Алексей Поркин, гроза империй (целиком)

— Простите за те выстрелы! — извинился рослый розовощекий командир. — Вы же знаете девиз республиканских повстанцев: "Сначала стрелять, потом узнавать!"

Он представился.

— Марк Юний Брут, главнокомандующий вооруженными силами республиканского Сопротивления.

Мы тоже назвали наши имена, и он повел нас мимо четко построенного взвода солдат.

— Из тысяч наших бойцов вам могут пригодиться только мой подпомощник, глава разведки, Гай Юлий Цезарь и генерал-стратег Марк Туллий Цицерон. Они в вашем распоряжении, господа, можете делать с ними все, что захотите. В разумном смысле этого слова, имею в виду, если вам понадобиться любая информация, они обладают недюжинными умами и проницанием. Прошу за мной!

— Где-то я уже слышала эти имена, — вполголоса сообщила Ирэн.

— Конечно, это же звезды борьбы за независимость республики!

Нас усадили за празднично накрытый стол и два бойца наполнили наши бокалы изумительным компотом.

— Попробуйте, какой букет! — похвалился Марк Юний. — Я сам закрутки делал. Ингредиенты: сок кактуса, конечно, и несколько прутиков вишни из подземной оранжереи.

— А покрепче ничего? — За свой вопрос я тут же был вознагражден подстольным пинком от любимой.

— Что вы, что вы! У нас уже как три года сухой закон! — возразил командующий. — Вы же знаете, что алкалоиды — от нечистого, а нечистый — это юди. Так что, простите...

— Вот что значит настоящие мужчины! — восхитилась Ирэн. — У вас, наверное, не курят?

— Сигареты и сигары — изобретение юдей, ровно как калькуляторы, банки и страховые компании. Все, что может усилить экономику Империи в лагере запрещено под страхом смерти, равно, как деньги и все, что с ними связано. На наших компьютерах нету чисел, придуманных юдами, они работают на системах буквенных отношений.

— У меня есть один знакомый контрабандист, который бы отрезал себе правую руку, чтобы не находиться в вашей твердыне.

— О, — угадал Брут. — Вы, наверное, говорите о Шоте, он часто нам помогает. Конечно, не за бесплатно. Его страсть к калькулятору давно даже перестала быть шуткой среди солдат. Приелось...

Мы поведали командующему о кончине считалки, он долго смеялся.

— Слышишь, Цезарь? Бармену отрезали мозги! Передай дальше.

Громко ржущий Гай Юлий исчез на улице, оттуда ударил дружный шумный гогот.

Я спросил.

— Чем наша скромная пара заслужила столь радушный прием?

— Скромные? Я так не думаю. — Марк Юний грохнул по столу кулаком. — Знаете, слухи о вашем путешествии ширятся по планете, ровно, как стелятся трупы за плечами. Наши разведчики среди амазонок, на быстрых атомных квадроциклах следили за каждым вашим шагом, и, конечно, сразу докладывали командованию. Сколько имперских прихвостней вам удалось утянуть в ад! А то, что после вашего вмешательства амазонки согласились на сотрудничество против юдистов, в обмен на гуманитарную помощь в виде сотни добровольцев. За это позвольте вас поздравить с внеочередным званием штурмового майора!

Мы скромно потупились, а девушка покраснела от похвалы.

— Единственно плохо, что вы освободили тех парней из пирамид!

— Что?

— Нет, их свобода существенно помогла амазонкам. Теперь в их пустошах возводятся новые дома и соединяются семьи. Вот деактивация пирамид — это хреново!

— Но что плохого в упавших пирамидах? — спросила Ирэн.

— Понимаете, — он поерзал на стуле, чтобы усесться поудобнее, — они, кроме негативных функций, вроде инкубатора для зла, работали как мощные создатели помех для радаров и сканеров спутников. Мы построили последний оплот Республики именно вблизи оазиса, потому что этот сектор был полностью невидим для вражеских кораблей.

— Э-э, — протянул я.

— Теперь на нас нацелены все пушки подлых юдистов, которые колесят по планете! — он в сердцах еще раз ударил по столешнице. Она жалобно скрипнула и разродилась трещиной.

— Генерал, к нам направляется армада Империи! — задыхавшийся Гай Юлий почти, что висел на дверном косяке.

— Господин Збандельберг, — устало сказал офицер разведки с припухлыми от недосыпания глазами. — Сигнал пропавшего сигнала лейтенанта Поркина вновь появился, он в лагере Сопротивления, который мы ищем уже более нескольких лет.

— Зовите общий сбор, мы атакуем последний вражеский оплот! — приказал полковникус. — Ну, лейтенантус, ну хитер, — подумал он. — Надо будет дать поганому ментусу внеочередной отпуск, конечно, за его счет.

Глава 6

"Враг наступает — мы прячемся,

враг в растерянности — мы поджигаем,

враг отступает — мы атакуем,

враг умирает — мы пьем саке!"

Сунь Цзы "Как стать полководцем за 48 часов"

"Масштабность — не главное..."

Дж. Камерон книга "Режиссура для чайников"

Над песчаными дюнами завыла сирена. Протяжно, злобно, безысходно, словно в предвкушении кровавой расправы. Горизонт окрасился серебряным оттенком, переходящим в горящую плазму — там, на малых высотах маневрировали тяжелые имперские крейсеры. Пески потемнели от тусклости бесчисленных силовых бронежилетов. Безжизненная пустыня превратилась в кишащее море техники и маленьких, отсюда, через бинокль, человечков. Вперед, мимо наступающей армии вырвалась сотня легких истребителей, за ними следовал десяток кислотных бомбардировщиков.

Воздушный флот, покинувший армию, устремился по направлению к лагерю.

— Зря, — сказал стоящий возле меня генерал-стратег. — На их месте я бы подождал немного, и попробовал бы достать лагерь из атмосферы. Даже те три жалких крейсера могут спокойно уложить половину моей армии. Но, вижу, кому-то очень хочется побыстрее разобраться с нами. Этот придурок хочет орден и повышение в звании, но получит хорошенький нагоняй за разбазаривание кадров. Олух!

Марк Туллий Цицерон оказался прав.

Несшиеся вперед истребители очень удивились. Ну, очень даже, смертельно!

Барханы вскипели от взлетающих ракет. Зрелище было таким, будто бы пустыня загорелась и подпрыгнула с небо. Тучи обагрились взрывами и вспышками от раздираемых металлов. В течение нескольких ударов сердца, сотни тонн железа дружно ухнули вниз. Небо опустело, звеньям имперских самолетов обломали крылья.

— Один-ноль! — радостно поведал генерал. И тут же сравнял счет. — Один-один...

Периметр крепости вошел в зону обстрела крейсеров. Ракетные шахты, только что свалившие сотню имперского аэрофлота, накрыло волнами плазмы. Подземные системы ПВО полностью вышли из строя, но хвала Всевышнему, остались переносные. Воздух над нами украсился правильными лепестковыми кругами. Они, как рой раззадоренных ос, накинулись на оставшиеся самолеты. Подбитые "Ромашками" бомбардировщики успели сбросить резервуары с кислотой и ухнули вслед за ними. Снаряды даже не долетели до лагеря, в месте, где молчали спаленные шахты, они упали. Уцелевшие, кто успел катапультироваться, гибли и конвульсивно растворялись в собственной сброшенной гадости. Поделом!

В командном пункте в это время разворачивались драматические события.

Потолок давил на него, прижимал к полу. Щиколотки, в которые упала душа, предательски дрожали. Он до смерти боялся завершения жизни. Он хотел сосисок и любимого компота. Бросить оружие, сдаться, сделаться рабом, лизать чужие сапоги, терпеть надругательства. Но жить... Жить!

— Нет, я не хочу умирать! — верещал Марк Юний Брут. Он бегал по комнате, как крыса по закрытому унитазу и часто ударялся в стены. — Не хочу!

— Возраст избавил тебя от лишних мозгов, командующий, — констатировал Цезарь, добавил, — и прибавил фатальной паранойи. Два ведра.

— Нет, я не хочу... — генерал упал на колени и подполз до подпомощника. — Спаси меня, спаси...

Гай Юлий рывком встал с кресла и вытер облобызанные сапоги о штаны Брута.

— Псих, уйди с командного пункта!

— Не-е-е-т, — завращал глазами Марк Юний. — Я все еще генерал!

Он подскочил к микрофону экстренной связи и заорал. Громкоговорители во всех уголках базы разом пропищали и гаркнули.

— Солдаты, верные защитники Родины, сложите оружие, снимите штаны! Мирно ждите прибытия юдистов. Педерастия — это не больно, я сам в школе пробовал... Сдавайтесь!

— Командир шутит! — раздалось в динамике. Слова перекрылись дружным хохотом тысяч человек.

— Не шучу, слышите! Сдавайтесь, они же растопчут нас! Сложите оружие! Сда... Кх-х-р!

По лагерю прокатилась волна предсмертного крика, окончившаяся вторым и третьим шипением табельного бластера.

Гай Юлий Цезарь столкнул с пульта растерзанное тело и отер с кителя пятна крови. Он казнил изменника Брута, но не жалел об этом ни капельки. Бывший подпомощник подполковник, мгновенно ставший генералом, ухватился за цилиндрик микрофона и провозгласил.

— Солдаты, ваш командующий подвергся тяжелой пси-атаке и был застрелен лично мною, в предотвращение измены! Защищайтесь, рядовые и офицеры, не дайте уродам схватить нас в зловонные лапы. Педерастия и компьютерные игры — от сатаны, не дадимся без боя. На баррикады!

— На баррикады! — закричали тысячи. — Бей подонков!

— Вот это дельный мужик! — утверждающе возгласил генерал-стратег. — Не то, что слизняк Брут. За три года всего одна вылазка, да и то на транспорт провианта и экскрементальные грузолеты.

Мы с Ирэн согласно закивали головами.

Имперская армия приближалась. Из воздуха от наших ракет ее стойко защищала крейсерская броня. Но атомные самоходки и легкие квадроциклы защитников, начиненные взрывчаткой все же проникли во вражеские ряды и наделали немало шороха.

— Эх, хорошо, что я в детстве баловался машинками на пультах! — похвалился молодой лейтенантик, когда мы вошли в рубку радиоуправления техникой. — Только что я прихватил больше тысячи солдат!

— Молодец, — кивнул Цицерон.

Удача нам улыбнулась. Ослепительно, всем ртом. Внутри атакующей армады полыхнуло. Длиннющий столб пламени, видный за многие километры, поднялся в высь и сзади лизнул дно юдистского крейсера. Космолет окутался грибовидным облаком дыма и огня.

— Это, наверное, моя машинка попала в мобильный склад атомных боеприпасов! — гордо заявил лейтенант. Он склонился над блокнотом, записывая, — плюс корабль и еще триста человек...

— Спорю, что капитан крейсера поставил полную мощность на все защитные экраны носа и боков, сняв питание с кормы и дна. — Сказал генерал-стратег.

— Но так же все делают во время надземных боев, — просветила нас Ирэн.

— Я — нет, — отрицал я.

Она посмотрела на меня.

— Ты, что, еще и летал?

— О, совсем немножко, — я скромно потупился. Конечно, пришлось слукавить. Зачем ей знать, что грозный лейтенант, а теперь штурмовой майор Поркин был непобедимым военным летчиком в детском компьютерном клубе. Кто начнет издеваться, скажу, что там множество геймеров. Любой десятилетний сопляк порвет на симуляторе сорокалетнего практика. А в симуляционных тренировочных рубках сделано все одни в один, даже боль и крики раненного экипажа отдаются в вашем теле и мозгах.

Действительно, мегатонный заряд разорвал почти незащищенное черево космического корабля. Целую долгую минуту километровый металлический монстр, уже не опоясанный парусами экранов, завалился на бок и пал. Стоны и вопли тысяч гибнущих, под тоннами стали, юдистов заглушили остальные звуки на поле боя.

Ирэн отвернулась от монитора, мои глаза горели, тело жаждало идти в атаку.

— Еще успеешь, — разгадал мои намерения Цицерон и уведомил лейтенанта. — А ты получишь наградительный отпуск в казарме-борделе.

Тот зарделся и начал раздевать бесстыжим взглядом мою возлюбленную.

— Тебе твои машинки анус не запихивали? На радиоуправлении? — я схватил его за шиворот и поднял с кресла. — Я тебе сделаю увлекательное турне, но по юдистским казармам!

Мечтательная дымка сползла с его глаз, когда он увидел пред собой разъяренного меня, вместо эротического бюста.

— Ы-ы, — этот подлец все отрицал.

— Брось его, котик, — попросила меня девушка. — Я люблю только тебя.

Ну, я его и бросил. Мордой прямо в пульт. Он осел в куче осколков пластика.

— Майор Поркин, вам явно сопутствует удача! — указал на экраны генерал-стратег.

Зацепленная волной взрыва первого крейсера, в небе кувыркалась огромная туша второго. От нее со всех сторон, как перепуганные крысы с погибшего корабля, разлетались спасательные и десантные боты. Внизу тоже царил хаос, юдисты пытались спастись из километрового поля, куда мог упасть крейсер. Если я когда-нибудь встречу госпожу У., обязательно расцелую! Да простит меня любимая... Гроза космоса так и висела в атмосфере, и оставалась висеть там до конца битвы.

Тем временем под бронированными гусеницами пали плазменные стены лагеря. Враги пошли на штурм.

За час они продвинулись всего на десяток метров, но нас давили численностью. Несмотря на то, что под заградительным огнем погибло больше половины юдистов, нас душили количеством. Бойцы Республики, отстреливали последние боеприпасы, активировали кислотники и умирали под разрывными пулями агрессоров.

Ирэн управляла мистером "Липестом", на ее счету уже было несколько вражеских танков. Я носился по широкому плацу, на котором сражались и наши, и враги, но старался постоянно находиться возле любимой. Да и боевая машина немного успокаивала. В правой руке нейтронный излучатель, в левой — меч. Выстрел — выпад, луч — взмах. Падают тела, солдаты поскальзываются на мокром от крови и мозгов бетоне, всюду крики и горе.

Радовало то, что при очередном убийстве одного юдиста, из толпы атакующих сразу же проталкивался его любовник, прямо под наши дула, и женственно начинал причитать над погибшим. Он бросал винтовку или меч, по его голове тот же час полосовало кислотное жало.

Мы спалили все вражеские танки и бронетранспортеры, однажды, даже отстрелили крыло командирского бота, но теряли строения одни за одним. Часть защитников ушла в бункеры под землю, но даже противогазы и защитные антирадиационные костюмы не защищали от плазмы. Энергетических кольчуг было фатально мало, поэтому их носили только офицеры, да и то не все. На моих глазах из живота, сто лет назад ударенного мной, лейтенанта брызнули кишки после соприкосновения с разрывной пулей. Я не испытал ничего кроме жалости — не видеть ему больше казармы-борделя, уже захваченного юдистами. Бедных женщин вырезали до единой, казарму утопили в кислоте, так всегда поступали отделения войск Империи.

Нас окружали. Медленно, но безысходно. Когда круг замкнется, до утра из республиканской армии не останется никого. Из полмиллиона юдистов дышали двести тысяч, из ста тысяч защитников держались на ногах меньше четырех.

Меня уже не раз сбивали с ног, но я упрямо поднимался и рубил кислотником кровавую мглу. Это был уже третий меч, два его сверхпрочных собрата или зазубрились об тяжелую энергетическую броню, или сломались о бетон.

Стоящий справа юдист направил на меня атомную винтовку, палец уже вдавливал на крючок. Я замахнулся на него клинком, но он отбил его взмахом штыка. Мне удалось выиграть секунду но, смерть приближались, откатиться не удалось — он вернул меня на место ударом кованого сапога. Миг, выстрел. Он смотрел на расширяющуюся дыру в паховой области. Я поблагодарил неведомого спасителя и обратно кинулся в бой.