И у нас был Высоцкий

У него была масса талантов, и он мог быть гениальным во всем. А он стал гениальным в том, как он любил людей...

16 лет назад в очерке 'И у нас был Высоцкий...' я написал: 'Да... он предчувствовал, что недолго ему осталось, но, думается, одно из самых главных дел своей жизни Александр Сергеевич сделать успел — помог донести до земляков-воронежцев печатное слово своего любимого поэта. И честь ему за то и хвала!..'

Да, конечно. Честь и хвала! Но не только за это, а в первую очередь за то, что многие годы рядом с нами, у нас — у всех нас, у Воронежа был такой человек.

Спасибо Вам за всё, дорогой Александр Сергеевич!

И я заканчиваю на этом свой 'триптих' о том, как в нашем городе издавалась книга Владимира Высоцкого 'Не вышел из боя' и о двух замечательных людях, работавших с нами над ней.

Всеволоде Абдулове и Александре Чаплыгине.

Точка.

'Воронежский Телеграфъ',

2012, ? ? 149, 150, май, июнь

ПЕРВЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР ВЫСОЦКОГО — 20 ЛЕТ СПУСТЯ

В 1988-89 годах книга 'Не вышел из боя', выпущенная Центрально-Черноземным издательством, выдержала два тиража и моментально разошлась среди почитателей поэта.

В год 70-летия о Владимире Высоцком СМИ говорят и вспоминают значительно чаще, чем, скажем, это происходило в год его 50— или 60-летия. Что вполне соответствует известному изречению 'большое видится на расстояньи'. Телеканалы вовсю соперничают между собой (поднимают рейтинг за счет 'Гамлета с Таганки'?), то и дело прокручивая в эфире документальные ленты о творче-ской жизни и человече-ской судьбе Высоцкого, о его необыкновенной любви к француз-ской кинозвезде Марине Влади, о двух других его законных женах. Любопытен и факт, что в конкурсе 'Имя России', который в настоящее время проводит канал 'Россия', Высоцкий занимает второе место — вслед за Иосифом Сталиным (?!). Вот вам и народная любовь, и народная память.

Воронеж в год 70-летия ВВ тоже не остается в стороне. Здесь ему намерены поставить памятник. Проект готов, место (небольшая площадка перед входом в институт физиче-ской культуры) отведено, остается подождать непосредственной установки и открытия. Но одним 'памятником' наш город уже давно отметился. Вернее, отметилось Центрально-Черноземное книжное издательство, ровно 20 лет назад выпустившее в свет самую полную на тот момент подборку стихов Вы-соцкого в обрамлении воспоминаний и стихов людей, близко знавших и ценивших его творчество при жиз-ни, — Окуджавы, Вознесен-ского, Евтушенко и многих других. В дни памяти Высоцкого (он ушел от нас 25 июля 1980 года) нелишне было бы поговорить о бестселлере 20-летней давности, который так и назывался 'Не вышел из боя'. В гостях у редакции — один из издателей книги о Высоцком — Юрий Кургузов.

- Начнем вот с чего: как вы, будучи тогда младшим редактором ЦЧКИ, входили в рабочий процесс по созданию книги? Было ли особое волнение, трепет перед автором, довлела ли высокая ответственность за конечный результат?

- А пожалуй, поначалу и нет. Я не являлся таким уж фанатом Высоцкого. Разумеется, знал какие-то его песни, выделял для себя сказочный цикл: 'В заповедных и дремучих, страшных муром-ских лесах...' — помните? В разные, так сказать, возрастные периоды — 'блатняк', еще, конечно, 'сатиру'. В общем, задание тогдашнего директора издательства Анатолия Свиридова — взять на себя функции 'сборщика материала' — воспринял в обычном рабочем режиме, не предполагая, что меня ждет. Но Высоцкий так увлек, так придавил, что я на много лет заболел им. И не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая издатель-ская и творческая судьба, не подвернись такой воистину счастливый и даже богатый на 'приключения' случай.

- Я сейчас перелистываю сборник 'Не вышел из боя' и вот о чем думаю. Вы привлекли к работе Булата Окуджаву, Андрея Вознесен-ского, Евгения Евтушенко, Людмилу Гурченко... Случайно, не в целях дополнительно заработать на книге?

- Что вы!.. В 1987-м мы о каких-то сверхприбылях даже не задумывались. Знали главное: в народе существует огромный интерес к Высоцкому, — поэтому стремились охватить не только его поэтиче-скую сущность, но и актер-скую, писатель-скую, режиссер-скую, если хотите. Он же был всесторонне одаренной личностью. Ну и чуть-чуть бытовую сторону постарались показать в его отношениях с окружающими, родными, друзьями. Это потом появились в обиходе понятия 'книжный бизнес' и 'коммерче-ская выгода', а тогда еще рыночная экономика, слава богу, дремала. Мы обозначили цену — 6 рублей 50 копеек. Она хотя и была в 1988 м высокой, но не 200 же рублей, не 500, как сейчас. Тогда еще придерживались каких-то ценовых нормативов в книжном производстве — во всяком случае, в нашем Центрально-Черноземном издательстве. Да, перестроечный лозунг 'Разрешено всё, что не запрещено' уже вовсю вбивался в общественное сознание, но оставалась еще инерция 'высоких смыслов', если уместно такое выражение.

- До вашего тома 'Не вышел из боя' свет увидел только карманный сборничек 'Нерв'?

- К слову, благодаря Роберту Рождествен-скому, сумевшему уломать кого-то в самых высоких властных инстанциях СССР. Но внешне симпатичная книжица, которая на 'черном' рынке обходилась любителям Высоцкого в четверть месячной зарплаты, ничегошеньки не говорила об авторе стихов. А сами стихи были порой так отредактированы, 'причёсаны', что от нерва там остались лишь веревки, извините. Наш сборник 'Не вышел из боя' был не только самым объемным по содержанию, но и максимально точным, приближенным к авторской трактовке.

- Учитывая, что сам Владимир Семёнович частенько переиначивал строчки своих песен, выступая перед аудиторией, а раннее творчество дополнял во многих стихотворениях более поздним, можно себе представить, как вы добивались точности, приближенной к автор-ской...

- Как добивались — об этом можно издавать отдельную книгу. Мало того что тексты стихов надо было обязательно согласовывать с Комиссией по творческому наследию Высоцкого, которую возглавляла известный литературовед и критик Наталья Крымова, так еще ведь были и другие люди, имевшие свое мнение по этому поводу. Скажем, автор вступительной статьи к нашей книге доцент Воронеж-ского строительного института (сейчас архитектурно-строительный университет) Александр Сергеевич Чаплыгин, будучи невероятным почитателем таланта Высоцкого, имел очень богатую домашнюю фонотеку и просто 'насмерть' стоял за каждое автор-ское слово Владимира Семёновича. А актер МХАТа и один из самых преданных друзей Высоцкого Всеволод Абдулов, входивший в комиссию по наследию, владел и солидной фонотекой, и непосредственно рукописями автора. Вы только представьте, свидетелем каких словесных баталий между Чаплыгиным и Абдуловым был ваш покорный слуга. 'Здесь так надо читать!' — жестко прикладывался к столу ребром ладони доцент-строитель. 'Нет, правильнее будет вот так!' — возражал с характерной интонацией в голосе артист. До хрипоты доходили споры, в основном, правда, телефонные, но на пользу дела. Их результатом стало второе издание книги тиражом в сто тысяч экземпляров, еще более точное, которое мы выпустили в начале 1989 года.

- Особое содержание, которым наполнилась ваша жизнь после выхода в свет книги 'Не вышел из боя', — что имеется в виду? И нельзя ли рассказать об упомянутых приключениях во время работы над изданием?

- 'Не вышел из боя' — это перефразированная строчка из песни Высоцкого, которая полностью звучит так: 'Он вчера не вернулся из боя'. Стихотворение — о погибшем бойце, от лица друга которого Высоцкий ведет речь и без которого герою стало жутко грустно и пусто на земле. Но нами имелось в виду то, что сам автор песни остается в каждом из нас. Своей судьбой, своим творчеством. Что воспринимаем его как живого. Я вот и по сей день то и дело возвращаюсь к ощущениям, которые испытал тогда при работе над книгой, и какой-то частью самого себя чувствую, что тоже 'не вышел из боя'. Молодой провинциал, я вдруг попал поистине в другой мир. Неделями квартируя в доме Всеволода Абдулова, спал на том же знаменитом дореволюционном диване, где отдыхали Высоцкий, Марина Влади, Шукшин... Общался с мамой Абдулова, Елизаветой Михайловной — вдовой великого актера Театра имени Моссовета Осипа Абдулова, — древней старушкой, которая не выходила из своей комнаты без макияжа. Украшения и драгоценности на шее и пальцах, кольца-серьги... Живое олицетворение эпохи 20-х-30-х годов. В свое время работала завлитом в разных театрах Москвы, дружила с мэтрами совет-ского театра и кино. Рассказывала таким языком, на котором сейчас, увы, уже не говорят.

Я общался с Мариной Влади, Аркадием Вайнером, Вадимом Тумановым, Львом Колодным, Валерием Золотухиным, Людмилой Гурченко, со многими другими известными личностями — и погружался, погружался, погружался... В совершенно новую для себя творче-скую атмосферу, совсем особую. Это одна сторона, но была еще и настоящая 'приключенче-ская'. Вышел, допустим, из типографии с сигнальным экземпляром книги (он мне положен как редактору) — а меня вежливый капитан в граждан-ском проводил к весьма раздражительному майору на улице Чайков-ского (Центральный РОВД. — Ю. К.). Долго выясняли, действительно ли мне положен сигнальный экземпляр, и в глаза недвусмысленно заглядывали: может, нам подаришь?.. Потом — мол, извините, воровство книги, едва она пошла в печать, вот милицию и попросили приглядеть.

- Слышал, что, дабы успеть в типографию с версткой, вам пришлось совершить оригинальное путешествие.

- Было такое. В 'Коммуне' говорят: давайте верстку, начнем печатать. Если послезавтра не подвезете, запустим в производство что-то другое, а ваш Высоцкий подождет. А верстка в Москве, у Абдулова. И я к нему лечу, забираю ее, возвращаюсь в аэропорт Быково, а билетов на Воронеж нет. Выбираю ближайший город — Белгород, — взлетаем. Пошел дождь, грянула гроза — самолет то и дело попадает в воздушные ямы, некоторые пассажирки плакать начали. Но, слава богу, пронесло. В Белгороде бросаюсь на автостанцию (она рядом с аэровокзалом) — мокрый, небритый, голодный. А вон, говорят, последний рейс пошел на Воронеж — хвост такой водянистый метрах в ста от меня за этим автобусом. Я — на раздолбанном 'ЛАЗе' (а ливень же, с крыши вода течет, пакет с версткой собой прикрываю) в Старый Оскол, где надо до четырех или пяти утра ждать харьков-ский поезд, но это ж долго! На электричке — в Валуйки, а оттуда уже тоже ничем не доберешься до Воронежа. Два часа ночи; еще два часа жду тот самый харьков-ский — приходит, сажусь, опять же в Старый Оскол возвращаюсь... Приехал в Воронеж часов в восемь утра — и сразу в типографию. Успел.

Ну а дальше наше Центрально-Черноземное издательство тоже первым в стране напечатало роман Валентина Пикуля 'Нечистая сила', 'Трудную весну 1918 года' Роя Медведева. И так далее...

- Значит, книга Высоцкого открыла целое направление в работе издательства и подвигла вас на определенную смелость?

- Выходит, да. Ладно, Сталина можно было уже серьезно критиковать, но Ленина-то ведь еще никто не трогал. А тут Рой Медведев со своим 'особым взглядом на историю'. Когда главный редактор издательства Виктор Чекиров поставил свою подпись 'В печать', то, глубоко вздохнув, сказал: 'Ну, будешь носить мне передачки...' А я ему: 'Не волнуйтесь, еще прославимся...'

- Юрий Митрофанович, на поэтиче-скую личность какого уровня тянет Владимир Семёнович?

- Не берусь судить и не хочу брать на себя подобную смелость — я ведь не профессиональный литературовед. Разные времена, разные эпохи, разные жизненные обстоятельства. В силу техниче-ских новшеств, при наличии которых — имею в виду магнитофоны — творил Высоцкий, стала возможной его просто страшная популярность. Его же слушала вся страна — от Курил и Камчатки до Калининграда. Конечно, его великие предшественники не могли иметь при жизни такого огромного количества слушателей.

- Как считаете, его сверхпопулярность в 70-е годы ХХ столетия прошла навсегда?

- Наносная — скажу так, ажиотажная — популярность убывает. Постепенно Высоцкий становится мифом для тех, кто его не знал 'вживую', и реальной фигурой исполин-ского масштаба для тех, кто жил с ним рядом, дружил и творил, да просто был современником.

- А о памятнике что скажете — ведь Высоцкий в Воронеже не был даже проездом?

- Насчет 'не был' — есть вопросы. Тот же Чаплыгин при подготовке книги к изданию упоминал о некой легенде, ходившей в вузов-ской среде в середине семидесятых. Дескать, в каком-то очень узком кругу Высоцкий у нас всё же выступал. Мне так и не представился случай найти подтверждения той легенды, но факт вполне мог иметь место. Ведь в Старом Осколе он давал концерт. А как туда проехал? Случайно, не через Воронеж? А задержись он здесь хоть на пару часов, его обязательно упросили бы спеть. Всё это не исключается, хотя никаких документальных свидетельств пока не нашлось.

- С одной стороны, Высоцкий при жизни не был облас-кан властью. Ни званий, ни регалий, даже не печатали его стихи. С другой — ди-ски-гиганты, вышедшие во Франции, путешествия с Мариной Влади по всему миру, владелец первого 'мерседеса' в Москве... Как бы подразумевалось: ну, уезжай из Союза, место тебе на Западе, раз там больше реализуешься в творче-ском смыс-ле?

- Логика ваших размышлений понятна. Сюда можно добавить случай, когда Высоцкий и художник-эмигрант Михаил Шемякин лихо 'погуляли' в париж-ском кафе со стрельбой из пистолета — да любого другого на месте 'Гамлета с Таганки' наказали бы по полной программе. А здесь обошлось. Есть предположение, что лояльность Юрия Владимировича Андропова и его ведомства к Театру на Таганке распространялась и на Высоцкого. На эту тему в нынешнем году была интересная и довольно убедительная пуб-ликация в 'Совет-ской России'. Все-го, конечно, мы никогда не узнаем: кто больше сохранил Высоцкого для Отечества — Марина Влади, Юрий Любимов или самое могущественное ведомство СССР... Но — хранили, да не сохранили. Необычайно рус-ское явление, необычайно трагиче-ское...

Кургузов внезапно замолчал, глубоко вздохнул и после паузы продолжил:

- А памятник — это, конечно, хорошо... Вопрос в том, какой. Вон и в Волгограде уже вроде бы набережная Волги носит имя Высоцкого, хотя к этому городу он имеет такое же отношение, как и к Воронежу. У самого Владимира Семёновича есть стихотворение на эту тему, в котором он предсказал свою судьбу — в том смысле, что после жизни начнется распродажа... Нашелся бы скульптор, достойный величия Высоцкого.

- Сейчас очень много книг о нем заполонило прилавки россий-ских магазинов. Как первопроходец в издании творче-ского наследия Высоцкого, не ревнуете, не жалеете?

- Никакой ревности. Для себя я всё определил. И давно уже не ищу новинок о Высоцком. Попадется — прочитаю, отложу, если легло на сердце, взяло за душу. Для меня он — однозначно в ряду великих, и никакая негативная информация о нем меня не смутит, не затмит его величия. И не только в поэтиче-ском плане, не только в песенном, но и человече-ском. Творческая личность поистине гигантского масштаба, своим универсализмом сродни титанам Возрождения.