Записки легионера Абрамова

Мы ворвались на батарею и началась рукопашная схватка, к которой британцы тоже были подготовлены хуже нас. Как оказалось, тесаки и лопатки совсем недурны против штыков и прикладов, а СКС в скорости огня значительно опережали револьверы вражеских офицеров и сержантов. Кирасы, шлемы и штурмовые бушлаты действительно защищали от револьверных пуль и штыков, Назгулеску не соврал. Проблемы возникли с частью британских пушкарей (или канадских, форма у них практически одинаковая, а в более мелких различиях я разбираюсь слабо), вооружившихся банниками, и действовавшими в стиле "раззудись плечо", снося одним замахом по несколько человек, пробивая черепа и ломая кости. На меня попер один такой, здоровенный белобрысый парняга с зверски перекошенной рожей. На моих глазах он размозжил банником голову Льву Розенфельду из нашего взвода, а затем размахнулся, намереваясь сделать то же самое и со мной, но я успел выпустить в него несколько пуль из СКС, после чего верзила, пошатнувшись и выронив банник, рухнул навзничь во весь рост. Говорят, что убив первый раз человека, чувствуешь себя очень не по себе, многих просто выворачивает. Со мной такого не случилось, возможно из-за того случая с неграми в холмах. Хотя, было не слишком приятно. Но сильнее было облегчение: "Жив!"

На этом, собственно, схватка на батарее закончилась. Большинство вражеских артиллеристов были перебиты, остальные сдались. Одновременно были захвачены и другие батареи.

После этого, оставив часть наших на батареях, мы побежали в порт. Большая часть его уже была захвачена. Пробегая мимо причалов, мы увидели два явно военных корабля, погрузившихся в воду по самые надстройки недалеко от берега. Потом Шапиро рассказал что это британские мониторы, потопленные подводными лодками из отряда Назгулеску. Несмотря на эти успехи, другая часть нашего батальона наткнулась на серьезное препятствие, в виде конторы портового управления, тяжеловесного на вид здания из массивных камней, больше напоминавшего небольшую крепость чем обитель клерков. Укрепившиеся там британцы(или канадцы, черт их разберет), упорно отбивались, поливая огнем подступы зданию. Первая атака была отбита, наши отступили и укрылись среди портовых сооружений, оставив десятка два убитых. К счастью, в одном из портовых строений нашлись несколько куч промасленной ветоши. Среди наших сержантов оказались выходцы из западных прерий, умевшие обращаться с арканом, или лассо, как его называют в САСШ. Ну а кто умеет бросать аркан, тот и с пращой управится. Связав эту ветошь в комки, они поджигали их, и раскрутив, бросали к стенам вражеской твердыни. От горящей ветоши повалили клубы черного дыма, заволакивая пространство перед конторой. Прикрываясь этим дымом, мы незаметно подобрались к зданию и забросали его гранатами и бутылками с "коктейлем Менделеева", после чего стрельба из конторы прекратилась, и мы ворвались внутрь. Защитники конторы сдались.

Пока мы захватывали порт, к Торонто через озеро подошла вторая волна десанта. Первыми шли "прорыватели" , старые даже на вид пароходы, шедшие прямо по минным полям. Вокруг них буквально кипели взрывы, поднимавшие мощные фонтаны воды и подбрасывавшие ветхие суда, но к нашему удивлению, они продолжали двигаться к берегу, оставаясь на плаву. Как позже пояснил Шапиро, они были набиты хлопком и даже с полностью разодранным минами днищами быстро утонуть не могли. Некоторые, правда, останавливались, видимо из-за повреждения машин, но сзади к ним подходили буксиры и толкали дальше к берегу. Следом, по расчищенной от мин воде, двигались минные катера, с основной частью отряда Назгулеску, которая вскоре начала высаживаться в порту.

Соединившись с основной частью отряда, мы вместе начали продвигаться из порта в город. К тому времени защитники Торонто уже опомнились от неожиданности, и оказали яростное сопротивление. Пули сухо щелкали, рикошетя от мостовой, с тупым стуком ударялись в кирпичные и каменные стены, выбивавая разноцветную пыль, с каким то глухим чавком впивались в дерево. Поначалу, не имевшие боевого опыта матросы и легионеры стали нести потери убитыми и ранеными, и попятились, но третьи лейтенанты и сержанты быстро навели порядок, с руганью размахивая оружием, и приказывая вспоминать, чему нас учили.

Вспомнив, мы вдруг успокоились, и собравшись в штурмовые группы, снова двинулись по улицам. Теперь, встречая сильный огонь неприятеля, мы уже не рвались вперед, а укрывались где придется, дожидаясь пока подтянуться пулеметы и своим огнем заставят противника затаиться за стенами, не давая вести прицельный огонь, после чего быстро перебегали к такому дому забрасывая его гранатами и бутылками, что обычно заставляло уцелевших неприятелей поспешно отступать или сдаваться.

Во время одной из таких перебежек по улицам, пуля попала в одного из наших, Мартына Лациса, латыша из Лифляндской губернии, который нес в мешке за спиной бутылки с "коктейлем Менделеева". Бутылки разбились и смесь вспыхнула. Этот ужасный вопль и вид мечущейся по улице охваченной пламенем человеческой фигуры, я не забуду никогда. Мы смотрели на это оцепенев и не зная что делать. У нас не было воды, да она и не может погасить этот огонь. Для этого надо забросать его его песком и землей, которых, правда, у нас тоже не было., В это время наш взводный, третий лейтенант Макбрайд выстрелил несколько раз из револьвера и бедняга Лацис рухнул мертвым. В отличие от памятных событий на холме в окрестностях Чарльстона, Макбрайда никто и не думал в чем то обвинять, его поступок сочли проявлением гуманности. Умереть от пули куда легче чем сгореть заживо. Да и если бы как то удалось сбить пламя, с такими ожогами все равно не живут.

Эти события сильно впечатлили всех кто это видел. А канадцы стали специально стрелять по мешкам с бутылками и как мы потом узнали, еще два человека не из нашего батальона загорелись, а у одного за спиной взорвались гранаты, видимо тоже от попавшей пули, и разорвали его в куски. Подобные случаи были и в других подразделениях отряда. После этого никто уже не хотел тащить бутылки с зажигательной смесью и гранаты, а без них наступление остановилось. И в это время(как позже рассказал Шапиро) уполномоченный по правам солдат Джордж Смит вспомнил, что на складе в Рочестере видел старые кожаные солдатские ранцы еще времена войны Севера и Юга. Смит немедленно отправился через озеро на минном катере, и вытребовав со склада эти ранцы, вместе с нашедшимися там же веревками, перевез их в Торонто, где ранцы распределили между штурмовыми группами. Теперь опасные бутылки и гранаты, набив в ранцы, волокли за собой за веревки на некотором расстоянии. Канадцы сначала не понимали что к чему, но потом видимо догадались и начали яростно обстреливать волочащиеся по мостовым ранцы. Время от времени, они похоже попадали, и тогда вместо ранца вспыхивал костер или вспухал дымный взрыв, но нам это вреда уже не причиняло. К сожалению, сам Смит, развозя ранцы по передовой, был убит. Какой-то меткий вражеский стрелок попал ему в голову, уполномоченный по правам солдат умер сразу.

Однако, свое дело Смит сделал. У нас снова появились гранаты и бутылки и мы могли продолжить наступление. Правда, тут возникла проблема с мирными жителями. Большинство, узнав о нападении, поспешили бежать, но некоторые прятались в подвалах. Кроме мирных жителей это нередко делали и защитники города, пытаясь ударить нам в спину, поэтому мы, как нас и учили в Ист-Пойнте, бросали в подвалы гранаты. В результате чуть не случился бунт, когда после брошенной в один из подвалов гранаты, оттуда послышались крики женщин и детей. Какое-то время легионеры переругивались с сержантами и офицерами, пока появившийся батальонный командир майор O"Даффи не вынес "соломоново решение": перед тем как бросать в подвалы гранаты и бутылки, честью предлагать тем кто там сидит, выходить наружу. Неприятельских солдат и вообще вооруженных брать в плен, прочих отправлять на берег озера, где уже достаточно безопасно. Ну а кто не захочет вылезать, тут уж мы не виноваты. Не сказать что это решение нас обрадовало, но все понимали, что на тот момент придумать что то другое было бы трудно.

Тем не менее, мы продолжали успешно продвигаться вглубь города. Там где пройти прямо было невозможно из-за сильного огня противника, и неудобного расположения домов, к которым трудно было быстро подобраться, мы шли в обход, проходя через дворы и дома, где с помощью выданных нам взрывателей и огнепроводного шнура выбивали замки на воротах и дверях. Там где это было невозможно, специально приданные штурмовым группам саперы, с помощью взрывчатки проделывали дыры прямо в каменных и кирпичных стенах, что позволяло нам пробираться в тыл неприятеля и атаковать неожиданно.

Канадцы сопротивлялись храбро, часто пытались контратаковать, но всё неудачно. В выучке они нам сильно уступали (вот когда мы невольно прониклись благодарностью к сатрапам-унтерам за их науку), как и в вооружении (оказалось, что наши СКС гораздо лучше винтовок подходят в городских боях, да и пулеметов у нас было намного больше). Поэтому все попытки противника отбросить нас, кончались для него только большими потерями. У нас, благодаря тактике которой нас обучили, потерь было гораздо меньше, но все таки они были. В нашем взводе уже убило троих и пятеро были ранены, в соседних было еще хуже. Канадцы додумались стрелять в первую очередь по командирам, определяя их по энергичному размахиванию руками и отдаваемым распоряжениям.

Наш взводный, третий лейтенант Макбрайд был ранен и отправлен в тыл, сержант и все капралы тоже выбыли из строя ранеными или убитыми. Во взводе остались одни рядовые, и командование принял Паша Саксалайнен, как лучший среди нас стрелок, да и вообще показавший отличные результаты во время обучения. Как мы узнали уже после боя, этот случай был не единственным. В некоторых других подразделениях, тоже оставшихся без командиров, командовать начинали наиболее инициативные рядовые солдаты и матросы, в числе которых оказался и мой приятель Гитлер, тоже принявший командование своим взводом.

Во время сражения за Торонто произошел и совсем небывалый случай. Когда наши вышли к местной мэрии, где канадцы особенно серьезно укрепились(у них там было около десятка пулеметов), наступление застопорилось. И в этот момент наша "солдатская мать" Рэчел Рабинович, которая тоже находилась на передовой с карабином, бросилась вперед с криком: "Вы мужчины или кастраты? Кто не трус — за мной!"

По словам Адольфа, который все это видел своими глазами, она была в этот момент чудо как хороша, напоминая богиню войны, или валькирию из германских и скандинавских мифов, которыми Адольф увлекался с детства. Вся рота единодушно поднялась в атаку вслед за "солдатской матерью". За ними последовали соседние роты. Защитники мэрии так обалдели увидев атакующую их женщину(на миссис Рабинович поверх штанов была юбка), что поначалу даже не стреляли. А когда спохватились и открыли огонь, было уже поздно. Мэрия, хоть и не без потерь, была взята, а наша "солдатская мать" не пострадала, так как обогнавшие ее матросы, прикрыли ее собой.

Несмотря на этот успех, упорные бои за Торонто продолжались до самого вечера, когда канадцы наконец сломались и стали сдаваться, а те кто сдаваться не хотел, поспешно отступили из города. После этого нам еще пришлось конвоировать пленных в порт, чтоб переправить на североамериканский берег, тушить пожары, собирать убитых(противников хоронили в братской могиле на окраине города, наших положили в городском леднике, чтобы потом похоронить на территории САСШ). Между прочим, среди убитых оказался сержант Ричи. В него попало с полсотни пуль, и почти все сбоку или сзади. В городских боях так бывает, тут стреляют со всех сторон. Интересно, кем он станет в следующем воплощении, если теории мадам Блаватской верны? Неужели опять будет издеваться над солдатами? Ужасная мысль — а если на этот раз душа Гая Джулиуса вселится в офицера, или вообще в генерала, вроде его знаменитого тёзки?

А вот лейтенанту Гамильтону повезло больше. Как я уже заметил, во время нашей высадки вражеские пушкари в целом не успели открыть по нам огонь, а кто успел, тот не попал. Но у всякого правила есть исключения, и на одной из этих британско-канадских батарей нашелся шустрый и меткий канонир, который сумел положить снаряд прямо в аэроглиссер вылетевший на берег. Лодка в щепки, всех кто не успел из нее выбраться разорвало в клочья. Увы, лейтенант оказался очень проворным, успел выскочить и даже несколько отбежать еще до того как пушка выстрелила, так что он отделался только несколькими осколочными ранениями, достаточно серьезными чтобы уложить его в госпиталь на пару месяцев, а то и больше, но не настолько тяжелыми чтоб угрожать его жизни или положить конец его военной карьере (все это я позже узнал от Шапиро).

А еще пришлось рыть окопы на северных окраинах Торонто, на случай если противник попытается вернуть город. Так что к рассвету мы уже валились с ног. Впрочем, теперь мы уже могли отдохнуть, так как с рассветом в Торонто стали высаживаться резервы армии Першинга, которые сменили нас на позициях и стали быстро продвигаться на север, в сторону Гамильтона (который, как мы позже узнали, они взяли после упорного но недолгого сопротивления), а затем к южному берегу озера Гурон, выйдя к которому отрезали британскую армию генерала Китченера, оборонявшую "треугольник" между озерами Эри, Гурон и Онтарио, которая еще могла эвакуироваться по озеру Гурон, но не получила на это позволения свыше, и через две недели, истратив все резервы и не получая боеприпасов и продовольствия, сдалась в количестве 30000 человек, а сам Китченер застрелился, видимо не желая пережить столь позорный для покорителя Судана финал.

Впрочем, обо всем этом мы узнали позже, а пока мы оставались в Торонто, наблюдая как вслед за войсками Першинга переправляется через озеро и высаживается в порту добровольческая "Дикая дивизия", командир которой носил примечательное имя Капитан Америка. Самого Капитана мы правда не видели (разве что потом его фотографии в газетах, которые произвели отталкивающее впечатление — или это фотографы криворукие оказались?), но вот его подчиненные мне не слишком понравились. Эти обвешанные оружием толпы в штатском, на принадлежность которых к армии САСШ указывали только ленты североамериканских цветов приколотые на шляпах и повязанные на рукавах, напоминали войска гораздо меньше чем даже гражданские гвардейцы виденные мной в Южной Каролине во время памятного столкновения с неграми. Я бы сказал, что и физиономиями, и манерой держаться они больше напоминают банды, чем солдат или хотя бы ополченцев. Вскоре я узнал от Шапиро что первое впечатление меня не обмануло.

"Дикая дивизия", после высадки в порту, нестройными толпами шла через Торонто на местный вокзал, где их уже ждали поезда под парами, сразу после загрузки уходившие на восток.

— Грабить поехали. — глядя вслед очередному отходящему поезду заметил Шапиро.

Лейтенант во время боев за город снова был ранен, и теперь ходил не только с перевязанной головой, но и с левой рукой на перевязи. Надо сказать, в бою Шапиро отличился. Когда штурмовая группа в которой он находился, захватила дом на перекрестке, из которого было удобно простреливать окрестности, англо-канадцы, решив его отбить, выкатили на прямую наводку полевую пушку, чтобы расстрелять засевших в доме легионеров. Шапиро из своей винтовки сначала подстрелил канониров, а когда прислали новых, прикрытых толстыми деревянными щитами и кусками железа в которых вязли пули, тут лейтенант, высунувшись из окна, вогнал несколько пуль прямо в жерло нацеленной на дом пушки, которую как раз в это время заряжали. В результате снаряд взорвался в стволе, пушка после этого годится только в переплавку, прислугу перебило-переранило, контратака противника на дом сорвалась. Правда и самому Шапиро при этом прострелили руку.