Алексей Поркин, гроза империй (целиком)

Нас провели по длинному коридору к кабинету начальника. Мы с Ирэн громко шуршали закованными руками, а сзади сдавленно хрипел бармен, до макушки нагруженный нашими вещмешками. Есть прелести даже в плену, так ему и надо.

Толстый, как хомяк перед зимовкой, капитанус полиции заканчивал поздний вечерний моцион и сейчас довольно поглаживал жирную испанскую бородку. При виде нашей троицы и младшего офицерского сопровождения, его заплывшие складками глазки сузились и налились кровью.

— Проклятые идиоты! Вы хотите, чтобы черви схарчили наше управление? Да три червя сожрут добрую половину города!

При виде доставаемого из кобуры бластера, ментусы попятились.

— Всех расстреляю, или нет, лучше в камеру к буйным отправлю, или к спятившему юду! Давно сраки не болели, я вас спрашиваю.

Лейтенантус, от страха прижавшийся к стене и сейчас пытавшийся на нее взобраться, пискнул.

— Шеф, этот, — он взмахом рукой в сторону бармена, — говорит, что эти, — мы с Ирэн удостоились короткого изучения, — убили всех троих ищеек.

Капитанус перегнулся через стол, направив бластер на подчиненного.

— И ты, грязный горный ишак, ему поверил? Да посмотри на эти криминальные рожи!

Мы дружно затрепетали ресницами, изображая ангельскую невинность. Приходилось действовать.

— Чмо! Возвращаю тебе долг с имперской казны, — я метко засандалил носком сапога Шоте в лоб. Это было его коронное место, он им кирпичи из стены выламывал и на спор вбивал двенадцатую арматуру на полметра в бетон. Но, видимо, я немного...

Бармен шлепнулся наземь, раскинув руки.

— Перестарался, — констатировал капитанус. — Хорошая подача.

Ментусы попятились, наставляя на меня стволы.

— Преступников в общую камеру. Этого — с ними, пусть там меж собой хоть до смерти разбираются.

Нас потащили на лестницу, ведущую к камерам.

— И заварите все двери в подвал. Если черви придут полакомиться этими придурками, мы будем в безопасности. Через неделю разрежем — получим или трупы, или готовых к собеседованию с юдистами. Вещи — в предбанник перед камерами, через неделю разберемся.

Все это мы слышали, спускаясь по широким металлическим ступенькам.

Капитанус вышел из-за стола и наклонился над мешками задержанных.

— Интересно, сколько оружия. О, разборная пирога на компактном реакторе! Открутим-ка болтец... А на этот самый бластер прицепим жучок. Нет, лучше на кислотник, а то бластера сильно разогреваются. Не хватало только подпортить дорогую казенную вещь. А лишняя предосторожность никогда не помешает. Доложим-кас, Императорусу...

За нашими спинами лязгнула решетка, и через некоторое время из лестничной клетки донеслось шипение атомного сварочного аппарата. Мы остались одни, массируя освобожденные от плазмо-наручников конечности. Всюду царила тишина, даже самые отпетые зэки забились под шконки и не подавали никаких признаков жизни. В этом месте особенно боялись ищеек. До дрожи в наколотых коленках.

Шота еще не шевелился. Пришлось мне наклонится над ним и нащупать пульс. Громкий хлопок от удара в челюсть отправил меня на пятую точку. Бармен кипел.

— Еще один такой финт, и твое хладное тело будут клевать пустынные грифы!

— Прости, — я обеими ладонями сжимал свою рожу.

— Да я тебя так прощу! — Шота опять дернулся ко мне.

Ирэн вскочила между нами и прикрыла меня пленительной грудью.

— Не ссорьтесь, мальчики. Нам тут еще драки не хватало. Она чмокнула бармена в небритую щеку. — Поберегите силы для героизма!

— Ладно, — улыбнулся Шота. — Я все равно притворялся.

Он двинулся к решетке.

— Ага, — подколола его девушка. — Глаза ты очень реалистично закатал за черепную коробку...

Мой друг неуверенно хмыкнул.

— Хорошо, что они до упукивания боятся червей. Слава богу, нас миновал тщательный обыск и рентген!

Он вытащил из уха длинную, сантиметров двадцати, отмычку. Пустоты в его чердаке хватало, вот зачем ему калькулятор.

Спустя минуту решетчатая дверь открылась, и Шота исчез за ней во мраке коридорчика. На краю камеры, возле самой стены он просунул голову между решетками и неприятно сообщил.

— Не желаешь присоединиться ко мне в переноске тяжелых предметов?

Пришлось поплестись за ним.

Нагруженное тюками, наше бравое мини-войско возвратилось в камеру, где ожидала скучающая девушка.

— Отойди, — Шота по-братски оттолкнул Ирэн с койки. Он по пояс сунулся под шконку и зашуршал там извлеченным из мешка разводным ключом.

Узенькая кровать откинулась к стене, пол подался внутрь фундамента, и нашим взорам представилась немалая щель.

— Да сюда и плазменный танк пролезет, — ахнула девушка.

— Ну, если только втянет гусеницы... — Шота гордо полез в образовавшуюся темноту.

Мы последовали за ним.

— Река начинается за третьей развилкой, — проинформировал идущий впереди друг.

— Слушай, а как ты обнаружил этот вход? Да еще в юном возрасте? Зданию полиции не менее сотни лет!

Шота поскреб затылок.

— В детстве я был еще тем хулиганом. Вся Западная барахолка гудела и пряталась при моем появлении. Ох, и знатным я был щипачем! — он замечтался, вспоминая детство.

— И сколько тебе годков было? — поинтересовалась Ирэн.

— Я начинал карьеру с шести лет, — похвалился бывший малолетний преступник.

— Ну и ну! — восхитилась девушка.

— А я в это время уже маршировал по плацу и голыми руками задушил своего первого врага.

Шота опешил.

— Это кого?

— Таракана!

Мы стояли перед дверью, возвышающуюся над нами в добрых три человеческих роста. Она вся была покрыта подпалинами от фугасов и мелкими следами отбойных молотков.

— Республиканцы, а за ними и имперские собаки, долго мучились над открыванием сего мамонта бетонно-металлического творчества. Но, в конце-концов просто бросили, присудив творению инопланетное происхождение. Да-м, наши предки строили на славу, бетон не ниже двухтысячной марки. Не попробуешь открыть? — предложил мне товарищ.

— Дай отмычку! — я схватил железяку и ринулся к полуметровой за диаметром замочной скважине. Эффект был аналогичный, как поковыряться спичкой в канализационном люке.

Пятнадцать минут спустя, весь взмокший от трудового пота, я сдался и бросил идею.

— К твоему сведению, наши прадеды установили замок для таких идиотов, как ты. — Смеялся подлый бармен.

— А ты, сколько потратил времени на сим-сим откройся? — оборвала его Ирэн.

Уголки губ друга опустились вниз.

— Около часа...

— Врешь, — я наклонился к его роже. — Прекрасно вижу, когда ты лукавишь.

— Ну ладно, — поднял ладони Шота. — Я промучился две недели, пока не разгадал дедовский секрет.

Он ухватился за дверную ручку.

— Нужно пощелкать вот этой штучкой число, которое суммирует количество дней недели и порядкового номера месяца в году.

Он рьяно заработал рукой.

Дверь открылась. За ней не наблюдалось ничего, кроме чуточку испуганной нашими фонарями темноты. Шум воды, до этого еле ощущаемый, усилился — исток реки начинался прямо у нас под ногами.

За час мы собрали пирогу. Я трудился над центром и боковинами, Ирэн и мой друг сопели над носом и носом, соответственно, они же одинаковые.

— Черти, в инструкции сказано, что она подготавливается за десять минут, — раздраженно разорвал тишину голос бармена.

— Да мы только запчасти минут пятнадцать раскладывали. И в бумажке не сказано, что ее надо собирать голыми руками.

Не хватало главного болта кормы, долго ломая головы, мы закрепили ее с помощью нескольких стежков бечевки.

— Главное, это следить за натяжением этого шнура, и смотри, чтобы он не оборвался. В этом случае крабы будут рады полакомиться вашим нежным мясом. — Проинструктировал девушку Шота.

Он вручил нам по длинной палке.

— Это что? — Ирэн нащупала дюралевый посох.

— Смотри, — отличился умом бармен.

Он нажал на кнопку ее палки, и она на обоих концах разошлась в стороны, как гусиная лапка.

— Это весла!

Я тоже раскрыл свое весло. Оно было очень легким и удобно лежало в ладони.

— Рекомендую накинуть весельные петли на пояса, и закрепите их в держателях пироги.

Он усадил нас в лодку и забросал тюками. Один врезался мне в бедро. Я взвыл от обиды.

— Не злись! — порекомендовал Шота, пытаясь нас оттолкнуть.

— Погодь, милок, — девушка выскочила из плавучего средства. — Надо попрощаться...

— Оч хорошо, — утешился мой друг. — Будем обниматься?

Темноту разорвал звук смачной пощечины.

— Это тебе за бабу! — второй удар, — это — за фурию, — Хлоп! Звук пинка, — а это — за неуважение к слабому полу!

Поцелуй в щечку, — а это за помощь...

Пирога качнулась — это Ирэн опять прижалась ко мне, закрепляя весло в уключине. Ноющий, но не обиженный Шота попрощался.

— Слизняков не бойтесь — они веселые! Через сорок пять километров встретитесь с конечным в плавании озером.

Я направил луч фонаря на отдалившийся берег. Там сидел, довольный чмоком, бармен, прилежно потирающий пониже спины, и махал нам вслед рукой.

Мы начали свое путешествие.

Спустя какое-то время мы перестали грести и отдохнули. Течение подземной реки усилилось, увлекая утлую лодочку вперед к свободе. Необходимость в веслах отпала. Пришлось бросить орудия и закрепить фонари на носах пироги. Это позволило нам всласть нацеловаться.

Я включил на наших коммуникаторах одинаковые песни и за нами по реке потянулся шлейф романтической стереомузыки. Не нашлось ничего, как заняться сексом. Мы обессилено лежали на дне миниатюрного кораблика и обнимались. Затем отужинали бутербродами заботливого Шоты. Прикончив тосты с абрикосовым джемом, я растроганно вытащил из мешка сигареты и бутылку рельского пойла. Открыл.

— Что может быть лучше после любви, как не спиртное и крепкий дым в легких! — Я женюсь на этой красавице! Чего бы мне это не стоило, даром, что у нее IQ выше моего процентов на сорок, а я парень и сам не дурак. Вроде бы...

— С сигаретами согласна. — Ирэн взяла у меня дымящийся цилиндрик и сделала несколько затяжек. — Но, я заметила, что ты слишком часто выпиваешь. — Она отдала сигарету обратно.

— Пьянству — бой, — она под мои возмущенные выкрики выхватила у меня бутылку и выбросила за борт. — Будешь возникать, еще и сигареты выброшу!

За первой бутылкой в воду последовали и безмолвно канули ее товарки. Нет, я не женюсь на этой стерве. Весь мой боезапас! Хитрая, но предусмотрительная девчонка оставила только двухлитровую канистру медицинского спирта, как антисептик. Ничего, я уже успел украдкой приложиться.

— Вместо алкоголя, предлагаю заняться спортом.

— Каким? — поинтересовался мученик алкоголизма.

— Эротическим, — она призывно изогнула спинкой.

Ничего не имею против такой замены!

Когда в ушах уже не стучало, а мы смогли адекватно воспринимать действительность, к шуму воды присоединился звук ехидного смеха. Он становился все ближе, становился издевательским.

— Кто это? Вернее, эти? — спросил я.

Смешков было много, они объединялись, перемешиваясь между собой, и становились одним, целым, громким хохотом. Мне почудились полчища адских демонов, стоявших по обоим берегам речки, плечом к плечу с батальоном юдистов. Они стояли и целились в нас из сотен фузей. В темноте на меня бросались бесчисленные кошмары: жвала, когти, открытые пасти, полные изогнутых клыков, плавники и горящие дьявольским светом глазищи.

— Они над тобой издеваются, — провозгласила девушка, целясь в темноту из плазмогана. — Застегни ширинку!

Я окинул взглядом опущенные до колен брюки и рывком подтянул их почти под подбородок. Сбоку донеслось жужжание застегивание комбинезона девушки. Смех крепчал, пришлось тоже ухватится за оружие.

Впереди возникло розоватое свечение, мы вплывали в большую пещеру. Здесь, в розовато-красном свете предстала интересная картина.

— Напоминает сборище шаловливых лесбиянок. Розовая конференция. Мечта каждой свихнутой женщины! — отметила Ирэн и прижалась ко мне, водя стволом плазмогана.

На стенах и потолке четырехкилометровой по окружности пещеры висели мириады странных слизней. Их полупрозрачные красные тела мерцали уже виденным ранее сиянием. На полуметровых головах, покрытых многочисленными слепыми глазками на ножках, размещались беззубые рты. Они улыбались, издавая этот страшенный шум. Но интриговало не это. Девушка была права: феминистки со всего мира перлись бы в нашу глубинку на паломничество. Из каждого слизняка, прямо в воду висели длинные многометровые щупальца, заканчивающиеся розовыми головками. Один до одного — мужские члены.

— Господи, — прошептала Ирэн. — Миллионы органов... Да столько не видела ни одна припортовая шлюха!

— Кошмар! — выдавил мой мозг.

Наш кораблик проплывал по лесу длиннющих членов. Теперь мы видели, что отверстия на их концах шевелятся и закачивают воду вверх, к своим владельцам. Слизни кормились речными микроорганизмами.

— Вот о чем говорил Шота, упоминая о веселых слизняках, — догадалась моя любовь.

Она сидела, крепко обняв себя за туловище и прижимаясь к моей мужественной спине.

Любопытно, что имел в виду друг, скрывая от меня странность в проникновении к реке в обратную сторону. Со слизнями все ясно, но что мне должно понравиться? Я сидел и обдумывал последний разговор с барменом. Почему по относительно спокойной речушка нельзя возвратится?

Смех усиливался, он набрал силы до одного децибела. Он резал красный полумрак и наши барабанные перепонки. Мы затыкали уши, но ничего не помогало. Хохот пробивался сквозь черепные коробки, блуждая по всему телу. Он мучил, раздирал внутренности, вибрировал в желудках, вызывая рвотные реакции. Ирэн неподвижно лежала на дне пироги. Под мертво прикрытыми веками лихорадочно блуждали глазные яблоки. Пришлось забросать ее мешками, хотя, думаю, это мало помогло. Я никогда в жизни не смогу проплыть здесь еще раз.

— Рай для припадочных психов. Сюда бы весь имперский аппарат — констатировала девушка, когда пещера внезапно окончилась, и шум немного приутих.

— Да, — протянул я и взглянул на нее. Глаза у нее странно блестели, хвала Всевышнему, не от психического расстройства.

— Я так возбудилась... — протянула милая, расстегивая комбинезон. — Их было столько...

Такого пылкого секса у меня никогда еще не было. Она рычала как тигрица, а лоно было настолько зовущим, что после четвертого раза я не мог двинуть и пальцем на ноге.

— Надеюсь, в следующей пещере найдется сборище влагалищ. Для меня... — еле слышно протянул я.

— Может, еще разок? — Ирэн зазывно качнула грудями. Я отвел глаза и в ужасе забился на противоположный край нашего гнездышка. — Ну, если не хочешь, потерплю, пока не отдохнешь.

Кажется, я немного полежал в бессознательном состоянии.

Очнулся я от вопроса.

— Лешка, а сколько женщин ты имел до меня?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Надо было атаковать в ответ.

— А у тебя?

— Я первая спросила! — заежилась Ирэн.

— Вот первой и отвечай. Ladies — first, как говориться!