А в ее случае даже не очень и морганатический. Если Анна де Бейль оказалась хороша для одного короля, кто сказал, что она плоха для другого?
Но жить с Людовиком? Ложиться с ним в одну кровать? Оххх...
Впрочем, время подумать еще было. Маша отлично понимала, что если она пожелает — царевна вытащит ее отсюда. Несчастный случай на охоте, горе, слезы, похороны, а сама Маша уже через пару месяцев окажется на Руси. Может, даже ребенка оставлять не придется, он пока еще мелкий и подменить малыша будет несложно.
Можно.
А хочется?
А ведь не хотелось, еще как не хотелось! Интереснее было остаться в Европе и играть дальше, запутывая кошачьей лапкой клубки интриг! А еще...
Вот щелчок был бы всем этим дворянам по носу! Русская девчонка чуть ли не из сточной канавы — королева Франции! Ха!
А на Русь можно вернуться и после смерти Людовика. Ему сорок семь лет, ей — в два раза меньше, будем надеяться, она переживет супруга.
Маша потянулась к кофе, который ей принесли. Пару глотков — можно. Эти минуты — ее и только ее. Крепкий черный кофе, совсем маленькая чашечка, но так приятно. Этот запах будил память о занятиях с девушками, когда Ибрагим заваривал крепкий черный кофе и начинал рассказывать что-нибудь интересное из истории и нравов гаремов.
Глоток, другой, чашка вернулась на место.
Еще несколько минут блаженства. И еще пара глотков. Погадать, что ли?
Кофейная гуща вылилась на блюдечко. Маша вгляделась в черные разводы — и внезапно похолодела. А откуда на дне такой осадок!? Женщина принюхалась — и чашка полетела в стену. Ее вдовствующее величество опрометью вылетело из ванны и сунуло два пальца в рот.
Кофе почти сразу вылетел назад, но не весь! К сожалению — не весь! На истошный звон колокольчика прибежали слуги и тут же заметались вокруг Маши, слушая короткие указания. Спустя четыре часа злая как черт женщина вытянулась в постели, размышляя — кто посмел!?
Кофе с мышьяком, наглость какая!
Узнает кто — голову оторвет и скажет, что так и было! Это ж надо! Два часа тошноты, промывание желудка, молоко со взбитыми яйцами на закуску (гадость жуткая, но выхода не было) и неделю теперь соблюдать особый режим питания. Маша знала, что трое доверенных слуг сейчас носятся по всему дворцу, выясняя, кто подсыпал яд, а потом дойдет и до автора затеи. И она обязательно наябедничает Людовику! Чтоб другим неповадно было!
Пусть этого негодяя казнят!
А кто-то другой мог бы и не понять. Растворили мышьяк в горячем кофе, он и так горький, запах тоже не почувствуешь, все знают, что она любит выпить чашечку вот так, в ванной... задумано было отлично! И осуши она чашку в один прием — могла бы ничего и не понять. Но кофе начал остывать, яд выпал в осадок...
Да уж!
Без той школы, которую она прошла у царевны, без полученных знаний давно бы ее в живых-то не было. Есть за что быть благодарной.
Нет, ну кто посмел!?
* * *
— Ну ты почитай! Вот ведь... Папа!
Алексей перебросил сестре письмо с большой печатью. Софья послушно поймала его и развернула. Могла бы и раньше его прочесть, но не стала — все равно брат все расскажет.
— Папа... ох ты ёж твоё ж!
Удержаться было сложно.
Папа Римский в письме весьма витиевато сообщал, что Русь — государство великое, но увы — не европейское. Потому как не знает света истинной веры. Нет-нет, он все понимает и не настаивает, чтобы русский государь срочно переходил в католичество, но ведь общий язык с другими странами искать как-то надо?
А потому не примет ли русский государь у себя папских легатов? Всего несколько человек? И исключительно на добровольной основе?
Нет-нет, никаких иезуитов, мы помним про господина Полоцкого, но вы же понимаете, в семье не без урода, его позиция никак не может отражать нашу...
Опять же, и его величество Леопольд рад был бы прислать посольство...
В наше просвещенное время, вы, как умный и великодушный государь — ну и еще страница такой болтовни. А по-простому, поди, откажи!
— А мы можем ему отказать? — Алексею явно не хотелось пускать на Русь кого попало. Хотя почему — кого попало!? Отборных шпионов и как бы не диверсантов!
Софья всерьез задумалась над этим вопросом.
— А стоит ли отказывать? Обидится...
— Нам на его обиду, — фыркнул братец.
— Это верно. Только вот... не мы к ним лезем. Они к нам. Много ли вреда они смогут нанести под приглядом?
— Так и пользы от них не будет!
— Будет, Алеша. Мы не можем замыкаться в себе. И считать, что мы — избранные Богом, и кичиться своей правотой тоже. Нам надо развиваться, врастать в другие страны, перенимать у них самое лучшее... вот как шелк, как бумагу — ведь выделывают теперь все это у нас? Мануфактуры строятся, люди работу получают, а все почему? Потому что из Франции побежали гугеноты.
— Сонь, как ты думаешь, они только шпионы?
— безусловно, шпионы. Но думаю, у них есть и другие причины сюда приехать. И хотелось бы их узнать.
— Ты склоняешься к тому, чтобы принять их?
— Да, Алеша. Ты против?
— Мне это не нравится.
— Мне тоже. Но и ссориться неохота. Вот если они сделают что-то, что нам не понравится...
— а они сделают?
В темных глазах Софьи промелькнула искорка.
— Как прикажет мой государь.
— Соня!
— Предлагаю согласиться, помариновать их в Архангельске — все равно у нас карантин обязателен, собрать о них все сведения — и спустить с цепи Ромодановского. И принять — примем, в грязь лицом не ударим. И узнать больше того, что мы захотим, они не смогут.
— Хм-м... Почему бы нет? Тогда сядь, отпиши в Рим, а мне покажешь.
Соня кивнула.
— Как скажешь, Алеша.
Брат и сестра обменялись понимающими улыбками. Рим так Рим! И бояться тут нечего! Просто когда понимают, что русских не сломить силой — начинают войну иного рода. Информационную, дипломатическую... Письмо, которое лежало сейчас на столе и было таким объявлением войны. И Софья с Алексеем принимали вызов.
Хотите принести на Русь свою культуру? Прогнуть нас под свою гребенку?
Ну-ну!
Мы еще посмотрим, кто выиграет в этой схватке.
* * *
Де ла Рейни мух ртом не ловил. С преступниками у него получалось куда как лучше, да и урожай был побольше. И кому, как не ему, отдал приказ его величество, узнав про покушение на свою любовницу?
Да ведь не просто любовницу!
Королеву Англии!
Тут политика-с...
Одно дело — травить соперницу, это все понимают, это нормально. А если тут английские корни? И отравить хотели мать английского принца? А там и самого малыша?
Гнев Людовика, умело подогреваемый иссиня-бледной Анной де Бейль, был страшен. Французские придворные жалели только о том, что они не змеи. Как хорошо бы сейчас заползти куда в щель — да и спрятаться. И не выползать месяц.
Все слуги ее вдовствующего величества были допрошены с пристрастием, кроме трех самых доверенных (с пристрастием — означало и дыбу, и пытки водой и прочие милые радости в застенках Бастилии) и наконец сознался один из поварят. И что получил, и от кого получил — ла Рейни подхватил ниточку и принялся рыть.
И — остановился.
Говорят же, что в жизни все повторяется дважды, но один раз трагедией, а второй — фарсом. В тот раз король пощадил мадам де Монтеспан.
А герцогиню де Фонтанж?
А вот тут — извините.
И детей у нее было куда как поменьше, всего двое от короля, и надоесть она Людовику успела хуже зубной боли. Глупа ведь...
В постели хороша, но и только. И сам Людовик, скажем честно, уже не был таким сатиром, как в молодости, потихоньку снижая постельную активность и задумываясь о душе.
Приговор был жестоким и страшным.
Плаха и топор.
Анжелика бросилась в ноги возлюбленному, умоляя о милости. Не получилось.
Памятно королю было дело о ядах, ой как памятно. И как шатался трон — тоже. Какое там милосердие? Зарыл бы! Собственноручно!
Повезло ли герцогине — сказать сложно, потому что ее недотравленное величество решила, что лучше быть милосердной. Немного. И тоже упала в ноги королю, прося о милосердии к дурочке. Людовик рыкнул, сверкнул глазами, топнул ногой... потом посмотрел на иссиня-бледную интриганку и чуть смягчился. Ладно уж... пускай живет.
В одном из дальних монастырей, где-нибудь в Оверни или еще где подальше...
Милосердие выходило сомнительным. Никто и не сомневался, что Анжелика де Фонтанж не проживет там слишком долго, скоропостижно скончавшись от какой-нибудь чахотки или несварения желудка. Монастыри — они вообще очень вредны для опальных королевских фавориток, и мадам де Монтеспан тому пример. Но вслух все восхваляли доброго короля и милосердную вдовствующую королеву.
Анна де Бейль постепенно приобретала все большее влияние на Людовика и собиралась его использовать исключительно в своих целях.
Франция?
Англия?
Русь и только Русь.
* * *
Его величество Джеймс Стюарт благосклонно взирал на жену и детей.
Нельзя сказать, что он сильно любил свою Энни, но все же... Они столько лет вместе, у них четверо детей, и еще троих прибрал к себе Господь, они отлично понимают друг друга.
А женщины...
Почему бы и нет? У короля могут быть фаворитки, все равно ни одна из них не встанет на место королевы.
Да, король и королева...
И до сих пор Джеймс не мог поверить в свое счастье. Пусть трон весьма зыбок, пусть казна не особенно наполнена, пусть по стране возникают мятежи, а Уэльс — это вообще осиное гнездо, но он воссел на трон своих предков.
Теперь надо удержаться и передать его сыну. Получится ли?
Зыбко, все так зыбко...
Джеймс Монмут был по-житейски неглуп и понимал, что на трон его практически возвели. Подготовили почву, подтолкнули, а то и еще чего... Кто стоит за этим? Он не знал. Голландцы?
Да, безусловно, там и их руки.
Испанцы? Тоже возможно. Во всяком случае, несколько колоний у него уже откусили, а что он может сделать?! И хочет ли что-то сделать?
Честно говоря, не очень. Джеймса устраивала роль короля. И вообще — на его век хватит, а дети... разберутся, куда они денутся! О нем что-то родной отец не позаботился!
Его величество отбросил неприятную мысль в сторону и пригласил жену на танец. Энни вспыхнула и заулыбалась.
Да, фаворитка будет ждать Джеймса в спальне, но на людях... о, здесь и сейчас — он примерный семьянин! Никакой череды любовниц, как у отца с дядюшкой, никаких ценных подарков за счет казны... титул — можно. Или замуж выдать повыгоднее, но эти милости короне ничего не стоят. А золото или земли — нет уж! Самим мало!
Джеймс улыбался, танцевал с супругой, потом смотрел фейерверк и чувствовал себя счастливым. Видела бы мама... но Люси Уолтер умерла, когда он был еще малышом.
Джеймс и не знал, что рядом с ним нарывом медленно зреет заговор...
* * *
— Что скажете, Чарлз?
— Что у меня не меньше прав на престол, чем у этого выскочки, Джон. Да и у вас тоже...
Кроме Монмута у Карла было еще тринадцать внебрачных детей. Признанных и произведенных им в графы и герцоги. И с точки зрения закона, имеющих такое же право на престол, как и Монмут.
А почему — нет?
У них матери и познатнее были. Что мать-герцогиня Чарльза Леннокса, что графиня Кастлмейн у Джорджа Фицроя. И что?
Более знатные матери, более высокие титулы, должности при дворе — и все закончилось в единый миг!
Когда стало ясно, что Монмут побеждает, братья собрали все маленькое и ценное, что помещалось в седельных сумках — и рванули к границе с Шотландией. И правильно сделали.
Те, кто не успел сейчас обживали Тауэр.
Казнить единокровных родственников Джеймс все-таки не мог, но всем было ясно, что Тауэр — это та же смерть. Просто чуть замедленная и отсроченная. Кто там будет проверять, скончался ли граф Плимут от болезни легких, или эта чахотка разгуливала на двух ногах и подливала яд в пищу?
Кому пожаловаться?
Только Богу в храме, но вот беда — не ответит. И гром небесный, чтобы покарать мерзавца Джеймса не пошлет!
Вот и бежали братья туда, где их не должны были выдать. В Шотландское Нагорье.
Но и здесь... а кому они были там нужны? Ладно еще Яков! При нем они были племянниками, о них как-то заботились, их ценили, а потом?
У шотландцев было полно своих проблем. После побега королевы Анны, да еще с ребенком Якова под сердцем, горцы просто кипели, что тот ведьмин котел. Настроения различались от 'как она могла, мерзавка!?' до 'и поделом вам, а то размечтались...'. А уж когда королева обнаружилась при французском дворе...
Это давало простор для комбинаций и предположений. В том числе, были и лорды, которые хотели послать к Людовику посольство и умолять его вмешаться. Свергнуть мерзавца Монмута и посадить малыша Карла (имя ребенка чуть примирило шотландцев с побегом его матери) на трон его предков. Чарлз и Джон к этой группе не принадлежали. Свергнуть Монмута было бы неплохо, но вот посадить на трон Карла?
Э, нет. Им самим хотелось бы править. И если уж трон один раз был взят 'на шпагу', грех не повторить это второй раз! Но надо найти помощь, деньги, наемников...
Как не предоставить шанс хорошему человеку?
* * *
— Соня, ты уверена, что нам нужна смута в Англии?
— Более чем.
Софья теребила конец косы, сидя в кресле, чуть щурилась на яркий свет из окна, но глаз не отводила. Если царю угодно сидеть на подоконнике и вести интеллектуальную беседу с сестрой именно оттуда?
— Деньги мы найдем, — Иван был спокоен и невозмутим. — А причины все же поясни?
— Их несколько. Первая — колонии. Чем дольше смута в Англии, тем выгоднее нам. Сами знаете, Индия. Я вам рассказывала...
Рассказывала. И у мужчин давненько руки чесались.
Дели, Мадрас, Бомбей... нужна ли там Англия? Да помилуйте! Ничего хорошего и толкового англичане туда не принесут. Будут уничтожать уникальную культуру, даже не понимая, что именно теряют и хищнически выдирать из тела Индии то, что копилось столетиями.
Уже выдирают.
Пора прекращать этот процесс и доказывать, что не все бледнолицые одинаково плохи. И не надо путать индейцев и индийцев. Хотя, в данном случае — можно. Что в Индии, что в Америке Англия с ее пуританским подходом добра никому не принесла.
— Принимаю. Еще что?
— пока Англия занята внутренними делами, она не лезет во внешние. К тому же, на престол есть права у многих. У Карла Шведского с супругой, у Георга Датского — также через супругу, у сына Анны де Бейль...
— Еще б он был сыном короля, — фыркнул Алексей.
— Непринципиально. Главное, что его таковым считает Людовик и будет отстаивать права малыша. А это дело богоугодное.
— Ага, считает. С твоей легкой руки...
— С руки Анны. Кстати, вполне возможно, что малыш действительно Стюарт. Эти шотландские кланы так перероднились между собой, что родословную и представить нельзя. А еще, кстати, Карл наплодил кучу детей. И кое-кто из них уже готовится сбросить Монмута с трона.
— А получится? — прищурился Иван.
— С нашей и Божьей помощью — вполне. Надо ли нам это? Конечно, надо! Англия тонет в смуте, под шумок распадаясь на десяток мелких островных королевств, которые будут воевать друг с другом, мы отгрызаем себе колонии, Людовик смотрит на остров вместо континента...
