Илья Находник часть 1

— Благодарствуем, Зоряна. — Ратьша огладил аккуратную бородку, и подмигнул Илье. — Что Находник, погреем косточки, а? А там...

Неожиданно для Ильи, Ратьша щелкнул себя по горлу, повторяя известный каждому русскому жест.

— А то... — Отозвался Илья, и потянувшись, сошел с крыльца следом за необычным сотником боярина Ивина.

Прав был Среброусый, ту еще ношу взвалил он на Илью.

Следующее утро стало для Ильи часом расплаты за все излишества прошедшего вечера. А излишеств было множество... Такого количества алкоголя, Находник не выпивал с момента своего возвращения из жарких стран.

А вчера пили... а за что пили? Илья тряхнул головой, и коротко выругался, от столкновения шаров для боулинга в несчастной черепушке. Рядом, то-то нежно мурлыкнуло во сне. Илья очень аккуратно повернул голову. На второй половине ложа, сладко посапывало женское тело обворожительнейших форм... Зоряна. Услышав свое имя, девица тут же вскочила, метеором метнулась к столу, и уже через мгновение сунула Илье в руки корец, содержимое которого, ударило в нос пряным травяным ароматом.

— Испей-ка, Илюшенька. — Проворковала девица, и тут же нырнула в постель. Илья тихо пробубнил наговор, зелье слегка булькнуло. Значит, чисто... А то со здешними нравами... Глубоко вздохнув, Илья махом выдул содержимое корца. Ощущение было такое, словно парня хорошенько тряхнули током, разобрали, почистили, смазали и собрали заново. Посидел, прислушиваясь к ощущениям, и повернулся к Зоряне.

— Ну. Рассказывай. — Потребовал Илья, выудив обнаженную девицу из вороха одеял.

— Что? — Не поняла та.

— У нас ночью что-нибудь было?

— Нет. — Вздохнула Зоряна, мило покраснев. — Едва я тебя до ложницы дотащила, как ты и уснул. Ну и я рядом прикорнула. Мало ли что...

— М-да. Негоже, так-то. — Удрученно покачал головой Илья, и погладив девицу по обнаженному бедру, улыбнулся. — Будем исправляться. Вдумчиво и со вкусом!

К завтраку Илья не вышел. И к обеду. Впрочем, после вчерашнего пира, вряд ли в усадьбе нашлась хоть пара трезвых человек, чтобы готовить эти самые обеды-ужины. Гуляли все. Благо повод был, и не один. Боярыня вроде как окончательно выздоровела, да вернулся из дозора Сила, младший брат боярина Ивина, живой и невредимый.

Выслушав рассказ брата о злодействе супруги, Сила скривился, и попросил Владимира, проводить его к жене, запертой по указанию боярина в одной из дальних комнат. Разговор с Анфисой вышел короткий. Супруга сначала отнекивалась, но как-то быстро скисла, и рассказала все без утайки. Результатом семейного совета, стало решение братьев отправить Анфису Курбскую в монастырь.

"Интересно, это что ж за снадобье такое похмельное я выжрал?" Илья задумчиво поглаживающий спину млеющей Зоряны, сам не заметил, что задал свой вопрос вслух.

— Сам же вчера приготовил. Правда, кроме Ратши на него никто и не взглянул. — Тут девица задорно рассмеялась. — Ты уж остерегись. А то сотник вчера его хлебнул, и мигом протрезвел... Он потом долго по терему носился, аки зверь рыкающий. Все обещался тебе морду набить, за то что столько меду зря пропало!

— Как это? — Смутился Илья.

— Так он же к тому времени бочонок стоялого медку ополовинил, а уж потом твое зелье попробовал.

— Мать моя женщина! — Схватился за голову Илья. — А я где был?

— С кузнецом ругался. Кричали шибко. Аж в усадьбе слышно было. — Зоряна улыбнулась, и выскользнула из объятий Ильи. — Пора мне, скоро боярыня искать примется.

Девица быстро оделась, и невзирая на жадно-умоляющие взгляды Ильи, выскользнула из ложницы. Находник вздохнул, и принялся одеваться. В тот момент, когда он уже протянул руку, что бы открыть дверь, та распахнулась от мощного удара, и в ложницу ввалился боярин Владимир.

— Ну что Находник, натешился? — Весело ухмыльнулся боярин. — Тогда идем поснедаем, да вы кузню.

— З-зачем в кузню? — Поперхнулся Илья. Со слов Ратьши, он уже знал, что здесь кузницы частенько используются как место для допросов... Правда, сотник говорил о чужих кузницах, и допросах во время походов, но чем черт не шутит...

— Как "зачем"? Кто Любиму слово дал, что удивит мастера?

— А чем удивлю, я не говорил? — Печально вздохнул Илья, чем вызвал здоровый хохот боярина.

— Обещал нож выковать не хуже того, что вчера на спор сломал. Полвечера с кузнецом лясы точил. Разругались вы с ним, в дым! Я уж думал, все, не видать мне Любима-кузнеца как своих ушей. Отъедет стервец... Но вроде обошлось. Так-то, Илья. Докажи теперь, что не зря языком молол.

После обеда, Илья направился к кузнице. Сопровождал его лишь заинтересовавшийся Ратша. Любим, невысокий, кряжистый, рыжебородый мужик средних лет, исподлобья глянул на гостей, и пробурчав какое-то подобие приветствия, повел гостей в хранилище, где держал железо. Стоило им войти в низкую комнатку, забитую ломом, как Илья тут же догадался, что за сломанный нож стал причиной спора с кузнецом. На небольшом столике, почти у самого входа лежал обломок старого клинка, с характерным коленчатым узором.

— Не передумал, Находник? — Саркастически усмехнулся Любим.

— Да где уж теперь... — Пожал плечами парень, и оставив в покое обломок булатного ножа, полез разгребать завалы лома. Кузнец с сотником переглянулись, и вышли на двор.

"Я вам покажу — секрет утерян! Вся Русь сидит на железе, а они его импортируют! Ну прямо как канадскую пшеницу в восьмидесятых, а?!" Вчерашний спор захлестнул Илью, вспомнившего наконец причины их с Любимом разногласий. В запале, Илья пообещал из местного железа выковать такой нож, что европейские клинки и рядом не валялись. Правда, по пьяни он замахнулся на классический ликвационный булат... Но по зрелому размышлению, трезвому то есть, решил ограничиться фарандом. И теперь, Находник ползал по хранилищу в поисках чугуна. Вскоре, измазанный, грязный как чушка, Илья вылез на свет божий сжимая в руках несколько корявых прутов чугуна, и солидный мешочек мелких гвоздей.

О чем-то беседовавшие Ратша с Любимом, даже не повернули в его сторону головы.

— Эй, кузнец! Помочь не хочешь? — Окрикнул мастера Илья.

— Не боишься что я твои секреты подсмотрю? — Ухмыльнулся тот, но поднялся и двинулся в кузню.

— Неа. Только рад буду, если научишься. — Рассмеялся Илья и повернулся к Ратьше. — Слышь сотник, мне бы стекла где найти...

— Где ж я тебе его возьму? — Возмутился тот.

— Так на заднем дворе. — Невозмутимо ответил Илья, и подмигнул. — Ты же там то стекло прикопал, что твой крестник в трапезной грохнул?

— Вот шельма. — Почти восхищенно протянул Ратьша, и махнул рукой. — Ладно, так и быть, принесу.

Вскоре в кузне закипела работа, в которую с интересом впрягся не только Любим, но и его сыновья-подмастерья. А уже следующим утром, Илья продемонстрировал Ратьше, слиток.

— Что, неказист? — Усмехнулся Илья, наблюдая за реакцией сотника. — Это ничего. Увидишь, во что он превратится, ахнешь!

И снова яростный жар горна наполняет кузницу. Звонко звучит молот. Глаза кузнеца лезут на лоб. Сколько ни бьет Находник по алому от жара слитку, тот и не думает менять форму. И кажется, провалилась затея выскочки, решившего поспорить с мастером. Но Илья не сдается, снова и снова раскаляет он слиток, снова и снова опускается на него молот. Любим разочаровано вздыхает, и в этот момент звук удара меняет тон. Буквально на глазах, казавшийся бесповоротно испорченным, кусок металла прогибается, поддается ударам словно воск. И снова Находник возвращает его в горн, что бы тот набрался яростной силы огня, и засиял ровным алым светом. И опять запевает свою песню-звон, трудяга-молот, и снова, снова...

Кузнецы уходят спать, но еще долго до слуха Любима доносится грохот кузни, в которой сосредоточенно и спокойно работает Илья.

Прошла седмица, как Илья, покинув кузницу, заперся в небольшой избе на краю села, запретив кому-либо там появляться. Семь дней доводил он свое детище до готовности, и наконец "осадил" клинок. Какие только слухи не ходили все это время по усадьбе.

— Принимай работу, Любим. — Вошел в кузню Илья, и положил на стол небольшой сверток.

Кузнец развернул тряпицу, и взял в руки нож. Серый клинок с коленчатым узором, чуть взблеснул в свете горна. Теплая рукоять из турьего рога удобно легла в ладонь. Любомир хитро прищурился, вытащил собственный нож, и рубанул им по лезвию ножа Находника. Хруст, звон, и в руке кузнеца осталась лишь рукоять его верного ножа. А изделию Ильи, хоть бы что. Даже махонькой зарубки не видать. Находник ухмыльнулся, и протянул кузнецу кусок тончайшего шелка.

И тут схитрил Любим, не ударил ножом по плату, а отпустил ткань над подставленным лезвием. И на пол кузницы упали два куска шелка.

— Булат. — Прошептал кузнец, и неожиданно отвесил Илье поясной поклон.

— Фаранд. Так назвали этот металл далеко на юге. — Улыбнулся гордый Находник. Приятно все же, когда тебя уважают...

Глава 3.

Покой нам только снится.

Давно Илья собирался покинуть усадьбу благодарного ему боярина. А тот, то охоту затеет, то пир... Вот и сегодня, чуть свет поднял Находника шум да гам уличный. Выглянул на двор, а там дым коромыслом, дворня как наскипидаренная носится, печи топятся, баня...

— Знатный денек сегодня, Илья. — Голос Ратьши чуть не заставил парня подпрыгнуть от неожиданности.

— Что стряслось, сотник? — Поинтересовался тот.

— Пир сегодня в честь матушки-боярыни. Гостей будет... Почитай все побратимы Владимира Михайловича обещались быть. Да и то дело. Пора уж и кваску из братины напиться. — Усмехнулся Ратьша, и мечтательно закатив глаза, расправил усы. — То-то гульба будет.

Ближе к обеду, в отворенные ворота усадьбы начали въезжать воины в богатых кафтанах.

— Ты глянь, сотник! Ни одного возка боярского! — Толкнул в бок Ратьшу, Илья, с крыльца наблюдавший, как заполняется двор усадьбы конными, и носятся меж них конюхи, спеша принять взмыленных лошадей.

— А ты думал. — Усмехнулся воин. — Тож не московские думцы толстомордые в гости пожаловали, а побратимы нашего Владимира Михайловича, а они свои земли держат не за речи льстивые, а за славу ратную, что еще предками на копье взята, да по сей день на боярских мечах в сечах держится.

— И это все побратимы? — Удивился Илья.

— Ну да. — Кивнул сотник. — Идем. Я тебя кое с кем познакомлю. А то на пиру не до того будет.

Находник ошалело покрутил головой, и последовал за Ратьшей, умело лавировавшим в толчее все прибывающих воинов, то и дело с кем-то обнимавшимся, или радостно хлопавшим по плечу. Наконец, сотник застыл перед рослым боярином, по виду своим ровесником, в запыленном темно-синем кафтане и с богато украшенной саблей у бедра. Ратьша несколько секунд глядел на медведеподобного воина, и вдруг низко склонил голову. Боярин усмехнулся в рыжеватые усы, шагнув Ратьше навстречу, крепко его обнял.

— Здрав будь, кромешник! — Прогромыхал он. — Неча спину гнуть. Веди в дом, отдохну с дороги!

— И тебе здравствовать, боярин. — Улыбнулся сотник, и указал на Илью. — Вот, дозволь тебе, Аникита Федорович сего воя показать. Это Илья по прозвищу Находник. Знахарь, кузнец, да и ратник не из последних.

— Неужто перед собой его поставишь, Ратьша? — Ухмыльнулся боярин, посматривая на Илью.

— Да уж ставил. — Почесал в затылке Ратьша. — До сих пор по утрам кости ломит.

— Знать не простой ратник, Илья. — Сверкнул недобро глазами боярин.

— Вот Находник, сие боярин Березин, Аникита Федорович. Стрый двухродный нашего Владимира Михайловича. Воевода славный, что земле русской, верой и правдой, тридцать лет служит. — Обратился к Илье, Ратьша.

— Здрав будь, боярин. — Поклонился Находник, недоумевая, с чего тот так хмурится.

— И тебе не хворать. — Медленно кивнул боярин, и повернулся к Ратьше. — Ну так что, проводишь нас в дом, кромешник. Опрокинем по чаре меда, да поближе с Ильей сойдемся? А то на пиру не до того будет...

Пока троица шла к крыльцу, Березину то и дело кланялись приехавшие воины. Не низко, но уважительно. Боярин в ответ кивал, принимая эти знаки внимания как должное. Но стоило ему оказаться в светлице, где служки уже выставили скорое угощение, и горделивое выражение на его лице сменилось яростным.

— Ты Велимиров ученик. — Упер палец в грудь Илье, боярин.

— И? — Вопросительно приподнял бровь Находник, удивившись про себя странному поведению Березина.

— Старый язычник однажды уже сглупил, взявшись учить Ратьшу. — Медленно, сдерживая злость, проговорил Аникита Федорович, и тяжко вздохнул. — Я пытался остановить их... Знал, что добром сия затея не кончится. Не удалось.

— Ох, боярин. Знает он о том... — Начал скривившийся Ратьша, но Березин его резко оборвал.

— Нишкни, кромешник! — Хлопнул он по столу рукой., и вперил в Илью немигающий тяжелый взгляд. — Тогда, на площади московской, во время казни кромешной тысячи, я поклялся, что не дам повториться подобному. Тысяча воев добрых, коим задурили голову сказки выжившего из ума старика, пошли под нож ката. Тысяча боярских детей, которые уже не подымут меча в защиту земли русской, в нее и легли. И теперь появляешься ты! — В конце тирады, боярин уже кричал.

— Аникита Федорович. — Нахмурившись заговорил Илья. — Я хоть и ученик Велимира, да у меня и иной учитель есть, и он не для того меня учил, что бы я рати создавал. Хочешь верь, хочешь нет. А за Русь у меня душа, не меньше твоего болит. А посему... НЕ ОРИ НА МЕНЯ!

— Грозен. Грозен и дерзок, Находник. — Усмехнулся несколько удивленно, успевший остыть боярин, и демонстративно прочистил заложенное ухо. — Ну что ж... Может поведаешь, чему тебя твои учителя учили, коли не новую тысячу создавать?

— Не в количестве дело, Аникита Федорович. — Улыбнулся Илья. — Земле нашей достанет и одного хранящего. Это Велимиру их много надо было. Да и то, ему не столько перунцы нужны были, сколько сила их... Жаждал он вернуть на Русь прежние порядки. Упорствовал в ошибках волхвов, все никак поверить не мог, что их время вышло, да только Иоанн Васильевич по-своему повернул... А за ним и владыка своего возжелал... Власть очи застила, через то и руда полилась. Так-то, боярин.

— А ты что же, власти не ищешь? — Прищурился боярин.

— А на что она мне? Счастливым она меня не сделает. Вот у тебя той власти много, Аникита Федорович, принесла она тебе счастье?

— Эк, повернул. — Крякнул боярин.

— То-то. А мой учитель говорит так: Алчущий власти не зрит Прави... Я не волхв, не священник и не боярин. Моя доля иная. Не Божье слово нести, или ношу власти тащить. Я перунец — тот, кому должно зрить Правь. — Произнес Илья.

— Лепо баешь, Находник. Ой лепо! — Задумчиво проговорил боярин, и махнул рукой. — Ладно уж... Зри свою Правь, а я за тобой присмотрю. И ежели что... Понял ли меня?

— Отчего же не понять. — Поднялся Илья, и поклонившись направился к двери.

— Постой, ведун. Ответь только на один вопрос, что за учитель такой, у тебя был? — Остановил Илью на пороге, голос боярина.

— А на что тебе, Аникита Федорович? За ним-то тебе точно не проследить, как за мной?