Танец Огненных Фей

Голова первого волка брызнула кровавой кашей, словно спелый арбуз, второй получив очередь в бок, упал и задергался, поскуливая...

В следующий миг из земли, словно живые, вырвались темные побеги, которые сначала я принял за щупальца неведомого монстра (в этом мире чего только нет) и, окутав меня с ног до головы, вырвали оружие из рук.

— Не думала, что еще существуют рыцари в этих запуганных землях? — Из темноты леса вышла закутанная в черный плащ фигура.

Из-под капюшона на меня смотрели пронзительные зеленые глаза. Однако все остальное лицо, словно, пребывало в густом мраке.

— Хотя ты явно нездешний. — Она подошла к лежащему рядом со мной оружию, и провела по ней тонкими пальцами ухоженной женской руки. — Странное оружие. Кто ты такой странник, что влезаешь в чужие дела? Убиваешь чужих слуг, и защищаешь ту, которая сама скорее отправит тебя на плаху, чем поблагодарит за спасение.

— Б... дамочка, если бы я хоть понял, что ты там лопочешь, я бы ответил, но вот, увы, никак! — С трудом дотянувшись до второго ножи, я принялся пилить побег за моей спиной.

— Знакомое наречие, где-то я его уже слышала... Что ж ты меня заинтересовал странник, а твоя спасенная умрет рано или поздно. Можешь мне поверить. — После чего дамочка с пронзительным взглядом удалилась, забрав с собой волков.

Перерезав побеги, тут же рассыпавшиеся трухой я схватил автомат.

Тишина.

Осторожно поднявшись, я, низко пригнувшись, обошел вокруг, сделав короткую остановку, чтобы добить бьющуюся в агонии лошадь. После чего вернулся к лежащему на земле телу.

Капюшон неудачного наездника задрался... наездницы, если быть точным. Белокурые волосы девушки были запачканы кровью, текущей из рассеченного лба.

— Меняем шило на мыло, как говаривал один классик. От одной избавился, получил вторую.

Девушка очнулась поздно ночью, испуганно вскрикнув, и едва не упав в разожженный рядом с ней костер.

— Проснулась?

Девушка попыталась вскочить, хватаясь за пояс, где у нее раньше висел длинный обоюдоострый кинжал, смазанный какой-то густой дрянью (скорее всего яд, а ножны, скорее всего заправляющиеся — идиотизм, такая сталь продержится от силы месяц, даже при ежедневной чистке и заточке). Со стоном она упала обратно в объятия свеженарубленного лапника.

— На твоем месте я бы не дергался, у тебя минимум перелом или сильный ушиб ребер, большая гематома на спине, и рассечена голова.

— Кто вы такой?! — Тут она поняла, что одежда на ней расстегнута... — Ах ты мерзавец!

Прежде чем я успел среагировать, с кончиков ее пальцев сорвался ветвистый дуговой разряд, не дотянувшийся до меня, и ударивший в лежащий неподалеку от костра труп, закованный в латы.

Дальше я не медлил, сократив дистанцию прыгнув через костер, захватив правую руку девушки, и дернув ее в сторону, выдергивая ее из лежанки. Влепив ей звонкую пощечину, я завернул обе ее руки за спину, и надежно связал обрезком кожаной лямки (моя сумка не выдержала издевательств). Не обращая внимания на ее крики и стоны, я воткнул ей в рот кляп, после чего связал ноги, ибо эта кобылка пыталась лягнуть меня в пах.

Подхватив это стонущее — брыкающееся существо, я положил ее обратно на лежанку.

— Лучше тебе поспать, завтра разойдемся, либо за тобой придут твои спутники, — Глядя на ее злой взгляд голубых глаз, пробивающийся сквозь слезы, добавил про себя: — Если кто выжил.

Утро принесло холод остывшего костра, и легкую влагу утреннего тумана, от которого вся одежда быстро вымокла.

С трудом разведя костер, я скинул мокрую куртку и принялся разминаться, разгоняя кровь по телу.

В карманах всадников я нашел довольно неплохой запас драгоценностей и монет различного номинала, какие-то бумаги с вензелями и несколько трубок со свитками, запечатанными сургучной печатью.

Блондинка проснулась на запах готовящейся еды. Аромат обжариваемого на костре мяса (я успел распотрошить двенадцать сумок) разыграл у меня дикий аппетит, да и не только у меня. Пробуждение ля нее, было, сразу скажем не из приятных. Судя по гримасе на ее лице, ее тело свело судорогой. Даже сквозь кляп во рту я услышал стон боли. Согласен, приятного мало.

Поднявшись на ноги, я разрезал путы и принялся разминать ей руки и ноги. Не хватало, чтобы меня еще в садизме обвинили. То, что ее так нагло лапают, видимо вогнало девушку в ступор. Она даже про кляп не сразу вспомнила, только тогда, когда захотела что-то гневно произнести.

— Сначала прожуй, потом говори.

Я встал на ноги и, вернувшись к костру, принялся поворачивать импровизированные шампура из молодых белых побегов дерева, с нанизанным на них мясом.

— Урод, насильник, тварь, каналья, кастрат, сволочь, евнух... — у девушки, похоже, ярко выраженная истерика.

Ухмыляясь, я неторопливо следил краем глаза, за тем как та пытается привести одежду в порядок, осыпая меня неизвестными словосочетаниями и руганью. Я как мог, старался запоминать как сами слова, так и интонации, с которыми она произносила ругань в мой адрес.

Нравится — не нравится, а язык придется учить.

Наконец мясо подрумянилось настолько, что я достал нож, и аккуратно потыкал острием в сочащиеся соком куски. Готово.

Убрав мясо с углей, разложив его домиком на широком листе какого-то куста, я положил новую порцию на огонь.

Мясо было великолепно.

Блондинка злыми и голодными глазами наблюдала за тем, как я набиваю желудок.

— Что красавица проголодалась?

— Я не понимаю, что ты бормочешь отродье леса!

По крайней мере, диалог налажен, вроде бы.

— Завтракать будешь? — Я взял в руки шампур с ароматно дымящимся мясом и протянул ей.

— Убери от меня свои руки ТВАРЬ! Не смей мне предлагать свои жалкие объедки!

— Ясно, диета... — Я печальным взглядом проводил улетевший в кусты шашлык. — Ладно, раз не голодна, то не буду зря переводить хорошую еду.

На ветку дерева сел черный ворон, нахохлившись, словно воробей он грозно каркнул, и принялся нас буравить то правым, то левым глазом.

— Лесной патруль, на страже лесов?

— Ка-ар-р-р-р! — Было мне ответом.

— Эй, патрульный есть будешь?

— Ка-ар-р-р-р!

Сняв с шампура кусок мяса, я подкинул его в воздухе.

Ворон схватил кусок клювом в полете едва, не задев испуганную девушку крылом, и сделав круг над нашими головами, улетел.

— Колдун! Мерзкая тварь, пожиратель мертвечины! Мясо, небось, моих гвардейцев... — Тут ее лицо стало сильно бледнеть, и она в ужасе окинула поляну, на которой я разбил ночной лагерь. — Убийца!

У девушки, похоже, снова ПМС. Никогда таких не понимал. Ее испуганно-злой взгляд бегал по сторонам. Пока не остановился на сложенной стопке мечей в ножнах. Рванувшись к сваленному в кучу оружию, она запнулась о корягу и, пропахав носом, мох и сырую землю вцепилась в рукоять длинного кинжала.

— За это и прочие оскорбления, надругательство надо мной, гибель моих людей ты заплатишь своей кровью тварь!

Брошенное полено она отбила клинком. Но вот от оплеухи увернуться уже не успела. История повторилась: связана по рукам и ногам, во рту кляп.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты дурра и истеричка? Пристрелить тебя и закопать вместе с твоими спутниками? Дикое время дикие нравы. Истеричка, блин.

Рытье братской могилы без лопаты — весьма тяжелое действо. Поэтому я выбрал широкую канаву и, углубив ее, стаскал туда тела. Можно было их бросить на съеденье стервятникам и санитарам леса (те и так постарались утащить большую часть тел людей и лошадей), но что-то в глубине души не позволяло так делать. Хоронить и убивать приходилось и не раз, но кощунствовать — увольте.

Вышло не глубоко, итак перемазался в грязи, как не знай кто.

Двенадцать крестов в ряд дополнили картину, в тринадцатую лунку, я положил лишнее оружие, оставив пару клинков для себя (надо вспоминать уроки юности, когда мать с деревянной палкой гоняла меня в попытках обучить искусству фехтования).

Разрезав путы блондинки, я кинул ей под ноги набитую и тяжелую дорожную сумку, а в руки вручил половину денег, собранных с карманов всадников.

— Все, я тебе ничего не должен, и ты мне ничего не должна! — Подхватив свои сумки, я еще раз остановился перед могилами, и произнес, перекрестившись: — Покойтесь с миром.

Развернувшись, я спокойно прошел мимо стоящей в ступоре девушки, направляясь в сторону дороги. По ней, несмотря на все проблемы идти все же куда удобнее, нежели напрямую через лес.

Глава 5. Пыль и прах.

Выйдя на дорогу, я успел сделать только несколько шагов, как из леса распугивая птиц на ветках задыхаясь, выскочила перемазанная в грязи и паутине (сейчас похоже сезон, когда пауки развешивают сети на деревьях).

Подождав, когда она дотащит до меня свою поклажу, и наберет воздуха в легкие чтобы устроить очередную истерику я спокойно достал фляжку и протянул ей.

Вы когда-нибудь видели, как сдувается воздушный шарик, когда из него аккуратно выпускают воздух? Так вот очень похоже.

Выхватив фляжку, она сделала несколько больших глотков, после чего мне пришлось перехватить фляжку, пока она не выронила ее или не расплескала остаток содержимого. Сидр оказался очень крепким.

Дождавшись, когда она придет в себя я поправил сумку на своем плече и, подхватив ее, отправился дальше по дороге.

— Спасибо.

— Не за что. — По слогам произнес одно из немногих выученных мною фраз.

Дальше дорога пошла куда как более информативной. Она трещала без умолку словно сорока. Я не понимал ее вообще, но старался запоминать каждое слово. По крайней мере, первые шаги в освоении языка я начал.

Как я уже говорил, девушка была симпатичной, но не более того. Плюс весь вид портила грязная, местами зияющая прорехами одежда. Синяки и ссадины на лице. Как говорится в девушке в первую очередь, смотрят на обертку, а уже после умственные и иные качества (последнее пока не наблюдалось).

Так мы с ней прошли до удобного места ночлега, явно рукотворного, если судить по ухоженности, и вырубленным пенькам, вокруг старого кострища. Пока не стемнело, я набрал хворост и, разведя костер, принялся снимать сбрую. Чувство, когда снимаешь бронежилет после двенадцати и более часов — готовность взлететь и необыкновенная легкость в теле, после чего наваливается усталость.

— Почему ты постоянно молчишь?

Глянув на сидящую возле костра девушку я, пытающуюся согреться (ночи здесь довольно холодные, как я заметил), я развел руками в стороны, надеясь, что она поймет этот интернациональный жест и произнес:

— Извини, пока из твоих слов я понял едва ли тысячную часть их значения.

— Чужак?! И еще при том, даже не владеющий языком? — Девушка схватилась руками за голову. — О всемогущие боги, из всех сопровождающих вы выбрали мне самого невозможного! Чем я так перед вами провинилась?!

Видимо очередной комплекс личностных проблем.

Когда от мяса пошел аромат в ней словно выключатель переключили. Кто сказал, что девушки не любят мясо, и берегут фигуру? Эта стройная особа в течение пяти минут умяла три шампура по двести пятьдесят грамм каждый (навскидку), после чего она, положив под голову сумку, заснула.

Хмыкнув, я достал дорожный плащ, позаимствованный у одного из мертвецов, после чего накрыл им так и не представившуюся балаболку. Или она представлялась? Честно говоря, какое слово являлось именем в том словесном потоке — сложный и весьма интересный вопрос...

Почувствовав на себе чужой взгляд, и чужое присутствие за своей спиной. На автомате перекувыркнулся через пламя, хватая автомат и бросив в костер полено, откатился в кусты, ловя в прицел ночного визитера.

— А ты довольно быстрый, для смертного, — прозвучал у меня над ухом женский голос. — Неужели ты станешь угрожать девушке своим колдовским оружием?

Перекатившись на спину и вскинув автомат, я замер.

На обломке широкого сука сидела стройная женская фигура, затянутая в черное платье до самых пят, только ее голые щиколотки выглядывали из-под подола. Несмотря на то, что вспыхнувшее пламя полностью осветила место привала, да и саму фигуру ведьмы (никем другим эта особа быть не могла), лицо ее так и оставалось в тени.

Соскользнув с дерева, ночная визитерша мягко спрыгнула на твердую землю.

— Ты же не собираешься обидеть безоружную и слабую девушку?

— Ты говоришь не по-русски, тогда как я тебя понимаю?

— Истинные ведьмы, магические существа, и многие другие создания, не входящие в человеческое представление о норме, могут не только это. — Девушка зябко провела руками по оголенным плечам. — Куртуазный рыцарь не пригласит даму к костру?

— В мою эпоху рыцарство вымерло, повесив латы над камином за ненадобностью. Садитесь, грейтесь. — Я поставил автомат на предохранитель и, перекинув ремень через плечо, убрал его за спину.

Девушка присела на стопку нарубленных ветвей, заменявших мне лежанку, и протянула тонкие пальцы, которые, скорее всего никогда не видели тяжелого труда. Настолько ухоженными они выглядели.

— Храбрый рыцарь не хочет представиться?

— Алекс, и я не рыцарь. — Я присел рядом с костром, так чтобы гостья была, напротив.

Платье на девушке было абсолютно черным, открывая плечи и грудь, было сильно заужено в талии, чтобы подчеркнуть стройный стан девушки. Низкий подол полностью скрывал бедра и ноги девушки. Довершали картину волосы воронова крыла, узкие скулы и большие зеленые глаза... лицо, несмотря на то, что близкое пламя костра великолепно освещало гостью, по-прежнему оставалось в тени. Чертовщина какая-то.

— А ты не из пугливых, воин.

— А чего мне бояться? — С легкой усмешкой и легким напряжением в голосе спросил я.

— Местные боятся ведьм. Колдунов и все что их роднит с великим искусством, в простонародье называемым магией.

— Моя мать, когда я в детстве знакомился с ровесницами, только головой качала и постоянно предупреждала быть осторожным, в особенности касаясь того, что все бабы — ведьмы, одна больше, другая меньше.

Темноволосая ведьма звонко засмеялась.

— А ты забавный, несмотря на то, что можешь умереть еще и пробуешь шутить!

— Все там будем, чего бояться? А коротать трех лунную ночь у костра в обществе красивой девушки — куда как приятнее, чем просто бороться со сном.

На долю секунды пламя костра осветило слегка растерянное и поистине красивое лицо ночной гостьи, но тут, же скрыло его в тени. Сердце неожиданно сделало десяток-другой тяжелых ударов, возвращаясь в прежний ритм.

Красива, скорее всего, умна, и весьма опасна раз разгуливает ночью без охраны... Хотя последняя скорее всего притаилась готовая в любой момент атаковать, вспомнить тот же эпизод из жизни последних дней, при столкновении с волками.

— Как ваше имя?

— А ты уверен, что хочешь его узнать, воин?

— Захотелось сравнить, насколько ваше имя соответствует вашей красоте.