Ага, пакость, а кто сейчас их только что не облизал — внутренне усмехнулся я. Если хочешь, благодетельница — ля, неужто тебе оставлю.
Подъехав к перекрёстку с трактом, осмотрелся. Рыцарь ускакал уже далеко, его было еле видно. В сторону Карны тракт был пуст, и мы повернули на право.
Глава третья "Дорожная".
Через две версты(1638м) нас стал нагонять отряд из десятка всадников, и мы свернули в лес. Пропустив отряд, выехали на тракт, и дальше ехали уже по нему. Дальше пришлось прятаться от каравана из пяти телег, отряда из пяти всадников прискакавших спереди, а уж одиночных повозок всадников и просто пеших путников и считать не стоило. В общем, не ехали, а прятались. Одно меня радовало — княжна гордо сохраняла презрительное молчание.
Правда радовался я недолго, солнце ещё не перевалило середину дня как юная миледи начала разрешать отдохнуть. После третьего, особо настойчивого разрешения, мне пришлось искать укромную полянку. Которая — к счастью — нашлась быстро. Точнее кусты, разросшиеся на месте упавшего дерева, за которыми нас не будет видно со стороны тракта, если кто заглянет в лес, минув придорожные кусты.
Подсобив миледи с покиданием седла, устроил её на полусгнившем стволе, подстелив найденный в седельной сумке плащ бывшего владельца лошади. Привязав лошадей к кустам, так чтобы они эти кусты могли обедать, пошарил в седельных сумках в поисках съестного. Нашёл кусок копчёной говядины, фляжку с неплохим по запаху вином, тонкие и сухие но, тем не менее, весьма вкусные лепёшки, пару сухих рыбок с ладонь, и завёрнутую в пергамент пластинку коричневого цветы напомнившую мне своим запахом конфеты, что я пробовал на пиру. В ещё одной найденной фляжке была просто вода.
— Вот миледи, всё, что удалось найти, — обратился я к княжне, разложив найденное на чистой рубахе. — Прошу вас, откушайте.
— И ты, это, собираешься, есть? — изумлённо подняв вверх правую бровь, спросила княжна. — Причём, даже не помыв рук?
— Ваше превосходительство княжна Радомира, прошу понять меня, у нас нет времени, надо как можно дальше отъехать по тракту не попадаясь на глаза чужакам. Сэр Брячислав велел мне как можно быстрее и скрытней доставить вас в Карну. И я намерен приложить к этому всё своё умение и старание.
— Не беспокойся, твои старания будут вознаграждены более чем достойно, — гордо задрав носик, с достоинством пообещала княжна, — вот только мне показалось, что княжна не столько заверяла меня этими словами, сколько грозила.
Далее была трапеза, за время которой я не только истёк слюнками, но и возненавидел правила этикета пуще прежнего. Княжна отрезала такие крохотные кусочки, что я их мог проглотить, не жуя; она же их тщательно пережёвывала видимо в надежде, что они полностью растворятся в слюне. В конце концов, она осилила мяса на пару укусов, и треть одной лепёшки. Отказавшись от вина, княжна отломила две трети конфетной пластинки, и объявила о окончании своей трапезы. Милостиво разрешив доесть за ней, она принялась с истинно благородным достоинством сосать отламываемые кусочки конфетной пластинки.
Я этикетничать не стал, отрезал половину мяса и, взяв целую лепешку, принялся по очереди от них откусывать, изредка запивая их вином. Съев намеченное, взял в руку остаток конфетной пластинки, остальное завернул в рубаху и завязал.
— Вкусняшка, — причмокнул я. — На конфету походит. Со школы их не ел, — вздохнул я с сожалением.
— Ты ел шоколадные конфеты? В школе? — удивлённо посмотрела на меня княжна. — Не знала, что имперские школы магии так богаты.
— Нет ваше превосходительство княжна Радомира, в Имперской школе Магического Искусства конфеты не дают, мне повезло познакомится с одним магом, господином магистром ритуалистики Станиславом Гарцем, вот у него и лакомился ими. — Меня аж гордость взяла, ни словом ведь не соврал, а в заблуждение ввел, совсем как благородный.
— Понятно, — презрительно бросила она, но мне показалось, что кроме презрения в её голосе промелькнул и интерес.
Отдохнув ещё чуть-чуть, я помог княжне забраться на лошадь, придержав оную у ствола дерева, на котором мы сидели. После чего забрался на свою, и мы выехали из леса.
Продолжая также от всех прятаться, мы ехали до самого вечера, пока не проехали стоявший у дороги постоялый двор. Останавливаться в нём я не собирался, опасаясь, что нас в нём легко могут найти, да и рыцарь не велел.
— Мы можем остановиться в этом постоялом дворе, — не то спросила, не то разрешила княжна, и я мысленно вздохнул, уже жалея, что согласился на это приключение на свою жопу.
— Ваше превосходительство княжна Радомира, Сэр рыцарь Брячеслав не велел нам останавливаться на ночь в постоялых дворах, это может быть небезопасно, — как можно более убедительно сказал я, добавив. — К тому же. Те отряды в пять всадников, что постоянно проезжают туда-сюда, по-моему, ищут нас.
— Хорошо, я разрешаю тебе не останавливаться в этом постоялом дворе, — милостиво разрешила княжна.
До сумерек мы проехали ещё три версты(2,45км). Леса здесь не было, зато нашёлся удобный овраг, обросший по одному краю кустами с обилием сушняка. Усадив княжну на сложенный плащ, привязал лошадей к кустам, и быстренько насобирал дров для костра.
Разведя в вырезанной ножом ямке маленький костерок, наделал из сырых прутиков колышки и, наткнув на один из них по куску лепёшки и мяса, отдал княжне. Объяснять той ничего не пришлось, но пренебрежение своё она всё-таки выразила, громким фырком.
Натыкав остальные куски мяса и лепёшек на прутья, погрел их над костром и накормил княжну. Доел то, что осталось после неё. Собрав из наломанных ветвей подобие лежака, и настелив на них всё найденное тряпьё, предложил княжне лечь спать.
— Ты что, собираешься ночевать в открытом поле? — княжна от удивления открыла рот. — Ты хочешь, чтобы я валялась на земле у твоих ног как какая-то собачонка? — удивление моментально переросло в гнев. — Ты понимаешь холоп, кому ты это предлагаешь?
— Со всем уважением ваше превосходительство княжна Радомира, тут по близости нет безопасного жилья, а вам надо отдохнуть, чтобы вы смогли завтра ехать на лошади. Посему прошу милостиво сменить гнев на милость, и не подозревать меня в желании как-либо унизить ваше достоинство. Могу со своей стороны предложить, пока вы спите, делать всё лёжа на земле. Тогда вы будете находиться выше меня. — Стараясь говорить по возможности как можно более убедительно, покорно склонив голову и покаянно кивая, я внутри весь кривился в раздражении, — ну что же она как дура то себя ведёт, будто не понимает, что если нас поймают, все эти благородные заморочки ей до одного места будут.
— Я разрешаю тебе стоять на коленях, когда я буду почивать, — через некоторое время разрешила княжна и, морща носик, стала пристраиваться на лежанку.
— Благодарю ваше превосходительство княжна Радомира за оказанную милость, — совершенно серьёзно поблагодарил я княжну, ведь и правда могла повелеть на брюхе ползать.
Укутав княжну имевшимся плащом, устроился у костра, собираясь коротать ночь у него. Самому мне спать было страшно, если что с княжной случится, мне ни чем не оправдаться. И чего я поперся с ней, сказал бы рыцарю что не смогу её провезти незаметно, и предложил бы в деревне отсидеться, или — что было бы лучше — до замка сэраБеримира проводил. В крайнем случае, на заимке какой-нибудь, спрятались бы. Так нет, в благородного рыцаря поиграть захотелось, перед красоткой покрасоваться. Перед кем красоваться то надумал придурь молодецкая, крестьянин перед княжной, она ведь утром проснётся и не вспомнит кто я такой. Самое противное в том, что теперь уже не отвертеться, и придется её так или иначе доставить во дворец, иначе... лучше самому на костёр залезть.
Стало прохладно, и с луга потянул пока ещё теплый легкий ветерок, но скоро он остынет, и будет по настоящему холодно. Крохотный огонёк вряд ли спасёт от ночной прохлады. К тому же княжна вдруг простудится.
Поставил легкий "щит земли" с подветренной стороны, от ветра прикрывает, но теплее не стало. Почесав тыковку, соорудил щит в виде кольца в рост высотой, окружив себя княжну и костёр; стало теплей, но ненамного. Кони остались за щитом, что мне не понравилось, ведь если что, щит придётся развеять. Выставил щит так, чтобы захватывал и лошадей, стало холодно. Почесав тыковку ещё раз, выставил щит по новому; так, чтобы питавший его канал, шёл по земле. На нас же накинул лёгкий "жаркий полог". Стало тепло, и даже уютно.
Сидеть просто так было скучно, да и дрема нет-нет да накатывала. Подтянув к себе мешок и седельные сумки, принялся рассматривать трофей. Первым делом осмотрел стреломёты. К сожалению один из них оказался сломан, на боку была глубокая вмятина, и рычаг доходил только до половины. Второй был исправен.
Подёргав тут там, вынул коробки со стрелками, в одной были три стрелки в другой всего одна. Вытащив из мешка особую суму с такими же коробками, повытаскивал их. Оказалось что коробки для самострелов только сверху, всего шесть штук, а внизу были четыре обычные коробки со стрелками. Прочитал надписи на коробках: "Грозовая стрела", "Ледяное прикосновение", "Разрывные". "Разрывных" было две коробки, и обе полные, а вот "грозовых стрел" и "ледяных прикосновений" только по полкоробки. Всего в каждую коробку умещалось по двадцать стрелок. В коробках для стреломётов было по пять стрелок, в четырёх были "разрывные" стрелки, а в двух других по три "грозовые стрелки" и две "ледяных прикосновения". В коробках, вынутых из стреломётов, были три "ледяных прикосновения" и одна "грозовая стрелка". Итого получалось, "разрывных" шестьдесят, "грозовых стрелок" семнадцать, "ледяных прикосновений" тоже семнадцать.
Прикинув, по десять "грозовых стрелок" и "ледяных прикосновений" отложил в одну коробку, и спрятал в свою котомку. Перепутать стрелки я не боялся, на каждой стрелке было по пять цветных колец, а на коробках по пять полос такого же цвета. Вынутые из котомки полотняные портянки и рубаху, сложил пока рядом. В семь коробок для стреломёта вставил по, одной стрелке "ледяное прикосновение" и одной "грозовой стрелке", оставшиеся места набил "разрывными". Вставил ту, что была с одними "разрывными", в исправный стреломёт, положив его рядом. Остальные положил в суму вместе с оставшимися "разрывными" стрелками.
Далее осмотрел четырнадцать собранных амулетов, но лучше они моих или хуже, я понять не смог, а тратить ману на расспросы Оза не хотел. Посему деактивировав их, и накачав по пол оки в каждый, завернул в найденный в одной из котомок платочек, да тщательно завязал тесёмкой. Получившийся свёрток положил в свою котомку.
Вытряхнув всё остальное из котомок и седельных сумок на рубаху нашёл, три кошеля с серебром и золотом навскидку на тридцать золотых империалов, и мешочек с костяными трубками на которые были нанесены рунные печати. Мой кошель остался дома, и денежкам я обрадовался. Отделив двадцать золотых в один кошель, двадцать резан в другой, уложил их в свою котомку. Оставшиеся, три золотых, две резаны, полсотни серебряных империала, и горсть дар с декадарами, сложил в оставшийся кошель и привязал на пояс.
Костяные трубочки видимо служили для призывов духов, и были некими подобиями чароплётских свитков. Сложив их обратно в мешочек, тоже засунул в свою котомку, — всяко штуки не дешёвые, и в хозяйстве пригодиться могут.
Сверху в котомку положил две плотно свёрнутые шелковые рубахи найденные ранее, свою рубаху, и портянки. Оставшуюся всячину сложил в одну котомку, решив, что всякую рухлядь, пошедшую на лежак для княжны, сложу просто в мешок.
.........
Ната лежала на спальной лавке, и устало таращилась в темноту окутавшую заднюю. Тело болело от непривычной работы и требовало отдыха, но сон не шёл, тревожные думы одолевали уставшую женщину. То, что ей вечером рассказали дочери, вызвало сильную и главное неожиданную озабоченность.
Сама Ната весь день вместе с хозяйкой провела на картоховом поле и сама ничего не видела. Но сразу по возвращению по некой тревожность во взглядах домашних сразу поняла, что что-то случилось. Подскочившая было Алина, только недоумение вызвала своим заявлением что "господин настоящий рыцарь, спасённой леди с ним нечего боятся, он всех татей одним заклинанием в пыль сотрёт". Благо, подошедшая чуть позже более серьёзная чем сестра Арина, разъяснила что происходит, подробно рассказав все что ей удалось увидеть и услышать.
После обеда к Сафрону Казимировичу прибежал мальчишка и сказал, что его местная лекарка баба Варя зовёт по делу серьёзному. Сходивший к лекарке глава семейства вернулся с двумя лошадьми увешанными мешками и воинским железом, и был озабочен больше обыкновенного. Выкликав младшего внука Сеньку отправил того на луг за отцом с наказом бросить покос и везти девчонок ворошивших сено вместе со старшей хозяйской внучкой домой. Всё это рассказала старшей сестре Любка, оставшаяся помогать по дому.
Приехавшие дочери были незамедлительно препровождены в переднюю, и Сафрон Казимировичь принялся их расспрашивать о том, не могут ли они как-то узнать, что сейчас происходит с их господином, и не могут ли они как-то там магически с ним связаться. Что-либо точно сказать девчонки не могли, нету у них нужных умений; но то, что он жив, знали точно, так как чувствовали ту связь, что связывала их с господином. Ещё они могли почувствовать если бы с ним происходило что-то плохое, но они ничего такого не чувствовали так что скорее всего с Дарвелом всё в порядке. После чего их выпроводили в заднюю.
Носившей им квасу Арине удалось подслушать часть разговора, да потом самой Нате по приходу удалось кое что услышать когда Маркус Сафроновичь вернувшейся с поля жене рассказывал что случилось.
Получалось, что их шалопутный хозяин ввязался в очередные приключение на свою колдовскую жопу. Спася воина и некую княжну, он согласился проводить эту самую княжну до Карны. И если от недругов княжны ему еще может повезти ускользнуть, — а то, что напали на княжну не тати понятно и ей простой холопке, на кой она татям им купца подавай, золота с неё кот наплакал, а голову положить в бою с дружинниками легче лёгкого, — то от княжеской милости ему никуда не деться. Мальчишка, что с него взять, — Ната непроизвольно вздохнула.
Было как-то странно беспокоится за колдунишку, всего пол года назад она сама с радостью бы его прирезала, ну или хотя бы не стала горевать по его скоропостижной гибели. А сейчас? Сейчас тревога нет-нет да накатывала, ведь если не всё их будущие, то ближайшие точно целиком и полностью зависят от него. Взгляд невольно скосился в ту сторону, где за завесой ночной тьмы на палатьях спали дочери.
Насчёт себя Ната уже давно всё решила. То, что её тело привлекательно мужам она отлично понимала, как и то, что хорошо устроится и не быть при этом обязанной ублажать своего хозяина ей почти что ни светит, разве что попадёт к хозяйке, а не к мужу. А у молодого хозяина она устроилась очень хорошо, почитай, что за хозяйку; ну а после того как у него появилась новая "грелка", то о большем для холопки и вообще мечтать не приходится.
