— Сара! Бегом ко мне с аптечкой!
Выцарапалась из этого хлева, огляделась, ткнула пальцем в двух ближайших мужиков.
— Ты и ты! Ко мне!
Те вяло посмотрели на меня, решая, стоит ли им из-за какой-то девки поднимать задницы. Что, без животворящего пендаля уже никак?
Я рванула из кобуры 'беретту'. Стрелять не собиралась, только пугнуть.
— Быстро, суки!
Спохватилась, продублировала по-английски. Без толку. Ну, гады, я предупреждала! Сколько тут расстояния? Метров двадцать? Нормально. Быстро прицелилась, пальнула. И даже попала — прямо под ноги одному. Во, теперь зашевелились, резво потрусили в мою сторону. Подняли девчонку и потащили за мной следом. А куда? Для больных, как я считаю, должно быть предоставлено лучшее помещение. Так что в дом. Ага, не заперто. В первой половине — свалка. Там все трофеи: продукты, оружие, груда плиток поставки. Интересно, как ребята их притащили? Они ж чужим не даются! Вторая половина разделена самодельной плетеной перегородкой надвое. В каждой половинке по раскладушке с надувным матрасом. Понятно — тут главные бандиты и жили. Я быстренько сорвала с койки белье — сперва девчонку надо вымыть — и по мановению моей руки носильщики сложили пациентку на ложе и испарились. А девчонка, похоже, и не особо отразила процесс перемещения. Теперь надо бы теплой воды — хоть слегка обтереть ее. Это же надо — так извозюкаться! Я после смены до такого не доходила. Кого бы заслать за водой? Так ее еще и греть нужно, а печки я тут что-то не видела. Если бы не нога — сама бы сбегала, а тут... Да еще и какой-нибудь тазик нужно найти, губку, а где все это лежит? Черт!
— Миссис Анна! Мисис Анна!
О, вот и наш доктор.
— Сара, я здесь!
Австралийка ураганом залетела в дом и плюхнулась на колени у раскладушки.
— Боже мой! Боже мой! — запричитала она. А сама, враз посерьезнев, принялась за осмотр. Градусник, тонометр, фонендоскоп словно бы сами собой появлялись в ее руках. А потом она обернулась ко мне и лицо ее было хмурым.
— Очень плохо, миссис Анна. Я подозреваю воспаление легких, но даже если это не так, положение крайне серьезное. Болезнь запущена, и я не могу ручаться ни за что. Конечно, все, что от меня зависит, я сделаю, но в этом случае... Вы поймите, здесь нужен стационар, нужны препараты, а у меня...
— Сара, ты за лекарства не переживай. Завтра к вечеру канал заработает и будет тебе все, что нужно. А пока используй то, что есть. Да и вообще... Я сейчас барахло отсюда налажу в свободные дома, а ты давай здесь размещайся. Тут у тебя и лазарет будет, и сама здесь жить станешь. Сейчас я команду дам, чтобы Иринку сюда же несли. Кстати, как она?
— Мисс Ирина чувствует себя удовлетворительно. Хотя, конечно, ее здоровью это путешествие на пользу не пошло.
— Вот и прекрасно.
Я предпочла 'не расслышать' вторую половину фразы.
— Я сейчас распоряжусь, а ты готовься учинить медосмотр рекрутам.
На берегу разгрузка лодок уже заканчивалась. Привезенное барахло кучками лежало на мощных досках пристани. Теперь надлежало куда-то его перенести для хранения. А куда? Понятное дело, под крышу. А крыш оставалось только две — те самые домики. Ну да ничего, построим. Вот только привлекать сейчас к работам недавних рабов не хотелось. Если честно, было просто брезгливо. Ведь грязь с них только что кусками не отваливается. Да и насекомых, поди, море. Не ровен час, подхватишь чего. Ладно, на сегодня обойдемся своими силами. Я замахала рукой, привлекая внимание.
— Давайте сюда Иришку! Сюда, в этот дом. А барахло вон туда, в соседний. Палатку ставьте здесь, наверху. Что? Нет, с домами подождем, в них сперва нужно дезинфекцию устраивать.
С час таскали вещи туда-сюда. Наконец, управились. Я нарядила Дзетту кашеварить, Лерку и англичан ей в помощь. Индуса отправила на речку — пусть посмотрит, нельзя ли и здесь его генератор приспособить, а сама со Снегуркой и Михалычем отправилась к потенциальным подданным. А что? Королева Анна — звучит! Если еще приставку 'кровавая' убрать. И вот вышла я вся разэтакая монархиня в майке, шортах и на костыле. Одно хорошо — синяки с морды сошли. Правда, свита внушительная. Особенно — фрекен Олсен с автоматом на животе. Ну, на груди у нее он топорщится. То есть не топорщится, а... в общем, неудобно.
Вышли мы к народу, встали. А народу на нас чихать. Так, морды повернули в нашу сторону и дольше занялись своими делами. Вернее, своим бездельем. Нет, так не годится. Я Снегурке кивнула, та за свой машин-ган ухватилась и дала в воздух короткую очередь. И сразу мы оказались в центре внимания.
— Кто-нибудь по-русски понимает? — крикнула я в толпу. В ответ — тишина. Ладно, у меня есть запасной вариант.
— Does anyone speak English?
Оказалось, английский знают почти все. Это хорошо, потому что третьего варианта у меня нет. Теперь буду надеяться, что моих кратких двухнедельных курсов самообучения хватит для нормального разговора. Жаль, конечно, что Борюсика пришлось оставить, с ним было бы гораздо проще. А с другой стороны — не все же мне через посредника с людьми общаться. И я начала выдавать людям свою программу. Кузяво, некузяво — как умею. В конце концов, я в Кровавые Анны не записывалась, просто так получилось.
— Меня зовут Анна. Я возглавляю нашу группу, и ваша дальнейшая судьба зависит в первую очередь от меня. В общем, так: вам уже сказали, что бандиты, державшие вас здесь убиты. Они попытались наехать на меня и моих людей и плохо кончили. Теперь здесь, на этом острове, будем жить мы. Соответственно, все оставшееся здесь имущество переходит к нам.
Я перевела дух и продолжила:
— Нам не нужны рабы. Я никого не буду заставлять присоединяться к нашей группе. Более того, я возьму не любого. Но имейте в виду — здесь, на этом острове, я чужих не оставлю. Всех, кто не присоединится к нам по какой-либо причине, мы отвезем в другое место. Ваши персональные плиты доставки я вам верну, так что с голоду не помрете. Времени на размышление у вас до утра. А сейчас идите и вымойтесь, чтобы хоть немного походить на нормальных цивилизованных людей.
Понятно, я не совсем так говорила, но сейчас воспроизвести ту речь уже не выйдет. Да и состояла она наполовину из жестов и русского мата. Как оказалось, вполне интернациональный язык! По крайней мере, слово 'на@уй' было понято однозначно. Я бы, может, и покультурней выразилась, но перенервничала, да и нога разболелась. Вот я и добавила в свой монолог эмоциональности и выразительности.
— Пока что все. На гигиену у вас есть один час. Потом мы продолжим, и вы сможете задать вопросы, если они у вас возникнут.
Выдала я все это и зачем-то добавила:
— Вольно! Разойдись!
Пока я говорила стояла гробовая тишина. Мерзкие вопли чаек не в счет. А как закончила — толпа зашумела, загудела, а потом, разбившись на кучки, отправилась куда-то в сторону. Наверное, к реке. А я уже не могла стоять, да и нога... Но тут Михалыч подсуетился. Выволок из кучи привезенного барахла стул и оперативно подставил мне его под зад. Я уселась, засекла на коммуникаторе время, немного поерзала, устраиваясь поудобнее, и отдалась релаксу.
Наверное, я задремала. Черт! И целый час Михалыч со Снегуркой стояли около меня? Стыдобище! Ладно датчанка, ей по должности положено, да и тренировалась, наверное. А егерь? Он ведь далеко не мальчик. Я повернулась было к нему — извиниться, но первое, что увидела — стоящих передо мной людей. Теперь это уже была не толпа грязных дикарей. Нет, одежда их была в самом жалком состоянии, но ее, по крайней мере, попытались прополоскать. Да и внешне они стали выглядеть поприличней. И, кажется, тот их пофигизм к себе и ко всему окружающему, который так меня раздражал, если и не исчез совсем, то несколько поуменьшился.
В горле что-то скребануло. Я откашлялась, хлебнула воды из заботливо поданной фляжки и начала вступительную речь, отметив про себя, как внимательно меня стали слушать.
— Первое: мы пришли сюда надолго. Может быть, на несколько лет, а, возможно, и навсегда. И обустраиваться мы будем всерьез. Что в наших планах: строить новые дома и улучшать старые, сажать огород, если получится — разводить домашних животных — в общем, организовывать полноценное хозяйство. Рабочих рук потребуется много, сидеть без дела не придется никому. Так что, если кто-то не любит физический труд и рассчитывает жить за счет других, может сразу валить отсюда. Воровство и крысятничество я буду пресекать лично вот этим пистолетом.
Я выразительно похлопала ладонью по кобуре и продолжила:
— Перемены к лучшему будут, но не сразу. Сперва придется хорошенько поработать. Возможно, придется доказать кому-нибудь чересчур хитрожопому, что мы в состоянии постоять за себя. До сих пор у нас это получалось. Не идеально, сами видите, — я приподняла костыль, — но все же мы не потеряли никого из своих людей. Так что не ждите здесь легкой жизни. Комфорт, удобства, изобилие — все это еще предстоит создать. Что могу твердо обещать уже сейчас: полноценное трехразовое питание, медицинское обслуживание и нормальные санитарно-гигиенические условия. Жить пока придется в том, что есть, но дома будут у всех — это я обещаю. Чуть позже, как заработает канал поставки, обеспечу каждого одеждой, бытовыми мелочами, посудой и прочим. На этом у меня все. Кто не хочет оставаться, может быть свободен. Вопросы есть?
— Есть!
Из задних рядов выдвинулся щупленький лысоватый мужичок.
— Вы дадите нам оружие?
— А вы умеете с ним обращаться?
— Ну-у... Мужичок стушевался.
— Оружие выдам. Но не всем, не сразу и только после сдачи зачета фрекен Олсен.
— Я умею стрелять! — выдвинулся еще один мужик. Повыше, пошире в плечах и с татуировкой, виднеющейся из-под обрывка рукава рубахи.
— Очень хорошо. Я буду иметь вас в виду. Еще вопросы?
— А когда будет ужин?
Это спросила одна из женщин, из приодетых.
— Ужин готовится, будет после генеральной уборки ваших свинарников. Быстрее уберетесь — быстрее поедите. Вопросы кончились? Тогда устроим перепись населения. Меня интересуют имя, возраст, профессия, дополнительные навыки. Начнем с женщин. И не задерживайтесь здесь, начинайте уборку.
Я достала блокнот и карандаш.
— Подходите по одному...
Процедура прошла быстро. Люди подходили, называли свои данные и отправлялись к своим баракам. Когда все разошлись, я поманила егеря поближе:
— Слушай, Михалыч, присмотрись к народу на предмет того, кто как работает. Думается мне, не все эти буржуи нам подойдут.
Он кивнул и отправился в дозор, а ко мне подошла девушка из этих... вот как назвать? Местные? Новенькие? В общем, из бывших. Теперь, слегка отмывшись, она действительно стала выглядеть девушкой. Примерно моя ровесница. Впрочем, если нормально отмыть, может, и помоложе окажется. Зовут ее Люсьен Флери, продавщица из Анжу. Подошла и спрашивает:
— Миссис Анна, скажите, а что с Пенни?
— Пенни? — не въехала я.
— Ну Пенелопа, вы ее куда-то унесли.
— А-а...
Вот же зараза! Когда подружка подыхала в вонючем загоне, она гуляла по округе вместо того, чтобы вытащить девку наружу, или хотя бы просто посидеть рядом. Да раз уж ей так дорога подружка, могла бы просто попытаться подойти к любому из моих людей, привлечь внимание. А когда эту Пенни уносили? Что, не могла подойти и спросить? А теперь пришла узнать, как ее здоровье? Я начала тихо звереть. Видимо, что-то такое прозвучало в моем голосе, из-за чего эта Люська вдруг заторопилась таким извиняющимся тоном:
— Понимаете, я все равно не могла для нее ничего сделать...
Сказала и потупилась. И чувствуется, что ей стыдно за это. А в самом деле: если их здесь так жестко строили, могли и напрочь отбить желание самостоятельно обращаться к вооруженным людям. В конце концов, она хотя бы сейчас подошла, спросила. А другим и вовсе пофиг. Унесли девку — и хрен с ней. Сдохнет — хорошо, выживет — тоже неплохо. Рассудив таким образом, я ответила:
— Пенелопа серьезно больна. Удивительно, что она вообще дожила до нашего приезда. Сейчас она в лазарете под наблюдением доктора.
— А можно будет с ней увидеться?
Облегчение в голосе француженки было слышно, наверное, даже глухому.
— Только с разрешения врача.
— Спасибо, миссис Анна!
Я не успела буркнуть 'не за что', как Люсьен уже исчезла. Вместо нее подкатился тот, лысый.
— Миссис Анна, я вижу, вы сильно заняты, у вас и ваших людей сейчас множество неотложных дел.
— И что? — взглянула я на него с подозрением.
— Я мог бы взять на себя контроль за точным и полным исполнением ваших распоряжений.
Тут уж я не стала сдерживать эмоции.
— А что, уборка уже закончилась? Нет? Тогда какого хрена ты здесь торчишь? Марш работать!
Лысый скрылся в сумерках, а я сделала себе пометку: его мы точно не возьмем.
группа Кота
Кот и день забот
— Привет, Володь! Доброе утро! Тебе как, задач на сегодня сразу нарезать, или уже и сам справишься? — Так я приветствовал наше новое пополнение.
Ну да, именно так, а как его ещё-то называть, когда с ходу в дела группы человек плотно погрузился? Так их и называю и вслух чохом — и его, и обоих наших португальцев, да и Халила заодно уж. Да-да, и его тоже, а что, у вас ещё были сомнения что он от нас куда-то он денется? У меня-то — нет, зато вот у него они, как раз-таки и были, теперь — тоже закончились.
Определился наш 'руками водитель' наконец-то сразу после бурной с ним беседы. Так сказать, "расставил приоритеты". Какие — поясню. Кому и как он один в незнакомом ему новом мире особо нужен-то? Нам-то — да, безусловно, хотя и с оговорками, а другим совершенно никому не знакомым людям? Очень сомнительно. Если вот так уйдет — или погибнет где-то за просто так, или в рабство какие ухари со стволами еще возьмут. Таких, судя по двум встречам, закончившимся их отстрелом, или дажа трем, если считать упокоенных паков — тут сколько угодно. Не смотря на его веру или национальность. Как те, недавние. Те-то просто перли дуриками без ума, клюнов на развешанное женское бельишко. Запросто такое произойти может! Да и опыта дальних морских весельных путешествий нет у него совсем. Он же больше богатым туристом привык по миру раскатывать.
А тут.. Альтернатива-то ему выдалась самая 'сказочная', из разряда тех, когда "налево пойдешь — коня потеряешь, направо — голову сложишь. А прямо, ну это уж сам решай..' Лучше уж и не искать какой-то лучшей доли и на месте остаться, авось не прогадает. И выбрал. Но от-таки "шимбе" же — выговорил условие: типа, если будут в дальнейшем приемлемые ему варианты выбора — переходит куда-то ещё, например к толерантным ко всем и всему европейцам. Почему-то к диким единоверцам не хочет. Отчего бы это — кто б мне сказал-то? Спрашивать не стал, и так человеку нелегко под кого-то подстраиваться.
