— Вот тут я чаще всего бываю, — указала Олеся правой рукой в сторону большого строения из красного кирпича. Массивные ворота были закрыты несмотря на теплую погоду. Сергей подумал, что если там нет охладителей, то в этом каменном гробу можно заживо свариться.

Внутри было прохладно. Нет, "потеплее", чем в машине, но вполне комфортно. Под потолком парень заметил пару огромных старинных вентиляторов, которые медленно перелопачивали своими тремя лопастями воздух. На дальней стене от входа светлел квадрат кондиционера. Старенький уже, если судить по дизайну и форме, но все еще работающий. И работал он хорошо — такой большой объем воздуха не всякий навороченный современный гигант охладит.

— И чем ты занимаешься? — вертя головой по сторонам, спросил Сергей. — Или это секрет?

— Нет, — улыбнулась девушка, — никакой не секрет...а разве я тебе не говорила? Нет? Тогда слушай: мы работаем над проблемой разведения животных в загрязненной местности. Наши предшественники не смогли добиться больших результатов и забросили это дело. Впрочем, если бы их самих не разогнали, то что-то полезное и осталось бы нам в наследство. А так, только точки и стойла. Еще хорошо, что местные деляги не успели все растащить после консервации полигонов.

— И получается?

— Так, — пожала плечами Олеся, подходя к одному из стойл, — кое-что. Вот посмотри сюда...

Девушка указала на двух телят — черной и бурой, отдающей слегка рыжиной, масти. Совсем еще небольшие, вряд ли больше года исполнилось. И выглядели полностью нормально. Сергей в тайне ожидал увидеть что-то уродливое. Лишнюю ногу из живота растущую, пару дополнительных рогов...

— Телята, — произнес он, стараясь запрятать разочарование поглубже, — милые. А как зовут?

— Уран и Альфа, — просветила его девушка. — Ураном назвали бычка по традиции. Самый первый бык носил эту кличку. Его и нескольких коров отловили поблизости, когда колхозное стадо разбежалось в восемьдесят шестом. Тогда все больше людей старались вывозить, о животных все забыли. А они умницы оказались. Спаслись и выжили в дикой природе. Не все, конечно, часть волки разорвали...

На ферме пробыли больше часа. Олеся провела по всему комплексу, показывая и рассказывая обо всем. Упомянула другие полигоны, на которые она сводить парня не сможет. Времени нет, да и разрешение надо брать у Пономарева. На сегодня он дал только сюда, на ферму.

Потом отправились гулять по разрушенному поселку. Во время этой экскурсии Сергей убедился, что его догадка насчет постамента была правильной. Тут и в самом деле раньше стоял в скверике памятник Ленина. Куда он потом пропал и кто в этом принимал участие девушка не знала. Впрочем, это не сильно и заботило пару молодых людей.

Олеся провела своего спутника по всем значимым местам села. Побывали в сельсовете, где на стенах еще висели портреты вождей и графики "плановых перевыполнений", черно-белые — газетные — фотографии местных "стахановцев". Прошлись по самым сохранившимся домам. Там Сергей отыскал древнейший холодильник — толстый прямоугольник с дутой дверкой. Алюминиевая ручка и морозильная камера отсутствовали, вырванные неизвестным сборщиком цветного металлохлама. И недавно — сравнительно — вырваны, не больше года-полутора назад. Видимо, не настолько и плотное кольцо охранного периметра вокруг зоны отчуждения, что народ успевает наведаться и набрать вещей поценнее.

— Говорят, — произнесла девушка, когда они вдвоем вышли на улицу, устав от обхода зданий, — тут во время войны бои сильные проходили.

— В селе? — уточнил Сергей, между делом предлагая девушке свой локоть, за который она тут же ухватилась.

— Вообще в зоне отчуждения, — произнесла Олеся. — А припятский мост даже взорвали. Говорят, что немцы. Но это было в самом начале войны, когда те наступали и подрывать такую транспортную линии им было сильно невыгодно.

— Значит, рванули наши, — уверенно заявил парень. — Большой мост?

— Да, — кивнула в ответ девушка, — большой. Точнее, длинный — пролетов пять или шесть. Но рельсов только одна линия. Раньше по ней возили сотрудников станции и ученых. Слушай, а давай сходим на речку? Она тут совсем рядом.

— Давай, — согласился Сергей, которому уже надоело ползать по пыльным домам и жариться на солнце.

Река Припять встретила их тишиной и легким намеком на свежесть. Большой прохлады, которой втайне ожидал Сергей, не было. Зато место, куда девушка привело его, было красивое.

— Рыбалка тут должна быть хорошая, — просто так, чтобы не молчать, сказал Сергей. — Вот только я бы не стал бы даже пробовать местную рыбку.

— А другие ее едят и ничего, — сообщила Олеся, пристраивая свою русую головку на плече у парня. — Правда, сначала дозиметров ее меряют. У них на острове своя лаборатория есть...

— Где?

— На острое, — пояснила ему девушка. — Мы так называем полигон, где берут замеры радиации воды и речных созданий. Лаборатория находится на пруду-охладителе станции...

— Брр, — передернул плечами Сергей, представив себе картину рыбалки в ТАКОМ месте.

— ...но ловят рыбу для еды тут или в Уже, — закончила девушка. — Вторая крупная речка поблизости.

После этого разговор сам собою увял. Молодые люди сидели молча, погрузившись каждый в свои мысли. О чем думала Олеся никто сказать не мог, только она сама. Зато Сергей свои очень скоро озвучил короткой фразой.

— Олесь, — повернул он лицо и ловя взгляд девушки своими глазами, — я тебя люблю.

Глава 5

— Мне очень интересно знать, кто эти Хозяева, — мрачно произнес Богдан, крупный мужчина лет сорока, считающийся главой всей охранной службы научного центра. — Эти твари виновны в смерти четырех моих людей.

В кабинете Пономарева собрались пятеро людей, просматривающих запись недавнего ЧП в подземной части лабораторного комплекса. Два американца — Смит Герберт и Джон Маклец (американец со славянскими корнями), Богдан, сам Пономарев, очевидец и участник происшествия — Стас. Последний чувствовал себя паршиво и неуютно. После пары инъекций, он немного пришел в себя. Но после просмотра записи стал опять погружаться в черную меланхолию, готовую вылиться в истерику.

— Кто-то из конкурентов? — посмотрел Виктор Иванович на своих заокеанских кураторов-ученых. — Как вы считаете, такое может быть?

— Нет, — покачал головою Герберт, — не думаю. Парень не покидал комплекс почти месяц. С последнего раза, когда имел контакты во внешнем мире, прошло достаточного времени и возможностей для нападения.

— Согласен, — кивнул головою Богдан, — слишком долго он ждал для нападения. И выбрал момент не самый удачный — пару раз имел возможность пристрелить и меня, и любого из здесь собравшихся. И тварей после этого всех выпустить...

— Мне он показался каким-то зомбированным, — счел долгом внести свою лепту в разговор Стас. Больше всего на свете он желал скорого окончания разговора. После успокоительного его тянуло в сон, но отпускать своего помощника на отдых Пономарев не спешил.

— Зомбированным? — протянул Джон. — Вон как...

— Есть идеи? — тут же оживился Пономарев. Случившееся ЧП руководителя центра волновало больше всех. Только-только появились подвижки в новом направлении экспериментов и на тебе — такие непонятки. Люди гибнут, охранники сходят с ума и начинают расстреливать своих товарищей, выпускать мутантов. Еще непонятные Хозяева вылезли из подполья. Мать их...

— Проверните еще раз эпизод, где охранник говорит про Хозяев, — влез в разговор Герберт. Богдан удивленно приподнял брови, адресуя молчаливый вопрос американцу, но тот проигнорировал такое обращение.

"...они сказали...хозяева...

"...они сказали тебе убить меня только одного или кого-то еще?"

"...всех, всех чужих им и не получивших послание. Или не принявших его".

— Стоп, — поднял руку американец, — хватит.

— Мы это слышали уже раз пятьдесят, — буркнул Богдан, который был вооружен пультом от дивидипроигрывателя и выполнял роль киномеханика. Подобное положение изрядно тяготило честолюбивого и жесткого мужчину, привыкшего быть первым, а не выполнять нелепые указания не пойми кого.

— Слышали, но не обратили внимания на суть, — проговорил американец и задумчиво принялся барабанить пальцами по столу. — Берите пример со Стаса. Он и в том положении не растерялся и сделал попытку прояснить ситуацию.

— Вы о словах, где говорится про обращение? — хмыкнул старший охранник. — Бросьте, я уже приказал поместить в стационар всех бойцов, которые работали рядом с Сухоруковым. По всей видимости, через него неизвестные передавали обращение. Поэтому и тянул парень с нападением столько времени — много народу пришлось обойти.

— В ваших размышлениях есть несколько слабых мест, — влез в беседу Джон. — Неужели все ваши люди — из тех, кто отказался помогать этому убийце — решили смолчать? Ни один из них не сообщил вам или своему непосредственному командиру о подозрительных речах товарища.

На подобное заявление Богдану ответить было нечего, почти нечего.

— Этим и снимаются странности насчет долгого периода бездействия, — охранник вперил свой немигающий взгляд в глаза оппонента. — Пока нашел подходы, выбрал людей, убедился, что они не расскажут...

— Чушь, — фыркнул Джон. — И бред.

От подобного заявления Богдан побагровел и сжал кулаки. В ладони заскрипела пластмасса пульта, сообщая что еще чуть-чуть и прибор сломается, не выдержав нагрузки.

— Хватит собачиться, — хлопнул ладонью по столешнице Виктор Иванович. — Джон, я вижу, что у вас есть объяснение причины. Или какая-то теория. Сообщи нам о ней, будь любезен...

— Скорее теория и предположения, — задумчиво сказал американец и кивнул на экран, где застыл стоп-кадр. — Если бы не случилось ничего подобного, то я позабыл бы, списав на расшалившееся воображение.

— Ты говори быстрее, — скорчил гримасу Богдан, которого раздражало излишнее словоблудие, — нечего сопли размазывать по тарелке.

Джон бросил быстрый и недовольный взгляд на Богдана, но решил смолчать, не отвечать на грубость этого полуазиата. Даже не верится, что у самого Джона имеются славянские корни. Причем его предки ведут свой род откуда-то из этих мест. Не Чернобыля конкретно, конечно, но с Украиной его многое связывает.

— Ваш помощник, Стас, — сказал американец, кивком указав на молодого ученого, — в своем последнем эксперименте увеличил воздействие на Объект...

— Я знаю, — подтвердил Пономарев. — Стас мне показывал результаты опыта. Весьма и весьма интересные перспективы открываются, если продолжить работать в этом направлении.

— Насколько интересные? — поменял тему беседы Джон, с интересом уставившись на Виктора Ивановича.

— Потом поговорите о своих "интересных делах", — невежливо перебил мужчин Богдан. — Прошу прощения, Виктор Иванович.

— Так вот, — вернулся к прежней теме американец. — Я как раз находился в соседнем бункере, где работал с подопытными по своему проекту. И вот что случилось: в пик активности, зафиксированный приборами, я услышал...мне показалось, что кто-то на ухо шепчет странные предложения. Что-то о власти, помощи, свободе...

— Переутомился, — буркнул Богдан, который ожидал услышать от ученого более интересные факты. Впрочем, сказал он это без особой уверенности. — Кстати, что за проект?

Ученые переглянулись между собою. Потом Пономарев произнес:

— Это проект связан с человеческим сознанием. Изучаем возможности человеческого мозга...Джон, продолжайте.

— Я бы забыл про эти странности, если бы не одно НО, — проговорил американец. — Я четко слышал предложение убить всех окружающих и помогать...Хозяевам.

— Что!? — вскричал Богдан. Несчастный пульт не выдержал всплеска эмоций и хрустнул, разваливаясь на части.

— Какого...ты тогда молчал? — заявил начальник охраны. После вспышки гнева секунду назад и порчи пульта, мужчина успокоился. По крайней мере, с виду был спокоен и невозмутим.

— Рассказывай...

И американец рассказал. В тот день, когда Стас на свой страх и риск повысил питаемую мощь Объекта, американцы так же решили ускорить свои работы. Удачно совпало — результаты и там, и там вышли шокирующие. Вот только у украинцев никто не пострадал, если не считать мутантов.

В тот момент, когда Джону на ухо стал шептать незнакомый голос без грамма интонации, он посчитал его за первые признаки переутомления. Просьбы, обещания, посулы власти и величия ученым стойко игнорировались. А потом голос резко замолчал — эксперимент остановили.

— М-да, история, — проговорил задумчиво Богдан. — А Сухоруков стоял в тот момент в карауле совсем рядом с бункером Объекта. И еще несколько человек с ним...

— И куча персонала из лаборантов и помощников, — вздохнул Пономарев. — И среди них сейчас есть безумцы, жаждущие прикончить нас. Интересно, а почему они не убивают своих товарищей?

— Скорее всего, — неуверенно ответил Джон, — установка была дана на...на нашу группу. То есть тех, кто держит все ниточки управления.

— Очень хорошо, господин Маклец, — сказал Богдан, — что на вас не подействовал этот голос. А то мы могли сейчас и не сидеть тут так спокойно.

При этом он цепко смотрел в глаза американцу, стараясь уловить малейшее изменение поведения и эмоций.

— Я очень стоек к различному виду внушений, — пожал плечами Джон. — А на Сухорукова и его возможных товарищей воздействовали неким видом гипноза. Впрочем, исходя из нашей работы, что-то подобное и ожидалось...

Дальше Стас уже плохо соображал о чем идет речь. Он падал в дремоту, отрешаясь от реальности на несколько секунд, и тут же пробуждался. Разговор его товарищей то превращался в неторопливую беседу, то становился яростным спором. Смысл всех этих словопрений от молодого ученого ускользал.

— Все, хватит, — Стас очнулся от дремы после громкого окрика Пономарева и сильного удара ладонью по столу. — Выполняем то, что решили. Богдан — изолируй возможных подозреваемых в лазарете или еще где. Главное, чтобы подальше от оружия и основных лабораторий. Джон, Герберт — продолжаете работать по плану своего графика. Старайтесь разобраться с тем феноменом, что заметил Маклец. Стас...Стас...

— А? — встрепенулся парень, который чуть снова не уснул.

— Повторишь эксперимент, запись которого мне демонстрировал, — приказал ему Виктор Иванович. — Только всегда координируй свои действия с Джоном или Гербертом, чтобы опять не вышла какая гадость. Все, обсуждение считаю оконченным...

Следующее собрание пяти мужчин произошло через три дня. Это время было отдано на опыты и систематизацию полученных данных. Стас успел отойти от шока и вернул себе прежний вид увлеченного своей работой ученого.

Собрались во второй раз в одном из кабинетов центрального подземного комплекса. Кабинет Пономарева признали ненадежным в плане защиты от прослушки. Стас появился последним. К этому моменту оба американца, Пономарев и Богдан уже сидели в креслах за огромным столом.

— Наконец-то, — недовольно произнес Богдан, когда молодой ученый показался в дверях кабинета, — долго тебя пришлось ждать.