Чумной

— Сейчас перережу веревку, — предупредила она.

Хану попытался кивнуть. Лежа на полу, в этом было мало толка.

— У кого-то из них, — отозвался он наконец на вопрос об амулетах. — Дай мне один...

Эскер пилила веревку медленно, стараясь больше не потревожить его руки.

— Это ты их?.. — уточнила она, не отрываясь.

Он снова замолчал ненадолго. Признаваться в убийстве королевских стражников не хотелось, отрицать очевидное было глупо.

— Да, — признался он наконец. — Кроме младшего...

Эскер, не разжимая губ, кивнула. Сдернув остатки веревки с запястий, она, передвинувшись, перерезала веревку на ногах. Это вышло быстрее — там она не пыталась быть аккуратной. Хану попытался подняться и со стоном упал обратно — от плеч по всему телу прокатилась очередная волна боли. Снова задрав юбку, Эскер вогнала меч в ножны и подошла к ближайшему трупу стражника.

— Как ты? Идти сможешь?

— Наверное, — без всякой уверенности отозвался Хану.

Принцесса с трудом разжала мертвые пальцы. В них действительно оказался амулет — тонкое золотое кольцо с узорчатой вязью.

— Это? — быстро спросила она, показывая находку.

— Да, — все-таки поднявшись, Хану сел и торопливо протянул руку вперед. Ему уже казалось, что он чувствует, как подступает кашель. — Д-дай мне...

Кивнув, Эскер сунула ему кольцо. Хану нацепил его на левый мизинец, едва не содрав кожу в спешке, и только тогда вздохнул спокойнее.

— Где остальные?

— У к-кого-то из н-них.

Со способностью мыслить к нему медленно возвращалась паника. Хоть принцесса пока и не изъявляла желания убить его, он прикончил ее людей и не смог провести ритуал, из-за чего в городе чума. И, пусть сейчас она и помогает ему, еще не известно, что она потребует за это взамен.

— Почему в Эргане чума? — спросила, разжимая пальцы у следующего мертвеца, Эскер.

Будто отвечала на его мысли. Хану вдохнул холодный тяжелый воздух, пытаясь справиться с навалившимся страхом.

— Н-не знаю, — ответил он хрипло. — Я... М-м-мне казалось... Я в-все п-п-проверил н-несколько раз...

Молча, Эскер вытащила оставшиеся два амулета из рук мертвого палача. Сунув украшения за шиворот, она быстро подошла к приоткрытой двери.

— П-подожди, — выдавил Хану, лихорадочно размышляя, что может помешать ей уйти. — Я сп-прошу м-мастера Арамьера, он д-должен знать, как все исп-править...

Принцесса наклонилась, поднимая с пола ворох его вещей, и, подойдя, сложила рядом. Она не собиралась уходить и бросать его здесь, с облегчением понял Хану.

— Спросим. Одевайся. Надо уходить, пока сюда не заявилась стража.

Хану торопливо кивнул и, пытаясь унять дрожь в руках, принялся одеваться. Пришлось зажмуриться и сжать зубы, чтобы не застонать, когда ткань рубашки коснулась спины. Раны заживут рано или поздно, да и амулет не позволит заразе проникнуть в кровь, а вот злить промедлением принцессу, от которой сейчас зависела его жизнь, не хотелось.

— П-почему ты боишься стражников? — спросил он, уже понимая, что вопрос глупый, и до ответа он может додуматься сам. Одежда служанки, в которой заявилась Эскер, принц, обвинивший ее в заговоре, да и то, что она пришла без охраны... Не нужно было большого ума, чтобы сложить эти детали воедино.

— Калиар приказал им не выпускать меня, — отозвалась Эскер, подтверждая его мысли. — Он всегда был придирчивый, и недоверчивый, а когда понял, что заболел... — она осеклась и прикусила губу. На лице застыло строгое, окаменевшее выражение. — Пойдем. Времени мало.

Второпях натянув мантию, Хану обулся. Гримуар, к его облегчению, был цел и невредим. Пришлось сунуть его за пазуху — нести книгу в сумке, ремень которой будет задевать спину и давить на плечо, не представлялось возможным. Поправив платье так, чтобы ножны и сапоги не выпирали, Эскер подхватила лампу и велела:

— Обопрись на меня.

Поднявшись с ее помощью, Хану почти повис на девушке. Та и вправду оказалась на удивление крепкой — впрочем, и он сам весил немного. Медленно, они пошли к двери. Хану пытался не опираться на принцессу слишком сильно и чаще переставлять ноги, но получалось плохо.

Остановившись у двери, девушка выглянула наружу. В коридоре стояла темнота. Открыв дверь — это вышло с чудовищным скрипом, который, кажется, должен был разбудить весь замок — они вышли из камеры.

— Пойдем через кухню, — рассказывала Эскер, пока они шли. — Кладовая тоже в подвале, через нее можно будет выйти наверх. Если нам встретятся стражники, ты сможешь с ними что-нибудь сделать?

— Убить? — уточнил Хану. Сейчас, когда в голове чуть посветлело, чужая кровь на лице и люди, выхаркивающие собственные внутренности, уже не казались естественным проявлением справедливости.

— Нет-нет, не обязательно! Усыпить например, или...

— Нет. Сейчас не смогу.

— Вот как, — Эскер дернула щекой, изображая улыбку. На неподвижном, будто окаменевшем лице это смотрелось жутковато. — Может быть, мы никого не встретим. Все-таки, утро еще нескоро.

Коридор тюрьмы закончился крепкой дощатой дверью. Они остановились передохнуть. Все-таки, какой бы крепкой ни казалась принцесса, тащить парня ей было тяжело. Стражники им так и не встретились. Это казалось странным даже для глубокой ночи. Хану оперся на стену и какое-то время стоял, просто пытаясь отдышаться. Эскер, как и прежде, окаменевше-спокойная, смотрела на камни за его спиной. От ее хладнокровия веяло безысходностью.

— Почему здесь никого нет? — все-таки решился задать вопрос Хану.

— Люди бегут, — глухо отозвалась Эскер. — Считают, что, раз чума начала с королевской семьи, за пределами Эргана у них будет больше шансов выжить. Кроме того, — она запнулась и продолжила, так и не изменившись в лице: — кроме того, они боятся Калиара. Думают, что, раз уж он запер меня, слугам не на что надеяться. Стража по-прежнему верна ему, но из-за болезни многие уже не могут нести службу.

Сглотнув, Хану сжал левый кулак, чтобы почувствовать кольцо на пальце. Здесь, в подвале, не мог чувствоваться запах больных тел, но он ощутил слабый, едва уловимый смрад.

— Если бы только болезнь началась не с замка... — сдавленно произнесла девушка. В голосе слышалось пока еще тихое, загнанное в самый дальний угол отчаяние. — Почти все, кто был в походе, уже при смерти. Советники заразились. Ставир еще здоров, но даже он уверен, что я просила тебя помочь мне занять трон, а не защитить город. Почти все так считают...

Желтые отсветы лампы плясали на ее лице, отражались в зрачках. Она по-прежнему была красива — безнадега, плескавшаяся в глазах, не могла испортить эти черты. Хану опустил голову, уставившись на лампу. Огонек горел ровно и слабо.

Разумеется, это он во всем виноват. Не справился с первым же заданием, которое ему поручили, обрек город на безденежье и гибель от болезни. Разумеется, принцесса это знает. Странно, что она не бросила его подыхать в камере — он бы не удивился, поступи она так с ним. Наверное, надеялась, что он знает, как все исправить. Если бы он и правда это знал...

— П-пошли, — все-таки заставил себя выдавить он. — Надо идти.

Принцесса кивнула, выудила из-за пазухи связку ключей. Несколько мгновений она прислушивалась, нет ли кого с той стороны, затем отперла дверь. Коридор за ней вел к лестнице с левой стороны и деревянной двери с правой. Взяв лампу в левую руку, Эскер снова поволокла его — к счастью, недолго. Дверь была близко, и отпереть ее не заняло много времени.

Внутри пахло свежим мясом, рыбой и пивом. Справа громоздились несколько бочек, в центре на крюке висела освежеванная и разделанная туша быка. На стене у двери болтались десятки связок вяленых рыб, стеллажи заполняли кувшины и крынки, лежали на полу мешки. Недалеко от туши к квадратному люку в потолке вела лестница. Оглядевшись, Эскер сунула лампу Хану.

— Побудь здесь. Мне надо отдать амулеты отцу и Калиару.

— Что?

— Отдам амулеты отцу и Калиару. Они при смерти, — повторила принцесса.

Убедившись, что не ослышался, Хану в первую секунду не знал, что сказать.

— Н-но... — торопливо, хоть и совершенно не представляя, что говорить, начал он. — Но они же...

Эскер отвела глаза. Она, конечно, и сама понимала, чем ей это грозит.

— Мне надо торопиться. Я скоро вернусь.

Хану сглотнул, лихорадочно пытаясь выбрать, какое из возражений высказать.

— Т-тебя же м-могут поймать, — выдавил он.

И тогда он, в одиночестве, не сумеет выбраться из замка, не зная расположения его помещений, не сможет пройти мимо стражи и очень скоро снова окажется в пыточной. Кроме того, его почему-то заботила и судьба принцессы. Впрочем, тут не было ничего удивительного — за последние несколько лет она была первой, кто бескорыстно помог ему. О бескорыстии можно было поспорить — наверняка девушка просто рассчитывала получить от ученика мага еще какие-то услуги. Верить в вариант с добровольной помощью хотелось больше, но это казалось маловероятным.

— Мне ничего не сделают, — без большой уверенности отозвалась принцесса. — Я быстро...

Их прервал скрип открываемой крышки люка. Дернувшись, Хану резко отшатнулся в темноту и едва не потерял равновесия. Лестницу осветил свет лампы в руках спускающегося человека. Из-за прыгающих теней разглядеть его было трудно. Эскер, поправив чепец так, чтобы лицо оказалось в тени, быстро двинулась к выходу, опустив голову.

Вошедший спустился. Им оказался здоровенный широкоплечий парнище в переднике поверх одежды. Белобрысые кудри буйно вились, широкое лицо заросло щетиной. Подняв лампу, он поинтересовался:

— Какого хрена ты тут забыла?

Не поднимая глаз, Эскер быстро приближалась к нему — надеялась, должно быть, пройти мимо.

— Простите, — отозвалась она, и Хану тут же понял, что заговорила она зря — интонаций прислуги в голосе не было. — Уже ухожу.

Поравняться с парнем она не успела — тот, уже совершенно другим тоном, спросил:

— Госпожа Эскер?

Резко остановившись, Эскер вскинула голову и мгновение рассматривала вошедшего.

— Медведь? — с облегчением выдохнула она. — Слава Сэйе, это ты!

Названный Медведем опасливо покосился на люк. Сверху доносились голоса, шкворчание раскаленного масла, глухие удары и звон посуды. Сделав несколько шагов наверх, он быстро захлопнул крышку и спустился. Заговорил он, только когда они с Эскер отошли на несколько шагов от лестницы.

— Так вы и правда бежите! Лами вам одежду дала?

Принцесса кивнула.

— Да. Получилось через окно перебраться в соседнюю комнату, в которой не охраняли дверь.

Парнище широко улыбнулся, показав отсутствующий сверху зуб.

— Вот и правильно! У нас из тех, кто не заболел, больше половины сбежали. Я и сам свалю, дайте только утра дождаться. Солдатам, конечно, от господина принца всяческая выгода, а нам хорошего ждать не приходится. Ну его, за такие деньги еще и работать.

Эскер, все еще холодно-спокойная, слабо изобразила улыбку в ответ.

— Медведь, я не одна. Хану, подойди, пожалуйста.

Хану неохотно отцепился от стеллажа, на который опирался во время их разговора. Пошатываясь — держаться здесь было не за что — он вышел на свет. Медведь удивленно распахнул глаза.

— Это... господин маг, так? — поинтересовался он.

— Да, — ответила Эскер вместо Хану. — Медведь, пожалуйста, помоги ему добраться до конюшни. У меня осталось еще одно дело в замке.

— Вы что, гулять тут в таком виде собрались? Смотрите, госпожа, узнают же!

Эскер упрямо сжала губы.

— Не узнают, — твердо ответила она. В голосе снова послышалась глухая, затапливающая все безнадега.

Медведь оценивающе созерцал ее пару секунд.

— Может, и не узнают, — с сомнением протянул он. — Только вы сутультесь побольше, и говорите потише, а лучше вообще молчите и кланяйтесь. А про господина мага не беспокойтесь, доставлю в лучшем виде.

В улыбке, которой принцесса ответила Медведю, наконец промелькнула искренность.

— Спасибо. Я скоро закончу.

Перехватив поудобнее лампу, она быстро поднялась по лестнице, открыла люк и вышла наверх. Некоторое время после того, как она задвинула крышку, Хану вслушивался в шаги и голоса наверху. Ничего необычного услышать не удалось.

— Ты, значит, господин маг? — поинтересовался Медведь, когда шаги принцессы окончательно затерялись среди остальных. — Полезная, наверное, штука эта магия, раз ты после разговора с принцем живой.

— Еще какая, — хмуро отозвался Хану.

Медедь огляделся, рассуждая вслух:

— В конюшню, значит... В конюшню — это можно, только как же тебя через кухню провести? Оп, придумал!

Проследив за его взглядом, Хану увидел бочки. Подойдя к одной из них, Медведь снял крышку и аккуратно сложил ее в сторону. Взяв бочку обеими руками он осторожно, чтобы не наделать шуму, перевалил ее на бок, а потом и вовсе поднял вверх дном. На пол со стуком посыпались лежалые прошлогодние яблоки.

— Что придумал? — опасливо уточнил Хану, уже догадываясь, что его ждет. — Мне что, лезть в бочку?

Белобрысый кивнул гордо, будто только что выдумал гениальный военный план.

— Ага. Давай быстрей, пока сюда еще кто не приперся.

— Серьезно? — скривился Хану. — Ты действительно собираешься нести меня в бочке?

— Да ты, я смотрю, глуповат, — ухмыльнулся Медведь.

То ли он был слишком мало наслышан о магии, то ли после провала Хану не воспринимал ученика Арамьера всерьез. Хану оглядел бочку со страдальческим выражением. Она была большой и широкой, и доходила ему до груди. Может быть, это действительно был не худший способ пробраться мимо прислуги и стражи, но лезть внутрь, когда все тело болит, а рубашка прилипла к ранам на спине и отдирается при каждом движении, не хотелось. В то, что Медведь сможет нести бочку без тряски, не верилось.

— Это что, единственный способ? Должен же быть какой-нибудь тайный ход!

— Какой дурак будет тайный ход с кладовой делать? Слугам же будет легче жратву тырить!

Это звучало разумно. Сглотнув, Хану уставился на бочку, как на заклятого врага. Снова перевернув ее набок, Медведь сделал гостеприимный жест в сторону отверстия. Некоторое время Хану стоял, пытаясь придумать другие способы выбраться. Так и не найдя другого ответа, он медленно сделал несколько шагов вперед и наклонился.

— Только осторожно, ладно? — предупредил он, разглядывая мусор внутри бочки и щели между досками.

— Ну разумеется, — заверил его Медведь.

Опустившись на четвереньки, Хану, все так же нехотя, заполз внутрь. Не дожидаясь, пока он устроится хоть сколько-то надежно, Медведь поставил бочку на дно. Приземлившись аккурат спиной и плечами, Хану взвыл.

— Твою мать! Осторожней, я же просил!

— Тихо, услышат же.

Запустив руку внутрь, Медведь за шиворот потянул его вверх и отпустил, когда Хану оказался в бочке ногами вниз. Плечи и спина заболели с новой силой, кроме того, в ребра впились медные углы гримуара.

— Убить меня хочешь?! — возмутился Хану, поправляя книгу сквозь одежду.

— Просто тороплюсь, — без малейшего раскаяния пояснил Медведь и закрыл бочку крышкой.