Изменница (закончен)

Орлиное гнездо, казарма седьмой десятки

Квиши

— Асм, друг, ты где?— прокричал Стэк, врываясь в казарму.

Остальные квиши не отставали от друга. Всадники осматривались и заглядывали в комнаты, но их взорам представали лишь пустые помещения. Десятника в казарме не оказалось.

— Опоздали...— разочаровано выдохнула Спарта.

— Но что же у него произошло, и почему он не поделился с нами своими проблемами и проблемами ли?— тихим шелестом прошептал Змей.

— И своими ли?— добавил Стэк, памятуя о выпрошенном у Малого комплекте одежды.

Квиши переглянулись, безошибочно уловив ход его мыслей.

Элайза

В очередной раз остановившись на ночлег на постоялом дворе, уже во владениях Верхней Эмпирии, воины Брауна сначала привычно осмотрели выделенную мне комнату, потом позволили сделать это самому начальнику, причём тщательно были изучены не только щеколды на окне и двери, но и стены, пол и даже потолок, а после мой неизменный страж выставил у двери охрану. Похоже, Браун всерьёз не намерен мной рисковать, не впервые с теплом отметила я для себя. Вообще-то, на мой взгляд, его поведение порой доходит до абсурда, но я не стану ему этого говорить, так как не хочу обидеть того, кто готов отдать за меня свою жизнь и делает всё для того, чтобы сохранить мою собственную.

Прикрыв дверь и подобрав дорожные юбки, я вольготно расположилась на кровати. Пусть постельное бельё и не внушало доверия, да и за отсутствие клопов я поручиться не могла, но это лучшее ложе из тех, которые мне пришлось видеть за последние дни. Нет, щедро накиданные матушкой в карету подушки очень мягкие и удобные, но всё-таки это не кровать, а постоянно скачущая под спиной дорога уже не столько успокаивала, как в самом начале пути, сколько раздражала. Да и неизменное поскрипывание повозки не давало покоя.

А вот некоторое подобие привычной жизни прельщало. Ведь стоило закрыть глаза и не думать о таком небольшом неудобстве как грубая тахта, давно не стираное бельё и запах плесени да затхлости, как душой окуналась в предвечернее состояние дома. Недавно съеденный обильный ужин этому только способствовал. Чувство сытости неприлично напоминало о том, как я любили стащить корзинку с булочками с кухни и уплетать их перед сном, запивая соком или молоком, и это вопреки запрету матушки, с тщательностью несушки следящей и за моей фигурой, и за своей.

Невольно сглотнув набежавшую в рот слюну, да не решаясь открыть глаза, улыбнулась расслабленно. Сейчас бы и впрямь домой, к маме и Иртруде. Эх...

Сон сморил меня быстро, несмотря на лёгкую грусть по дому и страх перед предстоящим будущим. И сама не заметила, как это произошло, но некогда прикрыв глаза, я их вдруг снова распахнула с неожиданным пониманием, что за окном уже совсем темно, а звуки из харчевни — пьяные крики, смех, ругань, разговоры, шум драки — совсем не раздаются. Знать уснула — по-детски и беззаботно. Снившийся сон я не помнила — тот напрочь выветрился из моего уставшего сознания. И снился ли он вообще? Спала ли я? Мне казалось, что я только-только прикрыла глаза и тут же погрузилась в тягучую тишину. Но так не бывает!

Да и если спала, то отчего тогда так резко проснулась? Ведь что-то же послужило причиной моего пробуждения. Я прислушалась к себе, пытаясь решить эту, казалось бы, несложную задачу.

Но единственное чего этим добилась, так это того, что в душе моей стала разрастаться паника. Меня внезапно потянуло выйти из комнаты. В этой жуткой тесной клетушке, что ещё недавно мне чудилась подобием дома, вдруг перестало хватать воздуха. Задыхаясь, я принялась рвать на груди платье. Подскочив, спотыкаясь и хрипя, ринулась к двери — остатки разума твердили, что подходить к окну может быть опасно, а у порога ждут преданные воины. Откинув крючок, резко распахнула створку и замерла, не в силах сделать ни одного движения или вымолвить хоть слово.

В коридоре пусто, не раздаётся ни звука. Проёмы всех соседних комнат без исключения зияют тёмными жерлами раскрытых ртов. Что это? Почему?

Первым моим стремлением было захлопнуть дверь, хоть так укрывшись от возможных опасностей, поджидающих где-то за нею. Но что-то по-прежнему нестерпимо тянуло меня вперёд, не давая одуматься и остановиться. К тому же тут я хотя бы могла спокойно дышать, и уже одно это обещало помочь мне вернуть утерянное самообладание.

Противясь собственной воле и страху, заставляющему сердце бешено колотиться, я опасливо осмотрелась. Где моя стража? Они не могли добровольно покинуть свой пост. Не посмели бы! Но и вынужденно тоже, ведь здесь нет никаких признаков борьбы — ни крови, ни каких-то видимых разрушений. Кто же тогда увёл их? И как? Ещё одна загадка, отгадка на которую хоть и была желанна, но пугала своей непостижимостью.

То и дело, бросая по сторонам настороженные взгляды, я спустилась по лестнице вниз, вздрагивая и пугаясь тишины больше чем в другое время резких звуков. В корчме тоже пусто. Нет старичка-хозяина у стойки, нет девушек снующих по залу с полными и пустыми подносами да с неприлично открытыми декольте, нет хохочущей и выпивающей публики, лишь тишина и пустота вокруг. Мёртвая тишина и пустота.

Поёжилась неуютно от пришедших на ум мыслей. Хотя нет, пустота да не совсем!

Мне померещилось движение у задней стены помещения. Присмотрелась. За дальним столом, спиной ко мне сидела фигура в пепельном плаще с накинутым на голову капюшоном — призрачная и неподвижная она сливалась с окружающей серостью, но сейчас даже этот иллюзорный силуэт вселил в меня надежду. Не одна!

Быстрым шагом я направилась к ней, но на полпути что-то заставило меня остановиться.

— Простите,— спросила не без щемящего сердце испуга, до боли кусая губы и в панике оглядываясь по сторонам,— а вы не знаете где... все?

Человек, если это был человек, поворачиваться не стал, но ответил скрипучим старческим голосом.

— Там, где им и положено быть!

— Но...— я в очередной раз осмотрелась,— здесь нет никого кроме... нас.

— Значит, остальным здесь не место!— поднимаясь, отрезала фигура в сером.

Мне показалось, что это женщина, но утверждать однозначно я бы не стала, так как незнакомец, или незнакомка, упорно скрывал лицо, но создавалось стойкое ощущение, что э... это... су... существо ждало именно меня, столь резко оно поднялось спустя мгновение после моего появления и столь инородно смотрелось в этом тусклом пустом помещении.

— Но... я...— в глазах у меня появились слёзы — отчего-то рядом с этой... этим... созданием я чувствовала себя спокойно, но сейчас и оно собиралось меня покинуть.

Фигура, молча, подошла к двери, по-прежнему не оборачиваясь. Или скорее даже не подошла — подплыла, плавно и величаво, словно для этого движения ей не пришлось прикладывать никаких усилий.

— Следуй своему пути, девочка!— выдохнула у порога и вышла.

Но я не хочу оставаться одна!

— Не уходи...те!— крикнула вдогонку, стремительно ринувшись вперёд.

Я выскочила за порог, но во тьме ночной никого не оказалось. Лишь та же пустота — едкая и всепоглощающая.

Мамочка... Папочка... Браун... Где же я? Что со мной? Как же страшно! До жути! До боли! До сумасшествия!

Слёзы застилали глаза. Я невольно прикрыла их, зарывшись лицом в ладони, а когда услышала до боли знакомый шум, резанувший по слуху, распахнула вновь, отводя руки, да резко подскочила.

Я лежала на кровати всё в той же комнате самого рядового постоялого двора. Стремглав оказавшись на ногах, незамедлительно ринулась к двери, откинула крючок да спешно выскочила в коридор.

Стражи, стоявшие возле самого порога, воззрились на меня с тревогой и непониманием. Наверное их огорошило моё резкое появление и заплаканное лицо, так как после того как я во второй раз "проснулась" платье моё оказалось в полном порядке и придраться в этом плане было не к чему. Один из воинов, Корудо, чуть подался вперёд, положив руку на эфес меча, и даже умудрился заглянуть внутрь комнаты через моё плечо.

— Что-то случилось, госпожа?— уточнил седовласый Симтархан, проследив, как напарник отрицательно качнул головой.

— Нет-нет, всё в порядке,— я вяло улыбнулась и, сделав несколько неуверенных шагов назад, скрылась в комнате да захлопнула дверь.

Прижавшись к ней спиной, тихонько съехала на пол по деревянной поверхности, да уткнулась лбом в колени.

Что это было? Кто это был? Я схожу с ума или это всё и в самом деле происходит со мной? Я не знаю и, если честно, страшусь услышать правдивый ответ. И ещё, отчего-то мне вдруг показалось, что я узнала ту, с кем перекинулась всего парой невинных на первый взгляд фраз. Незнакомка так и не показала мне своего лица, но мне вдруг подумалось — быть может, потому и не показала, что мне повстречалась сама Безликая?!

По спине пробежался неприятный холодок, и я вдруг почувствовала внезапную дикую стынь*. Подхватившись, подбежала к кровати и забралась под одеяло, совсем по-детски укрывшись с головой в попытке разом спрятаться от всех страхов, стужи и неизбежностей. Вместе с тем я осознала, что детство вдруг резко закончилось, хотя я давно перестала вести себя как ребёнок, но в душе до последнего оставалась таковым.

Поразмыслив над произошедшим, твёрдо решила не рассказывать об этой странной истории никому, даже Брауну. Не стоило ему знать о том, что меня по ночам стали мучить кошмары. Ведь это был всего лишь сон, спросила у пустоты, не так ли?!

Кулы* — лучники Верхней Эмпирии.

Брадва* — топор.

Вусмерть* — чрезвычайно, очень, до полусмерти.

Берложник* — медведь.

Ворог* — враг.

Руда* — кровь.

Персть* — здесь в значении прах, песок.

Голышка* — река, протекающая через Верхнюю Эмпирию.

Безликая* — Смерть, как личность.

Стынь* — холод.

4. Любитель молоденьких пленниц

Тамила

После того, как десятник Орлиного Гнезда передал меня купеческому каравану, мы монотонно двигались до заката. Пару раз, правда, останавливались перекусить. В смысле мои провожатые перекусывали, а я по идее должна была довольствоваться светом батюшки Солнца, так как мне никто ничего из съедобного не предлагал. Но хоть на прогулку до кустиков выводили, пусть на привязи и со связанными руками, да ногами, но тем не менее. Опозориться перед пленителями ещё и мокрыми штанами удовольствие сомнительное. Такую радость мне им доставлять не хотелось. Да и, по-видимому, им самим тоже не больно-то грезилось, сушить, отчищать и проветривать клетку после моего в ней пребывания. Хоть в этом наши мнения сошлись, а остальное и потерпеть можно. Если бы ещё не конечная цель нашего пути...

На ночлег обоз поставили полукругом. Мою клеть по приказу Турса определили на окраине, хотя такую "ценную" добычу следовало бы беречь как зеницу ока. А вдруг у меня сообщники имеются? Отсюда выкрасть или отбить пленника гораздо проще. Так нет же, привыкли торговцы за последние годы к относительно спокойной жизни. Расслабились купцы. И в этом большая заслуга квишей. Несколько раз в день всадники на птахах совершали облёты над землями Верхней Эмпирии, находили разбойничьи логова, уничтожали сами или служили поисковыми маячками для пеших отрядов зачистки. Я невольно хмыкнула. Сама не раз принимала участие в подобных вылазках. Доуничтожалась на свою голову!

Но, как бы там ни было, поместили мою временную тюрьму, как я уже сказала, с краю. Вроде и имею я к каравану непосредственное отношение, а вроде и как сбоку с припёку. Наплевать! Зато они сами у меня как на ладони. Каждую телегу в их обозе могу разглядеть, если захочется, каждого человека пересчитать и описать. Вот только больно мне это нужно. Не интересен мне, ни Турс, о котором раньше слышала, но лично встречаться не приходилось, ни его торгашьи повозки, ни личный экипаж с откидным верхом, в котором купец по большей части просиживал свой толстый зад. Единственное что меня, пожалуй, заинтересовало, так это вторая карета. Во время движения она ехала впереди, окружённая десятком настоящих воинов — не наёмников, как правило, сопровождающих подобные обозы. И вот теперь в вечерних сумерках мне померещилось, словно я увидела возле неё девушку, самую что ни на есть настоящую девушку. Конечно, могло и пригрезиться, хотя все странности сходились в обратном. Но если нет, то кто она? И почему примкнула к каравану лысого толстяка? Можно ли рассчитывать на её помощь или она такая же безвольная пленница, разве что прутья её клетки не из дерева, а из чистого золота?

И не к кому обратиться ни за помощью, ни за советом...

— О, матушка Высь, и куда же я вляпалось-то?!— закатив глаза к небу, откинула голову назад.

Надо мной расцветали редкие звёздочки, на землю опускалась ночь, принеся с собой прохладу и покой. Весь день солнце жгло мне макушку, а оводы и вездесущие мухи, неизменные спутники волов и лошадей, пытались попробовать на вкус. Теперь они оставили меня в покое. До утра. Зато на смену им пришли комары, ещё более надоедливые и мерзко жужжащие твари. Сейчас бы поближе к костерочку. Глядишь, дым и отогнал бы часть этих любителей ночной свежести. Да и чувствую, скоро замерзать начну. Вот только кто же мне к огонёчку-то позволит? Ни к основному, что в центре стоянки распалили, ни к тем, что разведены по периметру, ни к ближайшему ко мне, разожженному двумя моими стражами. Изгойка, с какой стороны не посмотри!..

Элайза

— Браун,— я поёжилась — не от холода, а от чего-то непонятного, мерзкого, что липло к моему сознанию и никак не желало отпускать.— Ты сказал, что клетка, которую везут на повозке в конце каравана, предназначена для изменника империи.

— Так и есть, госпожа,— верный воин, бывший со мною рядом с момента моего рождения, а может и задолго до того, кивнул.

Мы сидели в моей карете, друг против друга. Вернее, я лежала на ворохе матрасов и подушек, которые служили мне ложем всю дорогу от Нижграда до высокогорья. Мой преданный воин примостился напротив, на лавке, и теперь покорно выслушивал выказываемое мною недовольство.

— Но я видела в ней девушку,— взвизгнула истерично, не в силах сдержать злость, раздражение и бившую меня дрожь,— немногим старше меня, связанную по рукам и ногам. Её палит солнце. Что будет, если пойдёт дождь? Ей даже укрыться негде. Это бесчеловечно, Браун! Как ты мог подобное допустить?!

Эта поездка меня добьёт. Вырвали из привычной среды, разлучили с мамой и заставили ехать в горы не поймёшь для каких целей. Судя по тому, с какими рыданиями расставалась со мной матушка и какие причины придумывала только чтобы не отпускать меня к собственному брату, дрянные домыслы закрались не только в мою душу. Но дядюшка явно дал понять, что не потерпит непослушания. Я должна явиться в срок и точка. Можно было, конечно, попробовать удариться в бега, матушка и верный Браун непременно последовали бы за мной. Вот только мама уже не в том возрасте, дабы переезжать с места на место. Да и куда отправиться? В Кашмир? В Даленсию? Или быть может сразу в далёкий Северанд? Вот только сомневаюсь, что нас там ждут с раскрытыми объятьями. Да и с дядюшкой никто не захочет сориться — уж больно на жестокую расправу скор. Хотя за последние годы он ни разу не покидал стены своего нового дворца, в старые владения каждые три месяца наведывался проверяющий, и тройная виселица посреди столичной площади не пустовала больше чем неделю.