— Ты знаешь, что такое хаски?
В ответ — скептический взгляд.
— Не смотри на меня так. Лучше на себя посмотри. — я схватила его за руку и подтащила к зеркалу. — Посмотри в свои глаза. Они так красиво светятся... А какие занимательные голубые огоньки у тебя на скулах. — я провела пальцем по искомым огонькам, отчего он вздрогнул. — Ничего не напоминает?
Сарен дернулся, словно его ударили по лицу со всей силы, а я медленно ослабила контроль над его телом. Нельзя его убеждать. Бессмысленно. Надо задавать вопросы, на которые он САМ найдет ответ. Нужный ответ.
Турианец стоял и пристально всматривался в свое лицо. ОЧЕНЬ пристально! Он — умный мужик, и ему не потребовалось много времени, чтобы сложить два и два и провести прямые параллели.
Из его горла вырвалось глухое, полное ненависти рычание. А теперь — самое жестокое. Он должен скинуть привязки здесь и сейчас. Он должен сам дойти до правды, иначе потом убедить его не получится никогда. Слишком уж он подозрительный.
Теперь... буду бить по самым больным точкам. По тому, что до сих пор отдается болью.
— Ну как, нравится? Первая стадия индокринации во всей своей красе!
В ответ — глухое рычание.
— Ты же сам не раз видел, как это происходит.
— Что ты хочешь?
— Чтобы ты начал думать своей гениальной башкой! — заорала я. — Сарен, ты — умный, а повелся на треп древней сволочи как наивный детеныш!
— Машина не может лгать!
— Назара — не машина! Эта древняя тварь — органическая! Забудь сказки про синтетиков и органиков! Жнец — это разумное, полностью самодостаточное существо. ЖИВОЕ существо! И лжет оно гениально! Не сказав ни слова лжи, подтасовывая правду, переворачивая события и подавая тебе мелкую нарезку под нужным соусом. А ты — клюнул на этот трюк, как пыжак на приманку!
Сарен зарычал.
— Не рычи на меня! А шевели мозгами, пока они еще у тебя остались!
— Что ты имеешь в виду? — турианец резко повернулся.
— Индокринация, Сарен, это не просто промывка мозгов. Это — подчинение тела. Его перестройка. Ты же уже видел такие же глазки. Вспомни! Первыми ТОГДА изменялись глаза!
Я подтолкнула к сознанию пласт воспоминаний, который он так хотел и не мог забыть. И он, с моей посильной помощью, вспомнил, ГДЕ, КОГДА, при каких обстоятельствах и на ЧЬЕМ лице он видел такие же глаза.
Сарен повернулся, глядя в зеркало, и буквально оцепенел. Он не мог не провести параллель. Не мог не узнать. Не мог не вспомнить. Но и поверить не мог...
— Облегчу тебе задачу.
Я встала рядом, полностью сняв контроль над его телом. Сейчас он не представляет опасности. Сейчас он слишком растерян, слишком ошеломлен правдой.
— Два слова. Монолиты Арка.
Яркая боль и оглушительная ненависть полыхнули, отражаясь в темном синем свечении биотики.
— Ты помнишь, что было?
— Помню. — глухое рычание.
— Монолиты созданы Жнецами. Всего-лишь одна находка из множества подобной дряни, щедро оставленной для будущих поколений органической жизни. В отличие от тебя, я осознала информацию из маяка в полной мере. Не разрозненными картинками, а четкой, хорошо структурированной системой данных. Не ты первый попал под подчинение Жнецам. И не ты — последний.
— Монолиты проводили индокринацию? — глухой вопрос.
— Да.
Яркие голубые глаза закрылись, а по чувствам ударила ярость.
— Как?
— Наниты.
Сарен вздрогнул всем телом. Ему не надо было пояснять значение и весь ужас этого слова.
— И теперь я?
— Ты сам знаешь ответ.
Ментальный канал ломался с практически физически слышимым скрипом. Ярость и боль сделали то, на что я потратила бы недели: тяжи рвались, освобождая разум, открывая то, что было скрыто. Он ВСПОМНИЛ все, что было прикрыто забвением и ложной памятью. Был бы он хоть немного слабее..., и он сломался бы. Понимание сотворенного обрушилось на него всей мощью, всей силой, открывая и безжалостно проявляя его действия и их последствия. Он все понял и осознал.
— Я не могу сопротивляться Властелину. — спокойно сказал он, констатируя факт.
Ярость улеглась, полностью растворившись в безразличии. Твою же мать! Вот чего-чего, а безразличия мне точно не надо!
— Нет.
Яркие глаза пристально смотрели на меня. Умные, понимающие... Проклятие, Сарен, иногда ты СЛИШКОМ умный! Там, где не надо!
— Но ты — можешь?
— Могу.
— Как?
— Не только Жнецы обладают даром менталиста. — голубые глаза расширились от понимания. — Да, его мощь — ужасающа, а по голой силе его не переломить. Но есть и другие пути, недоступные этой твари. Тонкие. Более изящные.
Сарен вздрогнул, понимающе качнул головой. Ну да. Не понять, как тебя поймали при таких признаниях сложно даже полному идиоту. Что занятно — ни тени негодования. Понимает, осознает эффективность и принимает как должное. Имея силу я ей воспользовалась с максимальной эффективностью. Это он легко понял и... одобрил.
— Ты можешь защитить разум?
— Свой? Да.
— Ты можешь его уничтожить?
— Его? — я хмыкнула. — Назара лишь наблюдатель. Он не так опасен, как... другие. Он беспечен. Самоуверен. Высокомерен. Не воспринимает нас как врага.
Сарен что-то набрал на своем инструментроне, а потом выключил устройство, снял с руки и протянул мне.
— Здесь есть все, что мне удалось выяснить о Жнецах. Исследования с Сидона, из моей лаборатории. Записи разговоров с Властелином. Все, что удалось найти. Пароли с данных сняты.
Я молча взяла браслет и надела на руку. Сарен смотрел пристально, внимательно, что-то обдумывая. В эмоциях — пугающая пустота, окрашенная обреченностью. Впервые он не лгал себе даже в мелочах, без прикрас взглянув на ситуацию, в которой он оказался.
Сарен отошел к дальней стене, медленно расхаживая и пристально изучая мое лицо. Ярость практически полностью исчезла, лишь изредка всплескивая на грани чутья. Общий фон эмоций — бесстрастное равнодушие и спокойная решимость. Он УЖЕ принял решение. Вот только... какое?
— Я открыл доступ на свой корабль. — спокойно сообщил он, коротким жестом прерывая возможные возражения. — Доставь эту информацию Совету и предупреди об угрозе Жатвы. Они должны поверить и принять меры.
— Они уже знают. Я предупредила так, что поверили.
Сарен медленно кинул.
— Геты не тронут тебя. На инструментроне — пропуск. Отвези его на Цитадель и отдай Спаратусу. Он знает, что можно сделать с такой информацией.
— А ты?
Холодные светящиеся голубые глаза впились тяжелым проницательным взглядом.
— Индокринацию невозможно обратить. Ее невозможно даже замедлить. — он не пытался оправдаться, он просто сообщал мне хорошо известные и проверенные факты. — Я знаю. Проводил исследования. — короткая пауза. — Для меня уже слишком поздно.
По спине пронеслась волна холода. Сарен, твою же мать...
— Благодарю, Шепард. — Сарен снял с захватов пистолет, выводя его в боевое положение.
— Сарен!
— Прощай.
Сарен Артериус чуть приподнял подбородок, вскинул руку одним стремительным четким движением, приставляя дуло под челюсть, и... нажал на спуск.
Глава 30: Наследие прошлых жизней
Гулкий выстрел прогремел практически одновременно с шипением открываемой двери. В комнату влетел Найлус и резко остановился, словно врезался в воздух: на его глазах массивный черный пистолет выпал из разжавшихся пальцев. Его пистолет, тот, который бесследно исчез на Иден Прайм. Сарен медленно завалился на бок и осел на пол. Синяя кровь, неестественно яркая в свете ламп, щедро заливала белые доспехи, выплескиваясь из раны.
— Сарен!
Зеленоглазый турианец метнулся к упавшему на пол наставнику, обхватил его за плечи, приподнял голову, растеряно и неверяще глядя на текущую кровь. Я подошла, присела рядом.
— Живой он. — буркнула я, вспарывая себе ладонь когтем. — Едва успела отвести ему руку. Быстрый, когда не надо.
— Как...
— Судорога мышцы. Непроизвольное сокращение, рука дернулась, и пуля прошла под челюстью. Он сейчас оглушен. Еще не хватало, чтобы он попытался закончить начатое.
Моя кровь, уже ощутимо отдающая золотистым блеском, потекла на открытую рану, подстегивая организм и ускоряя регенерацию. Пуля прошла удачно, не повредив гортань и голосовой аппарат.
В комнату вошел Гаррус. Окинув взглядом залитого кровью Сарена, удивленно моргнул.
— Мертв?
— Добрый ты, Гаррус! — я хмыкнула. — Нет, конечно! Живой. Воды принеси, надо кровь смыть. И пора выбираться с этого крайне гостеприимного места.
Гаррус принес бутыль с водой и в два щедрых плеска смыл с Сарена кровь.
— Вот почему он носит белые доспехи? — проворчала я, глядя, как стекают голубые ручейки. — Не синие, не черные, а именно белые?
Найлус пожал плечами и ответил:
— Сколько его помню, Сарен всегда носил именно белую броню.
— Даже в такой мелочи, но жизнь усложняет.
Пришлось снова брать под контроль безвольное тело. Когда Сарен дернулся и неуклюже встал, Найлус напрягся, но потом заметил закрытые глаза и чуть расслабился.
— Поведешь так?
— Выбора нет. Приводить его в сознание после осознанной попытки самоубийства — не лучшая идея. Неизвестно еще как он взбрыкнет на неожиданное спасение.
Найлус помрачнел.
— Насколько его слова правдивы? Об индокринации.
— Слышали?
— Вы так орали, что сложно было не услышать. — ответил Гаррус, пристально всматриваясь в безучастное лицо того, кого он когда-то считал врагом и предателем расы. — Эти голубые огоньки — признак индокринации?
— Да. Это они. — глянула на Найлуса, вздохнула. — Сарен прав. Тем, чем располагает ваша цивилизация, индокринацию невозможно ни замедлить, ни остановить. Наниты не вытащить из тела, а измененные ткани не вернуть в прежнее состояние. Его решение о самоубийстве имело под собой основание.
Найлус медленно поднял руку, устало провел пальцами по лицу, потер шею. Отчаяние полыхнуло густой тяжелой волной, но быстро схлынуло. Гаррус дернул рукой: непроизвольный и неосознанный жест.
— Рир... У тебя есть... способы избавить Артериуса от нанитов и индокринации? — медленно, чуть растягивая слова спросил наш снайпер.
— Есть. Иначе я не стала бы затевать всю эту эпопею с его спасением.
Зеленые глаза сузились, пристально всматриваясь в мое лицо. Найлус перевел взгляд на безучастно стоящего Сарена, потом вновь всмотрелся в мое лицо.
— Как?
— Есть способ. Экстремальный, конечно, но он есть. Осталась у меня одна вещица, которая может изъять все лишнее. Правда, что входит в понятие "лишнее" она определяет сама. Зато сработает с гарантией.
— Альтернатива есть?
— Есть. Но ОЧЕНЬ долгая, утомительная и... фактически, это будет вылавливание вручную. Это уже на самый крайний случай. — я вздохнула. — В любом случае, сперва стоит выбраться из этой крепости. И, желательно не ждать до утра, раз уж Сарен оказался столь любезен, что подарил мне свой корабль и свободный проход до него.
Возражений не последовало. Подхватив оружие, мы покинули личные покои Сарена. Я же вела его чуть впереди нашего отряда. Оставалось надеяться, что никого шибко любопытного и внимательного нам не встретится, ибо объяснить, почему Сарен идет с закрытыми глазами походкой сомнамбулы, мы не сможем.
До небольшой взлетной площадки мы добрались вообще без проблем. По дороге нам встречались только геты, но синтетики на нашу странную компанию никак не реагировали, провожая своими лампочками. Уж не знаю, что именно дало результат: личное присутствие Сарена или выданный им пропуск, но мы беспрепятственно дошли до небольшого турианского корвета, погрузились на борт и взлетели. И ни единая живая или синтетическая рожа не полюбопытствовала, куда это намылился Сарен Артериус в такой стремной компании посреди ночи.
Любят его тут, я смотрю...
Корвет ощутимо отличался от уже привычной мне "Нормандии". Не смотря на то, что "Кратос" был практически вдвое меньше фрегата, его внутреннее пространство намного удобнее спланировано и поделено, лишенное ненужных коридоров и пустот. Благодаря этому на двухпалубном корабле, половину внутреннего объема которого занимал двигательный массив, инженерный и реакторный отсек, влез и полноценный лазарет, и арсенал, и вместительный трюм со стоящим в нем турианским вездеходом "Вирк". На корабле даже нашлось место для вполне нормальных кают: двух шестиместных и одной, довольно просторной, для капитана или, в данном случае, владельца. Навигационный мостик совмещен с рубкой, и не занимал так неоправданно много места. Естественно, никакой красивой, но совершенно бесполезной голографической карты галактики не было и в помине. "Кратос" изначально рассчитывался на одного разумного, и предполагалось, что для управления этим кораблем вполне достаточно одного-единственного пилота. ВИ заменял экипаж и выводил всю текущую информацию о состоянии судна непосредственно в рубку. Впрочем, никто не мешал набрать экипаж.
"Кратос" мне понравился. Компактный, удобный, лишенный совершенно ненужных помещений. Один-единственный зал заменял и столовую, и комнату брифинга, и зону отдыха, по надобности разделяясь подвижной переборкой практически пополам. При предполагаемом количестве разумных на борту корвета надобности разделять эти три помещения не было. Лазарет располагался неподалеку от трюма возле арсенала, а не как на "Нормандии": чтобы донести раненного бойца от трапа до лазарета придется пройти через весь корабль.
У меня есть пара дней, пока корвет будет идти к точке встречи с "Нормандией", и, по-хорошему, стоит разобраться с состоянием Сарена на борту этого корабля. На "Норме" я не смогу спокойно работать без оглядки на любопытные глаза.
Проклятье... хоть бери и не возвращайся на фрегат...
Тело Сарена поднялось в воздух и замерло посреди лазарета. Я развернула ауру, насыщая энергией пространство. Теперь... анабиоз. Жизненные процессы турианца замедлялись, фактически — останавливаясь. В таком состоянии я могу его продержать часов семь без угрозы для мозга. Как раз должно хватить полностью исследовать организм, снять доспехи и эти трубки. Посмотрим, насколько все плохо на самом деле.
Через пол часа я поняла, что хорошего в состоянии Сарена — сам факт, что он все еще жив и в относительно здравом рассудке... Относительно.
Броню с него снять удалось со скрипом и матом. Когда же я увидела истинное состояние Артериуса ... у меня не осталось ни внятных слов, ни эмоций. Одни жесты и выражения! И состояние глубокого шока. ДА КАК ОН ВООБЩЕ ТАК ЖИЛ? Вся левая сторона тела изуродована и искорежена, словно в него попала как минимум ракета. Плечо и рука — гетский протез. Вся левая сторона реберной клетки вообще отсутствует: кости заменяет металлический каркас, крепящийся прямо на обломки. Лопатка держится в куче благодаря многочисленным штифтам. Ключицы слева нет вообще — ее заменяет еще один имплантат. Позвоночник... сломан в трех местах, шея в основании черепа держится только за счет имплантатов, позвонки заменены протезами. Левое легкое практически отсутствует. Это не считая мелких травм, коих было просто неимоверное количество. Левой бедерной кости в середине попросту нет — два куска расколотой кости соединены металлом. Супер просто! И поверх всего этого — индокринация, активно развивающаяся и уже начавшая перестройку костей и внутренних органов.
