Вампир молчит.
Ливвианнелла так же молчит, — понимая, что если она проболтается про Тафи, то я отдам приказ верталке обернуться.
Орки, братья, няшки, выстроились за столом ощетинившись имеющимся "вострым железом".
Юркнувшие мне за спину близняшки что-то магичат.
Неждана стоит с противоположенного конца стола и, по-видимому, тоже что-то плетёт — скорее всего "огненный полог".
— Я приношу свои извинения, я был неучтив к памяти присутствующих, — наконец произносит некое подобие извинений вампир, — принести более глубокие извинения ему видимо не позволяет статус, всё-таки невесомый это примерно как граф.
— Извинения приняты, прошу за стол, почтим Тачиту вместе, — принимаю я извинения, — воспоминания о гоблинке полностью остужают мой пыл.
Вампир на миг замирает — моё предложение несмотря на всю его порядочность для него по сути есть ни что иное как оскорбление — но что-то уловив во взгляде дочери идёт к противоположенному от меня концу стола.
А ведь Ливвианнелла не использовала свои способности, чтобы объясниться с отцом, ну и быстро же соображают кровососы, — восхищаюсь я вампирессой.
— Отец, прошу, веди себя подобающе, — опустив глаза произнесла Ливи спустя совсем немного времени после того как все сели за стол. — Ни какое твоё действие — произведённое в этом доме — не останется незамеченным. Ни какое, — вампиресса бросила быстрый взгляд на отца.
— Ну, Ливи, может, хватит третировать отца, — с улыбкой попенял я вампирессе. — Ну захотелось твоему отцу узнать с кем проводит ночи Амалия, что в этом такого, девушка она красивая, — беззаботно пожал я плечами глянув на её отца.
Вампир, смотревший на меня, бросил быстрый взгляд на дочь, и уткнулся в миску, не сказав ни слова.
— Да, — ответил я на удивлённый взгляд Ливвианнеллы. — У меня большой опыт в восприятии, остальное ты и сама можешь домыслить.
Закончив Обедню, я со всей своей свитой и вампиры переместились в гостиную.
— Позвольте представиться, гектобан невесомый Таагневвианн из Аннелланнов, — представился вампир. — Декабан рогатый Гиираан из Лиррадоов и рогатый Иннаввар из Каардиилов, — представил сотник своих сопровождающих.
— Дарвел, — коротко представился я для приличия.
— Как мне стало известно на данный момент моя дочь Ливвианнелла находиться у вас в холопстве, я хочу её выкупить, прошу вас назначить цену выкупа, — со свойственным вампирам высокомерием превосходства заявил сотник, свой интерес.
— Равный обмен, на что-либо другое, я не согласен, — категорически заявил я, и пояснил — За ритуал уже заплачено.
— Я компенсирую стоимость ритуала, — предложил сотник.
— Дело не в деньгах, дело в отсутствии достойной замены.
— Со мной два десятка воинов, ты ведь понимаешь, что я не могу просто развернуться и уйти, — стал скрыто угрожать вампир.
— Я проиграла поединок и стала наложницей, поэтому всё можно обставить как брачный союз, со всеми проистекающими из этого последствиями, — сделала предложение Ливвианнелла.
— Согласен? — с угрозой в голосе спросил сотник, через несколько мгновений раздумий.
— То есть она и по вашим обычаям станет моей наложницей? — глупо улыбнулся я, и кивнул. — Тогда я согласен.
— В таком случае я гектобан невесомый Таагневвианн из Аннелланнов вызываю тебя маг Дарвел на поединок права, если победишь ты — то получишь мои права на Ливвианнеллу, если ты проиграешь — то отдашь мне свои права, — как я и ожидал, произнёс ритуальную фразу вызова на поединок Таагневвианн.
— К-какой п-поединок, — заикаясь, спросил я, не став разочаровывать бана сотника.
— Второй брачный поединок за главенство в семье, будем решать — кто в вашей семье будет главным, — спокойно пояснил вампир. — Таковы наши обычаи.
— Ну, раз таковы обычаи то, что поделать, я согласен, — согласился я. — Но в связи с трауром по праву вызываемого, предлагаю отложить поединок на декаду.
— Я с уважением отношусь к вашим обычаям, но это слишком долго, предлагаю ограничиться послезавтрашним днём, — сделал ответное предложение Таагневвианн.
— Хорошо, я согласен, послезавтра после полудня, на ристалище школы "Искрящий клинок", — согласился я. — А сейчас прошу покинуть мой дом, я не могу более уделять вам внимание.
Вампиры ушли.
— Хозяин, почему вы согласились, он ведь невесомый? — с беспокойством спросила Амалия.
— Это единственный способ раз и навсегда разрешить наши противоречия, к тому же — я маг, и для меня любой исход этого поединка мало что меняет. Правда, Ливи, — подмигнул я вампирессе. — Главного то он не меняет.
Ливвианнелла недовольно отвернулась.
Несмотря на уверенность что моё положение не так безнадёжно как кажется окружающим, меня немного потряхивало от страха, — невесомый — не какой-то рогатый, да и предположение о выставлении сотником для сохранения лица замены, именно что предположение. По этой причине весь остаток дня я потратил на подготовку к поединку, потихоньку исподтишка распространяя сплетню, — что грозный невесомый будет лично биться с магиком на мечах — видимо перевелись настоящие воины среди вампирьего народа.
Что бы отвлечься от тяжёлых мыслей, после ужина я расположился в зале на кресле почитать книжку о путешествии одного мага в Вечный лес. Читая весьма увлекательное повествование об одном из государств эльфов, я не сразу заметил стоящую рядом Арину.
— Арин, тебе что-то надо? — спросил я девушку, оторвавшись от книги.
— Господин, — девушка бросила настороженный взгляд на Ли-Фен, по уже сложившейся традиции ставшей моей тенью в стенах дома, — не привыкли ещё мои домашние к няшкам. — Господин, могу ли я поговорить с вами наедине?
"Какая причина"?
"Личная, непристойная".
"Не доверяешь Ли-Фен, Стыдно"?
"Стыдно, лично, нет желания гневить вас".
— Ли-Фен, приготовь чаю, — прошу няшку, и кидаю на неё жёсткий взгляд. — Ли-Киу звать не надо.
— Слушаюсь хозяин, — кивает девушка, и бесшумной скользящей походкой выходит из зала.
— Господин, мне страшно, — прошептала Арина, подшагнув ко мне вплотную. — Любую из нас могут отравить, и убийц даже покарать по закону будет нельзя.
— Почему нельзя, сэр Онагост обещал разобраться, — стал я успокаивать испуганную девушку. — Да и вы почти всегда ходите под охраной.
— Господин, — Арина попыталась встать ещё ближе — хотя куда ещё ближе, и неловко покачнувшись чуть присела, заваливаясь мне на ноги.
Подхватив девушку, сажаю себе на колени.
— Господин, — Арина испугано прижалась к моей груди. — Мы ваши источники, обученные целительницы и некромантки, и убийство нас сильно отразиться на вас. В тоже время мы всего лишь простые холопки, и за наше убийство можно откупиться парой золотых, а вы даже мстить за нас по закону не сможете.
— Ну, не всё так страшно, не такие уж вы и дешёвые, если учесть всё, то за вас четверых суд может назначить виру и в тысячу золотых. И вряд ли кто-то захочет расстаться с таким количеством золота, только чтобы насолить мне, — стал я разубеждать девушку в грозящей им опасности. — Да и мстить можно не только по закону, да и мстят то обычно без всяких вызовов и объявлений войны.
— Но вы ведь всё равно потеряете больше? — Арина с ожиданием и наивным выражением на личике уставилась мне в глаза. — Мы же ценные?
— Ценные, ценные, — успокаивающе глажу девушку по голове. — Вы для меня не менее ценные, чем Ливи или Тафи, или вон няшки, — киваю в сторону прихожей.
— Ливвианнелла — вампиресса, ей нечего бояться, да и вы её скоро своей наложницей сделаете, а мы — между прочим — с вами с самого начала, и всегда со всем старанием и преданностью, — обиженным голоском произносить Арина, и ещё плотнее прижимается ко мне.
Что это — намёк? — Рука невольно замирает на миленькой головке девушки.
Сидим молча, и не шевелясь, — каждый думает о своём.
— Ваш чай господин, — как бесплотный дух появляется рядом Ли-Фен.
Кидаю взгляд на поднос, — расписная фарфоровая чашка на блюдце с готовым чаем, две простые белые фарфоровые чашки — пустые, блюдце с медовыми заедками, медный чайничек с кипятком, коробочка с чаем.
— А остальные, Алина, Афина?
— Алинка только обрадуется, она как про няшек узнала, две ночи не спала — ревновала. Афина — почтёт за честь. А Аминка... она тоже не будет против, вы ей тоже нравитесь — вы собственное плетение создали, да и Домом она постоянно восхищается.
— Значит я прав — в наложницы напрашиваешься.
— Нет, господин, совсем не напрашиваюсь, вы очень красивы и любой из нас и так в удовольствие будет вас ублажить, — наивно захлопала глазками Арина, повернув ко мне своё личико. — Просто за наложницу вы вправе будете мстить, но мы и на личных одалисток согласны.
— То есть вы уже сговорились?
— Нет, просто я с сёстрами об этом разговаривала.
— Я обещал вашей матери не трогать вас пока вы не войдёте в возраст.
— Я думаю, что матушка не будет против становления нас вашими наложницами.
— А ты сама... чего хочешь этим добиться? — серьёзно смотрю в глаза хитрой хори. — Только не говорит — что влюблена, не поверю.
— Я хочу быть первой, хочу уважения и почтения, хочу иметь собственную служанку, не хочу оказаться одалиской кровососки, — спокойно смотря мне прямо в глаза, перечислила девушка. — Я не предам сестёр, и не предам вас, ведь мы на веке связаны узами крепче дружбы и родства, мы ваши источники силы — вы наш источник величия.
От неожиданности я даже приоткрыл рот, — не ждал я такой откровенности, не ждал, да и пафосное признание в конце не могло оставить меня равнодушным, ведь я почувствовал, что шло оно от чистого сердца.
— Источник величия. Величия хочешь? — не удержавшись, щипаю девушку за щёчку. — Путь к вершинам — не бывает прост.
— Склонившему голову — не увидеть неба.
— Хорошо, я подумаю.
Дальше мы пили чай, и болтали ни о чём, присутствие близняшки необъяснимым образом успокаивало меня. Что интересно, — за все наши посиделки, ни кто, ни разу, так через зал и не прошёл.
(...) (Ливвианнелла).
Ливвианнелла сидела у себя в комнате и внешне выглядела спокойно, но внутри её — по меркам вампиров — бушевал ураган чувств, и были это не привычные в данной ситуации большинству разумных тревога или злость, а сомнение и неудовлетворённость. Конфликт между её отцом и Дарвелом окончился — так как и она хотела; но, тем не менее, подозрительно быстрое согласие молодого мага её сильно волновало — в непредсказуемости и изворотливости которого вампиресса уже успела убедиться на своём опыте. Не мог, человек, устроивший такую ловушку как случившийся поединок вот так без оглядки сразу согласиться на бой с невесомым. Не верила Ливвианнелла в наивность Дарвела, но и найти объяснение его поведения тоже не могла, и отца о возможном подвохе предупредить тоже не могла.
Проклятый недоучка, что же ты задумал, какую западню готовишь отцу, — кусочки не складывались, раздражая как крошки в постели, — не можешь ты надеяться только на тоже что и в поединке со мной, отец на порядок сильней меня и на два опытней, и на воде его не проведёшь. А то, что готовишь, — сомнений быть не может; иначе бы просто отказался и попросил покровительства у властей или благородных. Конечно, это вряд ли помогло но, тем не менее, шансов было бы не в пример больше.
Что? Низший? В моём доме?
Тьфу, в доме недоучки.
Тем не менее, надо проверить.
Спустившись на первый этаж, иду к двери в прихожую.
— И какой господину Дарвелу прок нанимать низшего вампира? — раздаётся голос личной служанки недоучки — Амалии. — Чем ты лучше кого-то другого, ни силой, ни выносливостью, ты не отличаешься, а скорость — часто ли она нужна магу.
— Пожалуйста, добрая госпожа, я многого не прошу, хоть какую-то работу, — жалостливым голосом заголосил судя по голосу явно молодой парнишка. — Я могу сопровождать слуг при закупке продуктов, я с точностью до часа могу определить срок закола мяса или сбора трав, мне плохой товар не подсунут. Могу выполнять мелкие поручения и служить посыльным или гонцом, я в три раза проворней самого шустрого из людей. Мне даже платить необязательно, я могу служить за питание, в вашем доме много народу и в декаду вы точно кого-то колите, а я могу кровь отсасывать, мясо будет просто нежнейшим.
— Ты голоден?
— Нет, но и отказываться не буду даже от самой немудрёной пищи.
— Иди за мной.
В гостиную прошла служанка, а за ней низший лет десяти-двенадцати в оборванном плаще.
Бегом иду в свою комнату, открываю сундук — в нём должен быть лист бумаги, на котором мы записывали ключевые слова клятв.
Чернил нет. Черноплодка.
Спускаюсь на первый этаж, в зале гоблинка протирала окна.
— Равита, принеси ягоды черноплодки, быстро, — прикрикиваю на служанку для расторопности.
Сажусь за столик, обдумывая слова письма.
Гоблинка приносит миску с ягодами, и торопиться обратно, — приходиться терпеть, и делать вид, что не заметила такого оскорбительного поведения.
Выдёргиваю веточку из ягоды, из ранки выступает тёмно-красный сок.
"Обряд уже проведён, что-то замышляет, ускоряющий конструкт, равен мне, ментальное эхо. Не убивай, дом — усиливает силу влияния. Стоит ли рисковать тебе"?
Махаю листком суша сок, — проклятые маги, даже свечки нет.
Свернув лист, иду в гостиную. Низший, увлечённо поедает мерзкую кашу-размазню, — вернусь домой запрещу даже упоминать это блюдо при мне.
— Слушай меня внимательно, низший, — приказываю ублюдку, накладывая на его разум простые узы порабощения. — Отнесёшь это господину гектобану Таагневвианну из Аннелланнов, и передашь ему лично, — протягиваю послание. — Никому не говори — зачем ищешь вампира, и никому не показывай письма. Всё сделаешь правильно — получишь покровительственную метку. Всё понял?
— Д-да, госпожа вампиресса, — кивает низший, трясясь от страха.
Со стороны столовой слышаться приближающиеся шаги.
— Спрячь, — быстро ухожу.
— Поел, — раздаётся голос Аполинарии.
— Да, добрая госпожа, — пресмыкается низший.
— Тогда проваливай, послезавтра утром придёшь, посмотрим — на что ты годишься.
— Непременно приду, можете не беспокоиться добрая госпожа, с самого утреца и приду, — кланяясь служанке, обещает мерзостный, пятясь к двери.
Низший уходит, закрывшаяся дверь погружается в тень, гаснет дорожка света от двери ко мне.
Что? Дом подсвечивал ему? Он его знает — низший уже был здесь!
Кидаюсь вдогонку.
Дверь заперта.
— Догадалась? Интересно как? — раздаётся сзади насмешливый голос Амалии. — Поздно, — проклятая служанка активирует ошейник принуждения, — проклятье, как же это унизительно. — Возвращайся в свою комнату, тебе запрещено покидать её.
Делать нечего — ошейник уже начал "душить", возвращаюсь в свою комнату.
(...)
Возвращаясь из школы домой, я сильно волновался, почти так же сильно, как и перед нападением на Гумнохов хутор год назад, — сегодня утром я решился и объявил о взятии близняшек в наложницы. Близняшки за это время стали мне очень близки, и я просто не мог не волноваться, принимая решение на века определяющее их судьбу. Сейчас дома должен стоять настоящий переполох, так как я решил всё провернуть сегодня, ведь, несмотря на то, что предложенный Амалией план сработал, в исходе будущего поединка я не был уверен. А так, в не зависимости от результата поединка, близняшки станут моими наложницами, со всеми вытекающими последствиями.
