Ещё один ученик. Часть 1, ламповая.

Так по ней и человек не способен без подготовки пробежать тридцать километров, после этого схлопотать сотрясение, а потом проснутся и пойти тренироваться с чуть побаливающей головой.

Не способны на такое люди. А вот те, кого тренирует гениальный врач — способны.

Потому что нихера не скальпелем он нас с Кеничи держал. И вовсе не темперамент он под 'тем же типом энергии' имел в виду.

Бесполезны технологии? Значит поможет долбаная мистика, которой давят взглядом как бетонной плитой.

А вот как обеспечить применение этой самой мистики по назначению уже вопрос мне.

На что я пойду для того, чтобы это гребаное 'Не лечится' исчезло?

Да на все я пойду.

Потому что она для меня сделала бы то же самое.

— До свидания. — поклон, поймать напоследок недоумевающие взгляды — и на улицу.

Редзампакту ждёт. У меня, в конце концов, есть ещё целых сто пятьдесят три дня.

* * *

Когда я приехал в додзе, ужин уже закончился, и меня встретила у ворот наставница.

Встретила, посмотрела на моё лицо и вздохнула.

— Сегодня отдыхаешь. — что? Нет!

— Косака-сенсей, вы не можете отменить тренировку! — это настолько не в духе Редзампакту, что...

— Ты себя в зеркало видел, Акира-кун? Пульс в два раза выше нормы! Ты не сможешь сконцентрироваться на тренировке даже если я всажу в тебя полный магазин. — неправда.

— Я в норме, Косака-сенсей! Правда! — тело жаждало действий, а душу тихо грызло отчаяние.

— Вот как? — она задумалась на секунду, и убийственно серьезно посмотрела на меня. — На четвёртый полигон. Быстро.

— Хай, сенсей. — меня несло. Такие новости... Черт. Я и правда не очень осознавал, где нахожусь и что делаю. Тело требовало действия просто чтобы не начать крушить все вокруг, выпуская эмоции.

На полигон я, хоть и побежал, пришёл вторым.

На оружейном столе лежали два совершенно одинаковых пистолета.

— Акира-кун. Раз уж ты настолько перевозбужден, будешь драться так. — она взяла пистолет в руки. — И да. Если ты сейчас, после месяца тренировок, сможешь меня ранить — я поговорю с Акисаме о твоей подруге.

Поговорит? О Каори?

Что я там говорил о том, что сделаю все что угодно?

Задача проста и понятна. Ранить цель.

Рука ложится на пистолет, проверяя магазин. Тридцать три выстрела. Тридцать три попытки.

Я накручивал себя, снова и снова вспоминая каждый момент, проведённый с Као.

'Я тебе доверяю, Акира-кун. Неважно, как это выглядит со стороны'.

'Ты не будешь против, если я сыграю?'.

Зубы от натуги скрипнули. Воспоминания улеглись, за пару мгновений пробив болью и отчаянием все моё естество.

Я все ещё слишком хорошо помню лицо Као в момент панической атаки.

Такого. Больше. Не будет.

Магазин занял своё место.

А значит мне нужно ранить Сигуре.

Поле зрения плавно сжалось до наставницы.

И я это сделаю.

Эмоции улеглись, оставив после себя чёткое понимание того, что должно быть сделано.

Потому что...

Руки в стойку, впервые вышедшую почти саму собой. Рывок вперёд.

Я люблю тебя, Каори Миядзоно.

Выстрел.

* * *

Акисаме внимательно следил за поединком, но все равно пропустил момент, когда Сигуре попыталась убить Акиру, а потом стало поздно вмешиваться. Рядом так же расслабился Апачай. Посмотрел на сжатую в комок банку и что-то неразборчиво буркнул, стряхивая разлившееся саке с руки и брюк.

— Как думаешь, сколько продержится? — старый друг спросил, прихлебывая рисовую водку прямо из бутылки.

— Минуту, если Сигуре продолжит поддаваться, секунды три если перестанет. — он кивнул. Тайский царапал горло, но раз уж ему захотелось поговорить — пожалуйста. Нестерпимо хотелось закурить. А почему бы и нет?

Горький дым проник в легкие.

— Почему ты так отрицательно настроен по отношению к пареньку? Ты же способен вылечить его любимую чуть-ли не за неделю. Или даже за день, если приложишь все усилия. — я пожал плечами.

— Ты знаешь мои принципы. — на полигоне прогремел еще один выстрел. — Пятнадцать — десять?

— Уже девять. Мальчик жжет патроны, будто их слишком много. — вздохнув, я все-таки взял предложенную бутылку. — Малое растрачивается с трудом, большое — с легкостью.

И не надоедает ведь ему потом организм чистить.

Фигуры на полигоне сходились и расходились, сталкиваясь в пусть и весьма грубой, но все-таки пародии на бой.

Сигуре откровенно поддавалась, не развивая успех и отказываясь использовать техники Сеи, но даже с такими ограничениями Акира не мог переломить ход боя. В результате парень бесился и впустую жег патроны.

— Нужно было его начать на Сеи гонять. — здоровяк покачал головой.

— Акисаме, ты ведь и сам знаешь, ему еще рано. Для всего лишь месяца занятий его развитие идет весьма не плохими темпами. — именно что 'не плохими'. Совершенно недостаточными для той цели, которую он поставил перед собой. — И что ты будешь делать, когда любящий всем сердцем юноша наложит на себя руки?

— Все настолько серьезно? — он просто кивнул вниз.

Сигуре надоело играть, и следующий выстрел прострелил Акире икру. Не задев никаких важных сосудов, но поставив точку в поединке.

Юноша застыл, будто не обращая внимания на рану. Да нет! Присмотревшись к мелкой моторике стало понятно — действительно не обращает, настолько глубоко уйдя в себя.

Впрочем, той раны — раневой канал глубиной в пару сантиметров, фарша почти нет, зона контузии размером с монету. Пульпу вычистить, рану затампонировать и свободен. Щадит его Сигуре.

Девушка, стараясь не мешать, отошла назад.

Спустя пару секунд парень кинулся вперед, уже не обращая внимания на пулю, прострелившую ногу насквозь. C его лица наконец пропала бессильная злость, и следующий выстрел прошел мимо.

Теперь это начало напоминать бой. Все такой же медленный и откровенно в одни ворота, но уже Акира заставлял Сигуре отступать и даже пару раз чуть не зажал ее в угол. Ни следа радости — ровное дыхание, глаза прикованы к движениям противника, тело движется пусть и с ошибками, но в целом — правильно.

Мы чокнулись бутылками.

— Вот так и ломают собственный предел. — Апачай радостно кивнул.

— Даже первый вздох, который делает младенец приносит боль. Но разве это причина не дышать? — он с пониманием посмотрел на меня. — Как родился ты?

Мы старались не говорить о таких вещах. Первое пробуждение — всегда не то, о чем захочется рассказывать.

— Детская лечебница во Вьетнаме. Триста сорок три ребенка, медленно умиравших от ран и фосфора... — Ожоги четвертой степени от напалма, сепсис у каждого второго, перитонит у первого. И вдобавок — гребаный белый фосфор. Даже сейчас воспоминания заставили содрогнутся. — А ты?

— Рабский рынок в Чантхабури. — после таких разговоров только напиться и остается.

Сколько бы ты не видел, что бы ты не делал, но событие-триггер заставит тебя содрогаться всегда.

Акира тем временем поймал еще три пули, заливая площадку кровью, но все так же ускорялся вслед за Сигуре. Еще чуть-чуть, и придется латать ему еще и порванные связки.

Наконец у обоих осталось последние патроны, и на обратном рывке парень все-таки вырубился, сумев в конце-концов чуть-чуть поцарапать Сигуре щеку.

— Акисаме, мы поговорили о его девчонке. — малышка Сигуре в своем репертуаре.

— Поговорили. Мой ответ — нет. — нейтральный кивок в ответ. Девушка исчезла из восприятия. А мне теперь нужно дотащить пацана до лечебницы так, чтобы он не истек кровью в процессе.

* * *

Когда я пришел в себя — болело все.

'Пуля входит в ногу, безумной болью прокатываясь по телу. Сенсей улыбается, будто спрашивая хватит ли с меня.

Каори.

Рывок вперед.

Ствол уходит чуть левее, промах. Ответка пробивает плечо. Боль почти незаметна.

Каори.'

— Не дергайся, Акира-кун. Может снова открыться кровотечение. — знакомый мужской голос отозвался головной болью.

Оказалось, я лежал в больничной палате — белые и зеленые тона, большая кровать с отключенной капельницей. Тело жутко болело, настолько, что даже просто лежать было почти невыносимо.

Две пули в руки, три в ноги. Прошедшие мимо кости, но даже так, удивительно, что я вообще могу соображать.

— Отдыхай. Ты сдал тест, следующие три недели у тебя перерыв на восстановление. — да плевать мне на тесты!

— Као... Акисама-сенсей. — он вздохнул.

— Со мной поговорила Сигуре. — Акисаме смотрел удивительно неуверенно. Впервые вижу его таким.

В этот раз он не скрывал эмоции — тихая грусть сквозила и в эмоциях, и во взгляде.

— Я смог её ранить. — он кивнул.

— Сломав себя и выйдя за собственные пределы. Я понимаю, Акира-кун. — он отвернулся.

— И вы... — ну же, я же сделал все, что вообще возможно было.

— Нет. — что? Но он ведь...

— Даже вы... не можете помочь? — слова вышли со скрипом. Даже боль в теле померкла.

Акисаме ведь мастер из мастеров. Если бессилен даже он...

Мастер помолчал.

— Напомни мне, сколько человек в мире ежегодно умирает от бокового амиотрофического склероза? — прямой, грустный, усталый взгляд.

— Триста шестьдесят пять тысяч триста. — я уже понял, к чему он ведёт, и мой голос звучал удивительно пусто.

— Сколько в мире мастеров моего класса? — ставший ещё более понимающим взгляд.

Не был сил даже злится. Только внезапно нахлынувшая пустота.

— Может быть десять. — он вздохнул.

— Я не могу помочь, Акира-кун. Если бы я помогал всем вокруг — давно сломался бы или лечил простату Ротшильдам. — черт!

— Я прошу вас, Акисаме-сенсей! Я посторонний? — вот теперь мне было больно. Наверное, так ощущают себя после предательства.

Особенно когда предательства по сути не было. Он имеет полное право отказать в лечении.

— Если бы заболел ты, я бы вылечил. Но она... Нет, Акира-кун. — даже мне было видно, насколько тяжело ему дался этот отказ.

Но что толку?

— Я понял, Коэцудзи-сама. — голова опустилась на подушку.

Не было сил или желания даже смотреть на него. Као...

— Ты поймешь. Рано или поздно... Нельзя спасти всех. — он покачал головой. — Отдыхай. Ты сделал все, что мог.

Дверь захлопнулась, оставляя меня наедине с больничной пустотой.

И почему подушка такая мокрая?

Глава 5, в которой ГГ понимает, что мудак все-таки он.

— Не злись на него, Акира-кун. — в палату тихо вошел Апачай, сев на стул. Как ни странно, тот не сломался от его веса.

Я все так же смотрел в окно. За ним шел дождь.

Не было сил даже позвонить Као, предупредить что я на пару недель передвигаться смогу только на костылях.

В конце концов, даже слышать ее голос было бы мучительно больно. Больнее, чем не слышать.

В первый раз за все время общения я отправил ей тестовое сообщение.

— Зачем вы пришли, Хопачай-сама? — эти люди не сделали мне ничего плохого. Более того, от них я видел только искреннее хорошее отношение.

Не получалось даже разозлится.

— Поговорить с тобой и объяснить причины. Пожалуй, я даже отвечу на твои вопросы. — тайский царапал горло, но теперь говорить на нем было даже приятно.

— Хорошо. Почему он отказался? — Каори заслуживает лечения. Черт побери, даже если откинуть мою влюбленность, она безумно талантливая скрипачка.

— Потому что не мог согласится. — Апачай вздохнул. — Акира-кун, как ты думаешь, сколько хороших людей ежедневно умирает от болезней? Сколько из них заслуживают лечения?

— Много. — мужчина покачал головой.

— Миллионы. Акисаме не сможет спасти и тысячную долю жаждущих, даже если перестанет отходить от хирургического стола больницы. Ведь есть еще миллионы таких больниц, в которых люди умрут просто потому, что им не повезло не попасть к нему на прием. — он вздохнул. — Знаешь, лет десять назад он иногда срывался, и ночью, пьяный, шел в детскую больницу — лечил. Сжигая себя, исцеляя то, что вообще не может быть вылечено простыми врачами. После этого у нас с Сигуре уходили месяцы, чтобы поднять его на ноги. В один момент он почти погиб, Хаято пришлось держать его на голой силе почти неделю, просто чтобы не дать умереть от истощения.

Мужчина разгорячился, зашагал по комнате, активно жестикулируя.

— Тогда он пообещал и себе, и нам, что больше не будет лечить никого, кроме учеников и мастеров додзе. Ты думаешь, отказать тебе для него было просто?

Апачай покачал головой.

— Не суди скоро, Акира-кун. Акисаме просто не может вылечить твою подругу. — я вздохнул.

— Я знаю, Хопачай-сама. — на меня навалилась апатия. — Что это меняет?

Акисаме отказался лечить пожалуй, единственного действительно близкого мне человека. Он может быть бесконечно прав со своей стороны... Это не меняет происходящего.

— Ничего. Но я бы не хотел, чтобы ты думал, что он делает это со зла. Твоей девушке просто не повезло. Такое бывает. — он вздохнул. — Постарайтесь провести оставшееся время с пользой.

Дверь хлопнула. Ненужный разговор.

Я и так не мог винить Акисаме в отказе. Слишком хорошо я понимаю, какого это должно быть — быть способным вылечить кого угодно в мире, но только определенное количество.

Каори в это количество не вошла. Значит, мне остается только...

Стоп.

А кто сказал, что это самое количество только одно?

Должны быть и другие целители. В крайнем случае, у меня тип энергии тот же, вполне может быть, я и сам могу потянуть такое лечение.

Я поднялся, чуть не заорав от боли и тут же рухнул на кровать — инвалидное кресло стояло у стены вовсе не для красоты.

Похоже, запас сил на превозмогания у меня кончился.

Долго полежать мне, впрочем, не дали. В дверь постучались, и подождав пару минут, вошли.

— Ну как ты, Акира-кун? — Као с потекшей под дождем тушью радостно вошла в палату.

Даже специально постаравшись, я не мог найти ни следа плохого самочувствия — выглядит совершенно здорово. — Я узнала, что ты пострадал на тренировке и решила навестить. Прости, что без подарка.

Даже смотреть на нее было больно. Я облажался, причем не имея даже шанса на исправление ситуации.

Нет. Ей и так тяжело. Показывать как мне плохо... Хрен там.

— Привет, Као! Тебе уже легче? — девушка села на кровать.

— Да, спасибо что дотащил до дома. — сидим, улыбки насквозь фальшивые, мнемся как дебилы. Даже посмотреть толком друг на друга не можем.

— Я рад, что ты пришла. — а еще ты умираешь, и умрешь, потому что я не смог убедить врача.

— Ты мой лучший друг. — и единственный, и последний.

Меня потихоньку начало колотить.

— Разве у тебя нет сегодня уроков? — вопрос просто что бы спросить.

— Ты попал в больницу. Какая школа, Акира? — в ее голосе звучала искренняя обида.

— Прости. Я ведь пропустил ваше выступление? — в голове уже сбились даты.

Я вообще с трудом воспринимаю происходящее. Слишком много всего произошло за эти дни.

— Да. — и ведь ни малейшей обиды, хотя это было ее первое выступление перед публикой. — Все было... Отлично.

Девушка запнулась, посмотрев на меня.

Меня начало клонить в сон. Казалось, бой с Сигуре выпил из меня настолько много сил, что даже просто оставаться в сознании было сложно.