Который наступил в марте двадцать первого. Когда под лозунгом 'Власть Советам, а не партиям!' поднялось восемнадцать тысяч матросов Кронштадтского гарнизона. Ревком, возглавивший мятеж, имел в своём распоряжении свыше ста пулемётов, сто крепостных орудий и три линкора. Подступы к крепости прикрывали три десятка береговых батарей. К сожалению, мятеж вспыхнул слишком рано. А точнее, был вовремя спровоцирован. Финский залив ещё находился подо льдом. Что и погубило восставших. Которые держались две недели. Но, в конце концов, были разбиты.
Во время штурма обе стороны потеряли полторы тысячи человек убитыми и пять с половиной тысяч ранеными. Восемь тысяч кронмятежников бежали в Финляндию. Две с половиной тысячи сложили оружие и сдались на милость победителей. После чего были незамедлительно казнены. Шесть с половиной тысяч кронштадтцев, взятых без оружия, попали в домзак. А двести героев получили ордена. Из рук товарища Троцкого.
Военной операцией руководил сам наркомвоенмор. Лично. Комначполитсостав соединений, участвовавших в штурме, Лев Давидович тоже подобрал сам. По принципу личной преданности. Потому что рассматривал этот мятеж, имевший ярко выраженный антитроцкистский характер, как вызов. Брошенный лично ему. Этим и объясняется непомерная жестокость учинённой расправы. Вдохновителем которой был 'Иудушка-Троцкий' (как метко прозвал наркомвоенмора товарищ Ленин), а исполнителями — его клевреты из Петроградской ГубЧК, Реввоентрибунала Петроградского военного округа и Особого отдела охраны финляндской границы. Видимо поэтому большинство казней пришлось на Пурим. Самый веселый иудейский праздник в году. Праздник избавления от опасности и истребления врагов, установленный в честь убийства древними евреями семидесяти пяти тысяч ни в чём не повинных персов. Мужчин, женщин и детей.
Впрочем, это могло быть простым совпадением.
Так или иначе, но именно Кронштадтские события поставили точку в короткой истории советской морской пехоты. На долгие восемнадцать лет. Поскольку всё это время на высших постах в РККА и РККФ подвизались главные ликвидаторы мятежа, троцкистские двурушники, шпионы и вредители Маршал Советского Союза Тухачевский, командармы первого ранга Каменев и Федько, командармы второго ранга Дыбенко и Седякин, флагманы флота первого ранга Орлов и Викторов, флагманы флота второго ранга Смирнов-Светловский и Кожанов. И прочие враги народа. Рангом пониже.
И лишь после разгрома антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра появилась реальная возможность возродить советскую морскую пехоту...
Весной тридцать шестого года во всех кинотеатрах страны состоялась премьера большого художественного звукового фильма 'Мы из Кронштадта', очистившего славное имя балтийских моряков от троцкистского навета. И заговорщики поняли, что прозвенел последний звонок. И засуетились. И задёргались. Резко усилив вражескую деятельность. Но это им не помогло. А даже наоборот. Лишь ускорило возмездие. Знаменитая кинокартина 'Депутат Балтики', вышедшая в марте тридцать седьмого, и героическая драма 'Балтийцы', появившаяся зимой тридцать восьмого, окончательно смыли клевету со светлого образа героев Кронштадта.
Не случайно первое соединение морской пехоты (из четырёх формирующихся) появилось именно здесь, на Балтике. По личному указанию товарища Сталина.
К этому времени из-за вредительских действий троцкистов, окопавшихся в Главморштабе, штабах флотов и флотилий, боевая подготовка частей армии и флота по проведению совместных операций была окончательно дезорганизована. Проведение десантов в ходе малых и больших отрядных учений и маневров сначала планировалось. А потом отменялось. По надуманным причинам. Или выхолащивалось, превращаясь в показуху, когда высаживались небольшие подразделения, лишь 'обозначая' десант. Что негативно сказывалось не только на боевой подготовке личного состава, но и на его политико-моральном состоянии. Подготовка штабов и органов управления в ходе оперативных, штабных и тыловых военно-морских игр грешила теми же недостатками, несмотря на требования Временного боевого устава Морских сил, принятого в тридцать седьмом году. И лишь безжалостное выкорчёвывание врагов народа, начавшееся тогда же, позволило навести порядок в этом вопросе. А война уже стояла на пороге...
Благодаря аресту маршала Блюхера и чистке, проведенной после Хасанских боёв, командование Краснознамённого Дальневосточного фронта сумело осуществить этим летом ряд успешных десантов. В городах Тунцзянь, Фуцзинь, Цзямусы, Хуньхэдао и Саньсин. А затем и в самом Харбине. Одна стрелковая дивизия была переброшена на борту мониторов и бронекатеров Краснознаменной Амурской военной флотилии. Ещё две — на пароходах, буксирах и баржах Амурского речного пароходства. Высаживалась и морская пехота. Точнее, речная. Несколько взводов комсомольцев-добровольцев, сформированных уже во время похода из состава команд кораблей Амурской флотилии. При этом краснофлотцы понесли очень тяжелые потери. По сравнению со стрелками. Во-первых, потому, что не имели обмундирования защитного цвета. Во-вторых, потому что не были обучены приёмам штыкового боя и рукопашной схватки. И, чего греха таить, плоховато стреляли из личного оружия. Которое держали в руках очень редко. Но, несмотря на это, проявили подлинный героизм и все до одного были награждены орденами. А трое были удостоены звания Герой Советского Союза. Посмертно.
Кроме того, морские десанты высаживались в Сейсине, Порт-Артуре, Циндао и на островах Курильской гряды. Результаты этих операций ещё раз подтвердили правоту и прозорливость указаний товарища Сталина по формированию морской пехоты.
Особенно, в свете последних событий в Европе...
Первая отдельная специальная стрелковая бригада Береговой обороны КБФ имела своей задачей отражение империалистической агрессии путём высадки оперативного десанта в глубоком тылу отступающего противника, а также тактических десантов на приморских направлениях.
Командиром бригады стал полковник Парафило. И это было вполне закономерно. Поскольку он командовал Кронштадтским крепостным полком, на базе которого формировалась первая бригада. А ещё потому, что Парафило лучше других разбирался в применении морской пехоты. Поскольку дольше других этим применением занимался. Пройдя за пятнадцать лет все ступени служебной лестницы, от красноармейца до командира, в однем и тем полке. Кронштадтском крепостном. Чьи подразделения и 'обозначали' высадку десанта на флотских манёврах.
Однако рапорты, которые по окончании манёвров регулярно подавал Парафило (о недостаточном количестве огневых средств в подразделениях, об отсутствии в составе десанта сапёрных и бронетанковых частей, а самое главное, о полном отсутствии специальных высадочных средств), вышестоящим командованием игнорировались. Самым вредительским образом. Из года в год. И лишь теперь все его предложения были учтены. Точнее, почти все.
Помимо четвёртого батальона бригада получила отдельную саперную роту, артиллерийский дивизион (двенадцать стосемимиллиметровых орудий) и роту танков (двенадцать тридцатьвосьмёрок). Отдельная рота связи и взводы связи батальонов были укомплектованы переносными радиостанциями. Бригадная школа младших командиров получила свою батарею (две трёхдюймовки и две сорокапятки) и ещё одну учебную роту. А каждый батальон — собственный саперный взвод и две артбатареи (четыре трёхдюймовки и четыре сорокапятки). Всего бригада насчитывала в своём составе пять с лишним тысяч человек, двести тридцать пулемётов, сорок восемь орудий и двенадцать танков. Вся артиллерия — на мехтяге. В обозе — ни одной лошади. А перед Хельсинкским десантом бригаде в качестве усиления был придан отдельный гаубичный дивизион (двенадцать шестидюймовых гаубиц-пушек) и сапёрный батальон.
И только один вопрос не удалось решить положительно. Штатных высадочных средств специальная стрелковая бригада не имела. Поскольку специальных десантных кораблей на флоте не было...
Уже не было. Хотя ещё не так давно было. И в достаточном количестве...
Во время Германской войны на Чёрном море в качестве пехотно-десантных кораблей активно использовались мобилизованные паровые хлебные шаланды типа 'Эльпидифор' (водоизмещение — тысяча четыреста тонн; скорость — восемь узлов; вооружение — два четырёх— и два трёхдюймовых орудия и четыре пулемета). Способные за счёт малой осадки (в кормовой части — до двух метров, в носовой — менее полуметра) высадить на необорудованное побережье (даже в прибой!) пехотный батальон численностью до тысячи штыков с боеприпасами и амуницией. И оказать ему мощную огневую поддержку. Подойдя к месту высадки, 'Эльпидифор' бросал якорь (чтобы потом стащить себя с берега) и с разгону высовывался на сушу. С носа при помощи стрелы опускались специальные сходни для десанта. Который выгружался, даже не замочив сапог. За четверть часа! А бортовые стрелы грузоподъёмностью до двух тонн в это время подавали из трюмов лошадей, повозки, пушки и ящики со снарядами.
'Эльпидифоры' действовали настолько успешно и были настолько востребованы, что морское ведомство Российской империи заказало строительство ещё двадцати таких кораблей! Отказавшись ради них от достройки черноморских лёгких крейсеров, готовность которых, между прочим, составляла около восьмидесяти процентов!
Все заказанные корабли (за исключением трёх, угнанных беляками в Бизерту) достались по наследству победившему пролетариату. Однако в боевой состав флота вошло лишь пять 'Эльпидифоров'. И те были переклассифицированы в канонерки. Три недостроенных корабля достроили как нефтеналивные суда, один — как сухогруз, два превратили в нефтяные баржи, а шесть разобрали на металл. За ненадобностью...
Главную роль во всём этом грязном деле сыграл один из выкормышей Троцкого, тогдашний Наморси Республики, ныне разоблачённый враг народа Панцержанский. А когда Панцержанского, вслед за Троцким, сняли с должности, вражескую деятельность во флоте продолжили его сообщники. Орлов, Викторов, Кожанов, Лудри и другие.
Поэтому штатных высадочных средств у советской морской пехоты в настоящий момент не было. Этим летом на судостроительных заводах в Ленинграде, Архангельске, Николаеве и Комсомольске-на-Амуре было заложено сорок десантных кораблей типа 'Кронштадтец', но первые из них могли войти в строй не раньше будущей весны...
— За неимением гербовой, пишем на простой, — невесело отшучивался от подначек начальник штаба Отряда особого назначения Павлович.
Шутки шутками. Но замена получалась не равноценной. Вместо десяти вымпелов, для высадки первой волны пришлось привлечь восемьдесят. А вместо использования однотипных кораблей, собирать плавсредства с бору по сосенке. Что весьма усложнило и погрузку, и переход, и высадку. Притом, что большая часть этих плавсредств ранее к подобным операциям не привлекалась. И их экипажи не имели никакого опыта.
Последнее в равной степени относилось и к экипажам мобилизованных пароходов, и к экипажам боевых кораблей. Не имело необходимого опыта и большинство личного состава недавно сформированной специальной стрелковой бригады. И даже в штабе отряда особого назначения специалисты, имевшие опыт планирования и проведения десантных операций, были наперечёт. Единственным человеком, который неплохо в этом разбирался (за исключением полковника Парафило и помкомбрига майора Зайончковского) был капитан первого ранга Павлович.
Николай Брониславович являлся доцентом кафедры штабной службы Военной Морской академии им. Ворошилова и автором монографии 'Морские десанты'. И уже более десяти лет читал этот курс слушателям академии.
Лучшего начштаба для предстоящей операции найти было трудно. До прихода в академию, Павлович почти десять лет командовал боевыми кораблями (тральщиком, минзагом, эсминцем). Участвовал в Германской, Гражданской и Советско-финской (не этой, а предыдущей) войнах. Во время легендарного Ледового похода Балтфлота был командиром миноносца. И прекрасно знал место будущей высадки. Потому что до революции служил в Гельсингфорсе. А ещё потому, что был одним из немногих советских моряков, получивших классическое военно-морское образование. В Морском Е.И.В. наследника цесаревича корпусе. А перед этим — в Симбирском кадетском.
Благодаря регулярным чисткам, таких как он, в рабоче-крестьянском флоте почти не осталось. А те, кто остался, были направлены в Военную Морскую академию. Где и служили трудовому народу. Под присмотром флагмана первого ранга Яна Мартиновича Лудри. Бывшего балтийского матроса. Прославившегося во время офицерской бойни в Гельсингфорсе. В семнадцатом. Бывшего коменданта Кронштадта, члена комитета обороны Петрограда и Главного комиссара матросских отрядов. Прославившегося во время подавления мятежа в форте 'Красная горка'. В девятнадцатом. Бывшего военкома Морских сил Каспийского моря. Прославившегося во время подавления мятежа в Ленкорани. В двадцать первом. И получившего орден Красного Знамени. В двадцать восьмом. За все эти подвиги. Так сказать, по совокупности. А в тридцать седьмом — высшую меру социальной защиты. Тоже по совокупности. И поделом.
Февральскую революцию Павлович запомнил на всю оставшуюся жизнь...
Сразу после отречения Николая II в Петрограде, Кронштадте, Гельсингфорсе и Ревеле как по команде (а может, действительно, по команде?) начались массовые убийства морских офицеров. Их хватали в каютах и на квартирах. И убивали без суда и следствия. Били кувалдой по затылку, поднимали на штыки, стреляли из наганов и винтовок, живыми спускали под лёд. Их останавливали на улицах. И убивали на месте. И седых адмиралов, и безусых мичманов. Только за то, что они носили золотые погоны. Озверевшая толпа рвала людей на куски. В прямом смысле этого слова! Такого изуверства история ещё не знала. Точнее, крепко позабыла. С древних времён.
Массовые убийства продолжались три дня. А потом как по команде (а может, действительно, по команде?) затихли. Но Рубикон был уже перейдён. Мартовская бойня (по странному совпадению случившаяся в канун веселого иудейского праздника Пурим) оставила глубокую незаживающую рану в душах русских людей. Россия приняла кровавое крещение. И пути назад уже не было...
Однако вернёмся к Хельсинскому десанту.
В этой крупнейшей, со времён цареградских походов, десантной операции русского флота участвовал фактически весь КБФ.
Отряд дальнего прикрытия (линкор, два новых эсминца и три быстроходных тральщика) обеспечивал десант с моря. Кроме того, на позициях было развернуто семь подлодок, а в воздухе патрулировали 'эмбэрухи'.
Отряд корабельной поддержки номер один (лидер, новый эсминец, три канлодки, три сторожевика и семь тральщиков, в том числе, один быстроходный) обеспечивал противовоздушную, противолодочную и противоминную оборону десантных сил, непосредственную артиллерийскую поддержку высадки, а также прикрытие от ударов надводных кораблей. Буде таковые обнаружатся.
Отряд корабельной поддержки номер два (пять старых эсминцев, дивизион торпедных и дивизион сторожевых катеров) имея на борту десантно-штурмовые отряды первого броска в составе двух батальонов (стрелкового и отдельного сапёрного), должен был захватить причалы Южного и Западного порта. А также батареи Свеаборга. Крепость подвергалась ежедневным бомбардировкам (в том числе, с пикирования) уже третью неделю подряд. По несколько раз на день. И вряд ли в ней хоть что-нибудь уцелело. Но рисковать было нельзя. Крупнокалиберные крепостные орудия держали под огнём фарватер и могли натворить немало бед.
