Иван Мореход

— И откуда шайтан принес этих гяуров?! Мало им своей Америки?!

— Большая политика, Давут-бей. Когда-то испанцы захватили практически весь Новый Свет. Теперь их оттуда вышвырнули, и потомки тех, первых испанцев, пришли в Европу вернуть долги. Ведь пришельцев из другого мира очень мало, и сами они были бы не в состоянии совершить такое. Но они очень умело сыграли на недовольстве "американских" испанцев действиями Испании по отношению к своим заокеанским владениям. Вот и результат — от прежней Испании остался огрызок, а испанский король во всем зависит от благосклонности своих бывших подданных. Ибо если только нарушит соглашение — расправа последует незамедлительно. Причем тринидадцам даже ничего делать не придется, достаточно прекратить оказывать помощь Испании. Ведь это нападение на Алжир — не только захват удобной базы в центре Средиземноморья. Во-первых, эта база находится на африканском побережье, которое никем из европейских стран не контролируется. Поэтому никаких трений с королями Испании и Франции на этой почве у тринидадцев не возникнет. Короли наоборот, этому только рады будут. А во-вторых — прекрасная демонстрация своих возможностей обоим королям. Про остальных и речи нет. Поэтому, Давут-бей, как ни прискорбно это признать, но грядет передел Средиземноморья. И боюсь, что все наши владения в Магрибе мы потеряем. Если тринидадцы пришли сюда, то уже не уйдут. Им не нужны многочисленные пиратские банды магрибских пиратов в этих краях.

— Не думаю, Хасан-бей. Против Османской империи им не выстоять даже в союзе с Испанией. Это они местных голодранцев смогли разбить, но войска повелителя обратят их в бегство. Да, их флот очень силен. Но войны, в конечном счете, выигрываются на суше, а не на море. А здесь у тринидадцев и испанцев нет шансов. Они взяли Алжир? Пусть им подавятся! Невелика потеря — кусок пустыни. В конце-концов, эти алжирские шакалы сами напросились. Но дальше гяурам не пройти.

— Я был бы только рад этому, Давут-бей, если мои предположения окажутся ошибочны. Но давайте не будем торопить события. Сейчас наша задача — доставить важные сведения Кемаль-паше. А там уже он будет решать, что делать дальше...

Остаток дня прошел тихо. Никто "Аль Ясат" больше не беспокоил, стрельба в городе давно стихла, "Магеллан" улетел куда-то на запад, а тринидадские и испанские корабли не проявляли никакой активности. Хотя шлюпки между ними и берегом сновали весьма интенсивно. Что творится в городе, узнать больше не удалось. Но вот, когда солнечный диск уже почти коснулся горизонта, на "Варяге" начали выборку якоря, и вскоре он вышел из бухты в море. Сразу же после этого начали выборку якорей "Синоп", "Дмитрий Донской" и "Пересвет". Не прошло и часа, как эскадра из четырех мощных кораблей покинула Алжирскую бухту и направилась куда-то в западном направлении вдоль африканского побережья. Что вызвало заметное оживление в команде "Аль Ясат". Иван же внимательно смотрел в бинокль вслед уходящим кораблям и ждал. Голос боцмана отвлек его от раздумий.

— Хасан-бей, гяуры ушли!!! Может быть, попробуем вырваться?

— Обязательно попробуем, Мехмед-бей. Но не сейчас, а когда полностью стемнеет. Все боевые корабли тринидадцев ушли, остались одни "купцы". Не думаю, что там сильно утруждают себя наблюдением за рейдом. Про испанцев я вообще молчу. Тем более, наше место очень удачное. Раньше выход закрывали "Синоп" и "Варяг", а теперь с этого края рейда пусто. Очевидно, в море что-то случилось, раз тринидадцы ушли так поспешно. Но нам это только на руку.

— Пойдем в Беджайю?

— Да. Наша задача — как можно скорее доставить сведения о сегодняшних событиях. Как знать, возможно от этого зависит нечто гораздо большее, чем простое усмирение алжирских бунтовщиков...

Когда небо потемнело, и на нем вспыхнули звезды, в сторону восточного берега Алжирской бухты медленно продвигалась еле заметная тень. Легкая "Аль Ясат" могла идти на веслах, поэтому Иван решил пока что повременить с парусами, чтобы не привлекать внимания. Команда очень осторожно гребла, старясь не шуметь, а он пристально вглядывался в ночную темень, стоя на руле. Вот остались за кормой последние корабли, стоящие на рейде. Впереди — открытая водная гладь бухты. Вдалеке возвышаются мачты тринидадских "купцов", хорошо различимые на фоне звездного неба. Но вокруг тишина, нарушаемая лишь плеском весел и скрипом уключин. "Аль Ясат" берет ближе к берегу, чтобы затеряться на его фоне. Иначе, на ровной глади бухты ее обнаружить гораздо проще. Рейд со стоящими на нем кораблями удаляется все дальше и дальше. И вот, наконец, ночная тьма укрывает беглянку. На фоне темного берега обнаружить небольшую шебеку, идущую на веслах, невозможно. Но здесь подстерегает другая опасность — можно запросто вылететь на мель. Поэтому на носу самый глазастый из матросов Бахир всматривается в ночную тьму, чтобы вовремя заметить опасность, а боцман Мехмед постоянно контролирует глубину лотом. Наконец-то расстояние до рейда увеличивается настолько, что уже невозможно будет разглядеть паруса в ночной тьме на фоне берега. И "Аль Ясат", подхваченная попутным ветром, выскальзывает из Алжирской бухты, превратившуюся в ловушку, и устремляется на восток. Туда, где ее ждут. Ждут и надеются на успех. И даже не подозревают, насколько все здесь изменилось в один день. Возможно, в Истанбуле этому сразу даже не поверят. Но жизнь расставит все по местам. История Средиземноморья снова сделала крутой поворот.

— Хвала Аллаху, вроде вырвались!!! Ну и везучий Вы, Хасан-бей!

Иван улыбнулся. Голос боцмана, прозвучавший в ночной тишине, отвлек его от размышлений. То, что удастся уйти, он не сомневался. Адмирал Филатов не подвел, и их беспрепятственно пропустили. Но что же все-таки произошло на "Синопе"? Почему он так резко потерял сознание? Ни до попадания на "Синоп", ни после того, как его покинул, не было ничего похожего. Адмирал Филатов и генерал Туманов пришли уже позже, когда он окончательно пришел в себя. Даже если они характерники, то приложить к этому руку никак не могли. Лекарь пришел чуть раньше, и сам ничего не понял. Капитан Гарсиа? Но ведь он "прощупал" его душу еще на берегу, и не нашел ничего подозрительного. Диана? Хм-м... Диана... Он общался с ней очень короткое время. И, что греха таить, его гораздо больше интересовали ее прелестные ножки, чем душа... Но ведь когда он очнулся, постарался осторожно заглянуть ей в душу. И она сама была удивлена не меньше остальных... Странно...

— Везучесть везучестью, но ведь надо и самому стараться, Мехмед-бей! Нам повезло лишь в том, что тринидадцы неожиданно ушли. Но ведь надо было незаметно выбраться с рейда, уйти к противоположному берегу бухты, и выбраться из нее незамеченными. А в одиночку я бы это ни за что не сделал. И вот это — наша общая заслуга. Как бы то ни было, мы вырвались из западни, и теперь нас не смогут обнаружить до самого рассвета. А за это время мы уйдем очень далеко. Так что, вперед, в Беджайю!

Глава 18

Интерлюдия.

Средиземное море, неподалеку от Алжира, утро текущего дня.

Борт фрегата "Зееадлер".

Вильгельм Майер предпочитал сам вести астрономические наблюдения, чтобы быть уверенным в том, что его скороспелые офицеры ничего не напутали. На кораблях есть опытные моряки из французов и венецианцев, но он им не доверял. Причем, если бы его спросили, почему именно, то он бы не смог толком ответить. Но лягушатников и макаронников на своем корабле Вильгельм терпел, стиснув зубы. Поскольку деваться некуда. Тех германских офицеров, которые решили связать свою судьбу с морем, еще учить и учить. Вот и приходится поспевать всюду, как Фигаро. Но ничего, определенные успехи уже есть. А турки и арабы, как всегда, оказались достаточно предсказуемы. Не учит жизнь этих поклонников Мухаммеда. Неудивительно, что Османская империя, одно время подчинившая себе все восточное Средиземноморье, сравнительно быстро стала "Смертельно больным человеком на Босфоре". И сейчас можно подстегнуть этот процесс, чтобы он прошел гораздо быстрее...

Взяв высоту звезд секстаном в утренних сумерках, капитан Майер уже собирался пойти в каюту и заняться вычислениями, чтобы нанести точку на карту, как неожиданно в предрассветной мгле прозвучал грохот далекого выстрела. Спустя короткое время грохот повторился, а потом стало ясно — где-то поблизости идет бой, ибо выстрелы следовали один за другим с небольшим интервалом. Вахтенный офицер лейтенант Гофман пытался рассмотреть в бинокль происходящее, но ночная тьма еще окончательно не рассеялась и не позволяла эта сделать. Вахтенные сигнальщики пытались сделать то же самое, но и они не преуспели в этом.

— Герр капитан, Вы слышали?

— Да, герр Гофман. Судя по всему, мы опоздали. И турецкий султан решил сам примерно наказать своих нерадивых подданных.

— Вы хотите сказать, что пришла мощная турецкая эскадра и устроила побудку нашему дорогому другу Ахмеду?

— Очень похоже на то. Прислушайтесь — калибр орудий очень крупный. У мелочи, какой вооружены лоханки алжирского дея, звук выстрела совсем другой. Мы находимся неподалеку от Алжира. А поскольку на ближайшую сотню миль вокруг никакой другой цели, достойной таких пушек, нет, то напрашивается вывод, что кто-то пришел в Алжир с утра пораньше и устроил там веселье. Французы и испанцы — вряд ли. Они никогда не договорятся между собой, и будут тянуть до последнего. А вот султану в Константинополе вполне могла надоесть такая ситуация, когда его удаленная провинция творит, что хочет, и своего повелителя в грош не ставит. Вот и послал эскадру с целью вразумить заблудших.

— А как же теперь наша миссия? Ведь мы должны передать груз местному правителю?

— Герр Гофман, этот правитель правит разве что своим дворцом, в котором живет. И то сомневаюсь. Там идет такая грызня за место под солнцем, что наши европейские интриги по сравнению с ней выглядят невинной детской забавой. В конечном итоге, мы останемся в выигрыше в любом случае. Независимо от того, доставим груз по назначению, или нет. Если турецкий султан начал наведение порядка на своей кухне, то ему очень долго будет не до нас. Местные "правители" ни за что не простят такое, и долгая "война за независимость" в этой дыре под названием Алжир обеспечена. Что нам в конечном счете и нужно.

— Но почему Вы в этом так уверены, герр капитан?

— А Вы посудите сами. Султан сможет контролировать побережье своим флотом, но не сможет контролировать на берегу то, что находится дальше полета пушечных ядер, выпущенных его флотом. А на суше у местных башибузуков будет подавляющее преимущество в численности, ибо отправить крупные силы сухопутных войск из Константинополя в Алжир очень трудно. И еще труднее регулярно снабжать их. Все закончится тем, что турки вволю постреляют по Алжиру, высадят десант в надежде сразу же сломить сопротивление, и умоются кровью на берегу. На этом основная фаза константинопольско-алжирского конфликта и закончится. Будет долгое топтание на месте, которое в обозримом будущем ничем не закончится. Если бы у султана не было других проблем, и если бы местным "инсургентам" никто не помогал, то он смог бы со временем загнать их в пустыню, и пусть они там подыхают. Но вот у нашего солнцеликого повелителя правоверных проблем больше, чем блох на собаке. И наших "инсургентов" мы не бросим. Будем подкармливать по мере надобности. Чем дольше они будут действовать на нервы султану, тем легче будет нам...

Перебросившись еще несколькими фразами, капитан ушел в каюту, чтобы заняться вычислениями. Слишком много времени это не заняло — сказывался опыт. Но когда он уже наносил точку на карту, неожиданно раздался торопливый стук в дверь, и из-за двери его окликнули. Поняв, что стряслось что-то из ряда вон, капитан разрешил войти, и в то же мгновение в каюту ворвался вахтенный матрос.

— Герр капитан, тринидадцы!!!

— Подожди, Гейнц, не шуми. Какие еще тринидадцы? Где?

— У входа в Алжирскую бухту!!! Целая эскадра!!! Это они по Алжиру стреляют!!!

Схватив шляпу, капитан быстро поднялся на палубу. Одного взгляда в бинокль было достаточно, чтобы понять ситуацию. Уже окончательно рассвело, и хорошо просматривалась Алжирская бухта, вход в которую перекрывала эскадра из двенадцати вымпелов. Шесть кораблей особого впечатления не производили — обычные фрегаты, хоть и очень крупные. Но вот шесть других... Три огромных четырехмачтовых барка. Два узких и длинных фрегата больших размеров, корпуса которых больше похожи на корпуса быстроходных клиперов, а не сегодняшних европейских фрегатов. И один... крейсер с линейно-возвышенной схемой расположения орудийных башен главного калибра... По-другому это назвать невозможно. И очень похоже, что с гидросамолетом на борту. Иначе, зачем ему такой мощный кран за второй трубой? И у всех шестерых из труб идет дым. Но не такой густой, как от угля, значит котлы на нефтяном топливе... А в глубине Алжирской бухты что-то похожее на мини-дредноут с такой же схемой расположения башен, причем главный калибр не менее 203 миллиметров. А может и все 280... Или, что там у русских самое крупное — 305? Но сейчас и 203 за глаза хватит. На полноценный дредноут это корыто по размерам не дотягивает, но архитектура — один в один, как у дредноута. Так сказать, уменьшенная копия. И занят этот мини-дредноут в настоящий момент тем, что громит алжирскую крепость. Которой до состояния "лунный ландшафт", похоже, недолго осталось. Корабли, опередившие свое время... И ч ь и это корабли, гадать не надо...

Все офицеры, разбуженные канонадой, уже стояли на квартердеке. С бака глазели матросы. Некоторые даже залезли на ванты. Старший офицер лейтенант Браун доложил

— Герр капитан, как рассвело, мы это сразу увидели. Я приказал позвать Вас. Это тринидадцы?

— Они самые... Быстро.... Очень быстро. Не ожидал...

— Герр капитан, вижу непонятную цель над берегом!!! Справа от города!!!

Доклад сигнальщика взбудоражил всех. Капитан посмотрел в указанном направлении в бинокль, и чуть его не выронил. В небе летел огромный цеппелин белого цвета. Значит, это не сказки. Русские действительно научились делать цеппелины. И рассказы о полете в Мехико для подавления попытки дворцового переворота, а также о воздушной бомбардировке Нью-Йорка, превратившегося после этого в Новороссийск, сущая правда. Быстро... Очень быстро...

— Судя по всему, это летающий корабль тринидадцев. О них уже столько разных страшилок ходит, что не знаешь, чему верить. Вот сейчас и посмотрим, на что он способен.

— Но ведь как минимум для разведки — это прекрасная вещь, герр капитан!

— Для разведки — несомненно. Но вот для всего остального — посмотрим.

— А они нас не тронут?

— А что мы им плохого сделали? Идем мимо, никого не трогаем.

— Но заходить теперь в Алжир, я так понимаю, мы уже не будем?

— Правильно понимаете, герр Браун. Нам там больше нечего делать. И считайте, что нам очень повезло. Тринидадцы сделали за нас всю грязную работу. Теперь у турецкого султана появится гораздо более серьезный противник, чем сборище много о себе возомнивших алжирских бандитов. И платить их главарю теперь ничего не придется... Передайте приказ по эскадре — поднять французские флаги. Маскировка не помешает. Запомните, нас здесь н е б ы л о, господа!