Теория Хайма

Хрупкий на вид, женоподобный юноша разместился на ритуальном столе, закинув ногу на ногу. Ему нельзя было дать больше двадцати. Он был прекрасен, горд и всевластен. Его сложный наряд и множество украшений удачно сочетались с цветом волос и глаз: белое золото и искрящиеся на солнце сапфиры.

Этому красавчику было самое место на обложке топового журнала мод, а не в этой развороченной, пропахшей смертью дыре. Ким разглядывала его с неприкрытым любопытством. Он разглядывал её, изо всех сил любопытство скрывая.

Зрительный контакт прервался неожиданно: ангел закашлялся, морщась от боли.

— Будь ты проклята! — рявкнул он, вытягивая руку в сторону. — Воды!

Не прошло и двух секунд, как в руке юного господина оказался серебряный кубок.

Всё сразу же встало на свои места. Ким поняла причину страха этих женщин и детей (их беспокоили вовсе не солдаты); причину её не по собственной воле раболепной позы; причину его хриплого голоса и надсадного кашля.

Это казалось абсурдным, однако всё указывало на то, что императором был именно восседавший на алтаре парень, которому в пору носить юбки.

И это... дракон? Чудовище, отбирающее дочерей у родителей? Кровожадный монстр, которым пугают не только непослушных детей, но и праведных взрослых?

Следя за тем, как юноша жадно пьёт, Ким неумело сдерживала истеричные порывы рассмеяться. Её пересохшие губы дрожали.

Этот длинноволосый юнец... Это живое воплощение девичьих грёз о прекрасных принцах...

— Довольно забавно, право, — согласился император, метнув в её сторону убийственный взгляд. — У тебя предостаточно поводов для веселья, поэтому прошу, не отказывай себе. Ты стоишь на коленях, твоя жизнь в моих руках. Те, кого ты сейчас видишь, будут обращены в рабство. Те, кого ты не видишь, мертвы.

Чертовски грозное заявление, озвученное нежным голоском, отнюдь не вернуло Ким серьёзности.

— По-твоему, я сказал что-то смешное?! — прорычал парень, разбивая иллюзию собственной безобидности вдребезги.

— Я просто... просто не ожидала, — едва слышно проговорила Ким, — что реакция будет настолько сильной. Тебе ведь все зубы выбило.

Император задето прищурился. Его силу не так давно оспорили перед его же солдатами и тупоголовыми простолюдинами, но даже при этом он сдерживал своё бешенство так картинно. Натуральный обиженный инфант.

— До сих пор жжётся, — прошептал он, делая большой глоток. — Что это было?

Хватка на волосах Ким усилилась.

— Порох. Взрывчатое вещество, открытое китайцами... Да в общем-то неважно.

— На вкус жуткая дрянь.

— Смесь угля, серы и селитры.

— Сера и селитра?

— Серу добыть оказалось довольно просто. Её полно в местных болотистых лесах, возле кислотных озёр. Она такая... ярко-желтая, не ошибешься. А селитру здесь используют в качестве удобрения. Высушенный птичий помёт.

— И ты засунула мне это в рот.

Похоже, его больше расстроило то, что она накормила его дерьмом, чем то, что чуть не убила.

— Чуть-чуть. Если бы пороха было больше, тебе бы снесло голову. Начисто.

Толпа зашевелилась и заахала. Юноша сжал в руке кубок, и металл начал деформироваться, плавиться, а вода в нём — испаряться. Вытаращив глаза, Ким с ужасом осознала, что он был смертельно опасен не только в форме дракона.

— Что ж, теперь понимаю, — сказал император, кидая испорченную посуду себе за спину. — Такие, как ты... — Он ещё раз осмотрел Ким. Её лёгкую куртку, мокрую блузку, не скрывающую нижнее бельё, джинсы. — Такие, как ты, рождаются редко и, как правило, не здесь. Нет ничего удивительного в том, что ты обдурила Сэлвина и его тупоголовых людей.

— В их оправдание скажу, что ребятам досталось меньше, чем тебе, хотя к встрече с ними я подготовилась куда основательнее. Этот Сэлвин вообще ушёл от меня целёхонький.

— Я приказал его повесить.

— О.

— Ты должна ему завидовать, а не сочувствовать. — Парень задумчиво теребил серёжку. — Он так громко и красноречиво умолял о пощаде... Талантливый малый. Недаром он был моим легатом. А что насчёт тебя?

— Ч-что насчёт меня?

Он наклонился вперёд, оскаливаясь.

— Проси. Прощения.

Само собой, он не мог убить её прежде, чем хоть немного восстановит свой авторитет. Кроме того? Здесь всё, что касалось драконов, превращалось в жестокий ритуал. Даже свадьбы здесь походили на казнь, страшно подумать, на что похожа казнь сама по себе.

Ким втянула воздуха в грудь. Подвигала затёкшими плечами, чувствуя кожей шеи и затылка жжение. Это не было последствием ожогов, а походило скорее на... дыхание смерти или её взгляд. Желание обернуться уравновешивал страх, умоляющий этого не делать.

— Это... да, хорошо... Прости меня, пожалуйста. Я принесла тебе так много проблем. Едва не стала причиной твоей смерти... Твоей, твоего мужа, твоей дочери. Я не успела извиниться перед Браном, поэтому говорю это тебе. Вы спасли мне жизнь, приютили меня, и теперь такая благодарность... Ты оправдано можешь меня ненавидеть и желать смерти. Знай, я хотела, как лучше. — Умолкнув, она огляделась. — Веста... она не здесь, да?

Раздался мелодичный смех.

— Ты про недалёкую мамочку моей невесты? Боги, ты бы слышала её скучные вопли. Её едва оттащили, когда она валялась у меня в ногах. Целовала полы моей одежды, вытирала обувь своими волосами, слёзно клялась в своей преданности и невиновности.

Ким прорычала ругательство, получив новую порцию боли от удерживающего её за волосы солдата.

— Ну что? Ты чувствуешь это? Отчаяние, муки совести, вину? Оглянись и оцени степень собственной глупости. Ты приговорила к смерти отцов, братьев, мужей. Обрекла на рабство жен, сестёр и дочерей. Избавлением от этого может быть только смерть. Умоляй меня убить тебя.

"Звёздный мальчик" ухмылялся. Происходящее для него было всего лишь игрой.

— Да пошёл ты, — прошипела Ким. — Кто сказал, что я хочу умирать? Умолять о смерти? Муки совести? Что ещё за бред?

Молодой император недовольно поморщился: игра пошла не по сценарию.

— Я знаю людей, давно изучил вашу жалкую породу. Вы вечно скулите, вам бы только дать повод. Особенно женщины.

— Не пытайся свои грехи выставить моими грехами. Это ты убил их и обрёк на рабство, не я. И ты упражняешься подобным образом едва ли не каждый день.

— Но между нами есть одна маленькая разница. Если ты её ещё не заметила, вспомни, что ты стоишь на коленях. Передо мной.

— Это не даёт тебе права...

— Я этого уже успел наслушаться, уволь, — протянул он громко, после чего оглядел присутствующих. — Уверен, что с тобой тут многие не согласятся. Не так ли, люди? На протяжении двухсот сорока девяти лет каждый из избранных оракулом городов исправно выполнял свой долг передо мной. Всего лишь одна невинная девушка, которой суждено стать моей невестой. Не рабыней. Не служанкой. А парой...

— Ага. Двести пятидесятой.

— Традиция соблюдалась, империя процветала, царили мир и благоденствие, — игнорировал её дракон. — Скажите, если бы причитающееся попало в мои руки, как и велит закон, разве вас бы постигло это несчастье? Эта женщина говорит, что в смерти ваших родных и разорении города нет ее вины. Неужели тут каждый думает так же?

— Да будь ты проклята! — прорыдала одна из несчастных, прижимая к груди младенца. — Посмотри, во что вылилось твое геройство! Одна девушка не стоит гибели тысячи! Защитница нашлась!

— Кто нас теперь спасет, а? — крикнула другая. — Кто спасет наших детей? Или наши дети не достойны спасения?

— За какие грехи наслали на нас эту беду?! Откуда ты, змея, выползла! Кто звал тебя?! Кто просил твоей помощи?!

Гул, крики, проклятья слились в единое беспощадное ругательство. Императора же подобный хаос вдохновлял, он любовался этим коллективным страданием. Стравливать людей друг с другом занимательнее, чем убивать их самому. Кажется, он мог вечно любоваться проявлениями их склочной, собачьей сути. Это льстило его божественному происхождению. Возвышало над ними.

Страже пришлось сдерживать толпу, чтобы та не приговорила преступницу собственноручно.

А может и не стоило их останавливать...

— Я ни черта не слышу! — вскричала Ким. — Пожалуйста, говорите по очереди. Вас ведь сотня. А мне так хочется услышать претензии каждой. — Когда воцарилась оторопелая тишина, она тихо продолжила: — Я виновата в том, что пришла сюда? Мне здесь не место? Да, и никто из вас не чувствует это так, как я. Этот мир и вы сами такие... Боже, да вы посмотрите на себя! Он вам бросил кость, и вы на неё накинулись. Выдрессировал вас как цирковых собачек. Вы готовы выполнять любую его прихоть, да? И собственных детей вы ему отдадите с удовольствием. Или нет? Вы готовы пойти на такую жертву, только если это не ваш ребёнок, верно? Свою дочь вам жаль, вы бы охотнее сами за неё к той скале пошли. Но выбрали Аишу. Слава богу, это не про вас и не с вами... А вот теперь про вас. Почувствовали, каково это?

Её накрыла новая волна ругани и обещаний жестокой расправы.

— Кажется, вам это не нравится. Брану и Весте вот тоже не понравилось. А я им жизнью была обязана, поэтому и попыталась... сделать то, что должны были сделать вы ещё двести пятьдесят лет назад! В тот раз, когда он впервые протянул руки к тому, что ему не принадлежит и принадлежать не должно! Это же ваши дети! Кто их ещё защитит, если не вы? — Кто-то начал истошно вопить о традиции и долге. — Традиция, серьёзно? Вам в голову никогда не приходило, что пора бы эту традицию отменить? Потому что от неё больше вреда, чем пользы. Вы угождаете собственному угнетателю, это же абсурд. Всё должно быть наоборот. Это правитель живёт для людей, но никак не иначе.

Император звонко рассмеялся на это заявление. Спрыгнув с алтаря, он неторопливо приблизился к Ким.

— Ты просто глупая человеческая женщина. Вы всегда добиваетесь своего либо болтовнёй, либо слезами.

— Кроме болтовни и слёз у меня ещё есть порох, — напомнила она, глядя на него исподлобья.

На мгновение ей показалось, что он вот-вот сорвётся, и на месте капризного юнца появится кровожадное чудовище.

— Как тебя зовут?

Ким промолчала.

— "Космонавт" — это ведь не имя?

Да какого... и он туда же?!

— Несмотря на то, что ты думаешь, будто я тут маюсь ерундой, — проговорил император, глядя на неё сверху, — я отношусь к своему гейсу очень серьёзно. Моя невеста угрожает убить себя, если я причиню вред её матери или тебе. И до назначенного часа я не стану вас трогать.

Ким интересовало лишь одно: сколько у неё осталось времени до назначенного часа?

— В обозы всех. Тех, кто будет сопротивляться, убить, — приказал хладнокровно парень, проходя мимо неё.

Уже в следующую секунду солдат дёрнул Ким наверх, развернул и потащил из святилища. Подняв глаза от пола, она посмотрела в спину идущему впереди императору. Молодой владыка был доволен собой, всем своим видом напрашиваясь на похвалу и восхищение.

— Я тоже умею держать себя в руках, как видишь, — бросил он куда-то в сторону. В угол, обделённый светом. — А ты не верил.

Если так вспомнить, император часто смотрел туда, словно спрашивая разрешение или пытаясь понять, не допустил ли в общении с человечкой ошибку. Его Величество нуждалось в одобрении... кого? Кем был этот сторонящийся света и чужого внимания обладатель пронзительно-желтых глаз?

Их взгляды на мгновение встретились, и Ким замерла на месте, отчего солдату пришлось в очередной раз пустить в ход силу. Её пихнули вперёд, потом предотвратили падение грубым рывком. Когда Ким вновь посмотрела перед собой, мужчина уже вышел из святилища, приближаясь к ожидающему его снаружи императору.

Невероятно. Этот коронованный ублюдок действительно его ждал. И это заставляло задуматься над тем, каким монстром надо быть, чтобы заслужить уважение, близкое к трепету, у молодого дракона.

Глава 9

До пункта назначения добрались не все. Кто-то из женщин умер в пути, кто-то был продан. Дорога до столицы была мучительной и долгой, и обозы стремительно пустели. Ким держали в отдельной клетке, к которой приставили охрану, но вовсе не для предотвращения побега. Для защиты. Обезумевшие от горя пленницы пытались убить её уже трижды. Последнее покушение состоялось сразу по прибытии в замок, когда какая-то старуха (местная начальница кадров) осматривала привезённые из Ратании "сувениры", отбирая лучшие для императорского дворца. Ким была на очереди, её только успели достать из клетки, как одна из женщин, обречённых работать на виноградных полях, выхватила меч из ножен заболтавшегося солдата и рванула к ней.

— Хотела попортить такую мордашку, — сказала старуха, когда несостоявшуюся убийцу оттащили. Пощупав Ким, покопавшись в волосах, даже оттянув её нижнюю губу, она пробормотала: — Фигурка, кожа, зубы... В гарем.

Гарем?! Нет, пожалуйста, отправьте меня вместе с той милой леди на виноградные поля!

— Отмойте её и вот этих двух и покажите велике. — Она сдала новеньких на руки служанкам.

Девушки, которых отправили вместе с Ким, тут же расслабились, даже осмелились задавать какие-то вопросы. Они никогда не чаяли оказаться в столице, и уж тем более в замке самого императора. Кажется, раньше они находились в услужении у какого-то богача-садиста. Вспоминая то, как он носился по горящему дому, пытаясь спасти своё добро, они смеялись.

Оказывается, разрушение Ратании не для всех стало трагедией. Кто-то потерял не дом, а сбежал из тюрьмы. Но у Ким ещё долго перед глазами стояло перекошенное от ярости лицо той женщины...

К чёрту столичные достопримечательности и экскурсии, в самом деле. Настроение не то, хотя ей бы не помешало разузнать побольше о месте, в котором она оказалась. Если вспомнить, что она пообещала Брану?

Ладно, она давала клятву до того, как увидела дракона, так что пусть рыбак её простит.

Проклятье!

Служанки говорили, что этим новеньким сказочно повезло, ведь их основная работа — улыбаться и на спине лежать, а Ким кусала губы, чтобы не разрыдаться.

Когда их привели в купальни, она сбросила с себя испорченную одежду так, будто ей уже не терпелось от неё избавиться: подранные, прожжённые шмотки скрывали теперь меньше, чем нижнее бельё (но вот как раз его она оставила.) Служанки же такое рвение растолковали на свой лад, сказав, что её умение быстро и без стеснения раздеваться найдёт себе самое лучшее применение в гареме императора.

Ким пропустила издёвку мимо ушей. Если сравнивать с тем, что она выслушала в свою сторону за прошедшие несколько дней? Это были ласкающие слух комплименты.

Когда Ким вошла в прохладную воду, ей кинули ароматный, твёрдый брусок.

— Что это?

— Впервые мыло видишь?

— Это мыло? — Ким поднесла его к носу, задумчиво потёрла влажным пальцем, потом лизнула.

— Оно не съедобное! Вот же дура!

Взбивая пену между ладонями, Ким задумалась.

Если здесь делают мыло, то есть и побочные продукты его изготовления. Такие, как глицерин. Если его нитровать, то можно получить кое-что покруче зажигательных смесей и пороха.