Хитник

Остановился Глеб лишь когда вбежал в парк. Хоть и испугали его, но всё ж направление он выдержал — сбербанк находился по другую сторону парка, всего сотню метров пройти осталось.

Парк, в отличие от городского имени писателя М. Горького, был небольшим, заброшенным. Бродить по нему в ночное время крайне не рекомендовалось, всякое тут могло случиться, потому даже в дневную пору здесь, как правило, гуляли одни лишь собачники со своими гавкучими питомцами.

— Верной дорогой идёшь, товарищ! — подал голос Хитник, — мы уже почти на месте. Сверни-ка направо... видишь вон то корявое дерево с дуплом? Нам туда.

— Погоди, а как же банкомат? — расстроился Глеб. — А деньги — как?

— Так мы ж за деньгами и идём, — рассмеялся Хитник. — Или ты думал, что на свете существуют лишь электронные ящики, придуманные людьми? Из которых хаки то и дело воруют бабки и обнуляют чужие счета? Хе, больно надо! Есть конторы и посерьёзнее, — какие именно, Хитник уточнять не стал. А Глеб расспрашивать не захотел, да и по барабану оно ему было — главное ведь не от "кого" получать, а "что" получать! И сколько.

— Любое городское дерево с дуплом и есть банкомат, — помолчав, снизошёл до пояснений Хитник. — И почтово-пересылочный ящик заодно. Смотря, какой вводный адрес задашь, тем оно и станет.

— Круто, — уважительно сказал Глеб, привстав на цыпочки и осматривая дупло. Похоже, там когда-то жила белка: дно устилали сгнившие листья и мелкая скорлупа от орехов. Ни тайных кнопочек, ни колдовских рун, ни какого-нибудь мерцающего портала, ничего! Как Хитник собирался раздобыть из этой дыры деньги, Глеб понятия не имел.

— Значит так, — словно откликнувшись на его мысли, сообщил Хитник, — стучишь по стволу дерева определённым образом, я скажу, каким. А после говоришь, сколько налички и в какой валюте тебе нужно. Советую брать в рублях, чтоб не возиться с обменом. Да и курс в магобанке получше, чем в вашем, обычниковском. Давай, выстукивай сначала вводный адрес, а после мой личный пароль! Итак, начали: три коротких, пауза, пять длинных, два коротких, один длинный, пауза... — Глеб послушно принялся стучать по стволу кулаком, с опаской поглядывая по сторонам — вдруг заметят, что он делает, и вызовут бригаду психпомощи? Но никому в парке не было до Глеба никакого дела: собачники занимались выгулом "друзей человека", а случайные прохожие не обращали на парня внимания: ну, стоит шизик, ну, стучит по дереву... Да мало ли их нынче, ненормальных-то? Не писает прилюдно и ладно.

— Давай, говори, — наконец приказал Хитник. Глеб, пожав плечами, произнёс в дупло шёпотом:

— Хочу получить пятьсот баксов в рублях по текущему курсу, — в дупле громко ухнуло, Глеб вовремя отскочил в сторону: из дыры в стволе вылетела толстая пачка денег, перехваченная жёлтой резинкой, и упала на землю. Парень, нервно хихикая, огляделся — не видел ли кто? — подобрал пачку, не пересчитывая сунул её в карман и, чуть ли не бегом, отправился прочь из парка. А то ещё ограбят среди бела дня, запросто!

В модельной, класса "люкс" парикмахерской Глеба встретили как дорогого гостя, едва ли коньяком с порога не угостили. Работали здесь, судя по прозрачным крылышкам за спиной, одни лишь феи, и потому Глеб без опаски сел в кресло: феи абы как не подстригут! И побреют без порезов. Не армейские, поди, цирюльники, а дамы с опытом, вкусом и пониманием... Результат превзошёл все ожидания — из зеркала на Глеба смотрел вполне преуспевающий молодой человек, чем-то неуловимо похожий на актёра Абдулова в молодости; как ни странно, но увиденное Глебу понравилось. Единственное, что портило впечатление, это нынешняя его одежда, сырая, мятая и сильно поношенная. Впрочем, и с одёжной проблемой Глеб вскоре управился, хотя и жалко было расставаться с привычными шмотками: выйдя из вещевого супермаркета, переодетый с ног до головы во всё новое, Глеб швырнул ком старья в ближайший мусорный бак — пускай теперь кто другой его обноски примеряет!

Да, жизнь, несомненно, удалась: расправив плечи и задрав нос, Глеб шёл по улице — в свежей рубашке, в расстёгнутой до пупа новой куртке и приличных брюках, матово блестящих туфлях и, главное, с кожаной кепкой на мёрзнущей без длинных волос голове. Встречные дамы обращали на Глеба внимание, что, разумеется, было ему хоть и непривычно, но приятно.

— С начальным заданием ты справился успешно, — одобрил Хитник, — молодец, не стыдно и в люди выйти. А теперь надобно тебе поехать в одну квартирку на окраине города и посмотреть, что там и как... меня, в общем, повидать.

— Не понял, — растерялся Глеб. — Тебя? Но ты же тут, со мной!

— Тело моё проведать, — нехотя ответил Хитник. — Глянуть, что с ним. А то есть у меня неприятное предчувствие... ну да ладно. Приедем — увидим. Во всяком случае, будь готов к чему угодно, — Глеб поёжился, вспомнив рёв десяток глоток из своего сна: "Ты покойник, Хитник!"

Перекусив по пути в недорогой забегаловке (заходить в ресторан Глеб поостерёгся, не привычен он был к ресторанам, да и деньги надо было тратить экономно, мало их осталось), парень направился по указанному Хитником адресу.

Квартирка, о которой говорил Хитник, находилась в дорогом жилищном комплексе, возведённом и сданном в эксплуатацию года три тому назад. Насколько знал Глеб, квартиры в том комплексе стоили немереных денег: двадцатиэтажная постройка, похожая на европейский дворец, была видна издалека, чуть ли не из центра города. Говорили, что в этом здании можно прожить всю жизнь, не выходя на улицу, мол, там есть всё! Начиная от яслей и заканчивая похоронной конторой, не говоря уж о ресторанах, кинотеатре, магазинах, нотариусах, опорном пункте охранно-милицейской службы и всякого прочего, по мелочам.

Перед дворцом простиралось широкое озеро, специально созданное подрядчиками то ли для красоты, то ли с какой практической целью, Глеб не знал. Сейчас озеро было подёрнуто мелкой дождевой рябью: на берегу, неподалёку от центрального входа, веселился местный денежный народ — праздник ведь! Типа весны и капиталистического бизнес-труда. Дымились мангалы, гремела музыка, раскладные столы с закусками и выпивкой протянулись длинной конвейерной лентой как кормораздатчик на птицеферме. Некоторые бизнесмены, уже достаточно приняв на грудь для согрева, храбро лезли голышом в непереносимо холодную воду, таща за собой упирающихся бизнесвумен; женский визг зачастую перекрывал грохот музыкальных колонок.

— Вот же буржуи, — с чувством сказал Глеб, отслеживая купание в холодных майских водах, — гуляют, жируют... Кровоеды! — он гордо прошёл мимо замёрзших до икоты буржуйных кровоедов в стеклянный подъезд.

В просторном холле, высоком, с зеркальными стенами и шестью лифтовыми дверями в дальней стене, за длинной стойкой со следящими мониторами сидел охранник в чёрной форме. Ещё один — с дубинкой на поясе и пистолетом в открытой кобуре — прогуливался по холлу, тоскливо поглядывая сквозь стеклянную стену на улицу: видимо, ему тоже хотелось женского общения и шашлыков под дождём. Заметив Глеба, охранники в ожидании уставились на него, но что теперь надо было делать, парень не знал.

— Подойди к охраннику за стойкой, — принялся инструктировать Хитник, — предъяви ему паспорт и скажи, что ты приехал по поручению жильца квартиры номер триста восемьдесят шесть, Иванова Петра Сидоровича. Ещё скажи, что ты его племянник и он поручил тебе проверить состояние квартиры, типа сделать в ней генеральную уборку — мол, дядя приезжает на днях из длительной загранкомандировки и желает, чтобы в ней был полный порядок. Вредный дядя, занудный, местным горничным совершенно не доверяет. — Глеб так и сделал.

Охранник внимательно изучил паспорт, нахмурился, увидев в нём временную прописку, с подозрением оглядел Глеба, однако ж ничего компрометирующего не высмотрел — не зря, ох и не зря тот побрился-постригся да в обновки переоделся! Пощёлкав по лежащей перед ним клавиатуре и введя данные паспорта в компьютер, охранник требовательно произнёс:

— Наберите индивидуальный код доступа господина Иванова в жилищный комплекс. Вы, как родственник, должны его знать, — и указал на вмонтированный в стойку, аккурат перед Глебом, огрызок компьютерной клавиатуры с цифрами. Хитник подсказал семизначное число; охранник бросил взгляд на один из мониторов, кивнул неохотно:

— Проходите, — но никаких ключей Глебу не выдал. И как пройти к квартире номер триста восемьдесят шесть подсказывать не стал. Наверное, само собой подразумевалось, что у "племянника" есть свои ключи, да и дорогу знает, раз пришёл уборку делать. Глеб хотел было спросить: "А ключи?", но Хитник, предупреждая ненужный вопрос, заторопил парня:

— Пошли-пошли! У меня замок особый, на месте подскажу как открыть, — Глеб закрыл рот, повернулся и направился к лифтам.

Нужная Хитнику квартира располагалась на шестнадцатом этаже.

Глеб вышел из лифта, прошёл по широкому коридору, застланному от стены до стены чёрным ковролином — весьма аскетически оформленному коридору, надо сказать. Ни тебе пальм в кадках, ни картин на мраморных стенах, ни бассейна с декоративным фонтаном, ни кожаных диванчиков для отдыха: Глеб ожидал чего-нибудь эдакого, роскошного — за такие-то деньжищи! — но обстановка более напоминала стандартно-офисную, чем жилую.

Глеб миновал несколько высоких дверей, с виду непрочных, пластиковых, остановился напротив очередной и глянул на металлические цифры: триста восемьдесят шесть. И наконец задал вопрос, который давно вертелся у него на языке:

— Как без ключа открывать-то будем? Ногой по ней шарахнуть, да? — Хитник рассмеялся.

— Ну нет, братец, тут и кувалда не поможет — дверь знатная, бронированная! Замок видишь? — Глеб согласно угукнул, разглядывая никелированный кругляш на двери. Кругляш был цельный, без какого-либо отверстия под ключ. — Приложи к нему руку: замок должен среагировать на моё ментальное поле. Надеюсь, что должен, — погрустнев, уточнил Хитник. Глеб прижал к холодному кругляшу ладонь и невольно задумался: а что делать, если замок не откроется? Никакой ведь слесарь не поможет... Хотя, наверное, есть специалисты, из числа населяющих город нелюдей. Вон, орки-охранники и феи-парикмахерши имеются, отчего же не быть какому-нибудь гному-медвежатнику?

Внутри замка отчётливо звякнуло и дверь немного отошла вглубь. Глеб, вспомнив слова Хитника о "неприятном предчувствии", отдёрнул руку от кругляша и замер в нерешительности — входить в квартиру было страшновато.

— Сработало! — обрадовался Хитник, — заходи, чего мурку тянешь, — Глеб, тяжело вздохнув, толкнул рукой тяжёлую дверь.

Квартира господина Иванова была по местным мерка убогая и недорогая. Так себе квартирка, для одинокого холостяка — всего три комнаты, не считая коридора-прихожей, просторной кухни, двух туалетов и ванны с душевой кабинкой.

Всё ещё включённые в прихожей потолочные светильники бросали матовый свет на грязный, замусоренный всяческим хламом пол. Словно здесь никто и не жил.

— Последняя дверь по коридору, направо, — подсказал Хитник, — в остальные можешь не заглядывать, полный бардак и никакой культуры. Одни банки из-под пива. — Глеб, пугаясь мёртвой тишины, на цыпочках прошёл к дальней комнате и потихоньку, чтобы не скрипнули петли, открыл дверь. Открыл и чуть не завопил от ужаса: зрелище было ещё то, явно не для людей со слабыми нервами.

— Опаньки, — удручённо пробормотал Хитник, — вон оно как... Ну-с, что-то в этом роде я и предполагал.

За массивным столом, в багровом полумраке, возложив руки на два огненно-красных шара, в высоком кресле сидело человеческое тело без головы. В шарах вьюжно кружились золотые искры, тело стеклянно поблескивало отражённым красным светом. А над обрубком шеи, в ритме спокойно бьющегося сердца, мерцало голубое облачко.

— Ми... милицию вызывать надо, — заикаясь от испуга, сказал Глеб. — Уб... убийство же, ёлы-палы! Башку-то, небось, саблей — вжик! Или топором.

— Никакой милиции не надо, — отрезал Хитник, — какая тут, к чёрту, милиция! Тем более, что там через одного орки да гоблины, разворуют здесь всё подряд, а тело в морг скинут, больно надо им со всякими хаками возиться. Да и не мёртвое оно, тело... Можно сказать, законсервированное. А если его отсюда вынести, тогда да, тогда полный каюк ему... то есть мне, настанет.

— С кем возиться? — Глеб, услышав, что тело не мёртвое, немного успокоился. Хотя всё равно радости мало: а вдруг оно, законсервированное, поднимется сейчас из кресла и пойдёт к Глебу, протягивая к нему трясущиеся руки и стеная загробным голосом: "Отдай, отдай мою голову!" Впрочем, как можно стенать без той головы, Глеб понятия не имел, но подозревал, что — можно. Всё у них, нелюдей, не по-человечески...

— С хаком, — терпеливо повторил Хитник. — Маго-хаком. Специальность у меня такая, специфическая, законом сурово не поощряемая. Взламываю через ментальные каналы всякую маго-фигню и забираю то, что требуется заказчику.

— А! — внезапно поняв, воскликнул Глеб, — въехал я! Ты типа компьютерного хакера, да? Приблизительно.

— Ну-у... — задумчиво протянул Хитник, — можно сказать и так. Но именно что "типа". Очень-очень "типа" и очень-очень "приблизительно". — Глеб призадумался, вспоминая, что же он знает о тех хакерах: а знал он только почерпнутое в фантастических книжках и фильмах. Судя по ним, быть хакером — это круто! Мастдай, пиво, вирусы, ограбленные втихую банки и всякое прочее, не менее интересное.

В компьютерах Глеб не разбирался абсолютно.

— Ты в комнатку-то войди и свет включи, а то окно здесь для пользы дела фанерой заколочено, — потребовал Хитник. — Не боись, не укусят, — он сардонически захохотал. Глеб, нервно хихикая, переступил порог, нащупал на стене выключатель и нажал его. Вверху, высветив голые стены, зажглась лампочка с самодельным бумажным фунтиком вместо абажура: да уж, назвать эту комнату уютной смог бы только человек с воображением таракана.

Кроме стола с красными шарами, кресла и тела в нём, в комнате находилась раскладушка, застланная толстым одеялом, а также множество пустых банок из-под пива, разбросанных по полу где придётся. Глеб, расшвыривая банки ногами, подошёл к креслу, остановился сбоку и принялся с опаской разглядывать "это" — называть безголового "Хитником" у него язык не поворачивался. Даже в мыслях.

Безголовый оказался одет в недорогой, китайского пошива спортивный костюм; судя по рукам, возложенным на огненные шары, господин Иванов (он же Хитник, он же маго-хакер, он же дух бестелесный) был человеком молодым. Если, конечно, вообще был человеком.

Сквозь голубое облачко, что мерцало над обрубком шеи, просматривался идеально ровный срез, свежий, не запёкшийся. Каким хирургическим инструментом можно сделать подобную операцию, Глеб не знал; на страшной ране стеклянно поблескивала плёнка, точно такая же, что покрывала и всё обезглавленное тело.

— Ага, ясненько, — угрюмо сказал Хитник, — понятненько.

— Что — ясненько-понятненько? — забеспокоился Глеб. — Давай, объясняй. Я ведь тоже в этом деле заинтересованный!

— Чего тут объяснять, — вздохнул Хитник, — сам видишь: спёрли мою голову, отделили, так сказать, от тулова... Магически спёрли. Она, голова, с моим телом по-прежнему связана, но находится сейчас невесть где. Скорей всего, в чьём-нибудь сейфе лежит. А стеклянное покрытие — это, братец, особое защитное магополе, чтоб, значит, с телом ничего не случилось, до поры, до времени... Гм, надо же, магополе! Интересно, кто так расстарался и обо мне позаботился?