Малла не сразу заметил, что Охэйо стоит рядом, положив ладони на перила и слабо улыбаясь. Его глаза возбужденно блестели, резкий, холодный ветер трепал его волосы. Малла покосился на него, потом перевел взгляд — и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз.
Под ним лежал чахлый скверик — а дальше вниз косо убегал могучий зеленый склон, густо усыпанный крохотными отсюда кристалликами одноэтажных домишек. Параллелельно ему протянулся второй склон, пониже — и в распадке между ними земля смыкалась с облаками. Малла на минуту представил, каково жить там, где половину года ползут тучи — но эта мысль не очень занимала его. Он заметил в левой стене террасы узкую темно-зеленую дверь — её верхнюю половину занимало стекло, сейчас занавешанное изнутри какой-то коричневой тканью, и за ней было, очевидно, темно.
— Куда она ведет? — удивленно спросил он.
— В соседнюю квартиру. Это на случай пожара. Тут все квартиры сообщаются друг с другом, — сказал Охэйо, отчаянно зевая. — Всё, хватит. Пошли спать.
* * *
Проснувшись, Малла не сразу вспомнил, где он. За окном сияла бездонная небесная синева. В воздухе витал чудесный аромат пирога с яблоками — судя по нему, Охэйо решил исправить вчерашнее упущение. Он не любил даже таких вот крохотных поражений.
Юноша отбросил одеяло, тщательно, до хруста, потянулся, потом поджал пятки к заду и одним рывком вскочил. Как был, в плавках, он ещё раз потянулся и побрел на кухню.
Охэйо тоже был в плавках, его светлая кожа отблескивала в чистом рассеянном свете косо бьющего в окно солнца. Он покосился на юношу, но так и не сказал ни слова, с сомнением изучая стоявший на столе пирог — кулинарный опыт у него был, можно сказать, никакой и результат эксперимента выглядел довольно неказисто.
— Пробовать будешь сам, — предупредил Малла.
Зевая, он подошел к окну — и у него буквально перехватило дух. Казалось, он летит на самолете — до самого горизонта простиралось сверкающее поле облаков, а посреди него возвышался ослепительный заснеженный массив горы Разрушения. Белый шлейф пара над её вершиной резко склонялся к западу — похоже, на высоте дул очень сильный ветер. Картина была невыносимо красивая — из тех, что за одно мгновение врезаются в память навсегда и Малла, вздохнув, отвернулся. Охэйо посмотрел на него, потом взял ломоть пирога — и осторожно откусил, зажмурившись. Малла улыбнулся и тоже взял кусок.
Пирог оказался сыроватым — но определенно лучше кислых яблок. Малла энергично уплетал его, и через пару минут пирог исчез. Охэйо хмуро посмотрел на опустевшее блюдо, вздохнул и отправил его в раковину.
Малла осторожно попробовал напиток, которые местные коротко называли "чай" — и нашел его вполне сносным, определенно лучше ледяного молока.
— Сколько времени-то? — спросил он наконец.
Охэйо ухмыльнулся.
— Полдесятого. У нас ещё есть время.
— До чего?
— Мы приглашены на прием к Вэру. Ты помнишь?
— Не-а. Отчего это?
— Сегодня День Солнцестояния — Корона Лета. Тут это большой праздник. Пойдем пораньше, посмотрим. Всё равно, делать больше нечего...
Малла молча побрел в спальню — одеваться.
* * *
Они шли по узкой, утоптанной тропе, извивавшейся среди могучих зарослей травы, пышной и темно-зеленой, ещё седой в тени от росы. В бездонной синеве неба сияло ослепительное солнце. Холодный, влажный, удивительно свежий воздух пах озоном, как обычно в горах в такие ясные дни — правда, воздух довольно разреженный, но к нему Малла уже успел несколько привыкнуть.
Миновав старую, запущенную лесополосу, тропинка вывернула в широкий переулок, стиснутый высоченными, потемневшими от времени заборами. Кое-где заметно покосившиеся, они сливались с задними стенами столь же древних сараев, обросших понизу мхом.
Переулок вывел их на грунтовую дорогу, где они и замерли, лениво глядя на просторную, пологую ложбину, — её занимала прозрачная березовая роща, окружавшая небольшое озерцо. Справа, на огромном лугу, окаймленном полосой темного леса, словно исполинские черно-серые валуны, лежали корабли-дома сарьют. Серебристо-зеркальные челноки казались рядом с ними крохотными. Высоко в воздухе парило несколько истребителей, но в целом вся картина смотрелась довольно-таки мирно. Охэйо и его товарищи выпустили из кораблей своих марьют и сейчас те активно общались с местным населением. Вокруг импровизированных сцен виднелись группки ярко одетой молодежи, оттуда доносился одобрительный свист и усиленные динамиками задорные песни.
Они не стали подходить слишком близко и остановились в отдалении, чтобы охватить картину целиком. Пение, танцы, выступления акробатов, чтение стихов — как-то совершенно незаметно демонстрация одной культуры перешла в соревнования "кто лучше". И Малла вдруг почувствовал, что этот мир принял их.
Глава 9.
Предел Тайат.
Мы все мечтаем выйти из этой Реальности — в лучшую. Но выход иногда — не в нас самих, а в ком-то, кого мы не замечаем. И в ведущем нас предчувствии выхода.
Аннит Охэйо. Одинокие размышления.
Дайна добралась до храма Найнера уже почти в темноте. Закат был дымный и ветренный, коричневато-белая заря парила высоко над зыбкой подвижной полосой мглистого горизонта. Холмы на её фоне казались рыжевато-темными.
Девушка шла босиком по теплой пыли, держа в руке натершие ноги сандалии. Узкая разбитая дорога вилась по поросшему кустарником лугу, высоко над затянутым белесой мглой дном долины. Справа поднимался поросший лесом неровный крутой склон. Закат догорал перед глазами Дайны. За её спиной лежала темнота — и оглянувшись, далеко внизу, она видела багровые огни лесных пожаров, мерцающие, словно глаза множества зверей. Теплый и сухой ветер, толкавший её в спину, нес запах горелых листьев. Пожалуй, теперь она не смогла бы вернуться.
Слева, из дымной глубины долины, донесся долгий вой, и девушка ускорила шаги. До храма оставалось уже совсем немного, но даже вблизи он не впечатлил её. Собственно, всё, что она видела — древняя, обветшавшая каменная стена высотой в два человеческих роста. Она протянулась поперек террасы, полностью перегораживая её.
Дайна остановилась возле обитых пыльным железом ворот — уже запертых, и ей пришлось стучать. Рослый парень в грубой серой тунике послушника окликнул её со стены и, когда она сказала, что приглашена Лэйит, пошел за ней. Та появилась лишь минут через пять и, не говоря ни слова, исчезла, едва взглянув на девушку. Ещё через минуту ворота открылись и Дайна, наконец, вошла во двор. Свет горевшего в его центре костра мешался с последними отблесками заката. Даже теперь никакого храма она не увидела: прямо перед ней была купальня с поросшим травой сводом, обрамленная массивными колоннами — проемы между ними наполовину заложены кирпичом. Справа и слева от неё — два узких двухэтажных дома с наружными галереями — в них жили жрецы и послушники, да несколько сараев, приткнувшихся к внешней стене. Вот, собственно, и всё.
Дайна разочарованно вздохнула. Её путь вовсе не был близок — она вышла ещё рано утром, и с тех пор ни разу не останавливалась надолго. В полдень белесый дым пожара скрыл всё вокруг, словно туман, и ей пришлось идти наугад, кашляя и задыхаясь. Поверни она не в ту сторону, она влетела бы в огонь. Хотя всё обошлось, она очень устала, стертые ноги горели — и, к тому же, она проголодалась. Подъем по крутой и извилистой дороге оказался длиннее и труднее, чем думала девушка — а остатки прихваченной в путь еды она прикончила ещё до полудня.
Лэйит пригласила её на обряд Единения, как возлюбленную Маллы-сарьют, но она отлично понимала, что пришла бы, даже если бы она пригласила её выгребать навоз. Вновь став свободной, Дайна совершенно запуталась в своих чувствах и была готова на всё, чтобы разобраться.
— Я думала, ты не придешь, — тихо сказала Лэйит, коснувшись её руки. — Обряд Единения начнется сегодня в полночь. Ты успеешь отдохнуть. Тебя накормят и покажут комнату. Тайан проводит тебя, — она нетерпеливо махнула рукой в сторону крепкого, сумрачного вида парнишки всего лет пятнадцати, молча ожидавшего в стороне, — и тут же ушла, оставив их вдвоем.
С минуту Дайна разглядывала провожатого. Тайан был в тунике из грубой серой ткани (на груди вышит буквенный узор, — имя подруги, насколько она разобрала в темноте) и в черных шароварах, как и все остальные послушники. Они, одновременно, были и охраной храма, и с крепкого кожаного ремня, туго стянувшего узкую талию юноши, свисал полемет. У Тайана были черные, очень густые волосы, падавшие на спину, и скуластое хмурое лицо. Ни говоря ни слова он повернулся и Дайне оставалось только следовать за ним.
Тайан отвел её к одному из домов. По крутой скрипучей лестнице они поднялись на узкую галерею второго этажа. Отведенная ей комната оказалась последней, в её конце. Небольшая — три на пять шагов, с низким деревянным потолком. Единственное квадратное окно в толстой стене — без рам и ставней, и такое узкое, что в него с трудом получилось бы пролезть. Всего в нескольких шагах от него был неровный гребень храмовой ограды и где-то в бесконечной дали, высоко — догорающая над холмами заря. Перья светящихся нездешним серебром облаков казались призрачными на фоне плывущей коричневой мути. Толстый, безупречно правильный серп Найнера сливался с ними. Он был уже в четыре раза больше луны, но Дайна с трудом верила, что своими глазами видит Прохождение. Последнее было девяносто лет назад — но это станет самым близким из всех, отмеченных в истории. При этой мысли её сердце начинало замирать — совсем чуть-чуть.
Какое-то время она смотрела на блуждающий мир, стараясь как можно лучше всё запомнить, потом решила, наконец, отдохнуть. Солнце зашло уже час назад и ориентироваться в комнате можно было разве что на ощупь. Дайна обнаружила узкую кровать с неожиданно толстым и мягким матрацем и села на ней, с удовольствием вытянув гудящие ноги. Через пару минут Тайан принес ей еду, но она не видела, что ест — на вкус что-то из даров моря, и здесь, в горах, это удивило девушку. Еда, впрочем, очень ей понравилась.
Когда она насытилась, Тайан собрал пустую посуду и, так и не сказав ни слова, исчез. У неё оставалось ещё часа два, а спать ей пока не хотелось. Какое-то время она простояла на террасе. Храмовый двор был почти пуст. Лишь на маленькой площадке над воротами сидело несколько послушников, как и Тайан, с оружием на поясе. Возле них лежали плазмометы. Вспомнив разгром Потерянных, Дайна решила, что едва ли эти мальчишки смогут защитить храм от чего-либо — разве что от зверей.
Она хотела погулять, но сидевший на галерее Тайан по-прежнему молча уперся обнаженной до локтя мускулистой рукой в стену, преграждая ей путь. Он был широкогрудый, рослый для своих лет и ей не хотелось с ним спорить.
Какое-то время они стояли молча, хмуро глядя друг на друга, потом Дайна с царственным видом ушла в комнату. Она обнаружила, что узкая дощатая дверь не запирается — ни изнутри, ни снаружи — и это слегка её встревожило. С минуту она сидела на постели, потом усталость всё же взяла верх. Она разделась и легла, растянувшись поверх одеяла. Заснуть, однако, ей не удавалось. Снаружи всё сильнее шумел ветер, и иногда она чувствовала, как постель беззвучно содрогается под ней — сначала чуть-чуть, потом всё более ощутимо, но это, почему-то, не пугало её. Напротив, она ощущала себя единой со всем окружающим миром, вся в ожидании того, что свершится.
Ей очень нравилось лежать вот так, вытянувшись, полунагой на чистых простынях, но возбужденное ожидание не оставляло и следа сна. Потом она всё же незаметно задремала.
* * *
Дайна и Малла стояли на берегу крохотного озера, со страхом глядя в небо. Его затягивала непроницаемая тьма, лишь вокруг солнца ещё остался неправильный, размытый круг странного, медно-коричневого свечения, внутри которого виднелись светлые кромки застывших, словно на рисунке, туч. Круг явственно, прямо на глазах, сжимался и Дайна испуганно осматривалась — вокруг них было море маленьких, почти игрушечных домов, низкие заборы и огороды. Всё это приняло какие-то странные, неестественные оттенки, также вдали переходившие во тьму. Она приближалась к ним со всех сторон — и на земле и в небе — и девушка понимала, что любой ценой должна зажечь свет. Прямо перед ней вода бурлила от поднимавшегося со дна газа. С отчаянной решимостью она бросилась в озеро. Ноги увязали в предательском илистом дне, но всего за пару шагов она достигла цели. Оставалось лишь зажечь огонь, но это оказалось самым трудным — у неё не было ни зажигалки, ни спичек. Она делала какие-то жесты, словно пытаясь высечь искры из воздуха — а тьма вокруг сгущалась всё быстрее, и юноша, оставшийся на берегу, смотрел на неё, словно из могилы. Она собрала всю свою волю в один комок — и перед ней вспыхнуло темно-красное, неровное пламя. В то же мгновение пала тьма.
Дрожа и ёжась, Дайна выбралась на берег, крепко прижавшись к юноше. Когда она стояла в кольце его рук, казалось, что ничего плохого не случится — но сейчас они замерли на краю мерцающего круга света. Вырывавшийся из воды огонь метался, словно в агонии. Казалось, он вот-вот погаснет и Дайне стало почему-то очень страшно. Испуганная, она потянула юношу за руку — во тьму, к их маленькому дому. У его двери страх отчасти отпустил её — но, хотя от озера их отделяли уже метров шестьдесят и два сетчатых забора, неестественное мерцание темного пламени казалось отсюда ещё более пугающим. Она как-то ощущала, что на десятки километров вокруг них нет ни одного живого существа — но этот свет должен был привлечь... кого-то ещё. Кого-то столь страшного, что один вид его означал смерть.
Вдруг она увидела мчавшийся во мраке золотистый огонь — он ничего не освещал, но был, тем не менее, живым — Малла, её Малла...
Каким-то краем сознания она вспомнила, что Малла стоит рядом с ней и повернулась.
И увидела другое, незнакомое лицо.
* * *
Вайми стремительно летел над землей, чувствуя тугой напор влажного, прохладного воздуха. Был уже вечер: солнце зашло, но на западе ещё стояло мутное, коричневато-белое зарево. Там, в полутьме, низко над горизонтом, висел красновато-белый тусклый серп, уже раз в восемь больше лунного, весь в смутных темных пятнах. Рядом с ним застыли две желтоватых звезды, одна чуть поярче. Вайми смотрел на них с тревожным изумлением. Он вспомнил, каким был диск Найнера в космосе и понял, что на самом деле звезды сияли белизной и серебром. Йэннимурские корабли. Судя по размерам — два Сверх-Эвергета. Они должны были защищать Тайат от Реальности найнов, если это потребуется — но, если потребуется... скорее всего, уже будет неважно, сколько их — два, восемь или сто...
Юноша помотал головой, возвращаясь к окружающей реальности. Он мчался над самыми верхушками деревьев, проскакивая между тех, что поднимались выше, и восхищаясь собственной ловкостью. Деревья впереди сначала казались ему неподвижными, медленно вырастая, потом вдруг прыгали на него, и у Вайми захватывало дух, — он сознавал, что проносился мимо, лишь когда они уже были позади. Под ним, в лужах разбитой дороги с колеями, отражались зеленоватые проблески чистого неба. Далеко впереди вздымался поросший лесом крутой и темный склон горного хребта. Под ним призрачно светились длинные белые здания с плоскими крышами. Непрестанные вспышки молний заливали их окна жидким фиолетовым огнем.
