Огромная зловещая тень накрыла Сергея. Он обернулся. В десятке метров от него парил цвета слоновой кости куб, украшенный на каждой грани изображением голой девушки в профиль. Восседало на нём громадное существо, тело которого покрывали черные язвы. С колеблемых ветром волос на непропорционально большой голове то и дело сыпались, тая в воздухе, крошечные разноцветные искры. Сотворенный Кивиром монстр ничем, кроме неправильных размеров, не отличался от человека. Две тонкие руки, похожие на цыплячьи ножки. Два глаза. Тонкая линия губ.
— А ты сильный.
Тропов вздрогнул. Возле мембраны на него пялился черный жирный кот. Вот только вместо морды у него было лицо человека.
— Боишься меня? — голос твари звучал хрипло, словно она день и ночь говорила без остановки. — Зря.
— Где Кивир? — Язык плохо слушался, слова с трудом выговаривались.
— Хозяин ждёт. Но ты уйдешь без своего друга?
Сергей посмотрел на кота в полном недоумении. Тварь растянула тонкие губы в невеселой гримасе-улыбке.
— Нам надо дождаться Седьмого, — хихикнул кот.
— Что в этом смешного? У меня нет времени. Веди!
— Осторожнее со словами, человек. Я ведь могу и бросить тебя здесь. Мы не уйдем без Седьмого.
Сергей недовольно закрыл глаза и лёг на спину. Он хотел расслабиться хоть на пару минут, однако внутренняя движущая пружина всё сильнее и сильнее сжималась. Не удавалось унять и нервную дрожь. "Я у цели, — мысленно сказал он сам себе. — Надо лишь дождаться мертвяка. А потом этот плешивый кот меня отведет к Кивиру. Теперь мне можно расслабиться. Я больше ничего не могу сделать".
Тропов вспомнил про крик Седьмого. А что если дохлятина умерла? Вдруг придется лезть за ней? При одной мысли, что понадобится вновь забраться в мембрану, становилось дурно.
Сергей почувствовал у левой ноги что-то теплое и мохнатое. Кот! Тропов с отвращением вскочил.
— Не подходи ко мне! — закричал он.
— Иначе что? — с улыбкой спросил кот.
Сергей не знал, что ответить ему.
— Помоги! — Из мембраны показалась голова Седьмого.
Правый глаз мертвяка лопнул и теперь лежал на разодранной щеке. Но больше всего Сергея ужаснула дыра во лбу, из которой лилась черная кровь. Казалось, что голову Седьмого зажали между тисками и сдавили.
— Помоги! Помоги! Помоги!
Тропов сел на колени, нашел веревку и кинул в центр мембраны.
— Хватайся, — приказал он.
Седьмой повернулся к нему. Кожа вокруг дыры во лбу чернела, от неё потянулись струйки вонючего дыма. Мертвяк высвободил из мембраны руку и ухватился за веревку.
— Помоги, помоги, помоги, — как мантру шептал он.
Странная эйфория охватила Сергея: от него зависела жизнь Седьмого. Он мог сейчас бросить мертвяка и... "Нельзя убивать его", — сказал внутренний голос.
Тропов дёрнул веревку.
Легион. Шестое интермеццо
Легион карабкался по стволу человеко-дерева. Всё его естество вскипало от ярости. Уничтожить! Стереть в порошок! Впитать в себя! Нет места пощаде и жалости. Каждая его клетка требовала крови. Поэтому Легион жаждал поймать всех этих ходячих мешков с костями и свиноподобных существ, чтобы заточить их души в собственном теле, растворить в себе их плоть.
Легион карабкался по стволу человеко-дерева. С каждым поглощенным врагом управлять собой становилось проще. Чертовы руки так и норовили расплавиться, а ноги — потерять форму. Поначалу лишь чудовищным усилием воли удавалось сдерживать тело от распада. Сейчас же Легион не боялся расплыться, как восковая свеча на солнце.
Смерть врагам!
Смерть всему, что встанет у него на пути.
Иногда мешки с костями сопротивлялись: пытались выбраться из его тела, жгли и кололи. Однако он лишь мысленно смеялся над их жалкими потугами избежать физической смерти. Так лев не обращает внимания на укусы муравьев.
Легион карабкался по стволу человеко-дерева. Порой мысли разбегались в голове, словно шарики ртути по полу. Каждый демон норовил взять контроль над телом, но он жестоко подавлял их маленькие бунты, загоняя в самые темные глубины своей псевдо-души.
Смерть тварям!
Смерть всему, что встанет у него на пути.
Имя ему — Легион.
Нет никому пощады.
Легион чувствовал, как внутренние тела пытались вырваться из плоти друг друга. Он словно матрёшка. Сущность в сущности сущности. Десятки осколков "Я" мечтали жить отдельно. Однако Легион пытался подавить их, посылая образы из псевдо-жизни и кормя ложными воспоминаниями. Он ощущал себя фокусником, разыгрывающим представление перед детьми.
Только благодаря нечеловеческой быстроте ума и жестокости удавалось усмирять внутренние тела и демонов.
Легион карабкался по стволу человеко-дерева. Кончики гигантских черных пальцев покрывали волдыри, сочившиеся густой зеленой жидкостью, похожей на гороховый суп. Непропорциональные руки и ноги двигались как у заводной игрушки. На лице, напоминавшем сырое тесто, красовался лягушачий рот.
Смерть врагам!
Смерть всему, что встает на пути.
Имя ему — Легион.
Нет никому пощады. Крушить! Съедать! Разрывать! До тех пор, пока кости жертв не превратятся в пыль.
* * *
Я хочу жить. Я очень-очень хочу жить. Боже, помоги. Только на тебя и уповаю. У меня нет больше сил сопротивляться. Устал. Я не чувствую ничего, кроме боли. Выхода нет. Дай надежду, Боже. Не могу. Устал. Помоги. Ведь должно же это когда-то закончиться? Подари смерть. Пусть медленную и мучительную. Я всё стерплю.
Хватит ныть, дурень. Рассчитывай только на себя. Бога нет. Его выдумали слабаки.
Пошли вон из моей головы! Я не слышу вас!
Но мы здесь. Почему ты нас прогоняешь? Мы хотим помочь. Тебе же больно и одиноко. Ты запутался. А мы всё видим. Позволь нам облегчить твои страдания.
Лживые твари! Боже...
Как тебя зовут? Ты знаешь? А мы можем сказать.
У меня нет имени. Нет прошлого, настоящего и будущего. Нет тела и души. Нет ничего. И вас не существует!
Ты обманываешь себя. Позволь нам сказать. Пожалуйста. Видишь? Мы сами просим выговориться. Нельзя больше молчать.
Убирайтесь!
Открой глаза и посмотри на своё тело. Разве оно нереально?
Я лишь сильнее зажмурился. Нельзя позволять голосам манипулировать мной. Один раз я уже им поверил... И что в итоге изменилось? Надо собрать волю в кулак и просить бога помочь. Только высшие силы могут вытащить меня из той задницы, в которой я оказался.
Не игнорируй нас!
Я стиснул зубы. Не поддавайся. Нельзя.
Что случится с тобой, если ты лишь откроешь глаза? Пойми: мы друзья. И хотим тебя освободить. Представь, как вновь окажешься дома. Жена будет готовить вкуснейшие супы, а дочь — просить сделать с ней уроки. Ты еще помнишь их лица? А имена? Мы многое можем рассказать. Поболтай с нами.
Я не выдержал и открыл глаза. Бабочка по-прежнему порхала вокруг меня, испуская яркое красное сияние. Света хватало на то, чтобы в деталях разглядеть мою темницу. Меня окружали сделанные из сырого мяса стены. Из них сочилась какая-то липкая дрянь, а пахли они так отвратительно, что меня уже несколько раз вырывало. Мои руки по локоть застряли внутри кожаных труб, напоминающих гигантские макаронины. Ноги до самых коленей утопали в мясе.
Я находился в чьем-то теле. Хотя если быть точным: находился в собственном теле. Это сложно объяснить. Сейчас у меня не получается даже пошевелиться, однако в любой момент могу перебраться в другое свое "Я". Матрешка — вот слово, подходящее для раскрытия сути.
Ты также реален как солнце, как звезды, как океан. Нет нужды отрицать свое существование. Ты просто запутался. Мы поможем. Слушай нас. Доверяй нам. Обещаем, что вытащим тебя. Только перестань молиться. Бога нет.
Я не слушаю вас.
Врешь. Нам не наплевать на тебя. Вот где твоя жена? Дочь? Они бросили тебя, а мы — нет. Мы помогаем.
Чертово вранье!
Хорошо, представим на мгновение, что ты прав. Как долго будешь звать бога? Захочет ли он спасать того, кого не существует? И хоть раз он общался с тобой?
Я вновь закрываю глаза. Твари в голове не умолкают. Мне бы две минуты тишины, чтобы сосредоточиться.
Может...
Может, действительно голоса хотят помочь?
Слушай нас. Доверяй нам. Хочешь, мы скажем тебе твое настоящее имя?
Да, хочу...
Александр.
Образы из прошлой жизни, словно река, разрушающая дамбу, нахлынули на меня. От неожиданности перехватило дыхание. Память начала изрыгать имена, фамилии, лица, даты. Я попытался остановить поток воспоминаний, однако у меня ничего не получилось.
Сергей, Николай, Василиса, Ирина, Анна, Артем, Кирилл. Кухня, дождь за окном, дым от сигарет, разбитые блюдца, капля крови на кафеле, банка колы на подоконнике. Бить, любить, уничтожать, стирать, крушить, ломать, убивать. Лето, балкон, запах листвы, детский смех, мыльные пузыри. Дрожать, убегать, калечить, радоваться. Имена...
Я не сразу понял, что кричал. Образы сталкивались друг с другом с шумом и грохотом двух самолетов, затем распадались на сотни осколков. Я умолял Бога и голоса прекратить эту вакханалию воспоминаний в моей голове.
...Ребенок, дочь, маленькие пальчики, гладкая кожа, золотой крестик на тонкой шее, длинные черные волосы. Анна, Маша, Вероника, Диана, Кристина, Даша. Боль, гроб, холод, ворон. Смерть. Отчаиваться, плакать, молиться, страдать. Девушка, голубые глаза, тонкие губы, длинные нежные пальцы, красивое тело. Кристина, Алена, Ольга, Маша, Настя. Ночь, отчаяние, снег. Калечить, рушить, догонять.
Смерть.
Я заплакал. Успокоить вихрь воспоминаний не получалось. Боже, прекрати мои мучения! Больше не могу терпеть. Устал.
Я попытался вытащить руки из кожаных труб. Не получилось. Похоже, проще их отгрызть, чем высвободиться. Чтобы хоть чуть-чуть уменьшить поток воспоминаний, решился перебраться в другое тело. Решился стать своей темницей.
Стараясь не обращать внимания на хоровод образов, я представил, как в груди разгорается огонь. Сначала пламя было слабым, но с каждой секундой оно росло, пожирая воображаемые ветки. Досчитав до десяти, я собрал остатки сил и покинул тело. Всё произошло мгновенно: вот я пялился на бабочку, и вот у меня новая плоть.
Думать стало сложнее. Мысли вязли в голове. Именно за это я не люблю переходы: в каждом новом теле процесс мышления всё сильнее затормаживается. Хорошо хоть воспоминания поутихли.
Я огляделся. Вокруг меня вновь порхала бабочка, но испускала она зеленое сияние. Мясные стенки давили на нервы. Места было очень мало. Зато руки и ноги оказались свободными. Мое тело потеряло форму. Стало рыхлым и склизким. Кожа отливала синевой, отчего я походил на оживший труп.
Я ухмыльнулся. Забавно осознавать то, что внутри меня (в животе или груди) находился я же.
От себя не убежишь.
Пошли к черту! Это из-за вас мне пришлось перебраться в другое тело.
Мы не виноваты. Мы всего лишь назвали твое имя.
— Мне наплевать!
Я не сразу понял, что сказал вслух. Голос был хриплый и противный, как у старика.
А как же дочь и жена? Ты помнишь о них?
У меня никого нет!
Вранье.
Я не хочу ничего знать!
От себя не убежишь;
Повторяетесь.
Я отвратительно себя чувствовал: ноги ломило от боли, к горлу подкатывал противный комок. Казалось, мое новое тело пропустили через мясорубку. Превозмогая тошноту, я сел. Колени уперлись в стену.
От чего ты бежишь? Почему боишься правды? Мы пытаемся помочь, а ты скрываешься от нас. Мы — друзья. Мы чувствуем, как эти темницы, сделанные из костей и мяса, тебя тяготят. Выход есть. Просто позволь нам рассказать.
Я не хочу вспоминать прошлое. Буду гнить в новых телах, пока не умру от жажды или голода. Наплевать. Отстаньте от меня!
Александр...
Идите к черту, ублюдки! У меня нет имени, нет прошлого.
Я почувствовал, как в затылке зарождалась боль. Сначала она была слабой, почти неощутимой, но с каждой секундой всё сильнее давала о себе знать.
Образы из прошлого возвращались...
Мы можем заглушить воспоминания.
Так заглушите!
Хорошо, однако ты согласишься выслушать нас.
Стиснув зубы, я кивнул.
Александр, ты болен. Всё, что видишь — иллюзия, созданная воспаленным мозгом. Зараза растекается по твоим кровеносным сосудам, поражая клетки. Еще чуть-чуть — и она доберется до сердца. Смерть близка. И только мы можем спасти тебя.
Стоп-стоп. Начнем с того, кто вы? Чьи голоса я слышу?
Мы друзья. И хотим помочь. Без нас у тебя нет шансов спастись.
Хорошо. И чем я болен?
Одержимостью. Бесы управляют твои телом.
Боль в затылке прекратилась. Я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Захотелось подольше насладиться тишиной в своем сознании.
Помешали голоса.
Бесы сильны. Всё, что они хотят — захватить твое тело. Ты в большой опасности. Мы поможем, мы друзья.
Это я уже понял.
Полагайся на нас — и освободишься.
Говорите конкретнее.
Голоса замолкли. Я провел ладонью по мясной стенке, пальцы испачкались в бурой слизи. Дело — дрянь. Сотни червей-вопросов копошились в голове. Вдруг голоса лгут? А смысл? Для чего я им нужен? Удастся ли выбраться из темниц? По сути все эти мясные стенки я сам.
Ублюдки пытаются меня обмануть.
Мы здесь.
Я безумно рад.
Мы друзья. Бесы сильны. А ты слаб.
Я говорю: конкретнее.
Ты должен выслушать нас. Нет времени объяснять. Мы не можем долго сдерживать твои воспоминания.
По телу пробежали мурашки. Еще одно штурма образами голова не выдержит. Нужно переместиться в другое тело. Подальше от голосов и воспоминаний.
Не делай этого.
Почему?
Не поможет. От себя не уйти.
Я закрыл глаза и попытался не слушать голоса. Необходимо было собрать всю волю в кулак, чтобы вновь переселиться в другую плоть. Возможно, у меня получится убежать от воспоминаний. Всё осложняется тем, что с каждым новым телом соображать становится труднее.
Я сказал себе: представь огонь.
Кстати, почему пламя? Как оно связано с переселением? Откуда во мне это знание? Родился ли я с ним? Или мне кто-то рассказал? Ни черта не знаю.
Наплевать. У меня нет времени.
Огонь... слабые язычки пламени колыхались на ветру. Высоко в небе светила полная луна. Вокруг воображаемого костра порхали бабочки. Холод пронизывал до костей. Огонь... Пламя... Стискивая челюсть, я силился представить его, однако образы с трудом вырисовывались в голове.
Ну же! Давай, жалкий мешок с костями!
У тебя не получится. Не надо. Мы должны рассказать.
Я не обращал внимания на голоса. Перед мысленным взором разгорался огонь. Я слышал его треск, чувствовал исходящее тепло. Ну же! Чем сильнее полыхало пламя, тем сильнее меня охватывал суеверный трепет. Ощущая неприятную тяжесть в груди, словно сердце превратилось в кусок льда, я закричал.
Перемещение в новое тело произошло мгновенно.
