Наместный маг

Песта стало потряхивать. Руки мелко дрожали а сознание отказывалось принимать то, что предстало перед его взором душой.

— Худо мне баба Акилура! — Прохрипел Пест. Ведунья не сказала ни слова. Она подошла и взяла руки Песта, положив их себе на правое плече.

— Делай упражнение, которое с камнями делал! Только теперь думай, что по капле в меня силу вливаешь! Делай! Легче будет! — Старуха сделала пару шагов к сидящей девушке и приблизившись погладила ее по голове. — Деточка! Как тебя звать?

— Я не помню... — Ответила девушка всхлипывающим голосом.

— Мы вот в царстве Гинея живем. Самая большая река в округе Уль, а наше село зовут "Село Ведечей". Отрок вот из рода Подова. А как твое село кличут?

— Куприяны мы...

— А род твой как зовут? — Акилура продолжала гладить сидящую девушку по голове, выспрашивая ее.

— Калимов род мой... — Всхлипывая произнесла девушка.

— А кто с ней это сделал знаешь? — Старые морщинистые руки с набухшими пальцами указывали на лежащую девушку. Пальцы мелко дрожали. Девушка не ответила, а принялась завывать и с еще большей силой раскачиваться.

Акилура отстранилась от девушки и обратилась к Песту:

— Повязку сними Пестушка. — Пест послушно снял повязку и увидел, что они находятся на краю поляны в высокой траве. Под ногами изломанной куклой на боку лежала девушка. На спине была огромная, запекшаяся рана, но спина в крови перемазана не была, а вот ягодицы напротив были перемазаны в крови.

— Что сказать можешь?

— Дурно мне... — Прошептал пест, и тут же срыгнул желчь на землю.

— Знаю! Ты глазами смотри и что видишь мне говори!

— Девица мертвая лежит... Одна... — Пест умолк не зная, что еще сказать.

— То и без молодого глаза ясно. Вторая — это душа ее. Трава рядом примятая?

— Не примята.

— Значит тут ее не валяли. Что еще видишь? — Акилура пыталась унять дрожь, взявшись за клюку обеими руками.

— Ягодицы ее в крови и на спине рана большая, рубленая. Топором такую не сделать.

— На ягодицах кровь со спины набежала или нет? Как вразумеешь?

— Не со спины то кровь и светлее она той, что на спине.

— Насильничали значится... и не тут ее насильничали. Трава не примята, а рана та не от топора это ты верно вразумеешь. От меча она. Кто с мечем ходит?

— Только благородного роду люд... — Сглатывая слюну ответил Пест. Его живот снова сводило судорогой. — Дурно мне баба Акилура!

— То, что дурно я вижу. — Сказала Акилура хмурясь. — Хозяин лесной! Девку к себе прибери. Все едино тебе хлеб, да мертвому покой...

В этот же миг трава зашевелилась и разошлась под ней. Девушка осталась лежать не на примятой траве, а сырой земле. Тело девушки начали обвивать корешки и уже через минуту она совсем скрылась, оставив после себя небольшой холмик.

Акилура с Пестом направились в обратную сторону. По дороге Акилура начала наставлять Песта.

— Ежели человек в муках помер, да пуще того не своей смертью, тогда его на капище сельском хоронить опасно. Каждый раз, когда будешь предков звать дух мученика являться будет. Он и грусть с тоской навести может и в тебя со злости вселиться. Потому сошлись на том мы со старостами, что ежели за околицей помер человек — мы его на капище предков не хороним. Но в лесу, аль у дороги кого найдем — всех в землицу закапываем. Всяко бывало, да и по сей день у Дорожичей дух на капище живет. До того злой был, до того месть любил, что жизни ему после смерти спокойной нет. Все норовит роду кузнечьему козни строить.

— Баба Акилура, а со второй девкой, что стало? — Пест утер нос, шмыгнув.

— В царство мертвых отправилась...

— Почему мы на могиле девки той знак единого не поставили? — В тоне голоса Песта царили нотки безразличия.

-Не ставят таких знаков за околицей. Если придет колдун, да ворожбу свою темную на могиле сотворит, то через луну оттуда ходячий мертвец поднимется. А так нет могилы. Один холм. Поди разбери кто тут лежит.

Пест почти всю дорогу молчал, а старуха все старалась отвлечь на себя внимание и переключить песта с грустных мыслей. Когда они подошли к лесу Акилура обернулась и обратилась к Песту.

— Уж прости меня Пестушко, что детство твое забрала, но так надо было. Нет у тебя права не на беготню дворовскую, ни на жизнь праздную. Такова доля твоя. За тобой люд стоит и от тебя зависеть будет переживем зиму, аль единому души отдадим.

— Чтож сразу помирать то? — Спросил Акилуру Пест. Лицо не выражало никаких эмоций, а взгляд упирался в землю у своих ног.

— С голоду помирать Пестушко, когда град все поля побьет, или солнышко наше разойдется и урожай пожгет, или хворь на побеги какая найдет да так, что собирать тамо нечего будет. От люда лихого тоже народ мрет. Не со зла тот люд лихим становится. Чаще с голоду, да холоду резать других решаются. А зимою зверь голодный шастает. И не все то просто зверь! Есть и волки, что на двух лапах ходят, есть и медведи. А бывает, что зверь ворожбой пачканый. Лютый то противник. Ты помнить сам должон, когда к нам последний раз такой забредал в зиму. Тогда десяток мужиков костьми легло, чтобы село сохранить. Как тут не помереть, то Пестушко? Без тебя, аль меня село долго не протянет. Вразумил?... Ну, а коли вразумил след в след за мной ходь. До дому идти надобно. Старосте смердящу весть передать...

В доме Песта всегда было шумно, но сейчас слышалось только бряканье посуды у печи. Сам Пест сидел у стола и своим ножом вырезал тонкие полоски кожи из крупного куска. Из-за печи послышалась возня, а спустя пару секунд оттуда вылезла маленькая девчушка. Девочка на вид была лет пяти и одета в рубаху. Она была ей велика. Рукава были закатаны, а сама рубаха доходила до щиколоток. Русые волосы спадали на плечи слегка завиваясь, а зеленые глаза и приятные черты лица уже не намекали, а просто вопили, что вырастит из нее красавица.

— Мама! Вот! — Девочка протянула четыре крупные луковицы женщине, которая что-то делала у печи.

— Тут положи, а сама возьми картошку с подполья, да почисть. — Бросила женщина не отрываясь от своих дел.

Девочка кивнула и побежала в угол комнаты, где сдвинула крышку, уводящею в подвал, и скрылась там. Спустя минуту она показалась от туда, неся с собой пару картофелин. Она подошла к столу, за которым сидел Пест и выложила картофелины. После этого она побежала к люку, шлепая босыми ногами, и с натугой сдвинув его закрыла.

— Пест, а ты что делаешь? — Спросила девочка, когда уселась за стол и начала чистить картофелины.

— Отцова наказ делаю. Ножны, для ножа, который сам выковал. — Не отвлекаясь от своей работы ответил Пест.

— Аааа. Ясно... — Девочка немного поелозила на скамейке и мельком глянула на хмурое лицо брата. Она открыла было рот, но не произнесла ни звука, увидев сосредоточенное лицо брата. Вздохнув и вроде бы ни к кому не обращаясь она произнесла. — А Килим говорил, когда мы по щавель на луг ходили, что Акилура прокляла тебя!

Пест не отвлекся от своей работы, а лишь мельком взглянув на деловое лицо сестры. Он отрезал еще одну ровную кожаную полоску и отложив нож спросил сестру.

— С чего бы это?

— А ты уж седьмой десяток дней не улыбаешься и смурной ходишь. И на улицу тебя не выгнать, даже в палки не играешь! Вот и думают, что прокляли тебя. — Девочка продолжала чистить картошку, причем нарочито медленно.

— Не проклинала она меня. Так всем и скажешь.

— А чего ты смурной такой тогда ходишь? — Девчочка оторвалась от своего занятия и постаралась взглянуть в глаза Песта, но тот отвел взгляд и принялся собирать кожаные полоски.

— Мала ты, чтобы знать такое. Не к чему оно тебе.

— Лита! Лита, ты картошку почистила? — Послышался голос от печи.

— Почистила! — Девочка подхватила чищеные картофелины и побежала с ними к печи. Когда она отдала их — прибежала и собрала отчистки, отнеся их в корзину. После этого она начала приставать к матери.

— Мама, а можно я с Пестом посижу!

— Можно, но от наказа отцовского не отвлекай! — Через плече бросила женщина, нарезая чищеные картофелины.

— Пест! Пестушка! — Шепотом обращалась Лита к брату, усевшись рядом с ним. — Покажи огонь, а?

Пест взял в руки дощечки, зауженные с одной стороны, и составив их вместе, принялся сплетать на них кожаные ремешки в довольно сложном узоре.

— Не можно в доме огонь ворожить! — Пест взглянул на Литу у которой лицо моментом приобрело расстроенное выражение. — В доме огонь только в печи жить должон! Не то до пожара недалече!

— Пестушко, так яж кострище не прошу! Я воооот такусенький огонек прошу! — Девочка показала пальцами совсем маленькое расстояние в сантиметр.

Пест посмотрел на ее обиженную физиономию и вздохнул.

— Чашку с водой принеси! Будет тебе ворожба! — Девочка пулей выскочила из-за стола и понеслась к печи.

— Куда миску потащила?!! — Женщина ухватила Литу за шиворот.

— Пест ворожбу показать обещал! Миску с водой попросил! — Девочка указала на Песта. Мать взглянула на него и тот кивнул.

— Коли надо, то бери. — Сухо ответила женщина.

Девченка подбежала к столу и поставила перед Пестом миску с водой.

— Огонь ворожить не буду! Не можно в доме такое делать! — Пест отложил свое вязание кожаными ремешками в сторону и подвинул к себе миску. Он закатал рукава и поставил их так, чтобы ладони были над миской.

Женщина в это время закрыла большой горшок крышкой и ухватом поставила его в печь, закрыв ее. Она распрямилась, утерев рукой лоб, и закинув прядь волос назад и повернулась к столу. Сомкнув руки на груди, она облокотилась на стену, наблюдая за Пестом.

В это время на поверхности глиняной миски с водой начал появляться бугорок. Он несколько секунд рос, а после этого из миски поднялся небольшой шарик воды. Он висел в воздухе над поверхностью воды между руками Песта. Лита при этом слегка ахнула. Она во все глаза глядела на шарик над поверхностью воды. При этом она не шевелилась, словно боясь спугнуть. Даже дыхание затаила.

— Теперь внимательно смотри! — Сказал Пест мельком глянув на Литу. Пест начал понемногу разводить руки в стороны и шарик начал реагировать. Он начал раздуваться и превращаться в пузырь. Когда шарик набрал размеры с кулачек литы, Пест начал багроветь. На лбу выступили капельки пота. Затем Пест набрал полную грудь воздуха и вытянув губы в трубочку принялся дуть на шарик. Шарик мгновенно заледенел, но Пест не прекращал дуть, пока был воздух в груди. На столе, в том направлении куда он дул, образовался иней. Когда Пест выдохнул до конца, он опустил руки, а шарик плюхнулся в воду.

— Все выцедил! — Глубоко дыша произнес Пест.

— Какой красивый! — Девочка уже подползла к брату и уставилась на ледяной шарик, плавающий в тарелке. — Можно в руки взять?

Пест кивнул и заметил мать, которая внимательно и заинтересовано смотрела на Литу, которая крутила в руках ледяной шарик. Шар был ярко голубой и имел на поверхности ледяной рисунок. Он был похож на тот, что бывал на окне старосты. Стекло на окнах было только в его доме.

— Мама! Смотри какой Пест шарик наворожил! — Лита подбежала с шариком к матери, положив тот ей в раскрытую ладонь. — Правда красиво?

— Очень красиво! — Со вздохом произнесла мать улыбаясь и смотря через него на свет окна. — Ежели подарок это тебе, то тебе и за братом следить! Теперь дёргай его, аль на улицу веди, чтобы не уснул. А то смотри! Он уже носом клюет! На вот. Хлеба краюху ему скорми. Как до околицы дойдете, да обратно вернетесь уж и обед подоспеет.

Лита схватила кусок хлеба, ледяной шарик и побежала к Песту.

— Пойдем Пестушка! Тебе спать нельзя! Акилура так велела и мама наказала! На вот, поешь! — Маленькая девочка тянула Песта за рукав, заставляя встать.

— Пойдем... — Пест с трудом поднялся и потер лицо ладонями.

Взяв краюху хлеба и принявшись ее жевать, он вышел из дому. Вместе с сестрой он шел к околице селенья, а та донимала его вопросами.

— А ты всем повелевать умеешь?

— Нет. Только огнем, землей и вот водицей научился.

— А ты можешь реке наказать? Так, чтоб она в обратную сторону потекла?

— Зачем?

— Ну...

— Рог бараний гну! Ворожба не для того людом ворожиться, чтобы силу свою показать, да умением мериться. Она люду служить должна! Реку в спять повернуть! Как тебе в голову такое упало? — Начал ворчать на сестру Пест. Та сразу сникла и еще раз взглянула на ледяной шарик в руке, а брат продолжал ворчать на нее. — Ежели я реку в спять поверну, тогда она в горы потечет. Уль он в Воржа впадает, а значит вода из него браться будет. Обмелеет Ворж — что делать тамошние рыбаки будут?

Лита шла некоторое время молча, зажав руками голубой шарик.

— Пестушка, а почему шарик не тает? Холодный он, изо льда. Тепло же на дворе!

— Потому, что ворожбой он созданный. Как ворожба кончится — так и растает он. И не важно ему тепло ли будет, аль холодно.

— А когда она кончится? — Лита с грустью взглянула на голубой шарик.

— Последний три дня протянул. Ты мне завтра перед сном напомни. Я еще раз на него дуну. Тогда дольше должон продержаться, но смотри! Сама еду у матери просить будешь!

Так за разговорами они уже подошли к околице. Оставалось пройти землянку Акилуры. Проходя ее Пест услышал скрип двери землянки. Обернувшись он увидел Акилуру с клюкой и вязаным платком на плечах.

— Ага! Пришел уже значится! А кто с тобою? — Прокаркала старуха. Принюхавшись она начала говорить. — Дело есть. Скажи отцу, что к Дорожичам мы с Пестом направились.

— Сестра это моя — Лита. — Громко ответил Пест. Потом до него дошло, что и без него Акилура уже во всем разобралась. Наклонившись он прошептал сестре. — Ремешки кожаные и ножны начатые под мою лавку спрячь! Матери скажи, что обедать не буду. Все! Бегом беги!

Лита кивнула и умчалась сверкая голыми пятками к дому.

— Что за дело у Дорожичей? — Спросил Пест, подходя к Акилуре.

— Вести галка на хвосте принесла. — Акилура протянула Песту перо птицы. Тот оглянулся и увидав галку, сидящую на крыше землянки, кивнул собственным мыслям. — Ну ка! Как прочтешь?

Пест взял в руки черное перо и начал его осматривать. По форме пера он понял, что перо не из хвоста. Он нахмурился и начал обнюхивать перо.

— Не вестово это перо баба Акилура! Да и не галичье оно. С ворона поди? Маховое?

— Эко зоркий какой! — Акилура улыбнулась беззубым ртом и начала копаться за пазухой. Оттуда она достала с виду такое же перо, протянув его Песту.

Пест еще раз осмотрел перо, а заем взглянул на галку, что сидела на крыше землянки. Стараясь поймать ее взгляд он сжал зубы и издал не громкий звук "С-с-с-ык!". Галка после такого вспорхнула и улетела прочь. Пест проводил ее внимательным взглядом и только после этого начал обнюхивать перо. Он достаточно хорошо разглядел хвост галки и отсутствие одного пера.

— Вона как! — Выдал удивленно Пест, после того как закрыв глаза еще раз обнюхал перо. — Перо вестово. От Дорожичей. Помощи они просят. Не справляется повитуха их. Роженица разродиться не может.

— Двинадцать зим... Не уж то уму разуму набрался? — Ехидно спросила Акилура.