— Нет, вообще последний день не дергало, думал, прошло, а оно снова, вот и пожаловался, — ответил Борисов.
— Сними перчатку с левой руки.
Она уставилась на руны, которые через минуту слегка засветились и тут же погасли.
— Так я и думала, — вздохнула она. — Надевай перчатку обратно.
— Меня ищет Луиза, да? — мрачно уточнил Борисов. — Через связь с фамильяром? И от этого не закроешься и не защитишься?
— Да на все вопросы, — кивнула Матильда. — Никуда не ходи один, может так она не сможет тебя призвать?
Борисов, у которого были свои соображения на этот счет, лишь кивнул в ответ.
— Оябун, — негромко сказал Эверетт, стоявший в сторонке и делавший вид, что не слушает. — У нас гости.
— Ага, Бидашал получил послание, — тут же оживился Борисов, видя, как из леса выходят эльфы и приближаются к бронекатеру.
— Но Аргус
— Потом, — отмахнулся Борисов. — Мы сейчас может что-то сделать? Не можем. Значит, займемся более важным вопросом, Папой Ромалии и будущим Альбиона.
Матильда хотела возразить, но остановилась. Вздохнула и крепче сжала палочку, на всякий случай.
Глава 25
в которой Борисов снова встречается с Маргаритой и Гишем, а герцоги Вальер действуют
Маргарита пьяно рассмеялась.
— А я вас знаю! И... Гиш, иди сюда!
— Дорогая, ты опять пьешь?
Затем он увидел Борисова, сидящего на диване напротив столика, и побледнел. Рука его потянулась к палочке, Борисов дернул щекой и погрозил пальцем. Гиш вздохнул и отдернул руку.
— Хочу и пью! — ответила Маргарита. — Так жить легче!
Дверь за спиной Гиша открылась, он обернулся и удивленно воскликнул.
— Мисс Лонгвиль!
Борисов посмотрел удивленно на Матильду, та отмахнулась и бросила.
— Академия Тристейна.
— Да-да, — оживился Гиш, — вы так внезапно исчезли! Директор Осман очень переживал!
— За вид моих трусиков он переживал, — хмыкнула Матильда, — а не за меня.
— Он и з-за мной подглядывал! — сообщила Маргарита, наливая себе еще вина. — Гиш, хочешь посмотреть на мои трусики? Дир-ректор их видел, к-король Галлии их видел, ты теперь посмотри!
— Ее можно протрезвить? — спросил Борисов у Матильды, которая уселась рядом.
Та усмехнулась и протянула пузырек с жидкостью ядовито-зеленого цвета.
— И что, от этого она протрезвеет? — удивился Борисов.
— Нет, ее пронесет из всех отверстий, — мрачно ответила Матильда, — а вот уже потом она протрезвеет.
— Ну что, сам зальешь и отнесешь ее в ванную, или это мне сделать? — спросил Борисов у Гиша.
Тот подумал, подумал, взял пузырек и потащил Маргариту в ванную. Монморанси обнимала его и пыталась на ходу раздеться, чтобы показать "свои трусики, а то все их видели, а ты нет!".
— И что мы здесь делаем? — спросила Матильда, зевнув.
Из ванной доносились ласковые уговоры. Что-то звякнуло.
— Смотрим на будущих героев Ромалии, — небрежно ответил Борисов.
— Эти? — Матильда указала глазами в сторону ванной.
Оттуда немедленно донеслись звуки, которые издают при безудержной рвоте. Что-то фоном бубнил Гиш.
— Спасители Папы, а как же, — хмыкнул Борисов. — Скаррону и его девушкам надо дать премию, да и Эверетту с людьми тоже.
— Бидашалу еще дай, и самому Папе, — заметила Матильда. — О чем вы там полдня разговаривали?
— Это секретный секрет королевского уровня, — совершенно серьезно ответил Борисов. — Вот станешь королевой, обязательно расскажу.
— То есть ты расскажешь Тиффании, а она мне и Сиесте, но будет это только тогда, когда вернемся на Альбион? — расшифровала Матильда.
— Точно, только не на Альбионе, а в горах Гельвеции, — уточнил Борисов. — Генриетта и Тиффания прибудут туда с Альбиона, а мы отсюда.
— Вместе с Папой?
— Возможно, — пожал плечами Борисов.
Звуки рвоты внезапно прекратились, слышно было, как журчит что-то и бормочет Гиш.
— В любом случае, все зависит от того, успеем ли мы накрыть людей Джозефа до покушения на Папу. Их планы привязаны к этим двум школьникам, поэтому они — герои, которые спасут главу Церкви.
— А о чем вы еще договорились? — невинно спросила Матильда.
Борисов лишь усмехнулся в ответ. Он не рассказывал, не потому, что это был ужасный секрет, просто дразнился. После договоренности с Папой и реально замаячившей на горизонте перспективы снятия проклятия, у Борисова было удивительно легкое и приподнятое настроение. Он знал и чувствовал, что ему все по плечу: спасти Папу, спасти мирные переговоры и спасти самого себя.
— Не скучаешь по Академии Тристейна? — спросил он Матильду.
— По огромному зданию, наполненному школьниками — магами, у которых гормоны льются из ушей? С огромными и странными фамильярами? Работе у старого мага, который любил подглядывать за мной? Положению простолюдинки и воровству по ночам?
Она посмотрела прямо в глаза Борисову и ответила спокойно.
— Нет, не скучаю. Не буду спрашивать того же у тебя.
— Не спрашивай, магических школ в моей жизни было более чем достаточно, — дернул щекой Борисов, апеллируя к воспоминаниям Филча о Хогвартсе.
— Надо было взять с собой два десятка моих магов и полсотни бойцов Жан-Поля, — заметила Матильда, откидываясь на спинку дивана. — Мы бы этих покушателей на Джозефа разделали бы в два счета!
Звуки из ванной прекратились, за исключением тихого голоса Гиша и шуршания одежды.
— Это выглядело бы как давление с позиции силы, — ответил Борисов.
— А на самом деле ты просто воспользовался первым же предлогом и сбежал от жены, — хохотнула Матильда, тыкая Борисова в бок.
— Ты чем-то недовольна?
— Да нет, все нормально, но сбежал же, а? Ну признайся, признайся, признайся!
— Не веди себя как школьница, тебе не идет, — подколол в ответ Борисов. — Для вас же стараюсь! Кому доверить переговоры с Папой? Момент тоже нельзя было упускать, раз уж еще и эльфы подтвердили намерения Джозефа, то значит, нужно было действовать быстро.
Матильда лишь хмыкнула в ответ. Она и сама не понимала, почему дразнит Аргуса всеми этими множественными... отношениями. Идея с эльфийкой воспринималась ей как "нужно для дела", при этом представить эту щуплую пигалицу с острыми ушами влюбленной в Аргуса у нее не получалось. Как скромно стоящую в сторонке жену второго плана — вполне, а вот как страстную и влюбленную в Аргуса, работающую на общее дело — нет.
— Эльфы, — сказала она, растягивая слова. — Не окажется ли так, что договор принесет нам больше проблем, чем пользы?
— Несомненно, — кивнул Борисов. — Но тактически договор нам выгоден... ага, наконец-то!
Придерживая Маргариту, растрепанную, красную, воняющую, в наспех застегнутой одежде, Гиш медленно вел ее, шаг за шагом. Борисов налил ей воды и сказал Гишу.
— Слушай и запоминай, ибо ваше будущее семейное счастье зависит от этого.
Гиш, нахмурившись, сосредоточился и собрался, приготовившись запоминать.
— Хорошая работа, мэтр Скаррон. Завтра у вас появится новый постоялец, граф Эверетт.
— Понимаю.
— Если все дело выгорит, то награда будет... соразмерной.
Когда они покинули "Королеву красоты" через черный ход, предварительно приняв меры предосторожности, чтобы их не узнали, Матильда спросила с любопытством.
— И что, в твоем понимании соразмерная награда?
— Каждому того, что он или она хочет, — ответил Борисов, оглядываясь. — Скаррону денег и больше борделей, девкам его мужей с титулами.
— Женитьба на шлюхах? Серьезно?
— Не на шлюхах, — хмыкнул Борисов, — а на красавицах из королевского пансионата для простолюдинок, за которыми казна дает хорошее приданое. Бедных и старательных дворян, готовых грызть землю зубами, лишь бы пробиться выше, у нас хватает. Вон, хотя бы у Жан-Поля в его отряде! И пускай плодятся и размножаются на здоровье, всем полезно, а их мужьям еще и приятно.
Когда они уже почти дошли до гостиницы в центре Ромы, Матильда спросила.
— Серьезно? Королевский пансионат для простолюдинок?
— Предельно серьезно, — ответил Борисов. — Личное дворянство за заслуги, у любого простолюдина будет шанс подняться выше. Но придется, как следует поработать и заслужить, и человек будет жилы рвать на благо Альбиона, добровольно и с песней! Социальные лифты должны работать, к общей выгоде.
Говорить, что он просто собирается повторить дело Петра Первого, Борисов не стал, слишком долго пришлось бы объяснять, вдаваться в историю, и, в сущности, проговорить несколько часов без особой пользы.
— Мы же все поднялись вверх, — добавил Борисов с улыбкой, — дадим шанс и другим!
Карин ла Вальер была очень сердита, и поэтому по комнате гулял сквозняк. Марк Тюдор ежился и с тоской поглядывал за окно, на заснеженные крыши Кале.
— Вы же официальные представители королевы Генриетты! — прибег он к последнему аргументу. — Где это видано, чтобы герцоги, королевские наместники, бросали все и отправлялись к врагу?!
— Здесь нет герцогов, — прошипела Карин. — Здесь есть родители, дочь которых силой удерживается в плену уже четыре месяца! С Германией перемирие, с Галлией вялые стычки, справитесь и без нас!
— Дорогая, — положил ей руку на плечо Людвиг. — Граф Тюдор, вы можете отправить флот, разгромить Галлию и спасти нашу дочь?
— Нет, не могу, — в очередной раз повторил Марк, — но
— Значит, тогда будем действовать мы, — перебил его Людвиг. — У нас все было готово еще два месяца назад, но затем Луизу увезли, и поэтому рейд пришлось отложить. Сейчас никто не будет затевать крупных сражений, зима, близятся переговоры в Гельвеции, сами знаете.
— Но это же не повод отправляться вам лично!! — взвыл Марк. — Оябун с меня голову снимет, если с вами что-то случится!
— Да ничего с нами не случится! — стукнула Карин руками по столу, и сквозняк рассержено распахнул окна. — Мы в такие рейды ходили, когда вы еще не родились, граф!
Сквозняк закрыл окна, с громким дребезгом.
— Формально вы подчиняетесь нам, граф, — добавил Людвиг. — Мы оставим вместо себя людей, все равно большая часть Тристейна под пятой завоевателей. Спасем свою дочь, которая, не забывайте, названная сестра королевы Генриетты! Это будет огромное достижение, и если нам встретится король Джозеф, мы его убьем, не задумываясь!
— А еще лучше, просто перекладывайте всю ответственность на нас, Марк, — хищно улыбнулась Карин. — Мы сами ушли и растворились где-то там, в неизвестном направлении.
— Может, возьмете корабль? — печально спросил граф Тюдор, думая только о том, что ему скажет начальство, там на Альбионе. — Или пару крепких драконов?
— Кормежка, сон, придется спускаться вниз и привлекать внимание, — ответил Людвиг. — Наша главная сила, скрытность и незаметность. Корабль тоже привлечет внимание, ведь облететь Галлию стороной просто не получится. Поэтому мы как-нибудь сами, на лошадях, в каретах и ногами.
— Но как же вы будете отступать?
— Вы же не думаете, что мы нападем и разгромим замок короля Галлии? — поинтересовалась Карин Мощный Ветер. — Можем, конечно, но это будет слишком опрометчиво и привлечет слишком много внимания. Проникнем скрытно, выкрадем дочь и опять растворимся в неизвестности и ночи. Хотя...
Она посмотрела на мужа, тот спросил.
— Юг?
— Юг, — кивнула в ответ Карин и обратилась к Марку. — Вы сможете обеспечить нам корабль, который ждал бы нас южнее границы Галлии, не привлекая внимания?
— Без разрешения с острова — нет, — сразу ответил Марк.
Карин и Людвиг переглянулись с улыбкой.
— Тогда все остается по — прежнему. Завтра мы отправляемся, а вы были не в курсе.
Когда герцоги удалились, Марк с тоской подумал, что давно уже не чувствовал такого бессилия. Теперь было понятно, почему про подвиги герцогов, которые тогда еще не были герцогами, ходили легенды. При всей мощи флота, подчиненного ему, Марк ничего не мог сделать. Или мог?
Обдумав ситуацию, он вздохнул и принялся составлять донесение о "самовольных и безответственных действиях герцогов Вальер". Дописав, перечитал, порвал донесение и выругался.
— Вообще, граф Тюдор подал верную мысль, — заметил Людвиг, обращаясь к жене.
— Какую именно из его мыслей, направленных на то, чтобы удержать нас и не дать спасти нашу дочь, ты считаешь верной? — скороговоркой выпалила Карин.
— Взять корабль и напасть на замок Джозефа.
— Чтобы нас потом догнали и убили? Смысл?
— Ты недооцениваешь потенциал этой мысли. Подобраться скрытно, атаковать и улететь — это стандартно и предсказуемо, — улыбнулся Людвиг. — Давай сделаем наоборот. Атакуем среди бела дня, разгромим замок и спрячемся.
— А корабль?
— А корабль улетит, давая ложный след.
— Все равно опасно, — подумав, ответила Карин. — Наверняка, границы будут перекрыты и будут всех досматривать, корабль — то догонят!
— Разве мы не рассчитывали на этот риск?
— Мы рассчитывали на скрытный захват и неизвестность, — сухо ответила герцогиня, — а не наглую атаку посреди бела дня!
— Давай тогда
— Может, проще будет сразу атаковать, и захватить короля Джозефа? — вспылила Карин. — Произведем обмен, как с Германией, а?! Решили же, как будем действовать, к чему эти изменения в последний момент?!
— Да просто представил, как там страдает Луиза, — развел руками герцог.
Карин помрачнела и засопела, сдерживая ругательства.
Луиза расслабленно выдохнув, прижалась к Шеффилд.
— Так хорошо с тобой, мягко и уютно, — прошептала Луиза, обнимая ее. — Ты же не сердишься на меня, что не получается с порталом?
— Я — нет, — мягко ответила Шеффилд, — но король Джозеф очень недоволен. Он был... рассержен и говорил о том, чтобы наказать тебя.
— Это было наказание? — хихикнув, прошептала Луиза в ухо наставнице.
— Нет, это было поощрение, — серьезно ответила Шеффилд. — Теперь, если ты не справишься, то подведешь и его, и меня.
Луиза немедленно захныкала и прижалась еще сильнее. Шеффилд погладила ее по голове.
— Ты же пока еще не подвела меня, не так ли?
— Нет, — всхлипнула Луиза. — Но у меня не получаааааааается!
— Старайся, и награда будет твоя. Возможно, даже повелитель наградит тебя.
Шеффилд вздохнула, думая о том, что награда от Джозефа и ей пригодилась бы.
— Я не подведу тебя, — пообещала Луиза, прижимаясь сильнее.
Глава 26
в которой почти происходят два покушения, а королева Марианна беседует с дочерью.
Король Джозеф со свитой ехал по Лютеции, приветственно взмахивая рукой, под восторженные крики горожан. В глазах своих подданных Джозеф выглядел хорошим королем, заботящимся о стране. Не завышал налоги, не грабил, поддерживал порядок, и даже войну вел вне пределов Галлии. Поэтому крики были вполне искренними, без принуждения, хотя, надо заметить, самого Джозефа этот аспект жизни подданных не сильно заботил. Он мыслил категориями королевства и Халкегинии, и любовь простых людей воспринимал как нечто само собой разумеющееся.
В огромной булочной, мимо которой проезжал Джозеф, находились двое. Наемник, обычный пехотинец, с мечом на поясе, без знаков различия армии Галлии, и пекарь, руки и фартук которого были присыпаны мукой.
