Он потёр губы тыльной стороной свободной руки, и был удивлён, насколько они сухие. И чувство, что что-то не так, неправильности, не проходило.
— Я выгляжу как тот, кто был в отключке три с половиной дня.
— По крайней мере, ты здраво мыслишь — усмехнулся Сайзекс. — Если можешь сказать что-то такое, то явно в здравом уме.
Дьявол кивнул в сторону своей спящей сестры.
Она была рядом с тобой все эти три с половиной дня. И остальные тоже. Они очень беспокоились о твоём состоянии.
Он вздохнул.
— Им не стоило так беспокоиться.
Сайзекс наклонил голову, взглянув на него.
— Считаешь, не стоило? Одна из них воспринимает тебя как суррогатного брата за то, что ты для неё сделал. Другой считает другом на всю жизнь. Последний очень уважает тебя за месть, что ты позволил ему свершить, и совет, что ты ему дал. Даже те, на кого ты не повлиял напрямую, считают тебя другом, на которого можно положиться.
Дьявол проказливо усмехнулся, направив взгляд на ту, что была рядом с ним.
— Нужно объяснять, что она о тебе думает?
— Нет, — поспешно сказал он — не стоит.
Прошло несколько секунд тишины, нарушаемой лишь тихим дыханием Риас. Наконец, он справился с чувством жути, накапливащимся с момента его пробуждения.
— Что произошло, пока я был в отключке?
Сайзекс, похоже, ожидал этого вопоса, поскольку тут же прочистил горло.
— Пожалуй, будет лучше начать с того момента, как ты отключился.
Он медленно кивнул. Дьявол снова улыбнулся, а затем посерьёзнел.
— Падшие прибыли со значительной силой вскоре после поражения Кокабиэля. Баракиэль вёл порядочное их количество за собой, ожидая тяжёлую затяжную битву. Они были изрядно удивлены, когда их встретили двое дьяволов со свитами и группа потрёпаных экзорцистов, и огорчены, когда узнали, что враги, с которыми они ожидали сражения, к этому времени уже были... нейтрализованы.
По лицу мужчины разошлось выражение мрачного удовлетворения, напомнив ему, что несмотря на всё своё обаяние, существо перед ним остаётся очень могущественным лордом дьяволов.
— Что до Кокабиэля, этот монстр будет запечатан в Коците, вместе с наказаниями, которые ещё сможет придумать Азазель — Сайзекс покачал головой, и снова это движение сопровождалось мрачным одобрением. — Он, несмотря на свою сентиментальность, весьма креативен в наказаниях.
Он переварил эту информацию и нахмурился.
— Это было четыре дня назад — произнёс он.
Сайзекс кивнул.
— Да.
Он осмотрелся.
— Четырёх дней недостаточно, чтобы отстроить нечто подобное.
— Это работа Азазеля — пояснил дьявол. — Он чувствовал себя виноватым за произошедшее. Настолько, что одолжил своих мастеров, чтобы исправить все устроенные Кокабиэлем и его силами разрушения. Впрочем, если бы не он, так мы сделали бы то же самое.
Сайзекс вздохнул.
— Бремя стирания воспоминаний людей, видевших битву, тоже лежит на нём.
Должно быть, мужчина заметил беспокойство на его лице, поскольку следующий вопрос был направлен ему.
— Ты не одобряешь этого?
Он наклонил голову.
— Не стану притворяться, что не понимаю, почему это необходимо. Но забирать воспоминания личности... Это не то, что следует делать.
Вместо обиды дьявол выглядел тихо довольным.
— Если ты так думаешь, то мы с тобой солидарны. К сожалению, это необходимое зло. Человечество просто не готово к факту, что среди них живут дьяволы, ангелы, и даже боги. Знание о том, что среди них так долго обитают существа, гораздо более могущественные, чем они, в лучшем случае встревожит, а в худшем — создаст панику — Сайзекс оценивающе глянул на него. — Человечество устраивало войны и из-за меньшего. А теперь оно обладает оружием, способным уничтожать целые города, два из которых использовались против этой самой страны.
— Вы нас боитесь?
Сайзекс усмехнулся.
— Нет, но мы боимся возникновения хаоса. Великая Война была пандемониумом, в котором огромные армии стирали друг друга в пыль, разрушая всё вокруг. Добавьте к этому людей, и "пандемониум" станет самым мягким описанием того, что будет твориться. Разрушения будут... Непомерны.
— Вы обдумывали это — заметил он. Дьявол ответил слабой улыбкой.
— Века, прожитые под тенью Великой Войны, научили нас значению осторожности и важности баланса. Поэтому все три фракции не хотят нарушать статус-кво. Это сохраняет мир и позволяет нам процветать. Есть, однако, некоторые, кто хотели бы увидеть наклон этого баланса, увидеть нарушение хрупкого равновесия. Кокабиэль был одним из них. В его случае причиной было безумие. Он желал хаоса, дабы доказать превосходство своей расы. В наших рядах есть другие, кто желает того же хаоса, но я боюсь, что их цели куда более зловещи.
Он немедленно понял скрытый смысл этих слов.
— Ты имеешь в виду, что будут и другие.
— Все фракции внутренне разделены — ответил Сайзекс со слабым следом веселья. — Падшие ангелы познали это на болезненном примере. Даже на Небесах есть свои подфракции. Мы, дьяволы, в этом не отличаемся. В нашем обществе есть влиятельные члены, которым пусть горит весь мир, если это позволит заполучить власть.
Мужчина глянул на него.
— Поэтому мы должны объединиться и противостоять этим врагам вместе. Разделённые, мы одинокие пальцы на ладони. Объединившись, мы сможем создать кулак, чтобы противостоять тем, кто угрожает нашему образу жизни.
Это был любопытный эвфемизм, но он не мог спорить. Сайзекс с теплотой глянул на спящую Риас, а затем продолжил.
— Эта битва была доказательством. Поражение Кокабиэля продемонстрировало, что мы можем работать вместе. Дьяволы, ангелы, Падшие, даже люди. Объединиться, чтобы противостоять общему врагу. Прежде, разговоры об истинном альянсе всегда зарубались скептиками среди нас. Предложения мира, которые Михаэль, Азазель и я рассылали друг другу не могли привести ни к чему существенному без поддержки в наших рядах. Они всегда хотели доказательства, свидетельства того, что мир среди существ, которые так долго воевали, возможен — во взгляде мужчины, повернувшегося к нему, была решимость. — Теперь это у нас есть. У нас есть свидетельство. Мы можем продвигать этот вопрос. Те, кто цеплялись за старые взгляды, больше не могут отказывать нам в праве на единство. Осада Академии Куо — нечто гораздо большее, нежели просто победа над общим врагом. Это надежда, на которой мы построим новый альянс.
Он покачал головой, признавая поражение.
— Уже и титул битве присвоили.
Дьявол усмехнулся над выражением его лица.
— У масс есть тенденция романтизировать то, что считают невозможным. Новости об этой победе широко разошлись по Преисподней, и упоминался не только ты, но и остальные. Их имена восхваляются среди нашего племени.
Внимание Сайзекса вновь вернулось к его сестре. На этот раз в его взгляде был заметный оттенок гордости.
— Думаю, когда всё это закончится, у Риас будет всё признание, которого она искала.
— Они заслуживают признания — медленно произнёс он. — Я — нет.
Единственный кроме него неспящий в комнате поднял бровь.
— Одно дело убрать фокус с чьих-то достижений, чтобы другой мог занять место на сцене, и совсем другое — это — дьявол терпеливо наклонил голову. — Почему ты так считаешь?
— Потому что я и так достаточно вмешался в их жизни.
Сайзекс улыбнулся этому ответу.
— Не думаю, что они согласятся с тобой. Некоторые из них даже могут хотеть, чтобы ты вмешивался в их жизни больше.
— Ты не понимаешь — он вздохнул.
— Что я не понимаю?
Он помедлил, не уверенный, стоит ли продолжать. В итоге его заставило говорить молчание, давящая атмосфера, вынудившая его признаться.
— Я обладаю силой.
— Весьма немалой — кивнул Сайзекс и нахмурился. — Тебя это беспокоит? Большинство не беспокоятся из-за силы, которой обладают.
— Нет. Меня беспокоит, что с ней делать.
Дьявол серьёзно обдумал его слова, а затем сверкнул улыбкой.
— Я не ошибался, когда сказал, что на твоих плечах вес мира.
— Никто не должен обладать таким количеством силы — он решил проигнорировать шутку. — Никто не должен быть способен на то, что я могу. Это нарушает баланс, равновесие. Это дестабилизирует ситуацию. Я могу сдерживаться, но в итоге всё равно протекает. Вот почему когда что-то происходит, я стараюсь не вмешиваться.
Он опустил взгляд на девушку, покоющуюся рядом с ним.
— Было бы лучше, если бы Риас и остальные не узнали, что я могу делать.
— И тем не менее ты им помог — заметил Сайзекс.
— Потому что я не буду стоять и смотреть, как приличные люди, хорошие персоны страдают не по своей вине! — его удивили эмоции в собственном голосе, и он попытался их приглушить. — Не трусость — беда человечества! Не ненависть! Не страх! А апатия! Стояние и ничегонеделание, когда другие страдают! Когда наблюдают за тем, как люди, хорошие люди страдают, и хотя имеют возможность им помочь, но решают этого не делать! Это апатия, и она едва не уничтожила нас всех! По мне, её в мире слишком много! Я на всю жизнь наелся!
Его одинокого слушателя определённо не беспокоила эта вспышка. Сайзекс тихо смотрел на него, ожидая продолжения.
— Пока что мне повезло в том, что всё, что я делал, пошло на пользу. Пока что моя способность оценивать ситуацию меня не подвела. Но что случится, когда я допущу ошибку? Что случится, когда я ошибусь в оценке? Большая сила может творить много добра, но может и много зла. И это меня беспокоит. Что я сделаю что-то, что посчитаю правильным, а окажется неправильным, и окружающие пострадают из-за этого.
Дьявол на несколько секунд задержал на нём взгляд, прежде чем ответить.
— Когда мне впервые предложили титул Люцифера и пост, прилагающийся к нему, я едва не отказался. Как от чемпиона дьяволов во время Великой Войны, от меня практически ожидалось, что я буду возглавлять мой народ в последовавшие времена мира, и всё же я хотел отказаться.
Сайзекс усмехнулся воспоминаниям.
— Я привык принимать решения в пылу сражения. В этом я был хорош. Определять, как действовать, а потом разбираться с последствиями. Взвешивать их, прежде чем принимать решение, для меня было совершенно чуждой концепцией, однако на моём посту требовалось именно это — он вздохнул и уставился в стену. — Когда ты обладаешь властью над таким множеством жизней, когда ты представляешь их, как их лидер, взгляд на вещи меняется. Ты больше не можешь быть собой. Ты должен являться образцом, идолом, кем-то, кто может принимать эти решения и выглядеть уверенно, выполняя их. Я не был таким в первые несколько месяцев своего правления. Я боялся подвести тех, кто меня поддерживал, и позволил этому страху управлять мной. Я мандражировал над каждым решением, колебался при каждом выборе, снова и снова изучал каждую альтернативу, пока не заканчивались варианты. Я думал, что действую правильно. Вместо этого в глазах тех, кто меня выдвинул, я выглядел нерешительным глупцом.
Улыбка вернулась на лицо дьявола.
— Ты думаешь, дьявольские СМИ быстро растиражировали информацию о твоей Игре Рейтинга, но в моём случае они были ещё быстрее. Герой войны, потерявший способность возглавлять. Таблоиды любят подобные сплетни.
Он против воли улыбнулся сказанному.
— Знаешь, я почти сдался. Я был готов подать в отставку. Я воин, не политик. И всё ещё остаюсь таковым. Но меня остановила очень хорошая подруга. Она сражалась бок о бок со мной во время Великой Войны, и её советы — нечто, что я ценил превыше всего. Она сказала мне, что хороший лидер не беспокоится об ошибках, которые совершит в будущем. Хороший лидер принимает, что допустит их, и старается изо всех сил их не повторять.
— ...Это хороший совет произнёс он спустя, казалось, целую вечность.
— Ты так думаешь? — хмыкнул Сайзекс. — Я тоже так думаю. Поэтому я женился на ней. Чтобы заполучить все её советы.
Дьявол подмигнул ему.
— Только ей не говори. Если она узнает, что я это сказал, то начнёт давать их больше, и это очень быстро превратится в пиление.
— Не буду — пообещал он и помедлил, прежде чем снова заговорить. — Благодарю.
— Не за что — усмехнулся мужчина. — Это минимум, что я могу сделать. Надеюсь, мои слова тебе помогли?
Как ни странно, да. Атмосфера стала далеко не такой давящей, как прежде. Она стала легче, меньше давления. Однако всё ещё оставалось странное беспокоящее ощущение какой-то неправильности, ощущение, что что-то не так. Он никак не мог понять, в чём дело, и решил это озвучить.
— О? — было во взгляде Сайзекса что-то, что сказало ему, что дьявол не столь невинен, каким кажется. — Это чувство физическое или ментальное?
Он задумался об этом на минуту.
— Физическое.
Сайзекс улыбнулся.
— Тогда я не имею понятия, почему ты это чувствуешь.
И снова было что-то в его взгляде, что выдавало. Его ударила мысль, и он медленно поднял накрывающее его одеяло.
— ...Почему я голый?
Затем его озаботила гораздо более существенная мысль.
— Кто меня раздевал?
Всё ещё спящая рядом с ним Риас внезапно издала развратный смешок.
Сайзекс увидел выражение на его лице и наклонил голову.
— Если это тебя утешит, — весело сообщил лорд-дьявол — остальные помогали.
Это совершенно не утешало.
* * *
Следующие несколько дней заняли у него попытки выбраться из кровати, в которых ему каждый раз было отказано. Его сиделки, в основном Риас и ее свита, настойчиво заталкивали его обратно в постель, несмотря на все его протесты и заявления, что он уже в порядке. Судя по всему, они беспокоились из-за его долгого бессознательного состояния, и хотели удостовериться, что он действительно в порядке. Это он мог оценить. Тем, что оценить он не мог, была скука. Тяжело оставаться одному в комнате без какого-либо занятия. К счастью для него, его сиделки это предвидели, и оставили ему возможность бороться со скукой, в основном с помощью книг и других форм чтения. К несчастью же для него, у них не было ни малейшего представления о его вкусах, и они решили, что его интересы должны совпадать с их.
Киба принес ему энциклопедию о мечах. Это был тяжелый фолиант, настолько старый, что кожа на обложке облупилась. Когда он открыл её, полдесятка страниц выпало. Киба объяснил, что он неоднократно перечитывал эту книгу много раз. Много, много, много раз.
Конеко предусмотрительно купила ему набор новых книг. К сожалению, это были поваренные книги. Маленькая девушка заботливо выделила красным свои самые любимые рецепты и отметила свои вкусы с помощью буквенно-цветового кода в углу каждой страницы.
Асия принесла ему кое-что действительно интересное. Книга мифов и легенд. Он был благодарен ей за это. Ему всегда было интересно изучать мифы и культуру разных народов. Он был бы еще более благодарен, если бы монахиня не пыталась громко читать каждую историю, сидя рядом с его постелью, как пятилетнему ребенку.
Акено принесла ему кнут. Он понятия не имел, что делать с кнутом. Он не мог читать кнут, так что он проигнорировал кнут. Девушка выглядела расстроенной, когда во время своего следующего своего визита обнаружила его лежащим на том же месте нетронутым.
