Отец Панфирий действительно был болен, и, увы, смертельно. Вначале любая болезнь выглядит невинно, но только дай ей повод развиться....Может быть, он и смог бы воевать с болезнью ещё долгое время, но судьба бросила иерея в пучину отчаянья и в глубочайшую депрессию. Его организм перестал сопротивляться смерти после исчезновения его кошки Тучки. Всегда это лохматое животное бегало по дому, по-хозяйски шествовала по храму, подняв хвост, постоянно к чему-то там принюхивалась и с любопытством осматривала все уголки храма. Здесь для неё было много интересного: огоньки свечей и лампад, взирающие на неё люди с икон, странные запахи. А потом она исчезла. Перед этим событием Тучка допустила большую оплошность, выйдя за территорию церкви и дома священника. А тут бродячие собаки, коих случилась целая стая. Псы набросились на кошку, которая не умела драться, и задали ей серьёзную трёпку. Домой Тучка вернулась вся окровавленная, подволакивая ноги. Она весь вечер шипела от боли, тщательно вылизывала свои раны, но рану на спине она так и не смогла вылизать. От еды она отказалась, только лакала немного молока. Она даже не пошла на руки к хозяину, так ей было плохо. Плохо стало и иерею от вида искалеченной кошки. Как будто её боль усилила боль в его сердце.
Иерей распространял свою любовь на всех тварей, но свою кошку Тучку обожал. Он считал, что кошка обладает доброй магией: она хороший лекарь. Сколько раз, когда ему становилось плохо, именно кошка прибегала к нему на колени, смотрела на иерея своими мудрыми глазами и мурчала. Её тепло и умиротворяющее мурчание прогоняли боль и улучшали самочувствие. А теперь её нет. Исчезла она ещё ночью, скорее всего под утро, когда священник на немного прилёг в свою кровать. Наверное, Тучка поняла, что надо уходить, прятаться в укромном месте, там свернуться в клубочек и, шипя от боли, зажмурить глаза и ждать того момента, когда всё кончится и она освободиться от этой лютой боли. Прости хозяин.
Скорее всего, собаки нанесли чудовищную травму её позвоночнику, рёбрам и внутренним органам. Жить с такими травмами, без обезболивания и операций, было невозможно.
Когда умирают кошки — становится пусто. Они оставляют на память о себе царапины на стенах, оставляют свою миску, свой персональный лоточек, свою любимую игрушку. Их смерть вызывает чудовищную грусть и слёзы: и на душе они скребутся невыносимо. Сколько в маленьком тельце пронзительной жалости и гибельной страсти.
Отец Панфирий чувствовал, что и его путь вот-вот закончится: надо успеть причаститься и собороваться. И закончится не в восторге скорого единения с Создателем, а в печали. Когда к нему пришла баба Серафима, изредка приносящая священнику пищу и помогающая по хозяйству, он, набравшись храбрости, попросил её пригласить к нему Никодима Викторовича. Вот зачем больному человеку сдался этот Никодим — гадала баба Серафима. Она хотела даже обмануть священника, сказав, что не смогла найти окаянного чёрта Баширова, но обманывать умирающего человека грех. Скрепя сердцем, она нашла Никодима и передала просьбу священника.
Боль всё сильнее разливалась в груди, отдаваясь даже ломотой в локте, поэтому священник полулежал в кровати и читал Евангелие. Чтение отвлекало его немного от болезни. Он слышал, как в дом вошёл гость, и через несколько секунд увидел возле себя прибывшего к нему учителя школы. Глаза учителя пристально смотрели на умирающего.
— Что, неважно выгляжу? — спросил иерей. — Вот уже надумал причаститься и собороваться. Пора отправляться к Создателю.
Никодим медленно покачал головой:
— Уже не успеешь Панфирий, поздно. Осталось тебе жить в этом мире два часа.
Священник досадливо поморщился:
— Надеялся ещё пару дней протянуть. Но не судьба. Зато с вами поговорю, вот только не знаю, как к вам обращаться лучше — Никодим Викторович или Василий Иакович?
— У меня было много имён, даже таких, какие люди не смогут выговорить с помощью своего речевого аппарата, — сказал гость, при этом его взгляд скользнул по стене и остановился на большой иконе, изображающей Святого Василия Блаженного.
— Как так можно? Кто вы? Вы не человек? — иерей с любопытством взирал на гостя.
— А вы что, считаете людей вершиной природы, — усмехнулся тот. — Тогда я вас разочарую. Вы, люди не вершина природы, а только цивилизация первого уровня. Но, я вижу ваши страдания. Да и общаться с кем-либо, чувствуя физическую боль трудно, не правда ли?
Иерей кивнул и вдруг почувствовал, как от его гостя повеяло сильным холодом, снимающим боль и дающим облегчение, как телу, так и прочистив мозги.
— Эта ваша сила от Бога или от его врага? — уточнил иерей. — Я абсолютно хорошо себя чувствую.
— Увы, мой друг, — улыбнулся Никодим. — Сколько живу, но никогда не видел существ, управляющих энергией через себя, а не с помощью особых технологий. Для вашей цивилизации даже существа второго уровня будут считаться богами.
— И сколько же вы уже живёте? — поинтересовался священник. Он наслаждался отсутствием боли.
Никодим задумался: "Точно не скажу. Да это и не важно. Если измерять года периодами времени вращения Земли вокруг Солнца, то, получается, я существую где-то около четырёх миллионов лет".
— Правда, хорошо сохранился? — усмехнулся он. — Это я шучу. В образах гуманоида я прожил всего с тысячу лет в разных временах и обществах и мне, находится в этом образе, да и вообще в таких примитивных цивилизациях не очень нравится, но приходится. Зато у вас здесь всё неспешно. Находиться в теле гуманоида для меня, как находиться на курорте.
— Если не секрет, — осведомился священник. — А вы, к какой цивилизации принадлежите? Всё это так странно. И кто, собственно, вы?
— Секрета особого нет. Моя цивилизация одиннадцатого уровня, а я являюсь наблюдателем над наблюдателями, работа у меня такая. Рассказывать, конечно, долго. Мы сделаем вот что. Я подарю вам четыреста лет путешествий по Вселенной. Вот за это время вы и постараетесь узнать устройство Вселенной, путешествуя между мирами в бестелесной оболочке. И тогда вам станет многое ясно, и вот тогда поговорим подробнее. Это будет ваше личное время: хотите, ищите своего Бога, хотите, мотайтесь по Вселенным, благо их много. Единственно у вас будет ограничение проникновения в миры не выше шестого уровня. Выше нельзя. Не поймут вашего присутствия там. Что касается вашего вопроса человек ли я, то сообщу вам следующее: у существ цивилизаций уже восьмого уровня нет определённых оболочек, а я с одиннадцатого уровня. Должен вас огорчить: во Вселенной процент гуманоидных цивилизаций крайне небольшой. Ваш путь развития признан тупиковым. На Земле пройдёт ещё несколько тысячелетий, и ваша цивилизация, при условии её существования, а не самоубийства, превратиться в кристаллическую цивилизацию. Носителями разума будут мельчайшие чипы, а не мозг.
— Увы, мой друг, — остановил Никодим священника, у которого было ещё очень много вопросов. — Ваше время на этой планете в этой бренной оболочке истекает. Ничего не бойтесь. Закрывайте глаза и погружайтесь в сон. Оболочка ваша бренна и скоро распадётся на составные элементы, а дух ваш будет существовать ещё четыреста лет, а потом решим, куда вас пристроить.
Ещё через час, навестить священника пришла баба Серафима. Она и обнаружило, что батюшка тихо представился, тело его уже стало остывать. Из его руки выпала Святая Книга, а на лице батюшки была блаженная улыбка. Наконец батюшка Панфирий отмучился и предстал пред Создателем с радостной улыбкой на лице. Эх, всем бы такой замечательной смерти.
На этом эпизоде повествование о событиях в обыкновенной школе посёлка Жупеево, расположенного на задворках Вселенной, обрывается, ибо для возобновления повествования требуется большая и кропотливая работа в пыльных закрытых архивах, внимательный поиск крупиц информации в исторических хрониках и других сохранившихся памятниках культурного наследия. Главное набраться терпения и проявить усидчивость.
