— Нет, это реально, — ответил Паэлуис, его жвалы слегка дернулись в явном веселье, что заставило ее бросить на него суровый взгляд. Его чувство юмора было совершенно нелепым, часто неуместным, и за эти годы они оба попали в довольно много неприятностей из-за него. — Я уверен в этом. Все доказательства прямо здесь.
Она с сомнением посмотрела на него, затем вернулась к документу, прокручивая его и внимательно изучая.
— Отсутствует реле? — она спросила очень скептически. — Это было бы новостью века. Нельзя перемещать реле, я это знаю. Что-то о квантовых замкнутых структурах или какой-то подобной технической херне. И ты утверждаешь, что одно из них бесследно исчезло?
— Да, — он указал на одно из изображений, которое в данный момент показывалось. — Вот где оно должно быть, и его нет.
Через несколько секунд она бросила на него еще один, более жесткий взгляд.
— Это изображение пустого пространства.
— Я знаю. В том-то и дело, что в нем должно быть реле.
— Откуда ты можешь знать, что этот образ пустого пространства — это конкретное пустое пространство, которое должно, но почему-то не содержит реле? Когда гораздо более вероятно, что это просто пустое пространство? — она снова вздохнула. — Честно, Паэлюис, ты и твои безумные теории начинают меня доставать. Кое-что из дерьма, которое ты придумал за эти годы, было довольно популярным, но это уже не смешно. Все, что у тебя есть, это фотографии дырки от задницы. Веское доказательство, но его несложно сделать. Я тоже могу сфотографировать то, чего нет, — она указала в угол небольшого офиса. — Посмотри-ка туда! Никакого Реле! О-о-о, как жутко! Оно исчезло! Его унесли Духи, мы всё умрем, бру-ха-ха-ха!
Он терпеливо ждал, пока утихнет её тяжелый сарказм, более чем привыкший к нему после почти пятнадцати лет совместной работы.
— Ты закончила? — мягко спросил он, когда она, наконец, замолчала.
— Даже близко нет, но ты можешь также рассказать мне о следующем идиотском выводе, к которому ты пришел с самого начала, не имея абсолютно никаких доказательств, — проворчала она, откидываясь на спинку кресла и позволяя проекции исчезнуть. — Я полагаю, что это еще один случай таинственных Других, которые, по твоему мнению, ответственны за все, что не может быть объяснено. Было много вещей, которые нельзя было разумно объяснить, и которые были объяснены.
— Я уже сказал тебе, правда в том, что...
— Да, да, я знаю, тебе не обязательно повторять это снова и снова, — отрезала она, махнув рукой и прервав его. — Продолжай в том же духе. Что за странная концепция пришла в то, что ты называешь разумом на этот раз?
Паэлуис ухмыльнулся ей на секунду, заставив ее захотеть ударить его. Как обычно.
— Хорошо, просто выслушай меня.
Она молча смотрела на него и ждала.
— Реле исчезло. У меня есть доказательства.
— Доказательства в виде дырки от задницы, — пробормотала она себе под нос.
— Доказательства, — твердо повторил он. — Возможно, меня выгнали из армии на Палавене, потому что они не могут справиться с действительно пытливым умом, но у меня все еще есть там контакты. Они получили мне данные и сказали, что на верхних уровнях Иерархии очень тихо происходит много волнений по этому поводу. Никто снаружи не знает. Даже Совет.
— Хочешь поспорить? — фыркнула она, откидываясь на спинку кресла и складывая руки. — Я могу гарантировать, что если это реально, то STG знает, а если STG знает, то азари наверняка знают, поскольку они внедрились в саларианские разведывательные организации так же, как они сделали для всех остальных. Конечно, предполагая, что все это вообще реально. Чего нет.
— Каким ты стала циником, Эйде, — поморщился он.
— Просто я стала реалистом. Мы оба видели достаточно дерьма в правительственной работе за эти годы, чтобы знать, что все постоянно шпионят за всеми остальными.
— Если азари знают, это означает, что Совет осведомлен об этом, но они никогда не расскажут общественности, потому что все эти старые какакшки помешаны на контроле.
— Сохранить такого рода новости в тайне было бы почти невозможно, — заметила она с некоторой долей усталого раздражения. — По крайней мере, в том, что касается самих правительств. Более правдоподобно скрывать это от общественности, но даже там Совет протекает как решето в половине случаев. И как они могли скрыть пропажу реле? Зачем им это скрывать?
— Почему — это просто. Это остановит огромные немытые массы идиотов, паникующих и бегающие с воплями, как будто стая варренов только что выпрыгнула на них из шкафа. Ты знаешь, как опасны могут быть идиоты, когда их что-то расстраивает, а мысль о том, что реле может просто... исчезнуть — это именно те новости, которые могут расстроить всех.
Он серьезно посмотрел на нее, его поведение заставило ее смотреть и слушать, каким бы безумным он ни был большую часть времени. И хотя он был настолько возбужденным, что, по ее мнению, его мозг рисковал вытечь из ушей, он также был умен и иногда удивительно проницателен.
— В конце концов, без реле перемещения мы, по сути, ничто. Обычный сверхсветовой привод не настолько быстр, чтобы перемещаться по галактике, за исключением относительно коротких поездок внутри локального кластера. Насколько я знаю, даже теоретически невозможно двигаться быстрее, чем двадцать световых лет в день, и никто пока не сделал двигатель, который может делать чуть больше половины этого. Галактика же имеет более двухсот тысяч световых лет в поперечнике, и наша цивилизация разбросана по всей ней. Ни один из известных мне миров не находится дальше, чем в девяноста световых годах от ближайшего Ретранслятора, но некоторые из них находятся на расстоянии половины галактического диска друг от друга. Если вдруг мы потеряем возможность путешествовать с помощью Ретрансляторов...
Он многозначительно замолчал, так как она почувствовала себя несколько нехорошо от этой концепции.
— Цивилизация погибнет, — закончила она за него, заставив его серьезно кивнуть. — Цитадель находится в двух тысячах световых лет от ближайшего обитаемого мира, что означает путешествие туда и обратно более года, даже если кто-либо действительно может путешествовать так долго для начала. Дорога из Тессии в Сур'Кеш заняла бы десятилетия. Это просто невозможно, учитывая ограничения нашей технологии и все, что я могу придумать в качестве возможного улучшения.
— Точно. Даже саларианцы не смогли бы создать корабль, способный путешествовать так далеко, без, вероятно, еще ста лет исследований, — он кивнул. — Я не хочу говорить, что это невозможно сделать, я не инженер по созданию звездолетов, но я совершенно уверен, что это чудовищно сложно и дорого, как минимум. Безусловно, недоступно для большинства граждан или даже для многих видов. Даже кварианцы вероятно, не смогли бы этого сделать, а они лучшие инженеры в космосе. Мы так привыкли к тому, что можем запрыгнуть на корабль за несколько сотен кредов и пролететь полгалактики без каких-либо реальных проблем, что большинство даже не задумывались, насколько это далеко.
Он медленно покачал головой.
— Большинство даже не думают о том, что такое световой год на самом деле. Расстояние, столь большое, что самому свету требуется год, чтобы преодолеть его! И мы можем просто жульничать и игнорировать это. Что будет с нами, если однажды мы больше не сможем обманывать?
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока Айдхе не вздрогнула.
— Спасибо. Мне еще несколько дней будут сниться кошмары о том, что все реле внезапно исчезли. Отличная работа.
Он усмехнулся.
— Я не хотел тебя пугать. Но ты понимаешь мою точку зрения? Сообщение о том, что реле действительно исчезло, может заставить многих начать думать таким образом, и независимо от истины, это может закончиться ужасно. Хотя это неактивное реле и им никто никогда не пользовался, последствия в лучшем случае вызывают беспокойство.
— Предполагая, что оно вообще когда-либо существовало, — парировала она. — У тебя есть только картина дырки от задницы. Вряд ли это что-то доказывает.
— У нас также есть этот документ, — указал он на ее омнитул. Она взглянула на него, затем пристально посмотрела на устройство.
— Который имеет незаконное происхождение и так отредактирован, что почти бесполезен. Ни времени, ни дат, ни свидетелей, вообще ничего полезного. Только чуть больше, чем слух о том, что были реле, и в какой-то момент за последние пару десятилетий реле больше не было.
Она покачала головой.
— Это просто бессмысленно. Любой мог написать это и отправить куда угодно. Это больше похоже на одну из бредовых теорий заговора в темном углу экстранета. Это именно твое дело, я согласна, но ты помнишь некоторые другие вещи, которые ты в конечном итоге обнаружил в результате таких теорий? — уголок ее рта приподнялся в кривой ухмылке. — Цитадель, управляемая древним искусственным интеллектом, была одной из самых неудачных идей, насколько я помню, — продолжила она, когда он выглядел слегка смущенным. — Мы оба были арестованы C-Sec. Дважды! И поклялись никогда больше не возвращаться в административные зоны Кольца Президиума без разрешения. Затем у тебя возникла блестящая идея, что Памятник-Реле — это какое-то оружие. Мы провели неделю, копаясь в туннелях доступа под ним, снова были арестованы C-Sec, которые были теперь довольно грубыми, и физически выброшены из этого района. И, конечно, мы не должны забывать твою любимую теорию о том, что Хранители на самом деле могущественные инопланетяне, которые наблюдают за тем, что мы все делаем, и каким-то образом заставляют определенных гостей исчезать по неустановленным причинам.
— Но даже ты должна признать, что в Хранителях есть что-то странное, — умоляюще сказал Паэлуис. — Они повсюду, и все их игнорируют, они могут проникать в те части Цитадели, к которым никто другой никогда не мог найти доступ, и они тают, если вы пытаетесь исследовать их. На мой взгляд, это очень подозрительно.
— Потому что ты очень больной парень, которому нужно, чтобы его осмотрели врачи, — вздохнула она. — Хранители просто все исправляют. Они безвредны.
— Это то, что они хотят, чтобы мы думали, — прошептал ее коллега, оглядываясь вокруг в несколько параноидальной манере. Вопреки себе, она проследила за его взглядом, но увидела только пустые стены. В конце концов она поняла, что он шутит, и тяжело вздохнула.
— Почему я терплю тебя, я понятия не имею, — проворчала она.
Он усмехнулся в турианской манере.
— Потому что я такой обаятельный и умный?
— Неееет... Дело не в этом, — медленно ответила она, заставив его нахмуриться. Через мгновение оба улыбнулись друг другу, затем он пожал плечами.
— Некоторые из моих идей сработали, ты должна это признать, верно?
— О, конечно, обычно после того, как у нас заканчиваются разумные идеи, ты вытаскиваешь какую-нибудь идиотскую концепцию из своей задницы, и по чистой случайности, и моей собственной очень тяжелой работе, ей удается спасти положение, — пробормотала женщина. — Как в тот раз, когда мне пришлось сделать сальто назад и свернуть тому парню шею. У меня всё болело два дня.
Паэлуис пожал плечами.
— Он убил шестерых, и я собирался занять седьмое место в его списке, так что я думаю, что мы были бы оправданы.
— Мы? — ядовито спросила она. — Кажется, я помню, что в меня стреляли. Ты был занят взломом совершенно не того узла данных.
— Он содержал ключевые улики по делу о пропавшем лавочнике-саларианце, — усмехнулся он, заглавные буквы в его голосе звучали отчетливо.
Она положила руку на лоб и осторожно потерла его в попытке предотвратить головную боль, которая всегда появлялась у нее, когда она разговаривала с этим придурковатым ублюдком.
— Если ты пишешь еще одну безумную книгу, оставь меня в покое, — пробормотала она, затем опустила руку. — Ладно. Все в порядке. Ты утверждаешь, что реле исчезло. Лично я считаю, что его никогда там не было, но хорошо, давай на минутку поверим в твоё заблуждение. Что именно, по твоему мнению, мы должны или даже могли бы с этим сделать? Турианские военные меня не любят, и ты сам очень не им нравишься. C-Sec тоже не очень любит нас, хотя мы продолжаем получать от них небольшие задания под столом. И я не хочу привлекать внимание Совета, если я могу этого избежать. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Она посмотрела на него с неподдельным любопытством.
— Конечно, если ты на самом деле прав, а это не так, это было бы вопросом для Совета? Мы пара мелких частных детективов. Что нам это даст? И ты сам только что изволил указать на то, как плохо все может закончиться, если все начнут верить, что подобные вещи были правдой.
— Совет и правительства азари, турианцев и саларианцев заинтересованы в том, чтобы скрыть это, — кивнул он. — И на этот раз у них действительно может быть причина, в отличие от некоторых других вещей, которые они скрывают, например, сколько батарианцев подкупают их, и сколько гетов проникает в Цитадель.
— Геты не проникают, — прокомментировала она, качая головой. — Нам говорили это очень много раз, но никогда не было никаких доказательств, и никто даже не видел гетов или корабль гетов за пределами Завесы Персея почти восемьдесят лет.
— Это доказывает, что они очень хитрые, — ответил он.
Раздраженно махнув рукой, она рявкнула:
— Забудь о гетах! Ближе к делу.
— Хорошо, хорошо, не нужно кричать, — сказал он с кривой улыбкой. — Видишь ли, меня беспокоит то, что это подразумевает. Не думай о том, что это может сделать с нашим образом жизни. Подумай о том, что могло бы это сделать. Как ты сказала, мы не можем переместить реле. Даже эксперименты с ними незаконны, по крайней мере, более полутора тысяч лет. Сейчас никто не знает об этих проклятых вещах или о том, как они работают, больше, чем когда мы впервые столкнулись с ними. Мы даже не знаем, из чего они сделаны. Мы знаем, что они делают, как их включить и использовать, но мы не можем выключить ни одного. У нас нет ни малейшего представления о том, как их создали, насколько я могу выяснить. По сути, это система черного ящика , которая, похоже, была разработана специально для того, чтобы быть простой в использовании, но в остальном совершенно непрозрачной.
— Я слышала это раньше, — ответила она после минутного раздумья. — И ты прав в этом, я согласна. На самом деле не так много информации о реле, кроме того, что их построили протеане, и что они практически неразрушимы. С другой стороны, ни один здравомыслящий разум никогда не пытался нанести им вред, они были абсолютно надежными до тех пор, у любого вида, о котором мы знаем, были записи о них, и они необходимы для нашей жизни. Я полагаю, что, кроме научного любопытства, нет особых причин копаться в этих вещах, и есть много причин не делать этого.
— Точно. Это в значительной степени то, что сказал бы любой, если бы подумал об этом, чего большинство никогда не делает. Они просто принимают их как часть фона и продолжают жить своей жизнью, — сказал он, наклоняясь вперед во время разговора. — Так что, похоже, никто не задает никаких других вопросов, которые предполагает мышление в этом направлении. Например, как протеане на самом деле перемещали реле? Они почти в двадцать раз больше даже самого большого корабля, о котором мы знаем, и разбросаны по всей Галактике в системах, в которых иногда даже нет планет. Если они были построены там, откуда взялись материалы? Если они были построены где-то в другом месте, как они перенесли нечто размером в треть Цитадели с того места, где они их сделали, туда, где они находятся сейчас? — Разведя руками, он добавил: — Это становится действительно зловещим, когда думаешь об этом.
