Подведенные к самому подножью возвышенности, немецкие пушки принялись забрасывать противника снарядами. Всего пятнадцать минут продлился их обстрел, однако он заметно облегчил жизнь, бросившимся затем в атаку советским солдатам.
Получив возможность проскочить простреливаемый противником гребень, они в одном порыве скатились вниз, выбили англичан из их траншей, после чего стремительно атаковали их позиции на второй вершине Кубергета.
Уверенно идя за "огневым валом" своих артиллеристов, советские солдаты в едином порыве взобрались на крутые склоны норвежских гор. Ведя непрерывный огонь из пулеметов и автоматов, они прорвали оборону врага на подступах к гребню и заставили замолчать, ещё неподавленные орудия. Только умелое сочетание действие пехоты при поддержке артиллерии, позволило взять хорошо укрепленные позиции противника с минимальными потерями.
Прорыв первой линии обороны, считавшейся ранее труднопреодолимой, серьезно осложнило положение англичан. Получив это известие, генерал Гаген оказался перед трудным выбором, что считать главным направлением русского наступления. По сообщениям полковника Трентона, русские продолжали демонстрировать активность на побережье. Остановленные плотным артиллерийским огнем в одном месте, они, судя по всему, намеривались атаковать в другом месте британской обороны. Будь он на месте противника, сам Гаген именно так бы и поступил.
Успех русских в районе Кубергета, несомненно, доставлял англичанам большие проблемы. Однако на преодоление второй линии обороны, у противника в любом случае заняло бы много времени, что оставляло генералу время и пространство для маневра. К тому же, полковник Вендлер заверил Гагена, что при прорыве первой линии русские понесли серьезные потери. Это несколько успокоило генерала и, послав Вендлеру из резерва две роты подкрепления, он стал ждать дальнейшего развития событий.
Давая оценку положения в районе Кубергета, Гаген в целом был прав. Для переправы ко второй линии обороны врага орудий нужно было время. Тяжелые, трудные в подъем советские гаубицы, маршал Говоров решил не трогать. Штурм вражеских позиций был возложен на трофейные орудия. Они были более легкими, чем гаубицы и их транспортировка по горам, занимала гораздо меньше времени.
С начала операции прошло около двух часов, однако свой главный удар, маршал Говоров так и не нанес. Слушая неутешительные донесения из района Торнпака и победные реляции Полынина, маршал сдержанной улыбался. Он ждал известие от майора Кривенко, который должен был начать по своему усмотрению.
Получив приказ о штурме твердынь Реурбергет, Кривенко решил взять их под прикрытием дымовой завесы. Это был идеальный вариант, благодаря местной розе ветров, имеющей в это время года неизменное направление. Под покровом дымной завесы, наползающей на позиции врага, было очень удобно атаковать, оставаясь невидимым для стрелков противника.
Идея майора понравилась Говорову, и специальные средства были доставлены самолетом из Мурманска. Все было готово, но перед самым наступлением, Кривенко отказался от их применения. Главной причиной этому стал сержант, предсказавший за день до наступления, густой туман с небольшого озера находившегося вблизи.
Родом из северо-восточной Сибири, он хорошо разбирался в незримых вестниках изменения погоды. Его прогнозы погоды имели необъяснимую привычку сбываться и потому, Кривенко решил отказаться от спецсредств. Появление дымовой завесы обязательно вызвало бы переполох на вражеских позициях. Густой же туман, позволял незаметно подобраться к противнику и застать его врасплох.
Полностью поверив сержанту, Кривенко внес изменение в план операции и сумел убедить в этом Говорова. После успешного рейда через Финляндию и захвата Тромсе, маршал явно благоволил к майору. За прежние успехи, он представил Кривенко к ордену Боевого Красного Знамени, а за час до начала наступления, поздравил с производством в подполковники.
Этот хитрый прием, Говоров перенял от Верховного Главнокомандующего. Тот имел привычку, в качестве поощрения, за несколько дней до генерального наступления, повышать в звании командующих фронтов. Делалось это не только для стимуляции генералов к одержанию победы. Получив своеобразный аванс, командующие фронтов был вынужден действовать с удвоенной силой, чтобы оправдать оказанное ему доверие Сталина.
Подобный прием в одинаковой мере действует, как на генерала, так и на майора, вернее подполковника. Получив неожиданное продвижение по службе, волей— неволей Кривенко должен был побеждать. Сидя на наблюдательном пункте батальона, он тихо матерился, глядя, как неторопливо поднимается туман с поверхности озера.
Вначале он был недостаточно плотным для прикрытия атаки, но сержант Федорцов заверил Кривенко, что все ещё измениться, и скоро туман достигнет нужной консистенции. Это "скоро" затянулось на целых полтора часа. Озабоченный этой задержкой, Кривенко уже подумывал о внесении изменений в план операции и в этот момент, ему доложили, что туман начал свое движение на позиции врага.
Медленно и величественно, серое облако поползло вверх по крутому склону, подталкиваемое дыханием ветра. Плотный и густой, он не только надежно скрывал советских солдат от взора немецких часовых, но и хорошо приглушал их шаги. Видимость была не больше пяти метров, что в значительной мере ограничивало действие отряда.
Командовавшего немецкими ротами прикрытия, английского капитана Ника Милиндера, появление тумана нисколько не насторожило. Серое облако уже дважды наползало на его позиции, но оба раза без каких-либо последствий.
Когда капитану донесли, что на этот раз туман более густ и плотен чем обычно, Милиндер пренебрежительно ответил, что только самоубийца рискнет сначала спуститься с крутого обрыва, а затем подняться на него при подобных обстоятельствах.
Каменистые склоны, разделяющие противников действительно были крутыми и создавали серьезные препятствия перед атакующими. Стремясь уменьшить влияние этого фактора, майор Кривенко три дня подряд тренировал своих солдат на соседней горке и добился серьезных успехов. Его подчиненные научились спускаться и подниматься по каменистым склонам Норвегии за короткий промежуток времени, и при этом, не нарушая строя.
Выбрав момент, под прикрытием тумана штурмовые группы незаметно покинули свои позиции, а затем стали подниматься каменистой круче. Для того, чтобы иметь возможность отличать друг друга, каждый из солдат повязал вокруг левой руки кусок белой ткани, в качестве опознавательного знака.
Полностью уверенные, что русские не решаться атаковать в этом районе, немецкие егеря до самой последней минуты прибывали в трагическом заблуждении. Впереди наступающих цепей, двигались разведчики. Благодаря длительному наблюдению за позициями врага, они хорошо знали месторасположение немецких часовых и потому действовали наверняка. Подобравшись к вражеским постам под прикрытием тумана, они сняли часовых, открыв дорогу атакующим соединениям.
В мгновение ока советские солдаты ворвались на считавшиеся неприступными позиции противника, и завязалась рукопашная схватка. Штыком, прикладом, камнем, кулаком, они стремились погасить не до конца оплаченные кровные счеты. Иногда, в серой пелене окутавшей склоны Реурбергет раздавались одиночные выстрелы, но они тонули в ней, вместе с криками умирающих людей.
Яростная борьба развернулась на этом Богом забытым клочке норвежской земли, в которой никто не хотел уступать своему заклятому врагу. В этом коротком и беспощадном бою, обе стороны имели право на успех. Так отчаянно они бились, но чашу весов перевесили новые цепи советских солдат, поднявшихся по каменистым кручам вслед за редеющим туманом.
Около пятнадцати минут провисел он на вершине горы, но этого вполне оказалось достаточно для захвата вражеских позиций отрядом подполковника Кривенко. Стремительным ударом, русские сломили сопротивление врага, уничтожив или рассеяв егерские роты.
Всего два небольших взгорка пришлось преодолеть советским солдатам, чтобы достичь своей главной цели — станции Бьернфьепль. Охранявший её взвод шотландских стрелков попытался остановить орлов Кривенко, но это оказалось невозможным. Перекатив по зыбким осыпям и каменистым откосам, по самому краю государственной границы пушку сорокапятку, советские артиллеристы привели вражеских стрелков к молчанию. За несколько минут, в пух, и прах было разнесено двухэтажное здание вокзала, из окон которого шотландцы вели огонь.
Победа была полной. Однако мало было её одержать, нужно было защитить и удержать, достигнутые успехи. Ещё поднимался черный дым из окон железнодорожного вокзала, а советские солдаты уже энергично окапывались вблизи Бьернфьепль.
Ровно тридцать пять минут отпустил им на это британский генерал Гаген, узнавшего о разгроме своего правого фланга, из доклада Ника Милиндера. Старому вояке потребовалось меньше минуты, чтобы понят дерзкий и смелый замысел маршала Говорова. Захват станции не только обесценивал значение Нарвика, он ставил под угрозу все соединения короны по эту сторону Ромбакс — фьорда. Бьернфьепль следовало вернуть как можно скорее, и Гаген бросил на незваных гостей три роты из своих резервов.
Генерал бы с огромным удовольствием для выправления положения дал бы Милиндеру больше, но активность Полынина не позволяла ему сделать это. К тому же, Гаген прекрасно понимал, что по кручам Реурбергета противник не мог перебросить большое количество войск, и значит, выделенных войск должно было хватить.
Гладко выстроенные планы хорошо смотрятся на бумаге, но в жизни всегда возникают обстоятельства способные спутать их. В особенности, когда имеешь дело с русскими. Мало того, что они с горем пополам сумели устроить некоторое подобие обороны и встретили солдат Его королевского Величества пулеметным огнем. Эти варвары, каким-то непостижимым способом сумели перетащить две батареи минометов. Притаившись по ту сторону холмов, они нанесли существенный урон наступающим англичанам и заставили их отступить.
Самым простым и эффективным способом дать сдачи после звонкой оплеухи, по мнению генерала Гагена и офицеров его штаба, было ударить по врагу из артиллерии и раскатать его танками. Идея вполне стоящая, но вот только с исполнением вышла заминка. Танков у генерала Гагена не было, ровно, как и лишних батарей и он был вынужден прибегнуть к помощи корабельной артиллерии.
Выполняя приказ командующего, британские эсминцы и сторожевики вошли вглубь вод фьорда, насколько им позволяла осадка, и открыли свой губительный огонь. Их могучие орудия, один за другим изрыгали смертоносные снаряды, стремясь, раз и навсегда уничтожить защитников станции. Перепахать, развеять в пыль, стереть с лица земли, хотели английские комендоры, исправно опустошая свои артиллерийские погреба, но справиться на отлично, им мешали горы, надежно прикрывавшие подходы к станции со стороны моря.
Не имея возможности вести прицельный огонь, англичане били по площадям, что в условиях скалистой Норвегии было малоэффективным занятием. Королевские канониры перепахали горные склоны, так и не смогли нанести существенного ущерба русским позициям.
Куда более успешным был налет "Харикейнов" вызванных на подмогу генералом Гагеном. Внезапно обрушившись с небес, они стали яростно утюжить бомбами и пулеметами прилегающие к станции горные склоны, а заодно и саму станцию. Подобно беспощадным валькириям носились они над защитниками узкого прохода, что соединял станции Хумдалан и Бьернфьепль, щедрой рукой сея смерть и разрушение.
Взрывом бомбы ранило подполковника Кривенко, серьезно повредив ему ногу. В трудный для отряда момент, он посчитал своим долгом находиться вместе со своими бойцами, а не раздавать приказы, сидя в штабе. Скрипя зубами от дикой боли в раздробленной голени, он самостоятельно наложил на ногу жгут из ремня для остановки кровотечения. Бледный от потери крови, с осунувшимся от боли лицом, он категорически отказался покидать поле боя и во многом, благодаря этому решению, отряд остановил рвущегося к станции врага.
Многих своих бойцов недосчитали взводные и ротные после этой атаки. Кто был ранен, кто убит, однако ещё больше осталось солдат врага на подступах к станции. Немцы, поляки, норвежцы, ирландцы, валлийцы, все они пытались пробиться через узкую горную горловину, но так и не смогли сломить сопротивление советских воинов. Сраженные свинцом, они лежали вповалку друг на друге, безжизненными кулями цвета хаки.
Благодаря их мужеству и храбрости, были выиграны самые трудные, самые тяжелые минуты боя, после которых наступил перелом. Вызванные с аэродрома Тромсе маршалом Говоровым истребители, не только прогнали прочь "Харикейнов", но и заставили покинуть фьорд королевские эсминцы. Британские моряки очень трепетно относятся к своим кораблям, и как только им начинает угрожать опасность, предпочитают покинуть поле боя, чем биться на нем до конца.
Стремясь спасти положение, генерал Гаген бросил в бой весь гарнизон Нарвика, но это было запоздалым решением. Пока британцы двигались от Сильдвика к Хумдалан, комдив Полынин прорвал оборону врага у Кубергета и вышел к фьорду. Падение этого участка британской обороны делало бессмысленным борьбу по эту сторону фьорда. Окруженным англичанам оставалось либо сдаться, либо при помощи кораблей укрыться от врага в Нарвике.
Начался бег к морю, на берегу которого возникла давка за места в шлюпках, присланных с кораблей. Русские не стали мешать эвакуации противника. Они только развернули за холмами свои гаубицы и неторопливыми ударами, подгоняли британцев покинуть эту сторону фьорда. Весь свой главный удар, маршал Говоров направил сначала на станцию Хумдалан, а затем стал наступать на сам Нарвик.
Было около шести часов вечера, полярное солнце ярко блистало на небосводе, не думая заходить, когда советские войска вышли на рубеж Сильдвик — Бейсфьорд. С него можно было обстреливать Нарвик из артиллерийских орудий. Судьба порта была предрешена, однако Говоров не стремился занять его любой ценой.
Следуя указанию Сталина, он только обозначил угрозу Нарвика, позволив англичанам сохранить порт за собой.
— Пусть они как можно дольше будут вынуждены тратить на его оборону людей и материальные средства. Нам Нарвик не нужен, пусть у этого авантюриста Черчилля болит голова, как разрешить эту проблему. А мы усердно поможем ему в этом деле — шутил Сталин с Говоровым, обсуждая план северо-норвежской операции.
Маршал полностью выполнил замысел Ставки на самом северном направлении противостояния бывших союзников. Совсем иная картина возникла на юге, в районе другого важного стратегического порта Триеста. В этом месте столкнулись интересы англичан, стремившихся не допустить перехода под контроль коммунистов столь стратегически важного порта и лидера югославских коммунистов маршала Тито, объявившего себя собирателем славянских земель на Адриатики.
Согласившись в июне месяце на требование генерала Моргана передать занятый югославами Триест под контроль англичан, Тито не спешил с отводом войск. Единственное что позволил югославский лидер, это продвинуться 2-у английскому корпусу к Триесту за разграничительную линию в районе Гориции. Дальше дело продвигалось с большим скрипом и к началу операции "Клипер", под контролем англичан находились лишь предместья Триеста.
