— Ли-Фен, Ли-Киу ушла за близняшками? — спрашиваю няшку уже привычно скользящую за мной.
— Да хозяин, мы вместе вышли из дома, — как всегда с приятием ко мне откликается, девушка.
Сделав усилие над собой, ускоряю шаг, ведь я этого хотел — так чего тянуть.
— Хозяин, всё готово, — известила меня Амалия сразу по прибытию — значит близняшки уже дома.
Иду в свою спальню и переодеваюсь. Чёрные — тонкой шерсти — суженые штаны, подпоясываю атласным гашником*. Молочно-белую с серебристого цвета вышивкой по оплечью и прямому распаху рубаху купленную в империи Хань, подпоясываю тиснёным поясом — подарком княжны. На запястья лежаться кожаные плетёные нарукавья цвета топлёного молока, и Ли-Фен и Амалия одновременно стягивают их шёлковыми шнурами. Вместо повседневного налобника одеваю очелье* ведающего* всех восьми цветов магии, дополню его белой со светло-коричневой вышивкой тафьи*. Амалия подвязывает на пояс полную декадар с шестнадцатью серебряными империалами калиту* — ради близняшек не жалко. Поверх правого нарукавья застёгиваю браслет с развоплощающим пологом, на шею одеваю одиночную витую серебряную гривну — подарок орков из каравана, амулеты выпускаю поверх рубахи. Жезл с "огненным кулаком" в правую руку. Ну всё, одет со всем соответствием случаю.
— Что там с бричками? — спрашиваю вошедшую Ли-Киу, — эх, прокатить бы девушек на карете по такому дню, да не полноценный маг я пока — не спустят мне такого нахальства.
— Прибыли господин, — докладывает няшка.
— Может стоило калымагу* нанять, ещё можно успеть? — беспокоиться Ли-Фен.
— Нет, пусть народ видит, что близняшки за мага идут, — отказываюсь я, — одно дело, если молва пойдёт, и совсем другое, если народ сам увидит.
— Что там у девчонок?
— Скоро готовы будут. Поторопить? — Ли-Киу удовлетворённо кивает осмотрев мой наряд.
— Нет, идите лучше помогите, так лучше будет, — отправляю Амалию и Ли-Киу на помощь Нате, Ли-Фен естественно пропускает мои слова мимо ушей — няшка.
— Всё готово хозяин, — сообщает вошедшая через некоторое время Амалия.
— Едем.
Спустившись в прихожую, окидываю взглядом выстроившихся близняшек.
Красные, вышитые белыми символическими знаками сарафаны были одеты поверх белых вышитых красными ритуальными узорами-оберегами рубах. На руках вышитые серебряными нитями и расшитые бисером нарукавья, на груди каждой взрослое трёхрядное ожерелье* так же украшенное серебряной вышивкой и бисером, девичьи тонкие очелья сменены на женские широкие и почти спрятанные под белыми намётами*, вышитые солнцеворотами концы которых, выпушены вперёд через левые плечики. Сия красота обошлась мне в двадцать золотых, но мне ни капли не жалко — девушки выглядят потрясающе.
Подъехав к храму Лады страсти Мокошь мы вызвали оживление среди славников, тут же потянувшихся ближе к входу в храм. Так как всё уже было обговорено, послушники тут же проводили нас в главный зал храма пред очи статуи богини восседавшей среди статуй пар разных животных практически в первородном виде. Лишь высокие острые груди богини-девы были прикрыты её длинными распушёнными волосами, и попка была целомудренно прикрыта хвостиком сидящей рядом юной лисичкой. На пне перед богиней стояла светящаяся белым светом чаша изумительно тонкой работы, и подносы полные фруктов и корений — по заверениям жрецов появляющихся на подносах волей богини. На полу перед статуей раскинулась огромная двойная печать.
— Кузень Дарвел Маркусович? — уточнил подошедший ко мне потворник светлой богини.
— Да, — чинно киваю.
— По обыкновению холопки идущие в наложницы приносят клятвы в примыкающих малых залах, но в виду исключительности случая его светлость глава нашего храма старший жрец Миролюб Белославович воззвал к богине и она вняла его искренним мольбам и тебе дано право принять их клятвы в главном зале, — пафосно уведомил меня поборник. — Его светлость старшей жрец Миролюб Белославович надеется, что его старания породят благо, — тут же напомнил он о благости пожертвования.
— Несомненно, породят, — заверил я поборника. — Старания столь светлого человека не могу не породить благо, и мы за это ему искренне благодарствуем.
— Несомненно, несомненно, — закивал поборник как ханьский болванчик. — Прошу в круг, — махнул он на печать.
Пройдя в свой круг, я стал принимать клятвы близняшек.
— ... и призываю светлую Ладу принять мою клятву, выступить гарантом моей верности, и быть судьёй мне, если я преступлю, — закончила принесение клятвы взволнованная Алинка.
"Принимаешь ли ты смертный — искреннюю клятву сей девы, и берёшь ли на себя права её мужа". — Обратился ко мне волшебный голос, в чьём переливе слышалось журчание весеннего ручейка, щебетание птиц, шелест молодых листочков на весеннем ветру.
— Да, — громко произношу, принимая клятву девушки.
Сразу после моего согласия, стоявшие за границей печати пятеро поборников, и ведущий круг жрец напряглись, а печать чуть засветилась, и я почувствовал, как по мне от ног к голове, а потом к левому запястью движется волна нежнейшей теплоты. Чуть ощутимая жгучая боль в четвёртый раз охватила моё запястье, и близняшки почти стали моими наложницами — осталось самое приятное. Нет, по закону они конечно уже мои наложницы со всеми оговорёнными правами и обязанностями, и соответствующими последствиями, но благость Страсти богини снизойдёт на нас лишь после выполнения всех положенных ритуалов. Конечно, произвести священное соитие приличествовало непосредственно сразу по принесению клятвы, но дабы не порождать разврата светлая богиня позволяла отложить сие важное дело до достижения подобающих действу условий.
Кидаю взгляд на Алину — на шее девушки видна весьма заметная на смуглой коже вязь белых линий в виде неширокой ленты охватывавшей её, похожая вязь должна быть у меня под левым нарукавьем.
— Прими дева сей плод как дар светлой Лады, да дарует он тебе такое плодородие сколько его семян достигнет твоего чрева, — протянул жрец Алине среднего размера наливное яблоко будто светящееся изнутри, взятое им с подноса на пне.
— Благодарствую светлой Ладе за её дар, — приняла яблоко девушка.
— На сем нарекаю сего добра молодца Кузень Дарвела Маркусовича твоим молодцом, — с недовольством глянув на меня, провозгласил жрец, — оно и понятно — с моей-то стороны — как и полагается при взятии в наложницы — клятвы не было, что жрецу светлой Лады естественно претит. — Да будет счастлива твоя жизнь в семье.
— В сей светлый день, светлая Лада одарила мою семью дарами и благами, и по завету светлых богов — преумножать блага, я одариваю сей собравшийся честной народ семи монетами и прошу принять их как блага, — громогласно провозгласил я, стоя на верхней ступени лестницы перед храмом, и зачерпнув в калите горсть монет, кидаю их веером в толпу.
— Слава светлой Ладе. Да будут светлые боги столь же щедры к вам, как и вы к доброму люду. Да славиться имя Лады. Да дарует светлая Лада вам крепкого потомства. — В ответ зазвучали славенья Ладе и благословения мне. Ну а когда я стал — продолжая одаривать собравшихся монетами — спускаться через прокладываемый Тором проход в толпе, на меня и близняшек со всех сторон посыпались зёрна пшена и овса, ну и в соответствии с традициями чья-то добрая душа запустила в меня пару горстей желудей.
После праздничной обедни, я зашёл в комнату близняшек, и окинул их взглядом.
Арина — главная заводила среди близняшек, хитра и изворотлива — не так как Амалия или Поля, но, тем не менее, достаточно чтобы отметить это. Желает власти и влияния, сама мне в этом призналась, да и за столом с сёстрами только и шепталась о предстоящем выборе личной одалиски или по старинке постельнице, — я согласился пока купить им только по одной служанке-холопки из двух положенных, но зато особо обученных в школе при храме Милитты. Как оказалось, храмы этой богине весьма распространены, только детям обычно про неё по понятным причинам ничего не рассказываю, и при храмах обычно состоят школы, где девочек холопок готовят в личные одалиски для богатых и влиятельных господ способных оплатить обучение или купить готовую служанку. Конечно, выпускницы это школы и рядом не стояли с Полей — являющейся пособницей Одалис, тем не менее, они значительно отличаются от обычных служанок в ублажении желаний своих господ. Во всяком случае, так утверждает людская молва.
Алина — влюблена в меня как кошка по весне, вот и сейчас незаметно подобралась ближе. Глазки в пол, ручки комкают платочек, а тело трепещет в ожидании ласку, — прижимаю левой рукой к себе, в ответ взгляд полный нежной надежды. Ей ничего не надо, лишь бы её господин был рядом, в этом она очень похожа на Ли-Фен. В магии отдаёт предпочтение целительству, любит возиться в теплице на крыше, особенно когда там что-то цветёт.
Афина — вся в свою божественную тёзку, чистка и смазка арбалета ей в сто крат интересней вышивания, а метательный нож заменяет ей обеденный. Быстрее всех плетёт заклинания, уделяя развитию этого умения всё свободное время, и не колеблясь, выполняет все мои приказы. Не раз просила меня устроить её в школу чабоя или хотя бы простого мечного боя, но естественно я на это не соглашаюсь, так как считаю, что столь чрезмерная нагрузка плохо отразиться на учёбе девушки, и поэтому всё, что ей остаётся — уговаривать братьев научить её новому приёму. В её преданности у меня нет сомнения.
Амина — самая тихая из близняшек, всегда как бы не в этом мире находиться но, тем не менее, всё что ей нужно знает и замечает. Увлекается магической наукой, особенно алхимией и артефакторикой, провела столько ритуалов призыва, что это уже отразилось на её астральном теле, — самый сильный дух, как правило, призывается ею. Самое любимое ей место в доме — лаборатория.
— Девочки, милые, я понимаю как важна для вас эта ночь, но вы ведь у меня умненькие, вы ведь всё понимаете, — с чувством глубокой вины обратился я к близняшкам , ведь, — первая брачная ночь — священна, для невинных дев.
— Мы всё понимаем господин, и вы можете на нас положиться, к утру печать будет готова, — с серьёзным видом обещает мне Афина, опережая даже Арину.
Алинка расстроенно поникает, — её огорчение трудно описать.
— Алиночка, ну что ты? — обнимаю девушку двумя руками. — Я ведь хочу, чтобы у каждой из вас была своя полноценная первая ночь, ну я тебя прошу, потерпи до завтра, и ты будешь первая, — жёстко смотрю на вскинувшуюся Арину.
— Правда? — в глазах Алины снова зажигается надежда.
— Правда!
— Конечно сестрёнка, — обнимает девушку Арина. — Ведь господин нас любит, а тебе это нужно. Даже не сомневайся.
— Простите господин, — Алина ластиться ко мне. — Я обещаю ждать столько сколько надо, и прилагать всё своё старание в служении вам.
Повторив с близняшками все последовательности в подготовке ритуала и его исполнении, и потискав немного на прощание пищавшую от радости Алинку, я вернулся в свою спальню, и лег спать под охраной сидевшей на коврике посреди комнаты Ли-Киу — завтра должен был быть ещё более тяжелый день.
Глава пятая.
— Господин, за нами следят, — предупредила меня Ли-Киу по пути из школы домой.
— Кто?
— Скорее всего вампир, я только чувствую внимание к вам, но выделить противника не могу, — сообщила няшка кидая через прищуренные веки быстрые взгляды по сторонам.
— Ожидаемо, — кивнул я своим мыслям, — послание Ливвианнеллы Вук доставил, так что вампиры не должны были, ни проигнорировать меня — показывая неизбежность моего поражения, ни пытаться меня убить — не в их это теперь интересах. — Но расслабляться всё-таки не стоит, это могут быть вампиры не из свиты отца Ливи.
Войдя в дом и выслушав доложившуюся о делах Амалию, иду в комнату близняшек, Аринкин Рык по традиции рычит на Ли-Фен, няшка в ответ шипит рассерженной кошкой. Зайдя в спальню, глянул на проскользнувшую следом девушку, и не стал её выгонять, — нечем мне перед ней стесняться, всё уже ею изучено до волоска, да и близняшкам стоит начать привыкать к ней уже сейчас.
— Всё готово? — окидываю взглядом своих выстроившихся в линию источников-наложниц.
— Да господин, мы всё приготовили и дважды проверили, — доложилась Арина.
— Начинаем, — скомандовал я, начиная раздеваться.
На этот раз всё происходило почти, так же как и во время прошлого ритуала, за исключением двух отличий. Первым было поведение близняшек, не ставших стесняться — как следовало юным девам, а наоборот нарочито откровенно показывавших мне свои привлекательные тела во всей их юной красоте. Сделано это было настолько на показ и от того нелепо что вызывало улыбку — куда им до Польки способной возбудить страсть одним жестом, тем не менее это было показательно. Вторым отличием были последовательности вкладываемых в конструкт конфигурирующих посылов, главными векторами которых были упрочнение материального тела и усиление общей стойкости. Совместно с носимым мной уже конструктом ускорения — не распадавшегося благодаря внедрению в аурный слой на границе с внешней оболочки и установления постоянной подпитки от ауры и находившегося сейчас в состоянии покоя — он должен был сделать меня на некоторое время телесно равным рогатому вампиру.
После внедрения и развёртывания конструкта, я почувствовал "тяжесть" ставшую заметно "давить" на внешнюю оболочку. Видимо два таких массивных конструкта это мой предел на сегодняшний день, не стоит навешивать больше конструктов, да и с плетением мананасыщеных заклинаний следует быть осторожным, — решил я.
Напомнив близняшкам о ментальной поддержке в виде эха, я отправился в свою комнату одеваться к поединку.
Спустившись в зал, нахожу там уже пришедшего Арнольда согласившегося выступить моим секундантом, и вместе с ним и всей своей свитой — кроме конечно близняшек — иду в школу чабоя.
К нашему приходу в школе "Искрящий клинок" всё было готово, — ещё бы они небыли готовы, как-никак было объявлено, что на ристалище выйдет невесомый — которые по своему положению приравниваются к графам, что, несомненно, делает большой почёт школе. И даже если это не так, то поединок в любом случае привлечёт к школе большое внимание — не каждый день в империи вампиры входят в дуэльный круг.
— Господин Дарвел, его благородие сэр Онагост Градиславович зовёт вас, — сообщил мне стражник, указывая в сторону небольшого отряда стражников, как только я вошёл во двор школы и, развернувшись, направился обратно.
Делать было нечего — благородного не пошлёшь лесом, тем более что и причин то отказываться от общения со своим работодателем у меня не было. Арнольда не звали, и ему и всем остальным моим сопровождающим приходиться чуть отстать.
— Здравствуйте ваше благородие сэр Онагост Градиславович, — поздоровался я с рыцарем.
— Здравствуй Дарвел, — поздоровался в ответ благородный сэр. — И во что это ты опять вляпался, не хочешь мне поведать? — сурово глядя спросил он. — Знаешь, я был весьма удивлён, услышав сегодня о предстоящей тебе дуэли. Неприятно удивлён. Я кажется, велел тебе сидеть дома и никуда кроме как в школу из него не выходить. Я что-то не так помню, или для тебя мой прямой приказ ничего не значит?
