* * *
Лика находилась в библиотеке уже битых три часа. Собственно, это была не сама библиотека, а ряд небольших комнат возле читального зала, где хранились старинные фолианты, информация в коих предназначалась лишь для магистров, имеющих как минимум изумрудную руну* (вторая степень). Высокие стеллажи, скрытые полупрозрачной завесой, непроницаемой и для пыли и для чужого взгляда, тянулись вдоль стен. Сати, вначале активно помогавшая подруге, спустя полчаса заявила, что устала, и предпочла устраниться от активного участия в поисках нужной книги. Вальяжно развалившись на небольшом диванчике, она молча наблюдала за тем, как сартанка* (Лика — уроженка Сартании) карабкается по приставной лестнице под потолок, затем, не найдя искомое, вновь спускается, тянет своё средство подъема к другим полкам и всё повторяется сначала.
— У тебя скоро ноги отвалятся, использовала бы левитацию, — не выдержала она.
— Я тебе что, архимаг? — возмутилась брюнетка, — проще эту дуру деревянную перетащить, хотя долго заниматься такой физкультурой тяжеловато! Впрочем, думаю и высшие магистры не смогли бы левитировать три часа подряд, эти чары забирают уйму энергии!
— Да я про книги говорю, уж их-то несложно снять.
— Все равно ничего не выйдет, глаза-то разуй, — огрызнулась Лика, — это же закрытый хран, пока мы в нём — не сильно и поколдуешь, погляди, стены пропитаны чарами поглощения!
— А-а-а, точно, совсем забыла, здесь можно применять лишь те заклятия, что помогают открывать запретные трактаты.
Вдруг Лика торжествующе вскрикнула и принялась быстро спускаться по ступенькам, — нашла!
С трудом удерживая в обеих руках тяжелый том, обтянутый темной потрепанной кожей, уставшая магичка плюхнулась на диванчик. Две головы — черноволосая и светлая, склонились над гримуаром.
Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц.
Внезапно одна из девушек издала приглушенный возглас, полный негодования и злости...
— Вот тварь! — Красавица гневно тряхнула головой, разрушая сложную прическу и черные волосы копной рассыпались по плечам, — ну почему, почему?!
— Успокойся, может это какая-то ошибка...
— Какая тут может быть ошибка! — проорала Лика, — мы ведь читаем Арканум Перворожденных* (Арканум — тайны, таинства, трактат о драконах Тиоры), вот же картинка — я не слепая, у него на руке точно такой рисунок, это брачный браслет драконов! А ты меня уверяла, что твой бывший дружок совсем молоденький и точно свободен, мол, Перворожденные не заключают браков в таком юном возрасте, да и пару им трудно себе найти!
Губы её тряслись, глаза метали молнии, руки то сжимались в кулаки, то разжимались, словно магичка желала немедленно придушить неизвестную соперницу. Впрочем, состояние агрессии длилось недолго, в следующую секунду бешеная фурия исчезла, опустив голову, сартанка закрыла лицо ладонями и внезапно разрыдалась.
Изумленная Сатиана молча уставилась на подругу, раздираемая противоречивыми чувствами — от некоторого злорадства до сострадания. Наконец, жалость в ней победила, — успокойся, мы что-нибудь обязательно придумаем, — приговаривала она, поглаживая Лику по голове, — о-о-о, постой, совсем забыла, нужно расспросить обо всем Рана!
* * *
Тяжелый занавес из темно-синего бархата, затканного тускло мерцающими рунами, закрывал сцену. Хрустальные люстры изливали мягкое белое сияние, вдоль стен по периметру стояли небольшие столики, за каждым из которых усаживались постепенно наполняющие помещение гости, они же и участники состязаний. Просторный зал с высоким сводчатым потолком, убранный в честь Фиореты гирляндами свежих цветов, сегодня особенно напоминал эльфийские палаццо обилием зелени и света. Отблески огней на хрустале бокалов, великолепная сервировка, громадный пылающий камин — все рождало ощущение праздника и веселья. Старинный буфет в углу был уставлен серебряными ведерками с колотым льдом, где ждали своего часа запыленные бутылочки с лучшими винами из погребов Академии. Конкурс ещё не начался, в напряженной тишине ожидания изредка слышались смех и негромкие голоса, звон кубков и скрежет серебряных столовых приборов.
В центре зала за большим овальным столом, в резных полукреслах черного дерева, тяжелых, с высокими спинками и плюшем на мягких сиденьях, расположилось жюри — ректор, деканы и профессора — те из них, кто заслуженно почивал на лаврах лучших музыкантов и певцов, завоеванных ими когда-то, в славные годы юности.
* * *
Пробираясь вдоль бокового прохода, девочки держали курс к столу, удачно разместившемуся между пилястрами* (пилястры* — полуколонны), более чем наполовину выступающими из стены. Мало того, со стороны зала уголок прикрывала кадка с высоким цветущим кустом золотого шара, среди сизо-зеленых листьев которого переливались золотисто-радужные лепестки крупных цветов.
— Ух ты, классное местечко, как это парни догадались здесь устроиться!?
— Ага, догадались бы они, как же! Разве мужчины могут сами сообразить что путное, это я им велела его занять, ещё с утра, когда гирлянды развешивали. Так Олсени и сказала, — типа, вот хоть тресните, но чтоб этот столик достался нам! Он было вякнул, мол, надо ж тогда сидеть, да сторожить, а я ему кулак показала, и строго объявила, — приказы начальства, ну то есть мои, не обсуждаются, если надо — будете караулить!
— Свел, ну ты крутой босс! Видишь, послушались! — Яна поприветствовала одногруппников, — молодцы ребята, отличное место забили!
— Ничего не молодцы, хитрые эльфы сюда безропотного Воргента засунули и меня к нему в пару, а сами только что нарисовались, — смеясь, пожаловалась Талина.
— А сцену-то отсюда видно? — Яна обеспокоенно завертела головой.
— Видно-видно, — Андер подвинул ей стул, — давай устраивайся, разливать уж пора, вас только и ждали!
— Кого-то ищешь? — Тали придвинулась ближе, прошептала в самое ухо, — если Джара выглядываешь, так он уж давно пришел, вся его банда во-он там!
Яна недовольно дернула плечом, — пфе, никого не ищу, — однако помимо воли быстро осмотрела зал, — да-а-а, точно, они здесь! Четверо красивых парней, облюбовав столик недалеко от сцены, сидели в нарочито небрежных позах. Сеорен разливал вино, остальные негромко переговаривались, похохатывая. Не успев отвернуться, Яна натолкнулась на встречный взгляд зеленых глаз, пристально наблюдавших за ней, и вздрогнула от неожиданности. Мысленно выругалась, разозлившись на себя, — блин, вот же глупо прокололась, на фиг было зыркать по толпе, теперь точно решит, что его выискивала!
Поймав её взгляд, Джар усмехнулся и отсалютовал бокалом, наполненным рубиновой жидкостью.
Поднес ко рту, не сводя глаз с жены, медленно, смакуя, сделал несколько глотков и вновь поставил хрустальный фужер на белоснежную скатерть.
— Ч-черт, он что, издевается, и, как назло, сидят довольно близко, может перейти в другое место? Нет, не получится, все кругом уж занято.
Проклятый дракон слизнул с нижней губы пунцовую каплю...и нагло улыбнулся.
— Словно кровь, — прошептала Яна, ощущая внезапный жар, волной прокатившийся по телу, и резко встряхнула головой, отгоняя наваждение.
Прозвенел гонг. Распорядитель объявил начало состязаний и через несколько секунд затишье сменилось отрывистыми ударами анжона, к нему присоединилась киара, вот вступила арфа, её нежное, чуть грустное журчание ручейком вплелось в сложную мелодию... Первыми начали старшие. Яна отметила, что среди адептов третьей, да и второй ступени большинство составляли магические расы.
Один за другим конкурсанты выходили на сцену. Звучали переливчатые эльфийские мотивы, серебристые шелковые локоны светлорожденных дев струились, обвиваясь вокруг танцующих певуний. Гремел бубен и вихрем метались длинные многослойные юбки в страстном сартанском раймэ, напомнившем синеглазке фламенко.
Яна
Я так и предполагала, что Джар не зря явился сюда, наверняка приготовил что-нибудь необыкновенное. Знаю, как он поёт, в Питере вон, целый год мечтала снова услышать, домечталась! Нетушки, хватит с меня, больше не поддамся драконьим чарам. О господи, за ненужными воспоминаниями умудрилась пропустить момент, когда муженёк, держа в руках киару, поднялся на сцену. Хм-м-м, с ним Гелл, интересно, он тоже будет петь? Вроде нет, судя по всему, аватар собирается лишь аккомпанировать. Я покосилась на девчонок, краем глаза поймала заинтересованный взгляд Олсени и сжала губы. После памятной поездки в Каяни ребята наверняка узнали о моём секрете (я отнюдь не питала глупых надежд на великодушное молчание участников экспедиции), однако, надо отдать им должное, одногруппники не доставали бестактными вопросами. Впрочем, остальной курс, похоже, обсосал косточки драконьей жены вдоль и поперек. На лекциях первое время все только и пялились на меня, бедную. Представляю, как расстарался этот сплетник Сенари, вот уж кого легче убить, чем заставить держать язык за зубами. Ну и хрен с ними, в конце концов, что я, преступление сделала, что ли? Вышла замуж, потом разошлись, как в море корабли, да это вообще никого не касается! Усердно демонстрируя равнодушие, откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.
— Ребята, усильте чуток ментальные щиты, — как бы невзначай обронила Свел...
Эльфы переглянулись, но спорить не стали, Тали и Воргент, будучи на редкость благоразумными, тем более.
Воздух наполнили печальные звуки флейты, как чудесно, оказывается, играет Гелл! Мелодию поддержала киара, недолгий проигрыш и вот, спустя несколько тактов, вступил низкий мужской голос. Перебирая струны нежными и одновременно хищными движениями, Джар шагнул вперёд и, остановившись на самом краю сцены, запел:
*И я узнал, какой бывает боль,
Как память зверем мечется по клетке.
И жалость нищей облетевшей веткой,
И синевой весеннею — любовь.
Я забываю, как меня зовут.
И только вижу небо к ломких стеклах.
И боль моя теперь уже не смолкнет —
И кажется — я больше не живу.
И я узнал, какой бывает боль,
Что боль, как зверь.
Как волчий долг, желанье быть с тобой,
Как страх потерь.
Я забываю, как меня зовут,
Я стал пустым.
Я привыкаю вздрагивать на звук,
И быть немым.
Теперь я знаю, что бывает дом
Постыл, как склеп.
И свет в прямоугольниках окон —
Холодный свет.
И я узнал... а лучше бы не знать —
Не множить скорбь.
И если б можно, чтобы время вспять!
Но с ним не спорь.
Как ни проси, не заберет оно
Всю боль мою.
Я только знаю, что тебя давно
Не узнаю...
Колдовская мелодия сводила с ума, чарующий, чуть хрипловатый голос уводил душу в заоблачные дали...Сопротивляться ему было невозможно.
Отзвучали последние аккорды и наступившая тишина взорвалась громом аплодисментов. Гелл поднял ладони вверх, требуя от присутствующих внимания, и вновь поднес флейту к губам.
Дракон обвёл зал глазами, едва заметно усмехнулся, — следующая песня последняя, как её назвать, — он пожал плечами, — пожалуй, можно — "Молчание":
**Не говори ничего, прошу тебя, не сейчас.
Мне нужен лишь этот блеск твоих испуганных глаз,
Лишь этот такт, нервный шаг с каблука на каблук,
Лишь нежность сопротивленья рук.
Не говори ничего, детка, просто молчи.
Ты знаешь ритм, так танцуй же, как сердце стучит.
Ты знаешь ритм — так смотри же, смотри мне в глаза!
Не говори, что с тобою мне быть нельзя!
Ты же знаешь, как фразы ничтожны -
Береги себя, детка, не разменивай зря.
И в кошачьей крови осторожность,
Этот холод движений и слов — не для тебя.
Не говори ничего, прошу тебя, не сейчас.
Нет слаще мига, чем вечность нескАзанных фраз.
И эта в кончиках пальцев горячая дрожь —
Мой Бог, каких признаний, детка, ты ждешь!
Не говори ничего, почувствуй собственный пульс.
Пусть на губах созревает желания вкус.
Пока не кончился танец, владей тишиной.
Бесполезны слова, когда я рядом с тобой!
Ты ведь знаешь, как фразы ничтожны.
Я вручил тебе собственной тайны ключи:
Все слова обращаются ложью.
Лишь в молчании истина. Просто молчи...
Взгляд Джара сфокусировался на той единственной, ради которой создавались и слова, и музыка, расширившиеся зрачки стали вертикальными, из-под ресниц лился золотой свет.
Синеглазка смотрела, словно завороженная, не в силах отвести глаза от ненавистного оборотня.
— Ох-хмурительно, — прозвучал насмешливый голос Свел, разрушая драконьи чары, невесть как пробравшиеся в сердце.
Яна вздрогнула, с трудом приходя в себя.
* * *
Несколько дней назад.
Столичный шум постепенно умолкал. Синий купол неба быстро темнел, украсившись серебряными блестками. Теплая весенняя ночь, окутывая своей тишиной и запахами многотысячный человеческий город, смиряла капризы, страсти и желания его жителей. Вся природа погрузилась в мирный покой. Лишь разумные существа, одержимые любовью или тревогой, не в силах сомкнуть глаз, жгли в этот поздний час колеблющееся пламя своих грез, творили призрачные замки Фата Морганы...
В доме из золотистого травертина, вызывавшем недовольство обитателей окрестных жилищ (из окон его даже глубокой ночью нередко звучала веселая музыка и громкие голоса), воцарилось безмолвие. Похоже, население шумной обители наконец-то угомонилось, и это было почти правдой, но лишь почти. Слуги, действительно, уж давно видели седьмые сны. Однако в хозяйской опочивальне всё еще на спали. Вздуваемые легким ветром занавеси шелестели по плитам пола, огни были погашены и в полумраке на постели с трудом угадывались очертания двух тел. Пресытившись любовью, они переводили дыхание, раскинувшись на подушках. Вскоре женщина пошевелилась и прошептала, по-видимому продолжая начатый ранее разговор.
— Боги, как глупо выглядит подобная скрытность... Неужели так и не откроешь тайну красивого рисунка на руке твоего друга?
— Сати, мне не слишком приятны твои вопросы, я ведь могу решить, что ты по-прежнему мечтаешь о былом. Хочешь вновь заполучить его в свою постель? Неужто мало меня?
— Я... мы..., ты расспрашивал Джара? — в растерянном голосе златовласки слышалось неприятное удивление.
Раннолт фыркнул, — вот ещё, мне вовсе не нужно задавать лишних вопросов, чтобы понять — в прошлом вас связывали близкие отношения и уж, конечно, далеко не товарищеские. Впрочем, Джар и не умеет просто дружить с девушками, обязательно захочет переспать.
Сати нахмурилась, — я спрашиваю, потому что жаль Лику, похоже, она потеряла голову.
— Если твоя подружка рассчитывает на что-то серьёзное, пусть забудет, здесь ничего не отломится, — безапелляционно заявил асур.
Поколебавшись, Сати призналась, — представь, она перешерстила всю библиотеку Академии, пользуясь своей изумрудной руной (знак магистра второй степени) вытребовала разрешение посетить закрытый хран и отыскала там Арканум Перворожденных* (*Арканум — тайны, таинства, трактат о драконах Тиоры).
Раннолт, присвистнув, сел на постели и затеплил ночник, — я-я-сно, так чего ж ты меня спрашиваешь? Вы и без моей помощи уже во всём разобрались.
