Область трасцендентности

Пока арестованного вели, капитан прокрутил в голове некоторые вехи предстоящего разговора, пытаясь вспомнить основные черты характера мнимого учёного. Это было трудно, поскольку ничем особенным тот не выделялся и находился постоянно в тени руководителя — идеальное прикрытие для внедрения.

Наконец, дверь открылась. Бойцы ввели Радненко и усадили на заранее приготовленный стул, зафиксировали руки наручниками и встали рядом. Лунько сел рядом с капитаном.

— Итак, Геннадий Алексеевич, — начал Фаррел, — вы догадываетесь, по какому поводу мы здесь собрались?

— Нет. Что вообще происходит?

— Вы обвиняетесь в терроризме и антигосударственной деятельности в условиях военного времени. Вы знаете, чем это вам грозит?

— Что за ерунда?! — Радненко выглядел так, словно увидел говорящих матрёшек.

'Хорошо играет', — подумал Джек, но улики были слишком явными, чтобы верить.

— У нас имеются неоспоримые доказательства, что недавний взрыв — ваших рук дело.

— Странно, что находясь на планете, я смог организовать взрыв, — фыркнул арестованный.

На всеобщее удивление Радненко довольно быстро взял себя в руки.

— Сообщник, дистанционное управление, таймер — всё это возможные варианты. В вашей каюте мы обнаружили вот этот интересный прибор, — капитан положил на стол коммуникатор. — Узнаёте?

— Первый раз вижу.

— Хорошо, а что скажете об этой записи... — Фаррел попросил показать на проекторе запись, сделанную незадолго до высадки на Белую-2. На записи было отчётливо видно, как Радненко проходит между ящиками оборудования и внимательно что-то рассматривает. Это длилось недолго, затем террорист наклонился, на несколько секунд скрывшись от обзора, и снова появился, а затем быстрым шагом направился к выходу из склада. — Закладывали устройство, — прокомментировал капитан по окончании записи. — А ещё при осмотре вашего багажа сканеры зафиксировали элементы, некоторые из которых составляют канзон. И более того, — он выложил на стол ещё одно доказательство, — детонатор. Достаточно для начала?

Радненко промолчал.

— Вы неплохо поработали, — добавил Фаррел, — помощник руководителя экспедиции — идеальное прикрытие, но в чём-то вы просчитались. Итак, — подвёл он черту, — кто ещё из экипажа или членов научной группы причастен к этому взрыву? Вы назовёте сообщников на 'Непобедимом'?

— Откуда я знаю?! Вы говорите полную ерунду! Мне это подкинули.

— А запись?

— Я просто проверял наше оборудование. Это теперь считается преступлением?

— Однако доказательства, господин Радненко. Каюты экипажа не просматриваются, но палубы под наблюдением. За всё время к вам никто не входил, а, следовательно, подбросить коммуникатор и детонатор никто не мог. Мы можем провести анализ отпечатков пальцев. Это обязательно?

— Кажется, вы абсолютно уверены в своей правоте, — с сожалением произнёс Радненко. — Я расскажу всё, но только нас должны оставить наедине.

Фаррел и Лунько переглянулись.

— Это несложно, — сказал капитан.

— И отключите запись. Я не хочу, чтобы вели наблюдение.

— А вот это уже лишнее, — фыркнул начальник Службы Безопасности.

— Бросьте. Я в наручниках, оружия у меня нет. У меня нет ни возможности, ни мотивов нападать на капитана. Уверен, вы меня отпустите после нашего разговора с ним, — сказал Радненко. Он выглядел очень уверенным, словно бы с него слетела маска.

'Риск — благородное дело!', — подумал капитан.

— Всё нормально, Анатолий. Оставьте нас и выключите видеонаблюдение.

— Но... — попытался возразить Лунько

— У меня всё под контролем.

Начальник СБ с явной неохотой встал и вышел вместе с десантниками. Дверь захлопнулась, через несколько секунд Ястреб сообщил:

— Видеонаблюдение снято, капитан.

— Отлично, а теперь давайте приступим к диалогу.

— Фаррел, — сказал жёстко Радненко. Таким его ещё никто не видел, — вы подставляете под угрозу безопасность корабля, гоняясь не за тем человеком. Выводы, сделанные поспешно, могут дорого обойтись и экипажу, и всей Лиге Наций. Вы это понимаете?..

Фаррел меньше всего ожидал услышать такие слова и, тем более, в таком тоне, словно бы его обвиняли в измене, но вида он не подал и внешне оставался спокойным. Дальнейшее удивило его ещё больше:

— ...Я работаю на объединённые спецслужбы Лиги Наций. Моя задача: поиск внедрившегося террориста. На складе я как раз искал признаки его работы.

— А коммуникатор?

— Здесь вы правы, это связь с 'Непобедимым'. Можете позвонить и спросить. В адресной книге только один номер — номер капитана крейсера. Он оповещён на подобный случай.

— А детонатор?

— Детонатор я нашёл. Для учёных это просто какой-то странный прибор. Самое лучшее средство спрятать вещь — положить её на самое видное место, чуть видоизменив. Разумеется, камера не зафиксировала, что я положил этот детонатор в карман, а затем уже в своей каюте изучал его. И ещё одно: если бы вы были более обстоятельно знакомы с такими детонаторами, то поняли бы, что он управляется электромагнитным импульсом. Его я не мог послать с планеты. Вам нужно отследить аномальные электромагнитные колебания перед взрывом, и вы узнаете, откуда производилась активация взрывного устройства.

— Я проверю ваши слова. И ещё одно: что у вас было в багаже, что наши датчики показали наличие элементов, которые входят в канзон?

— Если вы про углеродные соединения, то думаю, такие можно найти у половины членов экипажа. Это вообще мало что значит.

Капитан кивнул: 'Действительно, слишком уж 'скользкое' доказательство'.

— Допустим, я вам верю, — сказал Фаррел. — Почему я не узнал обо всём этом раньше?

— Члены экипажа выглядят врагами для террориста. Как вы сказали, помощник руководителя экспедиции — идеальное место для внедрения. Я имею доступ почти ко всем важным местам корабля и нахожусь вне подозрений. Ваше участие может раскрыть меня, ведь предателем может оказаться любой.

— Я доверяю своему экипажу. Мы многое прошли с ним. У нас только двое новеньких.

— Проверьте их. Дмитрий Восков должен был доставить моё письмо для Лунько. Вам Анатолий ничего не говорил об этом письме?

— Нет.

— Спросите его. Если Дмитрий — тот самый террорист и прочитал содержимое письма, то он вполне может запаниковать. Не мешало бы проверить и нового кибернетика. Если смерть Арашина не являлась случайностью, то он опасен вдвойне, — Радненко замолчал, давая возможность Фаррелу подумать. — И для этого вы гоняли челнок с поверхности и обратно? Непозволительная роскошь при ограниченных ресурсах.

— Я знаю, что делаю. Я не мог рисковать. Миссия слишком важна для Лиги Наций, а террорист хотел сорвать исследовательские работы. Доказательства указывали на вас, а, следовательно, вы могли сорвать все работы. Вплоть до убийства Белоусова. Вы бы на моём месте поступили так же.

— Да, скорее всего, — кивнул Радненко. — Но заметьте, у меня уже была возможность убить Белоусова, и не одна. Когда мы с ним спускались вглубь подземелий, я мог его бросить, а затем сослаться на отказ оборудования. Запись велась, да, но это только подтвердило бы мои слова. Поверьте, организовать такое несложно.

— Складно выходит, — отметил капитан.

Он включил коммуникатор. В адресной книге действительно был только один номер. Капитан хотел было нажать на вызов, но остановил себя. Кто сказал, что из-за звонка не детонирует какой-нибудь заряд?! Поскольку Радненко сказал о капитане 'Непобедимого', можно было его проверить и иным способом.

— Ястреб, связь с Николаенко. Закрытая линия.

— Одну минуту... — ответил компьютер. Ждать долго не пришлось. На столе зажглась голограмма, отобразившая капитана крейсера.

— Здравствуйте, Фаррел. Рад вас видеть. Что случилось? Почему по закрытому каналу?

— Взаимно, Сергей Иванович. У меня к вам очень важный вопрос, который не должен уйти дальше нас с вами.

— Да, слушаю, — изобразил готовность Николаенко.

— Передо мной сидит Радненко и утверждает, что он агент наших спецслужб. Говорит, что вы можете подтвердить его полномочия.

— Да, я подтверждаю. Господин Радненко выполняет важное поручение на 'Звёздном Ястребе'. Сожалею, что вас не проинформировали. Пожалуйста, если будете посвящать кого-то, то только самых преданных людей. А ещё лучше, оставьте это в тайне.

— Спасибо, — коротко ответил Фаррел. Они попрощались. — Ястреб, вызови Лунько.

Через пару секунд вошёл Анатолий и вопросительно посмотрел на капитана.

— Снимите с него наручники, — сказал тот.

— Не понимаю... — сказал Лунько, подходя к Радненко.

— Он не имеет отношения к взрыву. Это доказано, — капитан коротко объяснил сложившуюся ситуацию и спросил о письме.

— Да, оно пришло, но я не успел его прочитать, — ответил Анатолий и усмехнулся. — Как-то не до того было...

— Понимаю, — кивнул Радненко. — Забавно, но я думал, что вы решили со мной переговорить с глазу на глаз, а тут такой приём...

— Так с какой организацией мы имеем дело? — спросил Фаррел.

— 'Движение освобождения Земли', — ответил агент.

— Точно?

— Информация надёжная, — заверил Радненко.

— А что в письме? — спросил Анатолий Лунько.

— Я просил обратить внимание на Дмитрия Воскова. Это скорее проверка для него. Я наклеил тонкую нить, невидимую человеческим глазом. Если письмо открывалось, она порвана. Ведь открывать запечатанные конверты строго запрещено, верно?

— Верно. Я немедленно проверю, — сказал Лунько и вышел из зала для брифингов. Как показала проверка, письмо действительно оказалось вскрыто...

Глава 4. Скрытое в глубине

Сразу продолжить спуск не удалось. Несмотря на то, что системы жизнеобеспечения разворачивались автоматически, их подгонка заняла слишком много времени и сил, поэтому работа началась утром следующего дня. Пока группа из трёх археологов спускалась в 'разведку', Белоусов командовал установкой оборудования. Планировалось исследовать другой проход. На удивление, он привёл исследователей в ту же полость, что и первый. Во время спуска археологи провели замеры 'помещения'. Оно было метров двести на двести, а в глубину уходило на полкилометра. Верёвки такой длины у них не было: взрыв уничтожил практически всё, что не успели спустить на планету, поэтому при спуске надо было полагаться только на антиграв, что подвергало людей опасности.

Звонок капитана Фаррела, как всегда, не привёл ни к чему хорошему. Хотя Александр Николаевич не очень переживал по поводу временной отлучки помощника: пока можно было обойтись и без Радненко. Главное, чтобы никто другой не опередил его в разгадке тайн.

Сейчас, уже ближе к концу дня, намечалось новое 'погружение'. Первым шёл Белоусов, его страховал Сергей Нахуджинов, один из лучших специалистов в группе. С разницей в две минуты за ними двигалась ещё одна пара, главной целью которой являлось обеспечение связи с наземной группой. В прошлый раз она была нестабильной, вероятно, из-за отражающей способности стен. Решить эту проблему оказалось очень просто: стоило лишь вспомнить о проводном способе передачи. Теперь в подземной полости висел передатчик, а от него к выходу тянулся кабель.

В отсутствие света полость казалась бесконечной во все стороны. Даже самые мощные фонари не могли добраться до противоположной стены.

— Начинаем спуск, — произнёс Александр Николаевич и перевёл антиграв на четверть G.

— Связь нормальная. Спускайтесь.

Но они уже и так начали спуск с небольшим ускорением. Без смены ускорения спуск бы занял всего пару минут, но в таком случае скорость была бы слишком большой, поэтому через минуту началось торможение.

Наконец, фонари нащупали поверхность. Приземление оказалось довольно мягким, хотя Белоусов не смог удержаться и взмыл вверх. Отключил антиграв он только на высоте нескольких метров, затем повторно опустился на 'пол'. Нахуджинов сработал лучше.

— Ну и ну, — только и сказал он.

— Что такое? — поинтересовался руководитель, пытаясь приспособиться к новым условиям.

— Прямо-таки пустыня. У меня такое ощущение, что здесь вообще ничего нет.

— Серёжа, в каждой пустыне есть свой оазис, — не согласился Белоусов и огляделся. Действительно, слова, сказанные подчинённым, казались близки к истине: видимое пространство напоминало пустыню безлунной ночью. Он посмотрел вверх. В вышине, как ночные звёзды, горели осветители.

Археолог наклонился, пытаясь под слоем пыли разглядеть пол. Тщетно. Пришлось разгребать пыль рукой. Вскоре он бросил это бесполезное занятие. До поверхности можно было не добраться и за несколько часов, учитывая, что всё это гигантское строение оказалось под землёй — здесь требовалось больше людей и оборудования.

— Давай осмотримся, — сказал Белоусов. — Пройдём по периметру.

— Вам нужно идти прямо метров пятьдесят, — донёсся из наушников голос наблюдателя.

Они стали продвигаться прыжками в указанную сторону. Вскоре фонари выхватили из тьмы стену. Она была такой же гладкой, как и выше.

— Вообще не вижу смысла в этом параллелепипеде, — высказался Нахуджинов.

— Он должен быть. Никто не будет ничего делать без конкретной цели, — ответил Белоусов. — Давай попробуем очистить часть стены. Вдруг найдём барельеф или роспись.

— Да, стоит попробовать ещё раз. А вдруг это что-то вроде голографического зала?

— Но сканеры не фиксируют наличие техники, даже её остатков.

— И то верно, хотя, возможно, у них был совершенно иной уровень технологий и для них не нужны проекторы...

Они приступили к работе. Сначала счищали пыль руками, а затем, когда появилась поверхность, из перчаток вышли мягкие кисточки, и археологи перешли к более тонкой работе. Через десять минут их взорам предстала серая и абсолютно ровная стена: никаких рисунков, даже вмятин.

— Может, стоит подсветить в ином диапазоне? — предложил Нахуджинов.

— А это мысль! — согласился Белоусов, удивившись, что сам об этом не подумал, и перевёл изображение в инфракрасный, а затем в ультрафиолетовый спектр. Никакого результата. — Да, над этим придётся поломать голову. Пройдём по периметру.

Нахуджинов не ответил, но последовал за руководителем. Долго в пейзаже ничего не менялось: ровная стена тянулась с левого края, справа — чёрная пустыня, а затем путь преградила грань параллелепипеда.

— Мы так можем бродить часами, — фыркнул Сергей. — Бесполезно.

— Возможно, — ответил руководитель и 'пошёл' дальше.

Через некоторое время они снова стояли у угла, ничем не отличающегося от предыдущего. Так они обошли весь периметр. Нахуджинов оказался прав.

— Поднимаемся? — спросил тот.

— Нет, у меня появилась одна идея. Давай в центр. Дежурный, направляйте нас, — сказал Белоусов и попрыгал туда, где, по его мнению, располагался центр.

— Чуть правее.

Разведчики подкорректировали курс. Пока они двигались, Нахуджинов спросил:

— Почему мы идём именно туда? Есть идея?

— Знаешь, Сергей, мне кажется, что те, кто строил это, обладали любовью к геометрии, поэтому будет не лишним посмотреть, что в центре квадрата.