Ещё один ученик. Часть 1, ламповая.

Не падать, не падать, черт возьми.

Руки к голове. Двойка — без надежды на успех, просто чтобы отогнать.

В ответ получить апперкот по печени. Кулак буквально вонзился под рёбра, совершенно адски отдаваясь во всем теле.

Понятно. Не зарываться.

Отпрыгнуть назад. Дышать, сейчас главное — дышать.

Руки к лицу.

Боковой левый с отходом назад, раз уж он начал атаковать.

Мастер прошёл под рукой, лениво ударяя простейшим прямым. Таким же, как в прошлый раз.

Голову получилось отдернуть, но нижний удар по ноге чуть не отправил меня на землю. Тут же — ещё один тычок в солнышко, все же свалив на траву.

Встать. Ногами я быть не умею, так что сократить дистанцию.

На упреждение апперкот в печень, правую руку держать у лица.

Даже не коснулся, а ответка в виде удара ногой в голову не заставила себя ждать.

Руку, которую я все-таки успел подставить, впечатало в лицо, снова швырнув меня на землю.

Мастер отошёл на шаг.

Белое кимоно, коричневые волосы и язвительная усмешка на лице. По прежнему не читается ни единой эмоции. Во взгляде только вопрос 'хватит с тебя? может все-таки сбежишь?'

Да хрена с два.

Встать. Руки у головы, дистанция — два шага.

Лоукик, тут же уклон в право.

Ещё один удар в челюсть взрывает голову.

Ещё раз. Встать.

Удар.

Ещё раз. Ещё раз.

Спустя пару часов по внутренним меркам, что-то изменилось. Наставник перестал... Нет, не бить. Удары были все-такими же слабо-убойными, отправляющими на землю с лёгкого касания, но теперь меня не избивали, а били. Давая отвечать и иногда даже развить успех.

У тому же, приемы стали повторятся. Прямой-двойка-лоукик-нога в голову-тройка. Разных видов, из разных позиций, но общий порядок был одинаковым — и у меня начало получатся если не уворачиваться, то хотя бы подставлять под удар руки.

Не то, чтобы это чем-то помогало. Разве что чисто психологически.

За весь бой у меня получилось его задеть два раза — по скуле и чуть-чуть коснуться живота. Но даже такая мелочь, которую мне, вдобавок, подарили, хорошо мотивировала продолжать.

Наставник вскоре перестал лупить одними и теми же связками, и стал активнее работать ногами, заставляя меня чуть-ли не бегать по площадке, пытаясь рывками уклоняться. Низкие, средние, высокие удары, пару раз даже прилетела двойка ногами — я вообще не думал, что такое бывает.

Но я понял, что все это было детскими играми, когда Акисаме перешел на захваты. Только сейчас я понял, что такое боль. Хлесткий удар по шее, выдернутая рука, и меня впечатало лицом в землю. Перехват рук во время удара, тычки пальцами в места, неизменно оказывающимися болевыми точками, все возможные виды захватов, каждый из которых усиливался, пока я не найду контрмеру... Наставник будто издевался, раз за разом загоняя меня в положение, из которого можно было вырваться только чуть не ломая себе же руки или ноги. И ведь ни капли силы — просто он держал на болевом так, что вырваться пустым давлением не получалось. Только выкручиваться, проскальзывать и чуть не рвать связки в попытках уменьшить боль.

Как же я пожалел в этот момент о своей откровенно средненькой растяжке. Видимо, это такая специфика додзе — не растягивать упражнениями, а загнать в ситуацию, когда-либо сам растянешься, либо сдохнешь от болевого шока. И не могу сказать, что мне не нравится такой подход.

Но все приходит к концу, и напоследок хорошенько потоптавшись мне по груди, наставник скомандовал:

— Все, хватит с вас на сегодня. — а у меня наконец-то появилось время посмотреть, как дела у остальных.

Плачевно они у них. У Мии чуть покосился костюм, но это все изменения — этот терминатор даже не вспотела. А вот Кеничи... О, это отдельная песня.

Из носа хлещет кровь, под обеими глазами свежие, наливающиеся синевой фингалы, майка порвана на лоскуты, а по всему телу следы от ударов. А девушка, оказывается, серьезно восприняла приказ Акисаме. Или все-таки нет?

С ней я уже ни в чем не уверен.

— Через час обед, после него час на отдых, и оба к Апачаю. — вздохнув, мастер повернулся и, посмотрев на Кеничи, все-таки поправился. — Ладно, этот может отдохнуть.

На этом его речь закончилась, и он, посвистывая, пошел в сторону выходу.

Нет уж, так дело не пойдет.

— Благодарю за урок, Коэцудзи-сама! — самый глубокий поклон, на который я вообще способен в таком состоянии.

Несмотря на боль, я был в искреннем восхищении. За пять, как показывают часы, часов тренировки он не повторил ни единого захвата — все разные, и все на различные группы мышц. Да за такого опытного наставника и умереть не жалко.

Он не обернулся, да и эмоции как не ощущались, так и не ощущаются, но мне показалось, что я поступил правильно. Не поблагодарить за такой урок — преступление.

Впрочем, менее приятно отдых восприниматься не стал. Сейчас пять часов дня, и обед, хоть и поздний, будет очень кстати. Тем более что у меня завтрака все-таки не было, и голод чувствовался даже в таком состоянии.

Есть у меня смутные сомнения, что обед будет готовить кто-то из мастеров.

— Мия, ты не будешь против, если я помогу тебе с готовкой? — раз уж в прошлый раз готовила она, то и в этот раз, скорее всего, тоже.

И раз уж я не плачу ни копейки за учебу и проживание, то хотя бы взять на себя часть работы по дому будет более чем справедливо.

— Конечно нет, Акира-кун. Но ты уверен, что справишься в таком состоянии? — ее взгляд остановился на следах от ног Акисаме.

Что самое приятное, никакой жалости не было — только одобрение и понимание. Ну что за ангел.

Я задумался. В принципе, единственное, чего мне хотелось — лечь и отрубится прямо тут, но... Коэцудзи-сама бил хоть и больно, но чертовски умело, и голова уже пришла в норму. От всех захватов дико болела каждая мышца, но при этом тело не теряло в подвижности. Ну, если не считать усталости.

— Не уверен, что смогу готовить, но помыть и нарезать ингредиенты — легко. — именно этим я занимался в прошлый раз, и скорее всего справлюсь сейчас.

— Хорошо. Тебе не сложно... — она замялась, указав взглядом на полностью отрубившегося Кеничи. — Я... немного перестаралась.

Понятно. Вот она, разница между мастером и хорошим бойцом в спарринге — один бьет так, что все тело стонет от боли, но при этом не сильно травмируется, а другой просто отбивает до состояния фарша. Не хотел бы я с ней драться. Ни в ближайшую пару лет, ни вообще.

И вот как его нести? На руках мне сил не хватит, на плечо закинуть — будет отхватывать по только образовавшимся синякам, и как бы не дошло до внутреннего кровотечения.

— Ты за руки, я за ноги? — Апачая бы сюда, у него плечо как носилки.

Мия согласно кивнула.

И мы потащили. К счастью, по траве и дорожке идти было проще, чем по песку, так что уже через десять минут мы были у домика. Занесли Кеничи в пустующую комнату и положили на фуутон. Пусть отдыхает, что тут скажешь. Меня вчера так же отделали.

Правило выживания номер один: не перечить наставнику. Никогда.

Перед тем, как уйти, Мия оставила на столике бутылку воды и, покопавшись в рюкзаке, который взяла в шкафчике у входа, пару таблеток.

Так вот кому я обязан нормальной ночью без мигрени...

— Огромное спасибо за таблетки, Мия. Ты меня просто спасла вчера. — девушка, улыбнувшись, ничего не сказала, но было видно, что искренняя благодарность была приятна.

Выйдя из комнаты, задернув напоследок шторы, спустились на кухню. И покатилась готовка — рис, овощи, приправы, составные части соуса — все промыть, порезать, почистить и разложить в порядке приготовления. Трясущимися руками, и при этом стараясь не мешать занятой собственно готовкой девушке.

Тот еще опыт, но результат того стоил. Приятные запахи, разнесшиеся от плиты, быстро собрали людей в столовой, если судить по звукам шагов.

Взяв кастрюли, мы вышли в общий зал.

И каким чудом мне удалось не уронить все на пол — не представляю. Совокупное психологическое давление от почти всех, кто сидел в зале, чуть не заставило сердце остановится.

Но самое интересное, что опасность исходила только от четырех человек — Акисаме воспринимался нейтрально, а Апачай — откровенно дружелюбно.

Похоже, мне так мягко намекают, что хоть первый день я и прошел, ничего еще не закончилось. И кажется, теперь я понимаю, почему испытательный срок именно неделя — по одному дню на каждого мастера, и один финальный.

Что-то мне даже страшно представлять, что будет в этот день.

— Аппа! Кеничи? — несмотря на крайне ломаное произношение фразы, смысл был понятен.

— Кеничи-сан драться с Мия-сан, получать больно, лежит в нокаут. — да, мое знание языка откровенно хромает.

Апачай явно расстроился, но в следующую секунду снова вспыхнул радость. И все чистое, как у ребенка. Вот как ему это удается?

— Тогда сегодня я покажу тебе парочку особых муай-тай приемов, Акира-кун! — от одного звука его голоса неприятно заныли полученные вчера синяки.

— Быть очень благодарен, Апачай-сама. — он мастер, и искренне хочет научить. Так что заткнись и радуйся.

Сидящие с ним рядом мастера удивленно переглянулись. Похоже, знания тайского от меня не ожидали. Странно, в конце концов, они знают о моем происхождении. Или традиционный японский снобизм? Так тут не одни японцы.

На этом разговор кончился, и я смог спокойно поесть. К сожалению, на этом отдых кончился.

— Пошли. — так, это явно не вопрос.

Встать, поклонится, и идти за Апачаем.

Первый полигон, теперь уже начавший темнеть — семь часов вечера, как-никак.

Апачай уже разогнался, начав сегодняшний бой с удара локтем. Я отпрыгнул назад, тут же закономерно получив ногой в лицо.

Кувырок влево не вставая, в место, где я только что лежал, приземлилась огромная ступня. Оттолкнувшись от земли руками получилось откатится чуть дальше и встать. Под сильнейшим притоком адреналина даже перестали болеть синяки и растянутые связки. Да что там, я даже почувствовал азарт.

Смеющийся Ачапай рванулся еще раз, уже в прыжке выводя ногу для удара коленом. Прыжок влево, одновременно левый же боковой. Оба удара мимо, но добивающий в виде прямого в челюсть заставил мир померкнуть.

Так. Я лежу на травке, рядом лужица рвоты, судя по часам, прошло минуты три — Апачай ударил слабенько.

Встать, принять на руки двойку в корпус, отпрыгнуть назад — бить бесполезно, тут только уворачиваться. От удара ногой в голову получилось уйти, упав на спину, но откатится не вышло — лоукик все-равно прошел. Мир снова мигнул.

Уже совсем темно, Апачай с грустью раскалывает каменные статуи. Заметив, что я снова начал шевелится, громила кинулся вперед.

Черт побери, я вообще хоть раз увернусь больше чем от одного удара подряд? Он же даже в тысячную часть от возможного не бьет.

Лоукик — прыжок назад, двойка хоть и впечатала руки в тело, но не заставила вырубится, но затем раззадорившийся мастер влупил ногой в верхний уровень, и тут уже уйти не получилось.

Последней мыслью перед тем, как в голову врезалась ступня Апачая, была 'гребаные амбиции'.

Глава 3, в которой все хорошо.

Как оказалось, я ошибся — каждый день не был отдан отдельному мастеру. Все четыре дня нас с Кеничи тренировали Акисаме и Апачай, постоянно меняя упражнения, но оставляя их неизменно вытягивающими все силы. Встроится в ритм и привыкнуть не получалось — наставник будто специально делал все для того, чтобы я не смог приспособится. И Апачай, каждый вечер оправлявший меня в нокаут до середины ночи ему в этом активно помогал.

Но время шло, и уже подходил к концу шестой день в додзе, так что я немного расслабился — как бы меня не избивали, до серьезных травм не доходило. Все тренировки были построены так, чтобы причинить максимальное количество боли, но при этом не было особенно тяжелых последствий. Эти люди были мастерами, и это проявлялось в каждом новом упражнении. Так что когда меня в очередной раз вырубил на вечерней тренировки Апачай, я не ожидал ничего особенного.

Но когда я очнулся, то осознал три вещи.

Первое, я связан, причем крепко.

Второе, я вишу вниз головой.

Третье, это не моя комната.

Черт, это вообще не комната, а какой-то подвал!

Бетонные стены и потолок, из освящения — слабенькая лампочка на проводе, чьего света не хватает даже чтобы рассмотреть пол.

Стоп. Рассмотреть пол?

Итак, промежуточные итоги. Я вишу на хрен знает какой высоте, со связанными за спиной руками, ногами и вдобавок привязанным друг к другу. Вокруг полная темнота, и я даже отдаленно не представляю, как отсюда слезать. Начала подступать паника — всегда боялся высоты, а тут даже дна не видно.

Так. Ладно. Паниковать — не выход. Если меня сюда засунули наставники, а никто кроме них на территорию додзе бы не сунулся, значит есть выход.

Итак, что я могу? Руки и ноги связаны крепко, но не скользящим узлом, так что дергаться я могу сколько угодно. Вряд ли это ошибка. Раскачаться и попробовать посмотреть, что там, куда не достает свет лампочки?

Но глаза не успеют перестроится на восприятие темноты — источник света рядом заставляет зрачки сузится. И погасить его тоже не вариант, и потому что нечем, и потому что без хотя бы минимального света в темноте ничерта не видно, а тут кроме лампочки нет даже блеска индикатора включенной зарядки.

Что еще? А больше нечего. Только висеть, и ждать, пока снимут — а потом проводят к порогу, ибо провалился полностью.

Ну уж нет. Если один Акисаме столько захватов знает, то чему все местные мастера научить могут? И терять такой шанс? Я лучше прямо тут сдохну, рухнув вниз, чем меня из додзе выпрут.

К счастью, повесили меня головой вниз, так что раскачиваться пришлось прессом, что проще. К тому же, так обзор лучше.

Вперед — назад. Вперед — назад. Как качели, только неизвестно на какой высоте. Ура!

Как оказалось, где-то в двух метрах внизу в стену была вделана бетонная панель, на которой были смутно различимы очертания небольшого люка.

Послышался тихий треск, и веревка ослабла. Чуть-чуть, но заметно для меня. От ощущения бездны внизу снова навалилась душная волна акрофобии, и не дать ей окончательно смешать мысли. Посмотрев вверх, стало понятно — к тросу действительно приделано лезвие на расстоянии пары сантиметров, и как только я начинал раскачиваться, оно резало веревку.

Итак, что мы имеем? Если я начну дергаться, то либо свалюсь вниз и разобьюсь к чертям, либо все-таки попаду на спасительную панель. Если останусь висеть, то рано или поздно меня, скорее всего, снимут, но в додзе я после этого уже не вернусь. Все честно, меня предупреждали, что эту неделю я могу не пережить.

Значит, вариантов нет. И у меня есть только одна попытка.

Вперед — назад. Вперед — назад. Перенося вес в сторону отклонения, максимально изгибаясь. Плевать, что орут от боли мышцы, пострадавшие на тренировке. Если я сейчас не раскачаюсь — болеть будет нечему.

Веревка постепенно ослабевает, скоро будет пройден критический порог — и под моим весом она начнет рваться сама. Если в этот момент я окажусь в левой части амплитуды — мне конец. Если я не наберу достаточной скорости — мне конец. Если я войду в пиковую точку раньше, чем трос порвется — мне конец. И если я рухну на голову мне тоже конец, потому что со свернутой шеей не живут.