Посторонним вход воспрещён. Часть первая.

— Словно из девятнадцатого века пришел — эхом отозвалась Алиса. Вдруг по спине у неё отчётливо забегали мурашки. Что там говорил этот бандюган из Сербского? Что Ольга спуталась с каким-то офицером из прошлого... С этим вот самым бароном?

Внизу саксофон надрывно и пронзительно выводил мелодию из "Шервудских зонтиков".

— А имя у барона есть?

— Я знаю только фамилию — Корф. Мы его потом пытались отыскать...

— А что Семенов и Каретников о нём говорят?

— В том-то и дело, что ничего — они оба перестали выходить на связь. Уже с месяц, наверное. Жаль, кстати — Олегыч — это мы так Семёнова зовём — в последнее время стал интересные штучки продавать. Я как раз хотел ему заказать натуральные, аутентичные строевые шпоры — да вот, не успел...

Еще один нюансик! Алиса встряхнула головой, отгоняя наваждение. Взглянула на Шурика:

— А вот скажи, эти двое — ваши товарищи, причем давно. Почему же, если они не выходят на связь, вы не поинтересуетесь, что у них стряслось? А если беда какая?

Шурик удивился:

— Ну мало ли, какие у людей могут быть обстоятельства. Если бы что-то серьезное случилось бы — наверняка дали бы знать по камрадам, у нас это принято. Олег Семенов в реконструкции с самого начала, между прочим. Начинал, как ролевик в девяносто-затертых. Потом — стоял у истоков российской реконструкции, правда на средневековку. Так что, случись чего, позовет на помощь — много народу откликнется. Возможно — уехал куда-то? Он на ногу легкий, любит по странам и континентам попутешествовать. Взял Ваньку подмышку, — ну сына своего, — и в загранку рванул по, музеям мира. Я вот сам зимой в Чехию ездил, по музеям, архитектуру посмотреть, вдохнуть воздух заповедной Европы. А два года назад ездил во Францию по замкам Луары... да и по фестивалям любой из нас немало покатался. Вон, в этом году Лейпциг был, двести лет "Битвы народов"....

Разговор перешел на другое.

* * *

Июль 2015 года, Москва, Ясенево.

Квартира Алисы Фроловой.

Утро за клавиатурой

ведёт к депрессии.

Проснулась Алиса поздно, сразу после гимнастики и чашки пуэра села писать. Степан Стопкин вышел на Охоту.

Равнодушие большого города.

Москва — настоящий мегаполис. И когда в нем кто-нибудь исчезает — окружающие подчас замечают это отнюдь не сразу. Вот, например — жили-были брат и сестра. Она училась на медицинском, он только что вернулся из армии — и пытался понять, чем заниматься дальше. А потом — они исчезли. И представьте себе, никто этим не заинтересовался. Может быть — только почтальон обратил внимание на то, что из ящика уже четвертый месяц не вынимают счета и рекламные листки. Да и то — лишь потому, что не смог впихнуть в ящик очередную порцию макулатуры.

Может быть, забили тревогу преподаватели в университете — куда это пропала студентка, подававшая такие надежды? Да нет, и они ограничились крестиками в ведомости, в графе "посещение занятий". Разве, сокурсницы отметили, что перед окончательным исчезновением, студентка куда-то подолгу уезжала. Видимо, бойфренд в другом городе? Ну что ж, дело самое обычное...

А на исчезновение брата— дембеля вообще никто внимания не обратил, ни приятели, ни соседи. Могли бы забить тревогу армейские друзья — эти связи прочнее иных-прочих, — но все они, как назло, обитают в других городах...

Мне скажут: "Ну, так взрослые люди, мало ли что? Вот если бы ребенок пропал..."

Пропал.

Почти отличник, активный, спортивный мальчик -и вдруг начинает пропускать школу — якобы "по болезни". А потом — тоже исчезает. Причем в то же самое время, что и брат с сестрой, о которых шла речь выше. А что же — одноклассники, учителя? А ничего — пожимают плечами: "Наверное, он в больнице"...

Кстати, отец мальчика тоже исчез, приблизительно тогда же. Коллеги и друзья не в курсе, где он — причём даже не сочли нужным поинтересоваться, почему это журналист, ценный сотрудник издания, перестал появляться в редакции. Наверное, свои дела. Фрилансер, что с них взять...

А ведь есть в этом деле ещё один персонаж — друг журналиста — врач, знакомый, кстати, с той самой, исчезнувшей девушкой. Взял отпуск за свой счет — и не вернулся на место работы. И это сейчас, когда над московскими врачами висит угроза тотального сокращения! Коллеги расстраиваются, переживают, конечно — но в меру. Никто не собирается бить тревогу и вообще, как-то менять привычный ритм жизни. А руководство? Отреагировали, а как же. Назначили временного и.о. — не может же отделение быть без заведующего? А дальше — пусть бухгалтерия разбирается...

Я иду по их следам, копаю прошлое этих персонажей. Я хочу знать, что случилось с этими, такими разными людьми, совсем недавно — всего несколько месяцев назад. И я не остановлюсь."

У Степы Стопкина много подписчиков — а вдруг кто-то что-то да подкинет?

Алиса долго и старательно искала "барона" Корфа. И — безрезультатно; отлучалось, что, если не считать двух эпизодов на фестивалях, то такого человека вовсе нет на свете! Алиса запускала поиск по фотографии, по фамилии, и всякий раз — неудача.

Точнее, всякий раз поиск приводил ее к древнему роду Корфов, жившему в России с пятнадцатого века. Они были предками Набокова, и вот что он писал о их внешности:

"...В живучих старых родах определенные физиономические характеристики повторяются раз за разом, словно некие указатели либо клейма творца. Набоковский нос (нос моего деда, к примеру) отличается мягким, округлым, чуть вздернутым кончиком и легкой вогнутостью, ежели смотреть в профиль; нос Корфов (к примеру, мой) — это добротный немецкий орган с крепким костистым хребтиком и чуть покатым, явственно желобчатым кончиком. Выражая презрение либо изумление, Набоковы приподнимали брови, относительно густые лишь у переносицы и почти пропадающие ближе к вискам; у Корфов брови изящно изогнуты, но также довольно редки.

В остальном же Набоковы, теряясь в тенях картинной галереи времени, скоро сливаются со смутными РУКАВИШНИКОВЫМИ, из которых я знал только мою мать и ее брата Василия — слишком малая выборка для моих нынешних целей.

С другой стороны, женщин из рода Корфов я вижу вполне отчетливо — прекрасные лилейно-розовые девы с высокими, румяными pommettes, бледно-голубыми глазами и той маленькой, похожей на мушку родинкой на щеке, которую моя бабушка, мой отец, трое или четверо его сестер и братьев, некоторые из моих двадцати пяти кузенов и кузин, моя младшая сестра и мой сын Дмитрий наследовали в различных степенях проявленности, будто более или менее четкие копии одной и той же гравюры..."*

#* Источник http://gatchina3000.ru/literatura/nabokov_v_v/museum/korghy.htm

И Алиса от отчаяния начала выискивать по сети фотографии этих исторических Корфов, чтобы сравнить их внешность с внешностью таинственного реконструктора. Фотографий оказалось достаточно много. И вдруг...

Вдруг она увидела ТОГО САМОГО БАРОНА!

Подпись — Евгений Петрович Корф, родился в 1844 году, племянник достаточно известного историка Модеста Корфа, окончил Царскосельский лицей, сестра Анна, служил в лейб-гвардии, вышел в отставку, владелец фехтовального элитного клуба, в 1895 году уехал во Францию, точная дата смерти не известна...

На фотографии он стоял в фехтовальном костюме девятнадцатого века. Правая рука уверенно держит шпагу с замысловатой витой гардой. Еще одна шпага лежит рядом на столе... Этакий Эскамильо! Ольгу Смольскую вполне можно понять — прям, широкоплеч, суров... Есть ли родинка — этого на зернистой фотографии позапрошлого века не видно.

А вот на современных — вполне даже видно.

И ведь никому не расскажешь — не поверят! А вот она, Алиса уже верит в то, что этот уголовничек Андрей — никакой не псих. Слишком много совпадений, и главное доказательство — вот этот самый, настоящий барон Корф, который смотрелся подлинным среди обряженных в чужие мундиры реконструкторов. Еще бы — лейб-гвардеец! Конечно, все смахивает на грандиозную мистификацию — но кому бы, интересно, понадобилось ее устраивать? Зачем? Так можно и в теорию заговора поверить, скатиться в конспирологию и вообще... Только вот Дрон попал в Сербского на самом деле.

Алису отвлек звонок. Глеб. Точно, сегодня же суббота!

— Слушаю.

— Добрый день Алиса, я стою возле твоей двери.

Алиса сворачивает браузер.

Глеб в костюме и при галстуке. В руках — алая роза.

— Я вижу, ты прямо с похорон.

— Совершенно неуместный сарказм, Алиса, я пришел мириться.

Алиса очень любит розы, и Глеб это знает. Ваза, таблетка аспирина в воду, ножом надрезать черенок. Алиса входит в комнату — и обнаруживает, что Глеб сидит за ее компом.

— Ну что за беспардонность, Глеб! Какого черта ты туда залез?

— Между нами не должно быть секретов, не так ли? — Глеб встает и торжественно произносит: — Я думаю, что наши отношения уже вполне определенные. Поэтому нам пора оформить их надлежащим образом. Официально.

— Вот как? Не "выходи за меня замуж" или "я прошу твоей руки", а "пора оформить надлежащим образом"? То есть — ты уже все решил, и мое мнение не имеет значения?

Глеб удивился. А Алису понесло: она высказала ему все, вылила на всю накопившуюся обиду. Девушка не могла остановиться — ярость поднималась бурлящей лавиной и сжигала все мосты.

Глеб слушал ее молча. Его лицо сделалось непроницаемым и отстраненным. Когда Алиса замолчала, он произнес только одну фразу, в которой не было ни одного непристойного слова, но смысл был столь грязен, что Алиса задохнулась от обиды:

— Вон отсюда!

И Глеб ушел.

А Алиса в сердцах смахнула на пол вазу с розой, упала в кресло и залилась слезами. Все. Рубикон перейден, мосты сожжены.

Весь следующий день Алиса не отвечала на звонки, и занималась уборкой. Генеральная уборка — отличный способ вылить ярость, спустить пар и успокоиться. "Генеральная" — это от слова "генерал": когда-то давно подобное наведение порядка устраивали перед визитом в полк генерала. Старорежимного такого — в аксельбантах, при шпаге и крестах. Кстати, кое-кто из рода Корфов тоже ходил в генералах...

К вечеру, когда квартира заблестела, Алиса уселась, наконец, за компьютер. Надо всё же до конца разобраться со всей этой историей!

На минуту допустим, что этого Корфа на самом деле привели из прошлого Семенов и Каретников. Зачем? Выпендриться перед приятелями по хобби? Вполне правдоподобно — там все друг перед другом выпендриваются, у кого шовчики достовернее. "Аутентичнее", как у них принято говорить...

Семенов, кстати, в течение примерно года, до самого своего исчезновения, активно торговал раритетами. И не только формой — и оружием, между прочим. Вот только — откуда у него столько всяких старинных ружей и сабель "в отличном состоянии" — как он сам рекламирует на форуме? Наверное, всё оттуда же, из прошлого — как и говорил Андрей-Дрон. Он же говорил, что "эти двое", когда обзавелись порталом, не стали теряться и принялись "рубить бабло"? А раритетный мушкет, между прочим, тянет па пару тысяч евро...

А может наоборот — Корфа приводили сюда, чтобы показать ему будущее?

Ну ладно, гадать будем потом. А пока — факты. Теоретически, в квартире Семенова должны остаться какие-нибудь раритеты — ведь портал заперли неожиданно, из-за вторжения бандитов, организованного Геннадием и Андреем. Попасть бы в эту квартиру, благо адрес известен...

А если все — чушь и чепуха? Просто череда совпадений — и все?

Вот что — добраться до квартиры Семеновых. Позвонить в дверь, заглянуть в почтовый ящик. Соседей, опять же, порасспрашивать — прикинувшись журналисткой. Наверняка, человек он яркий, такие всегда привлекают внимание. А там — по обстоятельствам.

Алиса никак не решалась признаться самой себе, что дело, пожалуй, уже не в расследовании — просто после разрыва с Глебом её натура срочно требовала встряски, авантюры, адреналина. Чтобы не сиденть на диване и не рыдать с подушку, вспоминая загубленную розу и прощальную горькую обиду...

* * *

Июль 2015 года, Москва,

район ст. м. Университет.

День неправедных размышлений

Итак — имеется адрес Семеновых, тот, что удалось добыть в редакции. Остался пустяк — привести себя в порядок и отправляться. Настроение боевое, Рубикон остался далеко позади — Стопкин вышел на Охоту. По дороге к дому Семеновых — пять минут пешком от метро "Университет" — девушка даже принялась напевать: "Тореадор, смелее в бой!" Потом сама рассмеялась — ну точно, как в старом, советских ещё времен, кино.

Двор, полный высоченных тополей. Обычная панельная двенадцатиэтажка. Обычный кодовый замок — старого типа почему-то, без домофона. Странно, район престижный, в таких обычно на мерах безопасности не экономят. Вон, в соседнем подъезде даже видеокамера стоит. А ту — раритет времён чуть ли не девяностых...

Впрочем, оно и к лучшему. Кода Алиса не знает — но часть кнопок вытерта до белизны, так что подобрать нужную комбинацию оказывается делом пяти минут. Консьержки, понятное дело, нет — вот и славно, а то выкручивайся... почтовый ящик ожидаемо забит счетами и рекламой. Так... самый ранний счет... какая дата? Точно. Все сходится.

Разумеется, Алиса ошиблась этажом. Сначала ей показалось, что лестницы вовсе нет — только два лифта — но потом девушка заметила в конце коридора обшарпанную дверь. Да, точно — за дверью лестница, которой на этой высоте не пользуется никто, кроме курильщиков.

Алиса позвонила в нужную дверь — отозвалась музыкальная трель. Еще. Еще. Никого. И зачем она сюда припёрлась, если и так ясно, что никого дома нет?

Алиса-то прекрасно знала, зачем — только пока не решалась признаться в этом даже себе самой.

"Тореадор, смелее в бой!"

Подергала за ручку — конечно, закрыто. В железной, вполне надёжной на вид двери — два замка. Даже если заперто на один — все равно бесполезно. Бесполезно — что?

Девушка вышла на лестницу. Типичная для таких домов планировка — справа узенькая дверь на балкончик. Вышла, закурила. Огляделась — напротив слепой торец точно такой же многоэтажки. А слева... Перехватило дыхание: форточка в ближайшем окне приоткрыта! Точно — это квартира Семёновых! Она что, с самого отъезда хозяина — вот так открыта? Наверное... только вот — как туда добраться?

Алиса погасила сигарету, спустилась на первый этаж и поспешила к машине. В подъезде или на улице о таких вещах разговаривать не стоит...

— Алло, Олежик, привет! Можешь говорить? Мне нужна твоя консультация. Я тут книгу задумала — так одному персонажу надо перебраться с балкона лестничной площадки в соседнее приоткрытое окно. Оно метрах в трёх-четырёх. Вот я и вспомнила — ты, вроде, в своё время промышленным альпинистом подрабатывал, верно?

— Книгу, говоришь, задумала? — подозрительно поинтересовался Олежик.

Алиса поспешно принялась уверять — "да, конечно, именно книгу и именно задумала, а как же иначе?" Выходило, вроде бы, убедительно... пока.

— Это очень просто, — сдался Олежик, — спускаешь верёвку с крыши или с такого же балкончика, только этажом выше — на него можно попасть? По неё до нужного уровня, отталкиваешься, раскачиваешься — и цепляешься за окно. Только верёвку крепить надо повыше, чтобы амплитуда была подходящая. Если твой персонаж физически развит, то вполне может проделать это с одной веревкой, держась руками...