое отношение со стороны учителей. Гнойный нарыв надо вскрыть.
— Как скажете, — обречённо проговорил учитель математики. Весь его вид говорил, что он тоже считает себя виновным в таком безобразии. И это правильно. Если он будет хорошо каяться, то, может, его минуют кадровые выводы: отделается строгим выговором.
До участка, принадлежащего большой и "дружной" семье Качиков, доехали быстро и с попутным ветерком. Оказывается, министерского шофёра местные тоже уважили и не забыли. И ему вынесли немного перекусить. Шофёр был доволен.
По приезду к дому Качиков любезный гид Никодим подвёл комиссию к калитке, ведущую на их участок. За высоким забором слышались громкие крики людей и заполошное кудахтанье курицы. Никодим, как сопровождающий, толкнул калитку, но сам не вошёл на участок из вежливости к гостям из области. Он вежливо пропустил их первыми войти к Качикам. Те и вошли первыми, а Никодим остался на улице, стараясь спрятать ехидную улыбку.
Мимо Сквозняка и его сотрудницы с душераздирающим кудахтаньем пронеслась довольно упитанная курица и шмыгнула между ними в открытую калитку. Выскочив на волю, птица, продолжая причитать, высоко подпрыгивая и заполошно махая крыльями, побежала по улице, куда глядели её глаза. Лишь бы подальше от этого дома, где из неё собрались сделать ужин.
Реакция семьи Качиков на вошедших к ним гостей, была неоднозначной. Во-первых, это они открыли калитку, куда убежала курица. Это событие вызвала крайне нервную реакцию у присутствующих во дворе дома представителей этого семейства. Курица сказала всем тю-тю и помахала крылышками, а её не для забавы сегодня украли из курятника тётки Зинки Полищучки, выращивающей самых упитанных курочек в посёлке. Кроме этого, хоть курочка и была упитанная, но на всю семью её мяса явно было маловато. А грубо выражаясь, жрать в доме Качиков сегодня было нечего. Ведь все представители этого семейства зарабатывать не могли из-за своей непроходимой тупости, агрессивности и рукожопости. Они могли что-то спереть у соседей, собирать и сдавать алюминиевые банки, на большее у них работоспособности и фантазии не хватало. Даже огорода с картошкой у них сроду не было: ведь картошку надо кому-то сажать в землю, а такая работа считалась в этой семье в падлу. Как говориться, глупость водит людей по кривым дорогам. А по прямым дорогам Качики ходить не умели. Большая беда пришла в эту семью со смертью Грини Весёлого, который приторговывал дурью, и кормил всю свою непутёвую семейку. Выходы на торговцев дурью были, но это не быстрое дело, поэтому семья откровенно голодала, от этого в ней и происходили внутрисемейные разборки, выражавшиеся в словесной перепалке матом и драками. Да ещё два малолетних спиногрыза, вместо того чтобы ходить в школу и там кормиться, хорошо устроились уложившись на кровати. Говорят, что болеют и не могут ходить. Скорее всего, это голимые враки: просто спиногрызам совсем в падлу стало учиться и тырить из школьной столовки еду. Сволочи малолетние, не хотят кормить родную семью. Вот теперь пусть живут на бич-пакетах и воде. В школе тоже все сволочи: сами жрут свою еду, а Качикам не дают. Короче, накипело. А раз накипело, то надо подраться, ибо одной успешно сворованной курицы на всех не хватит. Стихийно семья разделилась на два фронта ситуационных союзников: тех, кто украл курицу, и тех, кто хотел поделить её мясо поровну, хоть и не участвовал в краже.
Поэтому, когда Сквозняк и его коллега Короткая вошли к ним во двор, страсти уже накалились до предела. Кроме этого, из-за рукожопости упустили курицу, и та стала бегать по двору, уворачиваясь от голодных двуногих тварей, желающих её съесть. Два конфликтующих фронта схлестнулись, пока ещё словесно, но вскоре должна произойти драка. Курица — стала тем спусковым крючком, который привёл к давно ожидаемому побоищу. По-другому и не должно было случиться. Ведь на кону стояло всё: или немного набитый желудок или сидеть на диете. Перед тем, как Сквозняку войти, стороны как раз темпераментно выясняли между собой кто из них носитель нетрадиционной сексуальной ориентации. Выходило, со слов спорящих, что все присутствующие были извращенцами различных мастей: кто-то был скотоложцем, кто-то считался ярко выраженным голубым или розовым, в зависимости от пола.
А тут, на тебе. Какие-то.....(цензура) открыли калитку и курица сбежала. Это переполнило и так бурлящую чашу гнева. И понеслось. Два фронта пошли друг на друга в рукопашную, естественно, досталось и Сквозняку, который стоял и тупо моргал глазами, и его Короткой досталось, как следует за компанию. Короткая билась смело — ведь она защищала своего любимого начальника от посягательств, а тот, оказывается, совсем не мог сражаться на кулаках. Вот ему и прилетало от разъярённых женщин среднего возраста, впрочем, от молодых тоже прилетало. Качики били друг друга, но не забывали и пришельцев, которые выпустили курицу.
— Ах ты п&&&рас носастый, — пинал Сквозняка какой-то мужик, а визжащая девица, не очень опрятного вида, при этом старательно выдирала ему последнюю шевелюру и норовила расцарапать морду. И у неё это успешно получалось. Сейчас Сквозняк стал для неё олицетворением всех бед семьи. Ему и Короткой доставалось даже от мелких Качиков: малолетних девок и потсанов. Те плевались в гостей и своими кулаками старались достать по телу гостей побольнее. Будут знать (цензура) как куриц выпускать.
Минуты три длилась болезненная экзекуция, пока Сквозняк не догадался выскочить на улицу, поняв, что его сейчас прибьют вместо сбежавшей курицы. О Короткой он не думал, но та умудрилась выскочить вслед за начальником. На улице Качики не стали преследовать непрошеных гостей, только закидали их комками грязи со своего участка: грязи у них там было, как грязи. Ну, и немного обматерили вдогонку, типа попрощались.
Никодим, давясь от смеха, про себя прокомментировал это побоище:
Злой Качик на него закричал,
И сразу же встал на карачки,
Как волк он завыл, как зверь зарычал,
Поскольку был в белой горячке.
На поцарапанную и взлохмаченную Короткую страшно было смотреть, впрочем, на Сквозняка тоже без слёз не взглянешь.
— Я...я, — заикаясь, стал говорить Сквозняк. — Я на них участковому пожалуюсь. — Виданное дело на людей так кидаться...звери, а не люди. Сволочи...
— Не, это большая дружная и работящая семья, типа соль земли, — напомнил ему Никодим, сдерживая смех. — А жаловаться тут некому. Участкового у нас оптимизировали.
— Я этого так не оставлю, — кипятился Сквозняк. — Я им покажу.
Что именно будет показывать Сквозняк Качикам, он не уточнял, а Никодим не настаивал. Он только проинформировал Сквозняка, что Качики считаются здесь тихими и милыми людьми, местами даже добрыми. Вот другие экземпляры здесь попадаются, то да, то туши свет. А Качики то так, мелочь. Плохо то, что они не приспособлены к работе, рукожопы все поголовно. А живут, тогда как? Вот здесь всё печально: доходы у них только от пенсии восьмидесятилетней бабки и мизерные детские социальные выплаты. Но, половину пенсии бабки они тупо пропивают.
— Ну, что, — начал он уточнять у ответственного работника министерства. — Поедем ещё, к каким проблемным деткам? Наверное, у вас большой список? До вечера можем несколько семейств посетить. Но, к некоторым нужно с ОМОНом во двор заходить.
Никуда ехать Сквозняк не захотел. По всему выходило, что он был до печёнок удовлетворён и плотным общением с одной семейкой. Он хотел одного — подальше убраться из этого посёлка и забыть про него. Но дал Никодиму себя уговорить отправиться сначала в гостиницу: помыться в душе, зашить порванную одежду, привести себя в порядок после такого нелепого сражения. Математик обещал, что ужин для трёх гостей принесут из местного ресторана, так что голодными гости не останутся. Так и порешили, что переночуют в гостинице, а завтра уедут домой, раз тут случился такой неприятный форс-мажор. Короткая совершенно не возражала с такой повесткой дня. Она даже рада была.
Никодим не обманул: шофёру и Сквозняку предоставили семнадцатый номер в гостинице, а Короткой — восемнадцатый. Через пару часов в их номер постучался Никодим. Он вошёл в компании двух чрезвычайно вежливых работников местного ресторана, притащившим гостям приличный ужин. Этой принесённой пищи и напитков было не на троих, я на десяток человек, да ещё останется. Но, Никодим заверял, что все деликатесы и напитки от всего сердца и в качестве компенсации за ущерб, понесённый в битве с дикими Качиками. Кто ж знал, что они так разнервничаются от сбежавшей курицы.
— Кушайте и отдыхайте, — попрощался вежливый до безобразия Никодим.
Он не подвёл и в плане отправки Софочке видеоотчёта о том, как её разлюбезный супруг кушает в школьной столовой. Очень хороший получился видеоотчёт. Супруг замечательно управлялся ложкой и вилкой. Говорят, кто, как ест, так и работает. Судя по аппетиту супруга, он работает очень хорошо и продуктивно. Настоящий самец, добытчик. Вот только Софочку насторожили кадры, в которых она узнала работницу министерства, которая что-то слишком часто стала ездить вместе с её благоверным муженьком в командировки. А как она сморит на него своими бесстыжими глазюками! Стерва: из трусов выпадает. На душе у Софочке стали скрестись кошки. Кошки говорили, что, скорее всего, муженёк сегодня домой не явится, как обещал, а заночует в этом диком Жупеево. Скажет, что случился какой-то форс-мажор, и им пришлось заночевать в посёлке. Ага! Вот, значит как! Настроение Софочки устремилось прямиком в подвал, а там стало зарываться в землю. Она ещё несколько раз просмотрела видеоотчёт и всё сильней хмурилась. Интересное кино получается. Это они просчитались, думая, что Софочка посчитает это кино, как комедию. Она не дура, она видит в этом кино исключительно кое для кого трагедию.
Кроме скребущих душу кошек жару добавил вечерний звонок Софочке от благоверного. Муженёк заплетающимся языком поведал Софочке, что он очень сильно переработался в этом Жупеево, будь оно неладно, поэтому заночует у....здесь и заночует, ага. Целую тебя....ик... лапочка и рыбочка!
Лапочка и рыбочка стала на глазах превращаться в озверевшую фурию. Да он же лыка не вяжет, сволочь носатая. Опять нажрался в этом Жупеево до свинского вида наплевав на свой гастрит и геморрой. Софочка прищурилась, соображая, как быть. Всё бросить и ехать сейчас, на ночь глядя, в это Жупеево, чтобы начистить чавку благоверному не вариант. А вот заказать такси на раннее утро — это будет правильное решение. До Комаровска ехать полтора часа, а там посмотрим моральный облик благоверного: этого милого медвежоночка, котика, зайчика, кролика похотливого, козла старого, сволочь носатую.
Софочка переживала всю ночь, а рано утром, выпив только чашечку кофе и наведя неброский макияж, она горела желанием увидеть своего Леопольда Львовича. В зеркале Софочка видела красивую женщину с макияжем. Сам макияж на женщине, делает её произведением искусства, а красивая женщина без макияжа — чудо природы. Уставшая и изнервничавшаяся в течение тревожной ночи Софочка на чудо природы не тянула. Пришлось ей наложить на себя немного макияжа. Ладно, сойдёт. Тут и звонок поступил на телефон, что такси подано.
Не прошло и двух часов, как такси с Софочкой подъехало к единственной в Жупеево гостинице. Софочка решительно отворила двери в здание и вошла в холл. У вежливого портье она выяснила, что работники министерства поселены в семнадцатый и восемнадцатый номера. Быстро поднявшись на второй этаж, она постучала в семнадцатый номер. Минут пять она ждала, когда ей откроют. Дверь открыл заспанный и помятый мужик вида "вчера из деревни вылез, и навоз с лаптей отряхнул", от которого женщина ничего путного не добилась:
— А где Леопольд Львович? — пыталась достучаться до разума мужика женщина.
Тот тупо таращил на неё глаза и нечленораздельно мычал:
— Дык, это...етить...мы...кхе того, вот оно как, — только и смог произнести мужик. Глаза мужика стали совсем грустными.
Интересно, мужики все такие, или через одного.
Собственно, а что мог сказать Софочке шофёр? Что шеф вчера много хорошо кушал, а под это дело много пил и сам, и в компании с коллегой женского пола, а потом он с ней уединился. Дело-то житейское. Может, они всю ночь работали. Но, шофёр точно знал, что эта пара ночью если и работала, то в горизонтальном виде, зато интенсивно. Звукоизоляция в этом здании была не на должном уровне, поэтому шофёр всю ночь слышал скрип койки и страстные охи и вздохи. Шефа можно было понять даже не из чисто мужской солидарности. Ему ведь вчера крепко досталось от местных психопатов. Всё лицо и шея шефа были в царапинах, губы разбиты, под глазом синяк, одно ухо опухло и налилось фиолетовым цветом. Да и подруге его хорошо досталось: бабе чуть весь скальп не сняли и нос разбили. Может они там, в своём номере, всю ночь снимали стресс от побоев и жалели друг друга, как могли.
Всё это шофёр не смог объяснить Софочке, а та, поняв, что с шофёром нормальных дел не будет, ринулась к восемнадцатому номеру. Толкнув дверь она ввалилась в номер....Картина в этом номере намекала на развратные действия, проводимые невысокой голой тёткой над телом голого дядьки. То, что творила эта тётка в Китае поэтически называется "Утренняя игра на флейте". Вот такой произошёл номер в этом номере. Тётка и одна хорошо справлялась с выполнением своего сольного номера: а кто сказал, что танго надо танцевать обязательно вдвоём. Софочка остолбенела, глядя на эту замечательную картину. Мелкая тётка самозабвенно занималась своим таким увлекательным делом, что ничего не замечала. Зато, многое заметила Софочка. Она заметила, что тётка какая-то стрёмная: вся побитая, на теле множество синяков и ссадин, даже клок волос на голове отсутствует. Потом она перевела взгляд на своего уже не очень благоверного, но пока ещё законного супруга. Они что, дрались тут перед близостью? Тот тоже щеголял синяками на теле, да и морда у него была вся исцарапана. Вот оно что творится — догадалась Софочка. Оказывается, мой Леопольдушко-то немножко мазохистушко. Последователь, так сказать, господина Захер-Мазоха. Вон оно что, Софочка! Вот это пердимонокль нарисовался: сечь, значит, плёточкой надо было Леопольда перед близостью. Да, и не перед близостью сечь, ибо сволочь он. А дама-то его, прямо примус-балерина с погорелого театра — никак не уймётся.
