Через несколько минут она решительно поднялась с постели, игнорирую попытку мужчины удержать ее, набросила на плечи дорогой иианийский* пеньюар кровавого цвета и направилась в смежную комнату. Остановившись в дверном проеме, она многообещающе взглянула на темноволосого красавца, вольготно расположившегося на постели, после чего дверь мягко закрылась.

Она довольно улыбнулась. Все мужчины примитивны вне зависимости от расы и положения. Она знала, что он уже в ее руках. Один раз побывав в ее постели, он будет возвращаться вновь и вновь, ведь в этом мире нет никого, кто смог бы соперничать с нею.

Больше нет...

Щедро плеснув в бокал сладкого аниараиского* вина, женщина опустилась на ажурную софу. В большой золотой чаше на столике плавали три водные морудорские* розы, наполняя воздух своим терпким бодрящим ароматом.

Она всегда любила этот своеобразный запах, впрочем, как и ее сестра. Эта непрошенная мысль заставила белокурую нимфу подняться и в два шага приблизиться к чаше. В душе темной волной всколыхнулся гнев, стоило ей внимательней присмотреться к соцветиям.

'...В воздухе отчетливо пахло озоном. Тяжелые дождевые капли еще изредка срывались откуда-то сверху, где клубились тучи. Золотые лучи изредка пробивались сквозь темные полог, освещая летний сад у маленького домика, в котором глаз радовали цветы всех возможных размеров и расцветок. На пороге заскрипели половицы, и без того тусклый свет грозового дня заслонила крупная мужская фигура.

— Девочки мои, — на бородатом лице расцветает ласковая улыбка, когда обе дочери с восторженным визгом бросаются к отцу.

Мать стоит у стола, ее уставшее и такое любимое лицо так же озарено любовью, к которой примешивается облегчение от скорого возвращения мужа из дальнего плавания.

— Папа, а ты нам привез подарок? — дружно интересуются малышки, кокетливо хлопая длинными ресницами и слаженно игнорируя недовольное восклицание матери.

— Конечно, — мозолистые руки ласково касаются светлых локонов на головах дочерей. Из большого заплечного мешка мужчина извлекает две магические сферы, в которых клубящимся туманом скрыт подарок. Туман рассеется только тогда, когда подарок будет вручен.

Шары ложатся в протянутые детские ладошки. Одна из девчушек с восторгом наблюдает, как туманная субстанция переливается всеми цветами радуги и рассеивается, открыв восторженному детскому взору крупную розу. Розовые лепестки, на которых заметны икрящиеся в свете луча, пробившегося сквозь тучи, капли росы, к краям меняют свой нежный оттенок на насыщенный алый цвет.

Воздух наполнен густым терпким ароматом.

— Папочка, это мой любимый цвет, — восторженный голосок сестры отвлекает вторую девочку от созерцания красноватого цветка в ее ручках.

В сфере, которую сестра демонстрирует матери, отчетливо видна такая же крупная морудорская роза, только лепестки голубого и синего цветов...' Погрузив пальцы в пахучую воду, женщина со скрытым злорадством наблюдала, как голубые лепестки покрываются коричневыми пятнами тлена, скукоживаются и рассыпаются пылью, исчезая в бурлящей тьме, сменившей ароматизированную жидкость.

Подняв взгляд, она всмотрелась в зеркало, внимательно рассматривая каждую черточку своего безупречного лица. Платиновые волосы тяжелыми локонами падали на плечи. Розовый язычок пробежался по все еще чуть припухшим от поцелуев губам. Прямой аккуратный носик. Опушенные густыми темными ресницами глаза, в которых вместо зрачка и белка виднелась только клубящаяся тьма.

Красавица плавным, наполненным эротизма движением отбросила за спину роскошные волосы и вновь посмотрела на зеркальную поверхность. Теперь ее глаза не казались двумя провалами в первобытную Тьму, радужка приобрела настолько черный цвет, что слилась со зрачком, но, тем не менее, они уже не производили жутковатого впечатления.

Меж белоснежными грудями в неярком свете свечей блеснула замысловатой формы подвеска, вновь навевая воспоминания.

'...С лязгом и противным скрипом открылась тяжелая металлическая дверь, пропуская ночную посетительницу в камеру. В крохотном подземном помещении было сыро: на стенах виднелся какой-то лишайник, на потолке — темные пятна от просочившееся влаги. Затхлый вонючий воздух заставил пришедшую женщину скривиться от омерзения. Она-то знала, что сейчас в ночном небе бушует гроза. Тьму периодически взрезают яркие росчерки молний, а воздух свеж, прохладен и наполнен тягучим ароматом ночных цветов.

Дождавшись, пока страж выйдет, оставив на полу небольшой фонарь, она перевела взор на скорчившуюся у стены фигурку. Будто почувствовав тяжелый взгляд посетительницы, та поднялась и гордо расправила хрупкие плечи. Некогда дорогая белоснежная нижняя рубашка сейчас казалась половой тряпкой, лишь слегка прикрывая исхудавшее девичье тело. Спутанные светлые волосы были перехвачены такой же грязной лентой, видимо, некогда бывшей частью вышеупомянутой одежды.

Посетительница молча вглядывалась в лицо пленницы. Увиденное вызывало в ней множество самых разнообразных чувств: превосходство, удовлетворение, удивление, что и она так же выглядела бы, поменяй их с сестрой местами. Только жалости и раскаяния не было в ее душе.

Некогда эти две женщины были похожи как две капли воды, сейчас вряд ли бы кто-нибудь назвал их сестрами, и уж точно не близнецами.

— Насмотрелась? — тихий бархатный голос пленницы никак не соответствовал ее растерзанному виду. — Зачем ты пришла...Ликия?

— Ты решила назвать меня истинным именем? — промурлыкала бывшая темная богиня.

— Вернув себе знания о прошлых жизнях, ты вернула их и мне, — девушка произносила это ровным нежным голосом, — мы все еще связаны.

— Ну, так чего же ты упрямишься?

— Именно потому, что уже который раз со времен сотворения я не даю воплотить в жизнь твои планы, навеянные застаревшей и пустой местью, — пленница устало прикрыла глаза. Эти разговоры повторялись с завидным постоянством из ночи в ночь, из жизни в жизнь.

— Ошибаешься, — красавица в дорогом темном платье почти прошипела это единственное слово. — Я нашла способ избавиться от твоего наскучившего присутствия.

— Для этого нужна сила богини, а в этой жизни ты просто сильная магичка, — на перемазанном грязью личике впервые появилась легкая улыбка.

— А кто сказал, что я не смогу завладеть силами двух богинь? Ты ведь сама напомнила только что, что мы неразрывно связаны. Знаешь, я смогу извлечь из этого выгоду.

— Я никогда в тебе не сомневалась, — в ее глазах даже сейчас светилась своеобразная гордость за смышленую сестру.

Вот только нынешнюю Лиорию, некогда темную богиню Ликию, это проявление нежных чувств сестрой доводило до белого каления. Эта выдержка и внутреннее достоинство, которое Ариэна, она же некогда Миония, сохранила даже после нескольких недель заточения в подземельях и постоянных унижений, раздражали и злили Темную. Эта кроткая прощающая улыбка доводила до бешенства.

— Не поможешь? — напоследок уточнила Лиория.

— Нет, — Светлая знала, что этим единственным словом подписывает себе приговор.

— Тебе так понравились эти условия? — красавица с брезгливым видом развела руки. — И как в холодные ночи тебе согревают здешние охранники? А в это время я с твоим бывшим женихом...

Звонкая пощечина не дала ей закончить фразу.

— Вот ты, наконец, и проявила свои истинные чувства, — Лиория так и не поднесла к горящей щеке руки. Вместо этого она выудила из-за корсажа красивую подвеску. Прозрачный, красивой огранки кристалл обвивал маленький филигранный дракончик с рубиновыми глазками.

— Красивая вещь, не правда ли? — Темная медленно по кругу двинулась вокруг застывшей фигуры сестры, которая не сводила взгляда с кулона, словно это была рыбка алькс*. — Ты ведь помнишь, что это за артефакт? Помнишь, я же вижу, — затхлый воздух заполнили серебристые переливы ее смеха. — Именно эта замечательная вещица мне поможет избавиться от твоих вечных нотаций. С последним словом этого поистине театрального монолога холеная блондинка вновь оказалась лицом к лицу со своей пленницей. Острый кинжал легко вспорол ветхую ткань и вошел в живот Анэрии. Ярко-голубые глаза девушки широко распахнулись, с побелевших от боли губ сорвался легкий вздох.

— Avenare caoro nast. Hisse allinar, — Лиория поспешно пропела заклинание, с восторгом наблюдая, как кристалл все ярче светится в ее руках, поглощая энергию и душу Светлой богини.

Кристалл засиял ярким светом, как только последний вздох сорвался с приоткрытых губ пленницы.

— Hisse nore, — блондинка повела рукой вдоль цепочки, на мгновение задержав кулон в кулаке. Миг спустя на ее раскрытой ладони лежала подвеска — в лапках дракончика покоился крупный черный бриллиант...'

Брезгливо отерев руку о дорогую ткань юбки, она быстро вышла из камеры, даже не взглянув на труп сестры...'

* * *

Иниас Са'Альнэр недоуменно смотрел вслед собеседнице.

Пожалуй, эту ночь можно было бы назвать одной из самых необычных в его жизни. Сначала заказчик принес более чем необычное задание — отыскать дракона, а теперь вот еще и эта встреча. Слишком много странностей за такой короткий промежуток времени, чтобы это оказалось случайностью.

Пожалуй, стоит начать с девушки. Алларию Иниас, а для друзей просто Иний, знал по долгу службы. Пару лет назад его наняли вербовщики императора Дамеанта. Будучи сиргом, сильным магом воды и заклинателем крови, он стал предводителем элитного отряда, состоящего из шести магов на службе империи. Они все были наемниками, изгнанниками или просто подлецами, жаждущими наживы, а платило казначейство щедро и исправно. Они путешествовали по миру, добывали разные диковинки и артефакты и отнюдь не законными методами. Они превратились в воров, а однажды стали убийцами. Вот тогда Са'Альнэр и ушел, став одиночкой, а чуть позже организовал свой отряд, аналогичный имперскому. Вот только методы были совершенно разными.

Но это после, а в тот период жизни он отчитывался только перед двумя людьми: Алларией и Ангардом — ее наставником. Про нее ходили странные слухи: говорили, что эта высокомерная девушка наездница. Но Иниас знал точно, этих двоих окружала сила. В слухи и домыслы мужчина не верил, со времен Великой Войны наездников больше не существовало — драконы бы не позволили собой управлять представителям иных рас. А способность к трансформации была у них отнята богами за ошибку одного из драконьего племени еще во время войны богов, когда один из отступников решился помочь Темной богине в ее безумных планах мести.

Теперь стоит вернуться к странностям. Сегодня он принял новый заказ для своего отряда. Наниматель предпочел остаться анонимным и действовал через посредника, но у Иния были определенные догадки на этот счет. Им еще не приходилось искать живых существ. И не кого-либо, а наследницу драконьего племени, единственного черного дракона за последние пять сотен лет. Итак: потерянная драконица, возможная наездница, которая еще и так странно себя ведет. Обычная высокомерная манера общения всегда уверенной в себе Алларии сменилась горьким сарказмом и шальным блеском грустных глаз.

Информация — его хлеб и суть жизни. Странно было бы не заинтересоваться таким стечением обстоятельств или их закономерностью. Поэтому мужчина плавно выскользнул из-за стола, стоило девушке скрыться на лестнице, бросил на стол несколько мелких монет и последовал за удаляющейся фигуркой. А получит ли он разгадку до того момента, как придется покинуть эту таверну?

* * *

...— Папа, папа!!! — начинаю хныкать я и тереть маленькими кулачками глаза. Отец вбегает в комнату, берет меня на руки и начинает легонько гладить меня по голове.

— Тише, моя девочка, все хорошо, я рядом. Тебе просто приснился дурной сон.

— Ты не оставишь меня? — спрашиваю я.

Уже погружаясь в сон, слышу как он шепчет в ответ:

— Никогда в жизни...

* * *

... Я стою посредине огромного кабинета, за столом сидит мама и хмуриться. Отец же, жестикулируя, отчитывает меня за очередную выходку.

— Из-за чего ты опять подралась с Лией? Она же твоя подруга, а с подругами так не поступают!

Я насупилась и обиженно выдала, что с такими друзьями и враги ни к чему...

— Что, ну что вы опять не поделили?

— Ничего, ябеда она просто еще та! Да и вообще дура полная! В голове одни платья да мальчишки!

— Аллария! — воскликнула мама.

— Что Аллария? Я уже двенадцать лет Аллария!

— И это чудо дочь советника, — задумчиво протянул отец и махнул рукой...

— Папа, — прошептала я.

Проведя ладонью по лицу, я поняла, что из моих глаз текут слезы. Я не могла дословно вспомнить, что же мне приснилось, но знаю точно, что это были чьи-то воспоминания...И они явно принадлежали кому-угодно, но только не мне.

Собравшись с силами, я поднялась с кровати, подошла, держась за стеночку, к окну и, отодвинув массивные занавески, убедилась, что на дворе уже давно день. Направляясь к единственному креслу, располагающемуся возле камина, я бросила взгляд на зеркало и улыбнулась.

— Ну вот, теперь хоть что-то становится понятным.

Фарфоровая кожа с неестественным румянцем и черными кругами под глазами говорили о далеко не лучшем физическом состоянии. На шее проступали синяки, как я догадываюсь, оставленные милым дядей. Губы, хотя и были красивой формы, выглядели честное слово, как у покойника, если еще не хуже. Изящный носик немного вздернутый к верху, явно свидетельствовал о характере его обладательницы. Каштановые волосы, отдающие медью, спускались ниже лопаток. Глаза можно было бы назвать единственным ярким акцентом, если бы не одно обстоятельство — от природы, пронзительного зеленого цвета, сейчас они были как-будто выцвевшими и лишь едва отдающими зеленью, будто угасшие, потерявшие всякий смысл.

В общем, внешность вполне симпатичная, но, к сожалению не моя... Прикоснувшись к отражению в зеркале, я заметила еще несколько деталей. На внутренней стороне левой руки проходил замысловатый рисунок. Красным были выведены несколько символов, которые как кокон обволакивала черная змейка, положившая голову как раз над веной на внутренней стороне локтя. Не делают таких татуировок...может, и это тоже магия?

— Кольдонтэ мериэнс вивэ...Не в праве забыть...

Произнося эти слова, причем на непонятном мне наречье, я скорее исключительно интуитивно их перевела. Значит, у меня не только внешность незнакомки, но и ее воспоминания, как личные, так и касающиеся этого мира. Хм, ну допустим. Еще бы разобраться, как эти воспоминания об устройстве этого мира вытащить из подсознания. Дальнейший анализ ситуации пришлось отложить на неопределенный срок, так как в комнату ворвался давешний дед, и, конечно же, как и в прошлый раз, без стука.

— Пришла в себя? — поинтересовался безо всякого приветствия он и вальяжной походкой направился к креслу.

— Пришла, как види...те, — в последний момент решила обращаться с гостем на 'вы'. А то мало ли, кем он приходится девушке, в теле которой я сейчас нахожусь. Вдруг родственник? Ну и что, что он хотел недавно ее...или все-таки меня? — придушить? У меня вот тоже с родственничками проблемы.