Алексей Поркин, гроза империй (целиком)

— И численным превосходством, — продолжил за него Цицерон.

— Ура! — закричали солдаты.

— Урук-урук-урук-хай! — пронеслось над лагерем, как и множество других не менее воинственных слов.

— В поход! — сорвался с места генерал-командующий.

— А отдохнуть? — несмело поинтересовался кто-то из офицеров.

— В походе отдохнешь, рядовой! — рыкнул генерал-стратег.

— Ура! — закричали офицеры, заглушая одинокий плач новоявленного рядового. У него впереди была целая жизнь, или смерть.

По всему лагерю революционеров пробежалась волна общих сборов и столпотворения, но нам с девушкой удалось пообщаться с обоими генералами.

— Господин Цезарь, — начал я.

— Обращайся к нам "товарищ", или по имени, мы же одной крови, все герои великой освободительной войны.

— Товарищи Цицерон и Цезарь, мы пришли к вам не только, чтобы помочь в войне с юдистами, но и найти некоего известного ученого. — О найденном артефакте я деликатно умалчивал. Знамо дело, что с людьми делают деньги.

— Короче, — суммировал проницательный генерал-стратег. — На приступ вражеской цитадели вы с нами не пойдете!

Пришлось покачать головой.

— Вы и так принесли титаническую пользу. — Существенно поднял мое самомнение Гай Юлий. — Мы готовы снабдить вас любой информацией и припасами.

— Не попадалось вам увидеть подбитый исследовательский корабль пару лет назад? — первая спросила Ирэн.

— Так точно, товарищ! — отчеканил генерал-командующий и посмотрел на часы. — Ровно 61 627 500 галактических часов назад, лагерь миновал падающий исследовательский корабль. Он потерпел крушение во-о-н за той горной грядой. Больше деталей может дать сержант Манихин, который отследил место аварии и видел издалека, что оттуда выбрался одинокий человек. Неизвестный пропал в горах, но ни его, ни корабля мы так и не нашли, вы же знаете, что пирамиды в то время глушили все радары. Ориентироваться же только по одному солнцу сержант в то время еще не умел.

— Позовите его, пожалуйста, — попросила девушка.

— Сей секунд, товарищ, — Цезарь склонился к микрофону. — Капрал Авдей, сержанта Манихина — ко мне, срочно!

Спустя пять минут в командный пункт вбежали два усталых бойца, они под руки тащили перевязанного солдата. У бедолаги в двух местах была пробита голова, из нее торчали трубки и проволоки, его явно выдрали из реанимационного отдела.

— Идиоты! — заорал Цицерон. — Это же младший сержант Серьожин! Где Манихин? Вам кого приказывали доставить?

— Товарищ генерал, сержанта нигде нет, удалось достать только его заместителя!

— Где Манихин? — грозно спросил раненого Цезарь.

Тот явно не мог нормально выражаться, а попробуйте, когда у вас в голове два больших отверстия, и это не нос.

— Сржнт Мнхн пхтл йдст! — он пропускал все гласные звуки.

За время, пока в командный пункт не вбежала троица медиков и не начала на наших глазах избивать солдат, мы воссоздали ход истории.

Сержанта Манихина похитили юдисты, вот что означала эта фраза! Оказалось, что Манихина захватила в плен отборная личная гвардия полковникуса Збандельберга. Бойцы в тот момент находились в группе, обороняющейся возле бункеров. Бедолаге сержанту по плечо отстрелили правую руку, и он лежал в контузии. Подбежавшие имперские спецназовцы схватили неподвижное тело и, вместе с командующим сбежали из поля боя, когда к революционерам подошла подмога. Пробиться за пленным не было совершенно никакой возможности, наших бойцов загнали под землю и травили кислотой.

Младшего сержанта Серьожина унесли на носилках, больше сказать он не мог.

— Но теперь, когда сканеры работают, мы можем определить расположение упавшего корабля? — спросила Ирэн.

— Понимаете, — замешкался командующий. — Покойный полковник Брут отдал приказ переделать все радары. За ненадобностью... Мы можем лишь приблизительно указать вам путь, это сразу за линией наших патрулей.

Мы тяжело вздохнули и направились к доверху укомплектованному революционерами танку.

— Штурм-майор Порки, ваш "Липест" очень бы пригодился в бою! — сказал мне в спину хитрый генерал-стратег.

— Мы к вам обязательно придем на помощь в трудную минуту, генерал! — пообещал я, щупая на груди снова целую, без единой трещинки печать Леголаса.

— Как? — дружно спросили оба генерала.

— Как амазонки, — ответила Ирэн.

Она подошла к двери, потом остановилась и мне пришлось немного отойти в сторону.

— Товарищ Цезарь, а во что переделали ненужные сканеры и радары?

— В крышки для компота и подстаканники, — сконфуженно ответил командующий.

Глава 7,

самая короткая

"Главное, что надо сохранить

до свадьбы — это честность"

Любая шалава

"Конец с концом — встреча

двух приятелей мужского пола"

Из книги "О вкусных и здоровых цитатах"

— Встаньте в очередь! — заявили из-за конторки.

Капитанус Браубург устало развалился на одном из кресел в бесконечном ряду. Перед ним, за длинным рядом фуражек сидящих офицеров, виднелись двери приемной. Коридор был очень темным, другой его конец терялся далеко в тени растущих в кадках пальм и молодых сосенок. Небольшие настенные светильники изо всех сил старались разогнать темень, но это им удавалось все хуже и хуже. Каждый второй из бойцов электрического войска периодически угасал, уступая натиску черноты. Несмотря на присутствие множества народа, царила гробовая тишина. Кладбище, и то выглядит романтичнее, подумал Браубург. Уверен, что для контраста. Потом кабинет Императоруса покажется раем.

— Не хотите таки попасть, к монагху побысгее? — спросил его немолодой юдус, плюхнувшийся рядом.

Капитанус удивился.

— А что, возможно?

— Тише! — незнакомец приложил к тонкому, покрытому редкими усиками рту, узловатый палец. — зачем, во имя Торусы, всему честному нагоду слышать-таки о наших делах? Пгиятно познакомится, капитанус Бгаубугг. Меня зовут Агасфегус, я таки вечный путешественник по людским умам.

Служака дотошно разглядывал нового знакомого. Старичок был неимоверно худ, его угловатое тело было почти прозрачным, сквозь крахмальную манишку, с трудом, но можно было рассмотреть темную полоску хребта. Когда Агасферус двигался, его позвонки, равно как и множество драгоценных перстней, унизывавших пальцы, издавали мелодичный звон.

Его скелет из золота, что ли, подумал капитанус, всматриваясь в яйцевидную голову, увенчанную большой черной шляпой с далеко выступающими полями. Испод шляпы к плечам опускались волнистые курчавые пейсахи. В отличие от коротко остриженных военных, не считая генералусов, все юди носили именно эти прически. Они полностью сбривали волосы на затылках и макушках, отпуская длинные, заплетенные косичками пасма.

Маленькие хитрые глазенки, сжимающие хищный крючковатый нос смотрели на Браубурга с нескрываемым лукавством. Брр, содрогнулся офицер, почему у меня фобия к поизношенным цивильным?

— Ну, таки идем к Импегатору, или вы пгедпочитаете тогчать здесь до бесконечности?

— Наверное, это будет стоить пару галаксиев, — догадался капитанус.

— Преизрядно-с, преизрядно-с! — очаровательно улыбнулся Агасферус, сверкая щербатым и единственным на весь рот, зубом. — Пять тысяч хгустяшек, можно большими купюрами.

— Это же весь мой запас! Все, что я откладывал на пенсию... — возмутился Браубург.

— Я знаю, поэтому назвал именно такую сумму, — старик взмахнул когтистыми пальцами, так, словно пересчитывал фиолетовые купюры.

— Согласен на две! — попытался защититься капитанус.

— Шесть, — поднял цифру Агасферус.

Наконец, они сторговались на девяносто сотенных банкнотах. Браубург чувствовал себя так, будто его подло обманули. И зачем я базарился, подумал вояка. Он попробовал дать последний бой.

— Тысячу даю авансом, остальное — после аудиенции.

Торговец встречами еще для проформы покочерыжился, но согласился на условия капитана. Тот спросил.

— А как же вы получите деньги? Мы же в нереальности.

— О, не беспокойтесь, я уже сделал слепок вашего мозга и копировал все необходимые пароли к вашему персональному счету в банке, конечно, здесь, на Юдусе-1.

Браубург понял, что из этих костлявых пальцев не ускользал никто, даже ангел, будь пойманным в руки Агасферуса. Ему вспомнился старенький стишок из школьной программы.

И здесь заблудшая душа

вовек себе покоя

и не найдет, и все греша

пребудет лишь с собою.

Бродить по сумракам сердец

ей суждено, не боле,

была ли мать, и был отец,

все растворилось в боли.

ведь Ад — не пламя из земли,

а вечность одинокой

души, что грешна, без любви

тускнеет в темноте стоокой.

Коридор действительно сильно напоминает Пекло, подумал капитанус. Нет, скорее Чистилище, где в длинной очереди души ожидают заклания.

Он не знал, что каждый из спящих для аудиенции офицеров, видит свой коридор. Это психика, она формирует образы. Реально существующими здесь являются только вечно сонный секретарь, подключенный к суперкомпьютеру и сам Императорус, следящий за снами подданных. На других экранах пробегали цифры, анализируя глубину верности, любви и преданности.

— Я думал, что цивильных в этот коридор не пускают, — прервал свои размышления Браубург.

— А я думал, что сюда таки не пускают младший офицерский состав, — метко, совсем по-юдски осадил его старик. — Догогой мой капитанус, честные пгедпгиниматели всегда найдут место под всепгощающим крылом Импегатога!

— Когда я смогу попасть на прием?

— Подождите, вы же таки видите, что в очегеди больше двух сотен человек. Но не пегеживайте! Мои пготеже имеют отдельный вход... Вы — тгетий, мой догогой, ждите. — Он добавил, — пгидеться-таки!

Агасферус исчез, оставив после себя легкий запах серы. Минуты потянулись одна за другой, медленно, словно ленивая гусеница. От нечего делать, Браубург погрыз ногти, почесал в затылке и так, чтобы не видели другие ожидающие, поковырялся в носу. Он долго, упорно изучал содержимое носа так, что аж запершило в глазу. После сих славных дел, которые подняли ему настроение, капитанус довольно прилег на спинку кресла.

— У вас хогошо получается, — потешил его появившийся так же внезапно, как и ушедший старик. — Вы могли бы загабатывать, откгыв платные кугсы по обслуживанию носов.

Капитанус поглядел на него, как на малолетнего дебила. Тот отрицательно замахал ладонями в черных кожаных перчатках без пальцев.

— Что вы, догогой, я совсем таки не шучу. Вы бы сильно удивились, узнав какими только методами, я таки загабатывал! Пгошу сюда...

В стене между двумя погасшими светильниками приоткрылась маленькая, в половину человеческого роста дверка. Капитанус, всегда имевший отменное зрение, никогда бы ее не приметил. Из тонкой едва приоткрытой двери выбивался серебристый свет.

Браубург шагнул к своему счастью. Или долгой мучительной смерти.

Просторный идеально круглый зал пронзил одинокого офицера лучами солнца. Всюду, от пола и до далекого, украшенного барельефами потолка, размещались окна. Одноцветные белые витражи принимали желтый цвет золотой планеты и аккумулировали его в неземные щупальца. Тени и сияние извивались, ощупывая загорелое лицо капитануса. Древние юдисты, с праведным выражением интеллигентов, пронзали острыми пиками демонов из давно погибшего христианства. Несущие кресты, оскаленные священники замертво падали от ударов острых кинжалов, кровавое воронье рвало когтями безжизненно лежащие тела исковерканных мусульман и буддистов. Индуисты и язычники тонули в огромных кипящих от кислоты керамических чанах. Картины в полную высоту украшали стены зала.

Вояка узнал это помещение — отсюда слал поздравления с Новым годом и награждал подданных великий Императорус Аго Фернастманн Первый.

— Матерый убийца и лгун! — по залу прокатилось бесконечное эхо. — Верный солдат, не щадящий своих врагов, не раз воевал за отечество, был ранен, а контузий вообще больше десяти. Чистокровный юдей в девятнадцатом поколении. В порочащих связях не замечен, кроме того, что спит с портретом Императоруса. — Ехидный смешок и кашель, чтобы завуалировать инцидент. — О, Повелитель неба, земли и вселенной, представляю капитануса Иеронимолбаноштрынто Браубурга. Капитанус, советую Вам не приближаться к Правителю, он этого не любит!

За несколько метров от вояки разошлись тяжелые мраморные плиты, обнажая тридцатиметровый красно-белый палас. Рулон раскатился и уперся в стену, под звуки фанфар и литавр из-под потолка спустился трон, сделанный из цельного куска платины. Совсем, как у той профессорши, подумал Браубург.

На троне восседал.

— Агасфер! Ты что здесь делаешь?

Императорус проигнорировал слова подчиненного и спросил в пустоту. Его картавость куда-то подевалась.

— Секретарь! У тебя простуда! Что за кашель?

Снова загудело эхо.

— Простите, Вседержитель, виноват...

— Расстрелять!

Эхо сменилось звуками возни и шипения нескольких бластеров.

— Унесите тело! Повелитель Вселенной, говорит новый секретарь, слушаю и повинуюсь!

— Попрыгай на месте, одновременно таки почеши себе живот и постучи кулаком по голове. — Монарх обратился к капитанусу, — люблю маленькие шалости!

Стук тяжелых форменных ботинок о мраморный пол.

— Повелитель, это очень сложно!

— Ладно, перестань! Зачитай еще раз имя посетителя.

Тишина и шорох.

— Извините, Владетель всех планет, не надо расстрела. Бумажка пропиталась кровью предыдущего секретаря. Видно только Штрын Браубург...

— Штрын, так Штрын, — милостиво позволил Императорус Фернастманн. — Ты уж извини, капитанус, но теперь будешь обращаться ко мне на Вы, и со всеми прилагающимися почестями.

— Слушаюсь, Повелитель Юдуса! — Браубург вытянулся по стройке смирно. — Но, разрешите обратиться, уж очень вы похожи на одного старика.

— А это я и есть!

— Но как же...

Агасферус с достоинством закинул ногу на ногу. Трон был очень высоким, носок безумно дорогого ботинка почти соприкасался с ухом.

— Даже полубог, управляющий Вселенной, должен таки зарабатывать. И да не исполнится древнее юдистское проклятие "Что б ты жил на три чужие зарплаты"! А внешность, как ты знаешь — обманчива. Несколько складочек жира, накладные волосы, нос, и, конечно — одежда. Шмотки делают из простого человека несравненного юдея! Смотри!

Правитель Юдуса-1 распахнул обшитую платиновыми нитями мантию, обнажая тело. Браубург ужаснулся.

Тогда, как Агасферус мог похвалиться видимым позвоночником, то тело Императоруса было полностью прозрачным. Ни сосудов, ни желтизны печени и почек, ничего, кроме проступающих сквозь голубоватую кожу позвонков и ребер. Но самой интересной частью тела была голова, присоединенная к плечам тоненькой, не толще детской руки, шеей. Ее идеально круглая форма, не больше футбольного мяча, обросла длинными белыми волосами. Равномерно, как и на макушке, уши, борода, скулы и виски, одинаковой длины. Казалось, вот-вот они просочатся сквозь щеки и глаза, волосы шевелились, как от ветра. Они стояли ровно, как будто изнутри черепной коробки, во все стороны дул вентилятор. От кондиционера, подумал капитанус, и сам себе добавил, — словно, в фильме ужасов.