У Алеха вытянулось лицо. Колдунка прыснула в кулачок при виде изумлённо хлопающих глаз и обиженно торчащих ушей Бессмертного. По всей видимости, эльф решил, будто Торой предлагает своим спутникам забиться куда-нибудь под кровать в одном из самых дальних покоев, укрыться покрывалом, крепко зажмуриться и затаиться. Авось, не найдут.
— Как это спрячемся? — начал было он, но осёкся, недоумевая.
— Очень просто. Ведьме, если не ошибаюсь, нужен Эйлан? Стало быть, его-то мы и спрячем. И будем прятать до тех пор, пока не станет известно, что именно хочет наша диковинная лефийка.
Торой радостно потёр руки.
Алех ещё немного похлопал глазами и, наконец, спросил:
— Да как же ты собрался его прятать? Итель всё-таки не рассеянная нянька, от которой можно укрыться в шкафу или под софой. Она найдёт мальчика за считанные секунды, достаточно прикоснуться к чьему-нибудь сознанию... да хотя бы к Люции! Она не очень сильна и не сможет защититься...
Колдунка обиженно засопела со своего места, но Торой и эльф этого не заметили. Волшебник тем временем продолжил:
— Ей и не надо будет защищаться, как, собственно и нам. Мы не будем знать, где мальчик.
Люция с Алехом переглянулись и посмотрели на Тороя, словно на идиота.
— Как это? — хором спросили они.
— Очень просто. Эйлан не знает крепости, значит, даже, прикоснись Итель к его сознанию, она не сможет выяснить, где он прячется. К тому же, можно просто завязать ему глаза, чтобы он не видел дороги. А потом Тальгато уведёт его куда-нибудь, куда посчитает нужным и там затаится. Куда они уйдут, мы не будем знать...
— ...а до сознания слабоумного мальчика, которого Итель к тому же ни разу не видела, она достучаться не сможет. — Подхватил Алех. — Неплохая мысль. Очень находчиво. Увидим, что опасности нет, попросту позовём Эйлана, и мальчишки выберутся из укрытия.
— Совершенно верно. По крайней мере, если начнётся какая-то неразбериха, дети будут в безопасности, — закончил Торой.
Он ещё подумал, что хорошо бы вместе с ребятами спрятать заодно и Люцию, но ведь колдунка ни за что не согласится. Да и бессмысленно это — чего её прятать от собственной наставницы?
Торой закрыл глаза и сосредоточился. Он хотел увидеть, как далеко находится Итель. Некоторое время волшебник сидел неподвижно, чувствуя устремлённые на себя взгляды мальчишек, эльфа и ведьмы. Это отвлекало его, и потому Торой не сразу увидел колдунью. Но, когда увидел, непроизвольно вздрогнул. Он-то, наивный, полагал, будто она только-только пересекла границы Флуаронис, а на деле всё оказалось не так. Фиалка была уже на полпути к Гелинвиру! Видать, нашлись в свите её приспешников умелые колдуны. Всё-таки не один Торой на белом свете умеет перебрасывать людей через пространство, а у жены Рогона в сообщниках слабаков не было.
— Она подойдёт к Гелинвиру через несколько часов. Ещё до заката. — Уронил Торой в тишину комнаты.
У Люции захолодело сердце. Отчего-то стало страшно, едва не до икоты. Неужели ещё немного и всё закончится? Вот только как? Как закончится? И сможет ли она — Люция — взглянуть в глаза своей "бабке"? По коже побежали мурашки.
Алех поднялся из кресла и обронил:
— Пора. Объясняй мальчишкам, что от них требуется.
Торой согласно кивнул, и Люция поняла, вот оно — начало грядущей то ли встречи, то ли битвы.
* * *
Как хрупок кажущийся незыблемым порядок вещей! Как уязвим! Разрушить зыбкое равновесие можно в одно мгновение. И тогда неожиданно выяснится, что мир уже не такой, как прежде. Да и сам ты изменился.
Именно эту незамысловатую в своей простоте истину осознали обитатели уютного и спокойного королевства Флуаронис, очнувшись среди, нет, даже не белого дня — белой зимы.
Строгая горожанка, которая приняла когда-то Люцию за попрошайку, проснулась оттого, что совершенно закоченела под лёгким покрывальцем. Пока она пыталась расправить онемевшие члены, с улицы послышались крики. Почтенная Геланна кое-как подковыляла к окну и с ужасом увидела вместо привычных зелёных кустов жасмина огромные сугробы, от которых под лучами яркого летнего солнца валил пар. А недалеко, всего в двух домах вниз по улице, дымились безобразные руины, некогда бывшие жилищем дружного семейства Дижан. Геланна охнула и схватилась одной окоченевшей рукой за сердце, а другой за подоконник. С крыш, весело звеня, срывалась капель.
В то самое время, когда опешившая Геланна, увязая ногами в сугробах, бежала по улице, в Дворцовой части города проснулся королевский маг Золдан. Почтенный чародей, наконец-то отоспался после долгих мучительных лет бессонницы, а теперь очнулся оттого, что в двери его покоев отчаянно колотил руками неизвестный буян. Золдан сел на кровати и хотел привычным хлопком ладоней зажечь над головой волшебный огонёк. Однако закоченевшие длани, хотя и прилежно бились друг об дружку, но всё же не могли сотворить язычок яркого пламени. Кряхтя и охая, маг поднялся на ноги и направился к дверям.
От растерянности он даже не вдруг сообразил, почему, собственно, его просторный покой, до этого состоящий из множества комнат, сжался в размерах? Спальня стала совсем тесной — кровать в ней едва помещалась, а до двери, что вела в гостиную, можно было дотянуться, даже не вставая с ложа. И верно, башня, расширенная при помощи волшебства на многие покои, вдруг снова обратилась всего лишь в башню. Пускай она и оставалась самой высокой в королевстве, но теперь была далеко не самой вместительной. Золдану, прямо скажем, повезло — усни он, например, в библиотеке, был бы раскатан мгновенно сжавшимися стенами в тонкую лепёшку. А спаленка да гостиная как раз и являлись теми двумя комнатами, что изначально находились в башне.
Волшебник смятенно озирался и продолжал бестолково похлопывать ладонями, словно аплодируя случившемся изменениям. Маг не понимал, почему волшебный огонёк, столько лет вспыхивавший по одному мановению, нынче совершенно не спешит разгораться? Потом, Золдан, наконец, сообразил, что за окном пускай и до крайности туманный, но всё-таки день, а значит вполне можно обойтись без света.
Еле-еле передвигая ноги, так затекло старое тело, маг добрёл таки до двери и открыл её нежданному (и весьма нетерпеливому) посетителю. Странно, охранное заклятие не действовало, и вломиться в видоизменившуюся комнату начальнику королевской стражи Брадеру помешала только слепая спешка — военный никак не мог сообразить, что дверь нужно попросту потянуть на себя. Вместо этого ратник самозабвенно молотил кулаками в мощную дубовую створку да ещё время от времени поддавал по ней ногами.
Чародей толкнул дверь, чуть не приложив бравого военного по лбу, и с удивлением воззрился на едва переводящего дух блюстителя порядка.
— Золдан... — впопыхах Брадер забыл не то что об официальных условностях, но и о всякой почтительности, — там...
И он махнул рукой, призывая чародея следовать вниз.
Старый маг, не помня себя, ринулся за стражником. Волшебник мчался вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и на бегу по-прежнему хлопал в ладоши, будто восхищённый зритель на балаганном представлении. Однако хлопки были тщетными и по винтовой лестнице оба мужчины спускались во мраке. Впрочем, королевский чародей, ещё толком не проснувшийся, мало что осознавал. Он пытался одновременно постигнуть причину своего небывало крепкого сна, причину, по которой пропало волшебство, расширившее башню, а вместе с этим ещё и гадал, уж не примерещился ли ему визит Тороя? И если нет, то куда в таком случае делся непутёвый ученик?
За стенами башни мага и его спутника приняли в объятия молочно-белый туман и удушливая влажность. Под ногами захлюпала жидкая слякоть, а потом чародей разглядел в мешанине талого снега два странных холмика. Близоруко сощурившись, Золдан признал двух молодых стражников, которые обычно несли караул у подножия башни. Вояки должны были исправно стоять у входа, но вместо этого безжизненно лежали навзничь, уткнувшись лицами в ноздреватый сугроб. Постепенно истаивающий снег обнажал закоченевшие тела. Однако заполошный Брадер вовсе не смутился жутким зрелищем. Звонко чавкая по грязи сапогами, он спешил вперёд, даже не оглядываясь на престарелого чародея, что едва поспевал за стремительным военным.
— Довольно! — волшебник запыхался, но всё-таки нашёл в себе силы властно вцепиться в плечо начальника стражи. — Докладывай, в чём дело. Или ты не военный уже, а испуганная баба? Говори по порядку!
Резкость тона, а самое главное — командный голос подействовали на Брадера отрезвляюще. И он начал сперва сбивчиво, а потом всё более и более внятно рассказывать о случившемся.
Оказалось, старый чародей продрых дольше всех в Мираре (и то верно, в самой-то высокой башне, где ничего не слышно). Собственно, если бы не дворцовая суматоха, не истерика королевы-матери, у которой замёрз на балконе любимый пуделёк, да не нервный срыв государя, выяснившего, что все птицы в оранжерее перемёрли, то добрались бы до волшебника раньше, а пока то да сё...
Едва первая паника мало-помалу улеглась, Брадера отрядили за магом. Да только к тому времени у стен дворца уже собирались толпы испуганных и растерянных горожан. Люди стекались со всех концов столицы и приносили всё более неутешительные новости — в Фонтанной части города выгорел едва ли не целый квартал, во Дворцовой нашли уже четырёх замёрзших насмерть горожан и десятерых оружных стражников (это не считая караульных у стен дворца), бессчётно собак и кошек. Кое-где уже вовсю орудовали мародёры и прочие лихие люди.
Золдан слушал, а сердце его холодело. Конечно, маг ещё не успел осознать, что тоже кое-чего лишился в качестве платы за крепкий и сладкий сон... Хлюпая ногами в снежной жиже, волшебник и начальник дворцовой стражи устремились туда, где в их советах и помощи нуждались более всего — во дворец к государю. Благо в покоях властителя уже собрались все чиновники и первые лица (надо сказать, весьма заспанные). Общими усилиями приняли решение успокоить людей, очистить улицы от погибших, разослать оружные патрули по соседним пределам, а также выдвинуть в город конные разъезды, чтобы поддерживали порядок да не допускали паники и мародёрства.
А пока старый волшебник да власть предержащие вершили судьбы подданных, люди на улицах Мирара бегали в густом тумане от дома к дому, от улицы к улице. Каждому хотелось знать, что стряслось с его родными, не постигла ли кого страшная участь быть замёрзшим на холодных камнях мирарской мостовой или просто в собственном доме.
Ослеплённые паникой (а кто и радостью мародёрства), туманом и страхом горожане не сразу заприметили, что в толпах беспокойно мятущихся, носящихся от дома к дому горожан неторопливо двигались к городским воротам люди куда как спокойные, облачённые в чёрные хитоны...
Почтенная Клотильда, стараниями Тороя не замёрзшая за своей барной стойкой, пробудилась, как говорится, "к шапочному разбору" — когда суматоха на улице достигла апогея. Припозднившийся посетитель "Перевёрнутой подковы" — гном — оказался, как и всё его племя, живучим и не закоченел насмерть, хотя холод в питейной зале царил, словно в погребе. Низкорослый ремесленник в зелёном мятом кафтанчике и с аккуратно заплетённой в косу бородой, зябко растирал окоченевшие плечи и надсадно кашлял. Гном сотрясался всем телом и стыдливо прикрывал рот крохотной ладошкой. Клотильда выдала постояльцу бутыль хорошего бренди за счёт заведения, и теперь путешественник нет-нет прихлёбывал крепкий напиток.
А хозяйка таверны с ужасом смотрела в распахнутое окно. Проснувшийся город погряз в панике. Клотильда собралась было тоже бежать из дому, стучаться к соседям, узнавать, не нужна ли кому помощь... А потом сообразила, что и не побежишь больно-то — лихой народец, уже вышедший на промысел, мигом воспользуется паникой да заберётся в таверну. Благо в "Подкове" есть, чем поживиться — тут тебе и провизия, и выпивка, и утварь, и мебель. Поэтому рачительная трактирщица заперла на засов и чёрный, и парадный выходы и теперь с сожалением наблюдала в окно за мятущимися людьми.
Потому-то именно Клотильда, занявшая удобный наблюдательный пост, заметила в тумане одиноко стоящего посреди улицы мальчонку лет пяти. Паренёк был в одной пижаме, растерянный, заплаканный, с помятым со сна личиком. Жалостливая хозяйка "Перевёрнутой подковы" хотела уже выбежать за мальчуганом, да укрыть его в таверне, пока не отыщутся родители. Но тут из тумана вынырнул путник в чёрном хитоне. Он шёл неспешно, не таясь и не прячась, а потому без труда лавировал меж суетливо бегающих туда-сюда мирарцев.
Колдун! Идёт себе бесстыдно по столице! Клотильда охнула и прижала ко рту пухлую ладонь. А чернокнижник тем временем опустился рядом с мальчиком на корточки, внимательно посмотрел на него, словно изучая нечто невидимое для трактирщицы, а потом поднял на руки. Паренёк, вопреки ожиданиям, не испугался чужака в зловещих одеждах. Ничуть не бывало! Мальчуган уютно устроился на сгибе руки не-мага, положил головёнку на плечо незнакомцу и затих. Колдун запахнул малыша в просторный плащ да пошёл себе дальше.
Трактирщица же набрала в грудь воздуха и пошире распахнула створку окна, собираясь со своего места обличить дерзкого похитителя. Но чернокнижник спиной почувствовал её намерение, стремительно обернулся и сквозь мутную пелену тумана ожёг Клотильду таким свирепым взглядом, что она поспешила захлопнуть некстати раззявленный рот. Вспомнила, что перед ней как-никак беспринципный колдун и смолчала. Лишь проводила чёрный силуэт взглядом.
К середине дня, когда туман, поднимающийся от тающих сугробов, стал и вовсе непроглядным, колдунов прошло около десятка. Супостатов не смущали ни скачущие по улицам конные разъезды, ни патрули гвардейцев. Да, собственно, никто из оружных людей не останавливал дерзких чародеев, не арестовывал, не требовал объяснений. Напротив, их сторонились с почтительностью и страхом. А те шли, безучастные ко всему и молчаливые.
Лишь под вечер по городу поползли слухи о том, что королевский чародей, вроде как болен и совершенно не может творить магию, что де волшебные кольца да амулеты стражников совершенно потеряли Силу, а в соседние королевства даже отправлены гонцы с просьбой о помощи. Ну и ещё болтали, будто в одной из флуаронских деревень перепуганное население едва не учинило самосуд над безмужней брюхатой девкой — её отчего-то посчитали ведьмой, повинной в случившемся. А в соседнем пределе пошли и того дальше — забросали камнями некую старуху, которая, как потом выяснилось, всего-то и была обычной знахаркой-травницей.
В общем, испуганные растерянные флуаронцы ждали, когда же в дело вмешаются маги. Но маги не вмешивались. Лишь брели по трактам перехожие колдуны, которых никто не решался останавливать...
* * *
Послушные кони, обрадованные резвой скачке, неслись по мокрой дороге. Итель с детства превосходно держалась в седле, ей это было нетрудно — ни одна лошадь не сбросит со спины того, в чьих жилах течёт кровь Бессмертных, а уж тем более Бессмертную ведьму.
