Следы на песке

Впрочем, вряд ли кто сейчас даже смотрел в его сторону. Шум и крики доносились далеко справа, из городка. Да еще кружила в небе стальная тварь инвириди, гремела так, что никакой шорох или там плеск воды не слышались далее пяти шагов.

Расчет сошелся с первого раза. Понимая, что второй попытки никто не даст, он истратил еще два листа, но на всех шести потоках расчет сошелся все равно.

Судьба! Глупо так долго испытывать судьбу, обидеться может!

А вдруг тут наоборот все?

Вдруг судьба его совсем иначе предупреждала? И те двое Темных в трактире, и последняя безнадежная попытка задержать — эти двое неумех на темной воде. И старость отца, и Даянка, и мечты о Ливии, и успехи в лечении — если все это знаки совершенно противоположной судьбы?

Если Темные не те, кто поклоняется Пожирающей Матери, а те, кто делает вот эти темные дела?

И сам он тогда, получается, Темный?

Поздно уже сопли жевать, расчет завершен, и грозные инвириди вот-вот заметят его и поразят из магострела.

Выбросив из головы сомнения и колебания вместе с мыслями, он поднялся в рост и живо сотворил вычисленное заклинание, венец двухлетней работы.

Допустим, что инвириди закрыты в железной коробке, пробить которую невозможно.

Не надо пробивать. Просто постучим по ней звуковой волной. На определенной частоте коробка срезонирует и рассыплется сама, как рассыпались на полигоне сейфы лучших ювелиров. Задача — подобрать нужную частоту и вложить необходимую силу; ну так на то и расчет!

Волна инфразвука на частоте четыре-шесть герц достигла катера через несколько мгновений. Кириллыч осунулся с кресла, хватаясь за горло. Командир сунулся к аптечке, но через миг ощутил, что все вокруг плывет, и понял: это не у Кириллыча инсульт, это по ним врезали, наверное, тем самым проклятием.

— Урал-Первый — всем, теряем сознание!

Через две секунды вибрация отпаяла провод антенны, но Череполом услышал и вспомнил, как предупреждали: на опушке, у самой воды. Развернув туда спарку пулеметов, орк увидел в ночном прицеле вполне четкую фигуру. Инфразвук огромной силы осыпал завесу тумана, и тепловизор показал стоящего в рост мага.

Череполом поправил гарнитуру и щелкнул общий канал:

— Урал-Башня всем! Колдун возле воды на опушке!

До машины инфразвук не добрался, полуспущенные шины сработали как пружинные опоры, поглотили силу колебаний. Ничто не помешало Череполому загнать фигуру в прицел и с тысячи метров изрешетить одной длинной очередью.

Давление на висках, тошнота и муть исчезли. Командир первым делом глотнул шарик нитроглицерина сам; несколько мгновений с ужасом думал, что тут и сдохнет. Словно мышь в консервной банке, по которой молотком. Но сердце не жгло, за грудиной не болело, голова прояснилась.

Тогда командир нагнулся к упавшему геологу и попытался нащупать пульс.

— Башня — Первому!

— Есть Башня.

— Атири сюда бегом, у Пашки приступ, кажется. И гнома возьмите, я один Пашку не вытащу.

Череполом нажал общую связь и крикнул в кунг:

— Степан, Ансельм, прикрывайте больных! Гном и Атири на катер, старику плохо!

Егор сгреб автомат:

— На месте прикрою.

— На сам катер не заходите, там только кусок спереди безопасный.

— Да помню я!

— Урал-Башня, Молнии.

— Урал-Башня в канале.

— Что там у вас?

Прежде Череполома ответил командир:

— Урал-Первый в канале. По нам применили магию. Потеря сознания, головокружение, тошнота. Место не установил. У меня трехсотый, наводчик.

— Урал-Башня в канале. Наблюдал колдуна возле речки у самой опушки. Обстрелял его, он исчез.

— Молния — всем. Ничем, тяжелее пулемета, туда не бить, надо разобраться, что там применили. Но сейчас в лес никому не лезть! Ждать рассвета!

* * *

Рассвет зажег туман золотым и розовым, и нежно-лиловым, но видимости не прибавил. Только часам к девяти, когда местное солнце поднялось над горизонтом на добрую ладонь, густой туман осел росой, огрузил стебли, листья, тонкие веточки. Еще позже роса испарилась, и тогда избавленные от ее веса травы зашуршали, разгибаясь, и на высоте коленей зашелестело повсюду чуть слышно: “Э-шар-шар-шар”.

То ли в древности трава достигала облаков, то ли первые обитатели ростом не вышли, а только название Эшарра так и переводится: “земля восстающей-возрождающейся травы”. Когда отшуршат листья и травы, тогда — утро!

Атири проснулась на своей верхней полке, в кунге. Внизу храпели Тариар и Ансельм. Ноги Степана торчали из люка пулеметной башенки. Белый прямоугольник света из окна падал на кнопочки и огоньки радиостанции; Егор спал перед панелью на столике, уткнувшись коротко стриженной головой в журнал.

Атири слезла, почти не открывая глаз и ужаснулась: она же сделала это легко и привычно.

Как дома.

Она привыкла считать домом собачью конуру на колесах?

Но плакать она запретила себе еще ночью, на сыром песке перед равнодушной сталью зеленого кораблика инвириди.

Да, не успела. Но Егор прав, да и дома отец, помнится, говорил все то же самое.

Надо жить. Жить и продолжать выполнение своих обязанностей.

Умывшись, Атири выбралась из кунга. Первым делом она подкралась со спины к командиру и провела одним из колец вдоль позвоночника в привычном зеленом камуфляже. На удивление, кольцо не отозвалось. Крепкий дед. Но выспаться надо его загнать. Пусть не девчонку вроде нее — кого-то же командир должен послушаться?

Командир спрашивал Череполома:

— Нашли там что?

— Нашли, — ответил орк. — Чародей, голову разворотило моей очередью, опознавать нечего. Поодаль в зарослях два трупа, убитых его ножом. Наверное, жертвы для ритуала. Врезал-то гаденыш неслабо, силы откуда-то взялись. Одного чисто убил, второго покромсал, как...

Тут орк заметил подошедшую Атири и скомкал фразу:

— Еще лодку нашли. Можно их всех в лодке похоронить, как за Стеной хоронят. Обереги у них из-за Стены, только у щенка-колдуна никаких. И на лица — жертвы северяне, а колдун имперец.

— Правильно ли хоронить жертв и убийцу в одной лодке? Не нарушит ли это местных обычаев и не возмутит ли против нас жителей городка?

Надо же, командир еще о таком в силах размышять? Как же все-таки загнать его спать?

От селения через парящий заливной луг явился рослый имперец в расшитых официальных одеждах. По цвету каймы и форме укладки плаща Атири узнала в нем имперского дознавателя, а по чеканному зверю марги на фибуле-застежке поняла, что дознаватель из форта Ювавум.

Ну да, они же сейчас в диоцезе Норик, а Ювавум столица диоцеза...

— Не беспокойтесь об этом, уважаемый союзник, — дознаватель поклонился. — Те и другие ваши враги, побежденные в бою. По праву и обычаю вы можете поступить с их телами, как вам угодно. Хоть бросить воронам, хоть распять на крестах или закопать.

— Скажите, уважаемый... — латынь у командира, конечно, далека от идеальной, но вполне понятна. — Колдун — Темный? Из той группы, что в трактире?

— В трактире он присутствовал, — дознаватель пожевал сухими губами, — светлейшая Эйра совершенно точно установила сие.

— Так мы видели саму Эйру? — проснувшийся Егор, отчаянно скребущий непослушные вихры пальцами, чуть не упал с лесенки.

Дознаватель вежливо поклонился и ему:

— Истинно так, уважаемый. Но те двое Темных упорно не признают мальчишку своим. Их, видите ли, только двое уцелело из отряда! Впрочем, понятно, — имперец развел тонкие сухие ветки... Руки, конечно же. И улыбнулся зловеще:

— Я еще не видывал Темных, говорящих правду на первом допросе.

Командир вздохнул. Атири решительно потянула его за запястье, нащупала пульс и сказала настолько серьезно, насколько ее хватило:

— Вам необходимо уснуть хотя бы на четыре часа. Как доктор...

Имперский дознаватель совершенно неожиданно ее поддержал:

— Вам следует прислушаться к словам достойнейшей. Мне известна ее семья, и ее лекарское мастерство сомнения не вызывает.

Поблагодарив дознавателя поклоном, Атири все же поспешила сбежать к лагерю больных речников. Требовать чего-либо от старшего? Бр-р!

Речники слушались ее без вопросов. Что ни говори, а повиноваться лекарям инвириди привыкли. Стесняются — но и в этом никаких отличий. Мужчины плохо переносят собственную слабость. Для отвлечения Атири расспрашивала о чем угодно, вот хотя бы об их железках. Тут между мирами никаких отличий — дать мужчине оружие все равно, что дать женщине зеркало. Ни на что другое уже не взглянут. А уж когда Атири попросила рассказать об их зеленом корабле, сославшись, что в детстве собирала все модели кораблей у себя дома...

Дома!

Рассказ она позорнейшим образом пропустила мимо ушей, изо всех сил только удерживаясь от слез. Но требовалось проявить внимание, и потому, раздав каждому очередную порцию горького питья, она спросила первое, что пришло на ум:

— Вы постоянно поправляете, что у вас не корабль, у вас катер. А в чем разница?

Ответил старший над речниками, Казанцев:

— Катер еще можно оттолкнуть от пристани силами экипажа. Все, что нельзя — уже корабль.

— Надо же, как интересно!

— Скажите, Атири, как там — проклятие с нашего катера сняли уже?

— Надо спросить у госпожи Эйры.

Катерники зашумели, переговариваясь. Да, сегодня уже на людей похожи. Но еще самое меньшее, день. И, если здесь такие ночи, охранять же придется...

Атири вернулась к машине. Командир улегся-таки спать. Вдохновленная маленькой победой, Череполома она загнала на полку одним взглядом. Тот повиновался с чуть насмешливой улыбкой, но без малейших возражений. Казалось, орку доставляет удовольствие играть в воина-инвириди, козырять, обмениваться позывными и докладывать. Рядом с рыхлыми и разными людьми Череполом выглядел именно воином.

Проснулся Ансельм, помог радисту с установкой какой-то хитрой “зенитной” антенны. Егор составил радиограмму в базу “Китеж”, дождался хорошего приема и теперь сражался с ручками и кнопками, удерживая стабильный канал связи на время, пока автомат передавал сообщение.

К полудню проснулся Тариар. Услышав, что решили поутру, после завтрака гном отправился в лес. Там без малейшей брезгливости погрузил все тела в лодку, покидал туда же все кинжалы, копья. Запнулся лишь на погребальной надписи.

— Как же так? Не знать имени побежденного врага против правил, — гном отчаянно заскреб затылок.

— Пиши: “неизвестный”, — сказал из пулеметной башенки Степан.

— ... Мудак! — прибавил Егор.

— Сам ты мудак. Он исполнял свой долг, служил, как умел, — водитель говорил медленно, что придавало словам вес. — А что служил прошлому, так ты погляди хоть на Кириллыча.

Слово прозвучало!

Атири — как и весь экипаж — невольно повернула голову в сторону Великой. На белом песке, на сдвинутых поддонах, лежало тело геолога, накрытое брезентом — словно бы Кириллыч просто спал после тревожной ночи.

— ... Тоже до самого конца сохранял уверенность, что в прошлом лучше жилось.

Радист не утерпел:

— Ну так да. Вот, к примеру, три дня назад мы праздновали пятницу. А сегодня что?

Степан вздохнул:

— После дежурства напомнишь, я тебе леща выпишу. Как ты можешь в такой момент смеяться?

— Нормально, — выснулся из дверцы командир. — Четыре часа не набрал, уж прости, Атири. Ну, потом досплю. Егор, ты прими сейчас позывные, укажи куда там и что. Придет “ми-восьмой”, привезет из Дорпата заказанного еще вчера колдуна. Ну, лучи поноса с катера снимать. И шестнадцать бакенов, катерникам на дальнейшую работу. А тебе, Степан, скажу. В кои-то веки Егор зубоскалит правильно. Жить надо. Кириллыч сам ехидный черт, укусить мог. Уж я-то знал его еще с учебки.

Экипаж переглянулся. С восточной стороны знакомо загремел вертолет. Егор скрылся в кунге, чтобы наводить “ми-восьмой” на заливной луг, подальше от полосы мин.

Атири и Ансельм принялись варить кашу в большом котле, сразу на всех. Тариар отложил погребальную доску и присоединился. Проснувшийся орк сменил Степана в пулеметной башенке. Егор, сообщив пилотам все необходимое, отослал на базу еще и завещание Кириллыча, хотя даже он поежился, выполняя этот приказ. Обязательно ведь прочитают!

* * *

— Прочитали?

— Странные у вас в армии порядки. “Прошу шестьсот рублей моей надбавки к пенсии вернуть премьер-министру для облегчения его борьбы с пенсионерами и другими бесполезными элементами”. Даже с того света цапнул за жопу, вольтерьянец старый.

— Это не военный, частный подрядчик.

— Частники... На кой черт нам частники на Светлояре? Разве нельзя набрать людей проверенных, обработанных в нужном ключе? Зачем нам тут самодеятельность, нам результат нужен.

— Между прочим, они дают именно что результат.

— И какой же?

— Например, такой, что на Светлояре появилось оружие, способное достать нашего бойца с дистанции в километр, даже за броней танка.

— Легонького плавающего танка, списанного еще до нашего с вами рождения.

— Но с тысячи метров, как измерили потом. Что ни говори, свой долг этот неуживчивый старикан выполнил. Представление к награде вот.

— Вы полагаете, это Темные? После разгрома Орды, после вскрытия убежища их Пожирающей Матери они, наконец, сделали свой ход?

— Возможно. А возможно, и Новый Рим. Вряд ли сам император, скорее — придворная группировка, их там больше, чем даже у нас.

— Итак, пройдена первая контрольная точка — жители Светлояра разработали оружие против нас. Отныне они смогут применять все выгоды дальней дистанции. Вторая контрольная точка — о Вратах узнают наши стратегические противники. Зачем же нам приближать этот миг, запуская в секретный проект массу гражданских, не умеющих толком держать язык за зубами? Где в этой схеме вы видите место частникам? Они же неподконтрольны.

— А с кем же мы иначе останемся, когда секретность неизбежно рухнет? С жалкими сотнями тысяч военных против миллионов и миллиардов? А, знаю! Мы столкнемся с обществом, которое уже охотно кричит: хватит кормить Кавказ, для чего нам Крым, давайте отделимся от Москвы всей Сибирью по самую Волгу.

— Так они кричали десять лет назад. Сейчас...

— Сейчас намного хуже. Крикунов пересажали. Зато остальные молчат и думают.

— И чем нам помогут частники?

— Да тем, что у них на Светлояре появятся свои частные интересы. Свои, кровные. За свою землю встанет любой, а вот за нашу...

— За общую.

— Тем более. Моя бы воля, я бы половину доминиона расписал под шестисоточные садоводства. И всех пенсионеров туда. Вот наша придворная группировка, у каждого собственный двор.

— Но дороги, электричество, больницы? Удобрения, стройматериалы? Электроинструмент? Обыкновенные лопаты, наконец! У нас вон, дальневосточный гектар никому не нужен, а он поближе все-таки.

— Но помечтать-то можно? В Союзе, помнится, дачники с откровенно бросовых земель снимали урожаи выше колхозных. И, кстати, электроинструмент им тоже тогда особо никто не закупал. Справлялись. И тут выкрутятся, если чуть-чуть помочь. Тем более, климат! У нас такой только вокруг Сочи, больше нигде нет. А уж название референты подберут красивое. Хоть Китежградское Казачество, хоть панцирные бояре, хоть Страна Беловодье.