Племя вихреногих-3

Быть царём наверное здорово, иногда думал он, — но во дворце. А в походе, когда всё время мечешься туда-сюда, глядя, не отстал ли кто, гасишь всё время дурацкие ссоры, следишь, наконец, все ли вымыли руки перед едой (здесь, в этом царстве заразы, забвение этого смешного дома обычая могло запросто привести к смерти) — здесь это сплошное беспокойство и никакого удовольствия...

Глядя то по сторонам, то под ноги, Димка всё время вздыхал. По мере их продвижения на восток лес становился всё гуще и непроницаемее, словно собирал все силы для того, чтобы остановить, погубить наглых людишек, посмевших ускользнуть от его власти. На душе было неспокойно, мысли об услышанном от демона уже против воли бродили в голове, навевая отчаяние и безнадёжность. Но постепенно, когда он час за часом брел под зелёными сводами, в его душе воцарился сонный, лесной покой...

Весь этот день они шли почти без привалов, и к вечеру мальчишка устал так, что смотрел только под ноги. Вдруг он с удивлением понял, что становится светлее. Странный, бледно-зелёный свет падал откуда-то спереди.

Димка поднял голову — и вздрогнул. Впереди, всего метрах, наверное, в двухстах, лес обрывался, как отрезанный ножом — и там, между могучими колоннами стволов, стеной стояло странное зелёное сияние, по которому шли серебристые волны. Несколько секунд мальчишка удивлённо смотрел на него, потом понял, что это всего лишь поросший травой склон холма. Холма за Грань-рекой, холма за Границей, за которой кончалась злая власть леса...

Сердце Димки вдруг туго толкнулось в ребра, и он ничуть не удивился, что по колонне за спиной побежал, нарастая, возбуждённый, ликующий шум. Они всё же дошли до степи! Дошли, несмотря ни на что!..

Выход из леса, словно укрепление, заграждал сплошной вал из мелколесья и кустов, шириной наверное во много метров. Но здесь, в этом месте, его прорезало русло лесной речки и ребята, толкаясь, бросились вперёд, продираясь сквозь заросли, не обращая внимания на царапины. Вывалившись из них прямо в воды Грань-реки Димка невольно заорал — он и думать забыл, что вода в ней холодная! Но после бесконечной душной жары леса и это казалось настоящим чудом...

Шумно взбивая бурлящую вокруг реку, мальчишка по пояс в воде побрёл вперёд. Он уже видел над серединой реки завесу из дрожащего воздуха и рвался к ней так, словно от этого зависела его жизнь. Точно так же к ней рвались и другие, но сейчас Димке было не до них...

Он вломился в призрачную дрожь Границы — и невольно передёрнулся, ощутив очень слабое, но всё же явственное сопротивление. И замер, хватая воздух широко открытым ртом, так жадно, словно только что вынырнул из омута. Воздух здесь был другой — теплый, свежий, пахнущий травой. Мальчишка хватал его, точно воду, и никак не мог напиться. Как ножом отрезало душную жару, затхлый запах лесной гнили, визгливые крики лесных птиц — всё то, что давило его тяжким грузом. Уже почти неслышимые, но всё равно ОЩУТИМЫЕ стоны Червя тоже смолкли, словно их и не было.

Димка не знал, сколько ещё он бы стоял здесь, но от холода воды начало сводить ноги, и он вновь бросился вперёд. На четвереньках вскарабкался на крутой глинистый берег, потом выше, на поросший травой склон. Обернулся и плюхнулся на траву, с широкой улыбкой глядя на шумную толпу переходивших реку вброд ребят. Мрачная колоннада леса всё ещё зловеще нависала над ними, но сейчас Димке было уже наплевать на зиявшую за ней черноту. Её злая власть кончилась. Они победили её.

Глава вторая:

восприимец и Ключ

Горны трубят и бьют барабаны,

Толпы прохожих смотрят на нас.

Мы — мореходы,

Мы — капитаны,

Самых высоких, самых далёких,

Самых крутых — космических трасс!

Был пионером Юрий Гагарин,

Первый из первых, смелых орлов.

В нашей дружине

Так мы решили:

К подвигам славным, к подвигам славным,

К подвигам славным — каждый готов!

Красное солнце, встань над страною!

Наши колонны — счастьем полны.

Может быть, завтра,

Мы — космонавты,

С Марсом далёким, с Марсом далёким,

С Марсом далёким — будем дружны!

Музыка: Р. Бойко Слова: В. Семернин.

Антон споткнулся об корень и тихо зашипел от боли. От таких вот неприятностей потрёпанные кеды защищали не слишком хорошо. Чудо ещё, что они вообще продержались столько времени, но сейчас это не очень занимало мальчишку. Выход из леса был уже близко. Так близко, что Файму решила пренебречь ночёвкой и повела отряд дальше, прямо в сгущающийся мрак, надеясь заночевать уже в степи.

Под пологом леса уже царила настоящая ночь. Между кронами запутались клочья тумана. Сквозь их пелену слабо просвечивали разноцветные огни звезд. Здесь было прохладно и влажно. С деревьев капала вода. Её капли падали на лицо и стекали по шее. В лесу было тихо. Только ветер монотонно шумел в кронах деревьев...

Идти в такую темень было невозможно, поэтому Маахисы соорудили примитивные факелы из веток, обмотанных какими-то стеблями и обмазанных наспех добытой смолой. Свет их, казалось, бесследно растворялся в лесу и мальчишка видел почти что одно пламя. Дороги они почти не освещали, землю скрывали сплошные тени, которые, к тому же, шевелились и прыгали вслед за движениями рук, сжимающих эти факелы, словно щупальца самой ночи. Картина была странная и дикая, словно в каком-то бредовом сне, но страшно Антону не было. Напротив, он чувствовал радостное возбуждение. Уже скоро! Скоро они выйдут из этого проклятого леса — и, если ему повезёт, сюда он не вернется уже никогда...

Факелов хватало ненадолго, так что они не столько пробирались вперёд, сколько торопливо делали новые, пока старые ещё хоть как-то горели. Антона злили задержки — и одновременно ему нравились эти метавшиеся в глухом мраке леса огни. В них было что-то карнавальное, они создавали ощущение праздника. Победы — это действительно была победа. Они прошли сквозь такие испытания, какие не во всякой книге встретишь, — но вот-вот уже это всё закончится...

Заросли вокруг стали ещё гуще, почти непроницаемыми, потом вдруг отступили. Факелы почему-то полетели наземь, стало почти совершенно темно. Сильный прохладный ветер бил в лицо, трепал их волосы, со всех сторон, то усиливаясь, то затихая, их окружил шум травы. Антон не сразу понял, что они идут уже по склону поросшего травой холма. Поднимаются, казалось, прямо к полю кружевных облаков, освещенных золотистым светом непривычно большой луны. Арисфены, как называл её Льяти. За ней сверкающим зеленовато-серебряным диском плыла малая луна — Армея, окруженная тонким бледным ореолом. Картина была почти неправдоподобно красивая, и мальчишке вдруг захотелось, чтобы этот склон был бесконечным, чтобы он мог шагать и шагать вверх, наслаждаясь удивительным ощущением победы...

Склон и в самом деле оказался очень длинным, но луны скоро скрылись в плывущих над степью облаках, как бы намекая на то, что до настоящей победы — до возвращения домой — ещё очень и очень далеко. Антон запыхался от подъема, кеды скользили по траве — но он не замедлял темпа, стараясь скорее добраться до вершины. И понял, что добрался, когда склон вдруг пошёл вниз. Мальчишка замер, чуть проехав на пятках, и осмотрелся.

Здесь оказалось темно. Он видел лишь падавшие в бреши облаков лучи лун, ползущие по равнине призрачными пятнами света, да где-то на горизонте, на самом краю земли, мерцали туманные огни костров — неутомимые Астеры плясали вокруг них невидимым сейчас за облаками звездам...

Жаль, что не довелось встретиться с ними, подумал Антон. Он плюхнулся на траву, с наслаждением вытянув гудящие после бесконечного подъема ноги. Но может ему повезёт — впереди ещё неделя пути до Столицы, было бы здорово познакомиться с этим странным племенем...

Смешно, но Антон был благодарен им — огни их костров казались ему огнями далеких посёлков, давали понять, что этот бесконечный простор не пуст, что и здесь живут люди...

Рядом плюхнулся на склон, так же вытянув ноги, Сергей, с другой стороны сел Андрюха. За ним на траву сел Эдик. Какое-то время мальчишки молчали, переводя дух.

Антон смущенно покосился на Сергея — на голой груди у того светились густо-фиолетовые и сочно-жёлтые бусины Ключа. Самый ценный артефакт, какой только есть в этом мире. И бесполезный без Истинного Восприимца, которым вполне мог оказаться какой-нибудь дикий парень, вольно бродящий сейчас в северных лесах или в бесконечных восточных плавнях. Но и эта мысль не испортила мальчишке настроения — так хорошо было просто сидеть тут с друзьями, глядя на бескрайний простор открытого им мира...

Идиллия, как всегда и бывает, продлилась недолго. Предусмотрительная Файму навьючила своё племя вязанками дров, так что на вершине холма быстро развели костёр, на котором начали готовить ужин. Маахисы возбужденно шумели, смеялись, толкались — но Антон мог их понять. После сотен лет, проведенных на западе, в Багряном Лесу, им должно быть было очень радостно оказаться на просторе...

Посиделки, правда, оказались недолгими. Даже неутомимые Маахисы устали от целого дня почти безостановочной ходьбы, а Бродяги явно ощущали себя здесь не в своей тарелке — жались друг к другу и тревожно осматриваясь.

Антона, правда, не слишком трогали их переживания. После сытного ужина тело словно налилось свинцом, глаза слипались. Мальчишки распаковали рюкзаки, вытащили уже изрядно потрепанные, как и всё прочее, одеяла. Потом с вздохами растянулись на траве. Здесь оказалось совсем не так неудобно, как ожидал Антон — земля была неожиданно мягкой... но холодной. Ночной ветер тоже был прохладен, но почти сразу его окутало мягкое тепло — было просто удивительно спать в тепле под прохладным ветром. Антон невольно подумал, как тут будут спать Бродяги, у которых, в соответствии с названием, не было ни кола, ни двора... и заснул.

Проснувшись, мальчишка несколько секунд удивлённо моргал — за последний месяц он отвык от открытого пространства и сначала подумал, что оказался в удивительно подробном сне. Зеленоватая заря сияла вдоль восточного горизонта. Над ней в безмерной дали зависли редкие сиреневые облака. В бездонной синеве небес виднелось лишь несколько самых ярких звезд. Армея, малая луна, плыла над западным горизонтом ущербным зеленовато-серебристым диском. Антон несколько секунд смотрел на него, потом выбрался из-под одеяла и поёжился от утреннего холодка. Повел плечами, осмотрелся. Все остальные крепко спали. Маахисы от холода сбились в кучу, и мальчишка задержал на них взгляд — вид перепутанных полунагих тел был... волнующим. Дальше, в такой же куче, спали Бродяги. К ним Антон особо присматриваться не стал. Немного спустившись по склону, он бодро пожурчал на травку, потом вернулся к одеялу. Закутался в него... и вздрогнул, когда рядом появился Серый — он явно тоже удалялся... пожурчать, только на другой склон холма. Сергей тоже завернулся в одеяло и замер, глядя на него.

— Как ты думаешь, нам долго ещё бродить тут в поисках этого... восприимца? — очень тихо, чтобы никого не разбудить, спросил Антон.

Серый помолчал. Он смотрел вверх, и глубокая синева предрассветного неба отражалась в его глазах.

— Чёрт его знает, — так же тихо сказал он. — Хотелось бы поскорее, но кто знает, как всё сложится? И хорошо бы, если бы это оказался кто-нибудь из наших, но надежды на это, сам понимаешь, мало. Чёрт знает, кому подойдет этот Ключ, чёрт знает, что он сделает с миром, если всё это вообще не брехня...

— А ты что, не веришь, что это в самом деле Ключ от Надира? — встревожился Антон.

Сергей пожал плечами.

— В это верю. Но что такое Надир? Никто не знает же.

— Доберёмся — узнаем, — буркнул Антон.

— Ага, — Серый откинулся на спину и забросил руку на лоб, глядя в небо. — Только вот мы пока толком не знаем, ни где он, ни как туда добраться. Так что если и найдем этого... восприимца, — это прозвучало уже почти как ругательство, — пользы от него нам будет явно мало.

— Ещё Драконова Флейта есть, — напомнил Антон. — Ну, Найу, который знает, как её сделать. Можно так попробовать. Это вернее. Я так думаю.

— Ага. А можно просто на юг, к Цитадели Хозяев поплыть — и будь, что будет, — буркнул Сергей.

— Направо пойдёшь — Змея-Горынча встретишь, налево пойдешь — Бабу-Ягу в ступе. Прямо пойдёшь — Кощей Бессмертный тебя по черепушке мечом-кладенцом хряпнет, — пробормотал Антон. — Не жизнь, а сказка прямо.

— Во-во, — сказал Сергей. — Знаешь, в чём наша проблема, Тошка? Мы играем по чужим правилам, которые придуманы невесть кем и невесть для чего. Пойди в лес дремучий, сорви цветочек аленький, да плыви с ним на остров Буян, да поймай там зелёного единорога, да вставь тот цветочек ему в жо... — Антон невольно хихикнул, и Серый замолчал. — Тебе смешно, а я себя уже таким вот золоченым дятлом чувствую, который бегает по миру с тем цветочном аленьким, в поисках серого волка, чтобы тот цветочек засунуть ему в жо... — Антон вновь хихикнул. — Нет, правда. Какой-то козёл повернутый эту хрень напридумывал, а теперь поди животик надрывает глядючи, как мы по миру сломя голову бегаем, с бусами этими дурацкими, да не знаем даже, на кого их тут навесить...

Антон вздохнул.

— Знаешь, я с тобой согласен на тысячу процентов, — сказал он. — Я тоже иногда дураком себя чувствую среди всех этих местных примочек. Только что ты предлагаешь-то? Кинуть те бусы в ручей, да пойти на все четыре стороны? Так мы вечность будем так бродить. Буквально, кстати.

— Правила надо ломать, — буркнул Серый. — По чужим правилам мы тут шиш без масла выиграем — даже если всё это просто не шутка этого хрена в ступе, Хозяина, Мастера или как его там, пса смердящего...

— Так я же за, — сразу же сказал Антон. — Только что ломать-то? Ключ? Может, он и фуфло, — а вдруг нет? И тот, кому он подойдёт, впрямь обретёт власть божественную?

— А ты бы с... ну, с хомячком своим ей бы поделился, если бы она у тебя и была? — хмуро спросил Серый. — Вот, я в такой суперприз тоже как-то не верю.

— Ну так а что ты предлагаешь-то? — Антон начал злиться. — Всё равно у нас больше ни фига нет. И ни у кого тут нет, по правде говоря.

— Я? — Серый задумался. — Забить нафиг на поиски этого... восприимца. Всё равно ж неясно даже, где тут начать и чем кончить. Да если он и найдётся, и не фуфло это всё, он свои желания исполнять будет, а не наши. Двинуть сразу в этот Город Снов. Там, говорят, даже электричество есть. Горячая вода, ванны, всё такое...

— Я б от ванны тоже не отказался бы, — буркнул Антон. — Только на ванне мы домой, знаешь, не уедем.

— Балда ты, — без обиды впрочем сказал Серый. — Там хоть техника какая-то есть, а техника — это шанс. И побольше, чем все эти �поди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что...�