| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Жилище бабушки Яги обнесено было собственным частокольчиком в полтора человеческих роста, который выкрашен был в лиловый цвет, расписан ромашками и зайчиками, а поверху оплетен колючей проволокой. На частокольчике через каждую пару саженей чадили факелы. А за частокольчиком гостей встречали два стража — скелет безголовый и скелет с головой. Впрочем, княгиня, не обращая на них ни малейшего внимания, уверенно шагнула на утоптанную тропинку.
— Вернулась назад быстр-ро! — раздался неведомо откуда скрипучий голос. — Головной убор сняла, сменную обувь надела!
Судя по тому, как смущенно потупилась и попятилась властительница буйных дровян, опасения Хлои не были преувеличены.
Подчиняясь выразительному взгляду княгини, князь, а следом за ним все путники сдернули шапки и выбрали из большого берестяного короба по паре тапок, похожих на короткие охотничьи лыжи. Вертер, вяло копаясь в коробе, что-то там нудел насчет того, что подобные порядки видал в стольном граде, в странном заведении под названием музей, а Тим, демонстрируя чудеса храбрости и присутствия духа, весьма некультурственно уточнил, где именно он, Тим, то есть, видал бы такие порядки. Правда, уточнил очень тихим шепотом, настолько тихим, что даже Хлоя не услышала.
Шаркая тапками вслед за княгиней, путники добрались до бревенчатой хатки на высоких сваях.
— А это к чему? Вроде, наводнений в этом краю отродясь не видывали... — бросил вопрос в никуда опытный путешественник Динь.
— Дорога к знаниям, — непонятно объяснила княгиня и коротко кивнула на узенькую лестницу, круто уходящую вверх. Путники готовы были поклясться, что мгновение назад никакой лестницы и в помине не было, а посему вступили на нее со всеми доступными им мерами предосторожности: Динь держался за хлипкие перильца, Хлоя — за Диня, Тим — за Хлою, Вертер — за лютню и за воздух. Одолеть лестницу с ходу не удалось: слишком велик был риск либо тапки потерять, либо шею свернуть.
— Вы ногу-то эдак бочком ставьте, — снисходительно посоветовала княгиня с верхней ступени лестницы.
Дело пошло веселее. И через некоторое время гости, утирая честный трудовой пот, предстали пред ясные очи хозяйки. Очи были не только ясные, но и огромные, увеличенные до размера совиных толстенными линзами очков.
— Здравствуйте. Садитесь, — ходяйка повела рукой в сторону длинной лавки и снова склонилась над заваленным бумагами столом. — Сейчас допишу — и с вами займусь.
'Чем?!' — вопрос испуганным невидимкой повис в воздухе, не рискуя облекаться в слова.
Пока хозяйка корпела над каким-то куском пергамента, гости успели оглядеться. И то, что они увидели, им совсем не понравилось. Нет, горница, конечно, была чисто прибрана, даже пол отскоблен до белизны. Однако же укрепленные на стенах коробки с дохлыми бабочками, расставленные по полкам стеклянные банки с плавающими в мутной жидкости червячками, тоже, ясное дело, не очень живыми, большущая и чернющая доска с какими-то странными, не иначе как ведьмовскими, знаками — все это заставило путников страдальчески загрустить. Князь с княгиней тоже приуныли, правда иначе: князь с печальной нежностью поглаживал оттопыренный карман, княгиня просто скучала. Но прервать молчание так никто и не посмел.
И вот хозяйка наконец-то сняла очки и, потирая ладони, радостно объявила:
— Все! Ох, и помучаются же они у меня, голубчики!
Князь и княгиня дружно вздохнули, Вертер испуганно икнул.
— А может... это... не надо, а-а? — неуверенно протянул князь.
— Надо, Петруха, надо! — еще радостнее заверила бабуся. — Колобродили почитай с самой осени — так пусть теперь не плачут... Или плачут. Короче, завтра посмотрим.
— Ну на что им твои премудрости сдались-то? — чуть смелее, но тоже без убежденности вымолвила княгиня.
— А ты, Марыска, неуч, вообще молчи! — прикрикнула хозяйка. — Прапрадед твой Михрюндий...
— Славен тем, что десятерых мог перепить и женат был восемь... ой, нет, девять раз! — совсем по-девчоночьи огрызнулась княгиня.
— Знал четырнадцать языков и двадцать восемь диалектов! — торжественно возгласила Яга.
— Ага, и не за хрен огородный отдал Большие Таранки гоблинам! И невесть куда еще вывезло бы, кабы через месячишко-другой до гоблинов не доперло, что нужны им те Таранки, как валенки на болоте!
— Зато за всю свою жизнь ни разу не воевал, с соседями в великой дружбе пребывал, школу открыл, лечебницу построил... — упрямо гнула Яга.
— Которую сам же потом и сжег по пьяни!
— А школа-то осталась! И посейчас стоит!
— И че?
— А то, что хочешь ты или нет, а экзамену завтра быть! — хозяйка так стукнула кулаком по столу, что листы бумаги затрепетали — и прнялись грустно опадать на пол.
— Да совсем ты, бабка, умом тронулась со своим ягэ! — взвилась княгиня. — У нас тут такое творится, а ты сидишь, бумажки свои пишешь.
— Не бумажки пишу, а тестовые задания составляю, — строго поправила Яга. И без особого любопытства осведомилась: — Что у вас там опять?
— Да приперся тут один, вчера еще, — княгиня снова погрустнела. — Ну и Глашеньку... того.
— А я вам говорила, что при неправильной эксплуатации точного механизма быть беде! — хозяйка наставительно ткнула перстом в потолок. — Вот они, последствия умственной инертности!
— Так... это... традиция, — тоскливо выдохнул князь.
— Традиция? — Яга прищурилась. — А что такое традиция? — обвела подозрительным взглядом всех присутствующих — и каждый невольно вжал голову в плечи и опустил глаза. — Традиция, неучи, — это освященный временем опыт поколений! А опыт поколений что нам говорит? Что, я вас спрашиваю?
Ответа снова ни у кого не нашлось.
— Гостя напои, накорми и спать уложи. Можешь еще в баньке попарить, но... — палец вновь указал в потолок, — с соблюдением правил техники безопасности. — А вы что учинили, неучи? К Глафире-то его зачем повели?
— Что уж говорить-то теперь, — удрученно вымолвила княгиня. — Теперь вся надежа только на Халяву.
— На кого?! На что?! — возопила Яга. Избушка испуганно подпрыгнула. — Недоучки, невежды, лапотники!!! Если бы вы в свое время не прогуливали уроки, вы знали бы, что Халява — это всего лишь фольклорный архетип! Ясно вам?
— Не-а, — в один голос признались князь, княгиня и путники. А Вертер посмотрел на хозяйку уважительным и удивительно трезвым взглядом.
В последующий час Вертер уяснил, что вдохновение ничто по сравнению с чистым знанием, Тим понял, что учиться надо, но мозги все ж таки жалко, а Хлоя утвердилась во мнении, что до сего дня вообще мало что знала о жизни. Князь и княгиня привычно не пытались ничего понимать. А Динь к исходу часа сделал вывод, что бабусю послала ему сама судьба.
— ...архетип доминанта и гиперсема! Он первичен, абстрактен и, не побоюсь этого слова, идеалистичен! Как можно поймать то, что — всего лишь идея, мысль, звук?! — Яга возмущенно закашлялась — и спохватилась: — Ой-ой-ой, спать давно пора, завтра ответственный день. Так, вы, гости дорогие, здесь устраивайтесь, перин у меня, правда, не водится, но ковер старый есть и подушек каких-никаких найдем. Марыска и девица — как вас величать? — Хлоя?.. красивое имя и тоже в какой-то степени архетипическое... м-да... Хлоя — в мою комнату. А ты, Петруха, в чулан ступай.
— А че это... тудыть? — вяло возмутился князь.
— От тебя за три сажени какой-то дрянью разит... не Глафириной, кстати.
— Так откуда ж?.. ее ж...
— Знать ничего не желаю!
— Ма-ама!
— Не мамкай, не позорь меня перед людьми! — вконец рассвирепела бабуся. — Сказано тебе — в чулан! Да, и то, что в кармашке у тебя булькает, давай-ка сюда. Ну-у!
Князь, чуть не плача, потянул из кармана бутыль. Яга ловко выхватила ее из судорожно сжатых пальцев сынишки-переростка, отвинтила крышку, понюхала.
— Спирт? Где ж ты взял?
— Вот лешачиное отродье! — вскричала княгиня. — Я ж эту его заначку только что с собаками не искала. Да и с собаками искала бы, но ведь он, подлец, что удумал — заначку прячет в грязный носок, а у него эти носки по всему терему завсегда разбросаны, у бедных псинок через полтора десятка шагов нюх напрочь отбивает!
— Как он вовремя нашелся-то! — разулыбалась бабуся. — Аккурат мне спиртовочки заправить... Кое-кого заспиртовать, опять же. Оформим как материальную помощь школе, пусть все знают, как у нас власть об образовании и просвещении заботится!.. Все, пойдемте спать.— Уважаемая, — обратился Динь к Яге, — мне бы с вами перемолвиться.
— Завтра. Все завтра. Ответственный день, — отчеканила хозяйка и пригрозила: — До третьих петухов подниму!
Однако же пробуждение произошло еще до вторых. И было оно еще неприятнее, нежели ожидалось.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
