Надёжная Гавань

И в понедельник на рассвете, пришла пора крещения огнём. Парни из взвода охраны уже гнали негров на полосу препятствий, те привычно трусили вперёд, явно ничего не подозревая. А наш е отделение в полном составе рассредоточилось вдоль всей полосы с оружием наперевес. Ради такого случая, загодя был пригнан 'мародёр' с 'крупняком' на турели. Как вы наверное могли догадаться, за пулемётом сидел Боря-хохол и злобно ухмылялся. Я взял в каптёрке обычный 'калаш' из тех, на которых учил негров обращению с оружием. Подсумки забил снаряженными 'рожками', подготовился, короче. Ван Дамм и Серёга с Геной, тоже взялись за оружие. Коллеги рассредоточились вдоль полосы препятствий, с независимым и отрешённым от всего земного видом. Негры, уже познавшие искусство бега в строю, радовали глаз почти стройными рядами. Я встал перед замершим строем и картинно расставив ноги, заорал по-английски:

— Сегодня вы станете солдатами! Выполняйте приказы инструкторов в точности. За ослушание — смерть.

Гена, стоявший у броневика, взял в руки мегафон и на местном языке повторил то же самое. Ряды новобранцев немного взволновались, но непохоже было, что мои слова их как-то напугали или насторожили. Я тоже оскалился, в предвкушении и махнул рукой, подавая знак Ракитину. Тот снова воздел 'матюгальник' ко рту и проорал:

— Повзводно!.. Дистанция три шага!.. Вперёд!.. А-арш!..

Выдрессированные за две недели новобранцы, привычно ринулись к полосе препятствий. Набирая разученный темп. Но на сей раз, всё было немного иначе. Что-то раскатисто щёлкнуло и из закреплённых на крыше второго 'мародёра' динамиков акустической системы, раздались хулиганские аккорды электрогитары и Юра Хой, солист группы 'Сектор Газа', заорал на всю саванну:

... Я ядрёный как кабан, я имею свой баян!..

Я на ём панк-рок пистоню, не найти во мне изъян!..

Негры сначала всё делали как положено, потом начали озираться, замедляя темп. И тут я взял автомат наизготовку и полосанул поверх кучерявых голов длинной очередью. Ради такого случая, я зарядил боекомплект через один трассерами. Зелёные росчерки понеслись очень близко к головам бегущих негров. Песня на секунду прервалась и Гена громко сообщил обосравшимся от страха новобранцам:

— Делать всё как учили! Кто побежит не в ту сторону, будет убит на месте!..

И они побежали. Юра Хой продолжал куражиться под пацанские запилы электрогитары. Мои коллеги палили низко над головами новобранцев. Которые с выпученными от страха глазами продолжали бежать. Потом ползать, потом прыгать и снова бежать. В довершение, когда негры форсировали полный грязи ров в конце полосы препятствий, злобно зарычал станковый пулемёт и у самой кромки рва взвились фонтаны грязи, взбитые тяжёлыми пулями. Негры заметались было, но у кромки рва стоял Гена с пулемётом наперевес и матюгальником на шее. Снова воздев мегафон к своей окладистой бороде, Ракитин заорал прямо в распахнутые от страха рты и глаза новобранцев:

— Делать всё как учили! Вперёд, пристрелю!..

Снова заговорил станковый 'браунинг', пули ложились удивительно кучно, едва не задевая поднятые над грязью руки с муляжами оружия. Наконец, негры полезли по откосу и вскоре стали собираться на пятачке возле рва. Но когда они выбрались все, Гена полоснул очередью из пулемёта у них под ногами а потом снова заорал:

— Не стоять! Бегом к началу полосы! Делать всё как учили! Бего-о-ом!..

Рёв музыки, перемежаемый автоматными и пулемётными очередями, продолжился. Три часа без перерыва негры бегали по кругу, постепенно привыкая к грохоту и свисту пуль над головами. Это очень важный момент, новички расслабились, приняли предложенный сценарий. И тут я добавил новый элемент, начав кидать взрывпакеты, во время бега и ползанья под колючей проволокой. Как и в прошлый раз, без косяков не обошлось. От звука первого взрыва, несколько новобранцев не выдержали и вскочив побежали. Двоих скосило пулемётной очередью, один схватил пулю в плечо и с воем покатился в ров с грязью. Я остановил упражнение, раненого выловили, но поздно: тот нахлебался грязи и утонул. Трупы оттащили в сторону и всё продолжилось снова. На этот раз я видел в глазах негров не только страх, но ещё и сосредоточенность. Они поняли, что пуля не убивает, если делать всё как говорят эти злые белые подонки. К вечеру, когда в горле першило от пороховых газов, а в ушах стоял непрерывный звон, над полигоном повисла звенящая тишина. Парни из взвода охраны погнали негров на помывку, а мы все вместе сидели возле броневиков с распахнутыми настежь дверями и молча крили, переводя дух.

Я сидел на раскладном пластиковом стуле, в тени нагретого как мартеновская печь броневика. Остальные пристроились кто где, ребята молча курили, говорить не хотелось. А вернее, просто сказать было нечего. Никакой вины за погибших негров я не ощущал. Да, когда подобное произошло здесь впервые, были страх и чувство вины. Но только до тех пор, пока я не увидел, как трупы погибших на учениях просто скинули в неглубокий ров и присыпав негашёной известью, чтобы не привлекали хищников, закидали землёй. Никто не горевал, не бил в барабаны и тому подобное. Вспомнилась Чечня, забитый трупами наших солдат подвал пятиэтажного дома. Тогда было холодно и сыро, смотреть на искалеченных мёртвых пацанов на трезвяк было невозможно. Но когда начался миномётный обстрел, я и ещё несколько солдат из моей роты укрылись среди трупов, чтобы не лечь рядом. И сейчас, когда прошло много лет, бросилась в глаза эта разница в отношении у нас и у местных. Здесь ничья жизнь не имеет слишком большого значения. Местные живут даже не одним днём, а каждым мгновением. Но отморозком по этой части я стал не там, дома а именно здесь. Стал равнодушным когда увидел, как о какого-то редкого кишечного паразита в корчах умерло сразу несколько наших пацанов. Они даже не пили эту воду из местной колонки в какой-то деревне, а просто умылись и почистили зубы. Этого хватило, чтобы спустя двое суток изойти кровавым поносом и умереть. И вот, стоим мы, смотрим на трупы завёрнутые в брезент и понимаем, что за трупами вертушку никто не пришлёт и памятник с жестяным крестом под родными осинами никому из покойников не светит. Да, вы правильно догадались: ров, известь и большой крест из кривых сучьев. Только ров был поглубже, а крест старались сделать поприметнее. Якобы чтобы потом вернуться и всё-таки организовать доставку тел на родную землю. Пацаны до сих пор там, в саванне. Но скорее всего могилу таки разрыли гиены и растащили кости по округе. Страшно думать о таком только первые две недели, потом привыкаешь. И не паришься по поводу чужих смертей. Это просто честнее, нежели пустое заламывание рук.

От выпитого кофе рябило в глазах, гулко бухало сердце, колотясь о пропитанную потом и пылью разгрузку. Машинально потянулся за сигаретой, но во рту была такая помойка, что пронёс ладонь мимо и поскрёб затылок.

— Будешь?

Перед носом возникла волосатая лапа Ракитина с зажатой в ней флягой. Японский дракон с татуировки дразнился высунутым красным языком, как бы говоря: дёрни чутка, Дэн, ты заслужил.

— Ага... Спасибо, Гена...

Во фляге был не кукурузный самогон, а вполне приличный вискарик. Я сделал два приличных глотка, потом скосил взгляд на Генку, то хоть и покривился, но смолчал. Нет, под вечер приколов не хочется. Я вернул фляжку Ракитину, ощущая во рту приятный терпкий аромат дубовой бочки и чего-то ещё. Не ценитель тонких вин, но здесь чувствовалось, качество. Указав пальцем на флягу, замечаю:

— Хорошее пойло.

Несмотря на общую усталость, Генка вдруг приподнялся подножки броневика и возмущённо возразил:

— Какое пойло, это Чивас двенадцатилетний! С вами с быдлом только поделись нектаром, всё опошлите!

Доставать Ракитина опять же по причине сильной усталости не хотелось. Я махнул рукой, как бы отгоняя возмущённые слова Геннадия:

— Да ладно тебе, не злись!.. Где взял то, аристократ духа?

— Ну... Это Леонид Михайлович принёс... Там коробка целая в бунгало стоит. Я же последним уходил. Вот он и занёс, мол, презент от заказчика. Больно ему твоя метода по обучению негров понравилась.

В этом весь Ракитин: что плохо лежит и не приколочено гвоздями, он тут же стащит и присвоит. И главное, даже словом не обмолвился, гад. Всей душой хотелось дотянуться и сделать прощелыге сливу вместо носа. Но опять же, сил на справедливое наказание уже не осталось. Поэтому я остановил руку и поскрёб грудь под жилетом. Оглядев разомлевших от усталости и дорогого бухла 'солдат удачи', я предложил:

— Надо до хаты двигать, мужики. Грязь просится обратно в землю, надо ей помочь.

...Однако сразу вкусить блага цивилизации в тот день не получилось. По приезде в расположение отряда, я нашёл у порога нашего бунгало вестового из взвода охраны. Это был один из неразговорчивых парней-сербов. Братья-славяне прибыли в Африку чуть позже чем я. Но как-то сразу заслужили доверие Шерифа. Он зачислил пятерых сербов в свою личную охрану. Ходили слухи, будто бы все пятеро нукеров служили в сербском спецназе, но так ли это никто не знал. Парня который пришёл с вестями от начальства, звали Зоран. Высокий, худощавый с курчавой чёрной шевелюрой и смуглым лицом. Молодой, на вид лет двадцать пять не больше. По-русски он говорил плохо, но всё понимал. По боевой части мы ни разу прямо не соприкасались, поскольку охранники шефа на боевые с нами сермягами никогда не ходили. Зоран кивнул как-то так, что вроде поприветствовал всех нас, но обратился именно ко мне:

— Здраво, капитане!

— Здоров, коли не шутишь.

— Командант зове код себе. Треба ичи сада... срочно!

— Ладно, пять сек подожди...

Я зашёл в бунгало. Взял из тумбочки непочатую пачку сигарет и початую коробку мятных пастилок. Во рту реально будто кошки насрали. Коллеги было засуетились, но я успокоил, предстать пред светлые очи начальства нужно было только мне одному. Пока шли к блиндажу, я даже немного отдохнул, хотя мысли о горячей воде и жёсткой койке всё же смущали усталый разум, не без этого. У входа опять тёрлись те самые трое 'рэксов', так что я не тратя времени даром отдал им оружие, нож и три гранаты, как и в прошлый раз.

— А вот и наш кудесник! Капитан Фадеев, мои поздравления. То, что вы сделали с новобранцами за такое короткое время, это просто чудо!

Евгений Петрович первым пошёл мне навстречу и лично пожал руку. Про себя я подумал. С чего бы такая честь и мыть после этого руку или нет. А ну как пожатие руки олигарха, приманит ко мне тучу бабла? Нет, ну серьёзно. Я ответил в том смысле, что это же моя работа и бла-бла-бла. Но Лютиков замахал руками и ещё минуты три хвалил меня на все лады. В блиндаж вошёл Шериф с кипой бумаг в которых я узнал товарные накладные. Такие используют в грузоперевозках. Здесь они печатаются на бланках ядовито-жёлтого цвета. Увидев Проценко, олигарх как-то сразу обрёл холодный и деловой вид, отойдя в сторону. Шеф же напротив, подошёл ближе и потряхивая кипой накладных, сказал:

— Денис, ты с Зораном и его парнями, едете получать запчасти. Дело срочное, нужно отправляться через час.

Отнекиваться и говорить о своей усталой спине, ноющих ногах и вообще преклонном возрасте, в отряде было не принято. Я молча пожал плечами:

— Есть... дайте только пятнадцать минут на душ. Реально надо смыть грязюку.

— Хорошо, но давай в темпе.

— Есть в темпе...

Моясь под слабым напором едва тёплой воды воняющей хлоркой, я думал о предстоящем деле. Запчастями на жаргоне наёмников называют стрелковое оружие и лёгкую артиллерию, вроде безоткатных орудий. Если вы хоть раз видели ящики со стреляющими железками, то знаете как выглядят автоматы и винтовки: всё блестит от смазки, всё в провощённой бумаге и похоже на оружие. Но то в армии, или там в кино. Оружие к нам, наёмным псам войны, поступает в полном разборе на мелкие запчасти и как оружие не выглядит. Это называется английским словом 'kit' или по-русски 'комплект'. Всё так сложно потому, что международное законодательство крайне щепетильно относится к торговле оружием. А вот запчасти к нему, это совсем другое дело. Более того, танки и пушки разобранные до крайней степени узнаваемости продают как сельхозтехнику и всех всё устраивает. Так что мы ехали именно за таким набором деталей. В накладных они значились как 'булгариан кит' — для автоматов и пулемётов, а так же 'чайниз кит', это для миномётов и безоткатных орудий. Я в данном случае нужен как стрелок, чтобы выявить некомплект в случае чего. Работа предстояла грязная и крайне неблагодарная. А уж сколько возни будет со сборкой и грубой пристрелкой, так и не передать цензурными словами.

... Облачившись в свежее, однако напялив поверх пропотевшую разгрузку, я отправился на стоянку, где уже ждал Зоран с остальными нукерами. Под парами стояло два грузовика с крытыми брезентом кузовами. В кабину передней машины я садиться не стал, вежливо отказавшись. Зато в кузове второй машины устроился вполне вольготно, благо ехать до пункта передачи груза, было часа три. Заодно и высплюсь, подумалось с надеждой на лучшее.

30 сентября 201.. года. 10:24 по местному времени. Африканская демократическая республика Баконго, Префектура Лобайю, 75 километров к югу от конголезской границы. Передовая оперативная база ЧВК 'Центурион'. Денис Фадеев — великий белый охотник.

... Про то, как мы с сербами принимали груз оружия говорить особо нечего. Работа это рутинная, местами грязная и очень нудная. Из примечательного стоит отметить супервайзера Клима Бородина, который и торговал этими самыми наборами запчастей. Он из так называемых фанатов своего дела. В наш век узколобых специалистов, Клима можно назвать 'человеком эпохи возрождения'. О чём бы не начинался разговор, Бородин всегда знает самую суть предмета. В этом его фишка, за это его и ценят поставщики 'запчастей' и мы, конкретные потребители.

Когда мы прибыли на место встречи, Клим с его людьми уже был там. Его колонна из двадцати крытых фур, более всего напоминала восточный караван. Машины все как на подбор старые, частью наши 66-е 'ГАЗики', частью ещё ленд-лизовские американские 'шевроле' С-15. Ещё было человек двенадцать охраны на четырёх пикапах 'тойота', все как на подбор из кенийских масаев. Сменили копья и луки на китайские 'калаши', но суть осталась та же: дикари с покрытыми ритуальными шрамами лицами и руками. Одеты бойцы как попало: разгрузка на голое тело, драные шорты и сланцы из автомобильных покрышек. Не потому, что не могут позволить что-то получше, просто им тут так удобнее. Свирепые пани, воюют с самого детства, ничего кроме этого не умеют. Само собой, это не коммандос белых людей. Здесь умеют в тактику только двумя способами: навалиться скопом и задавить числом, либо ударить из засады, а потом быстро сбежать. Клим держит масаев исключительно ради репутации. Настоящую защиту ему обеспечивают барыги рангом повыше, на которых Бородин шестерит уже лет двадцать, если не больше. Стрелковое оружие в Африке это самый ходовой товар первой необходимости, котируется наравне с продовольствием. Этот бизнес даёт крутой доход всем, кто им здесь занимается. Торгуют оружием все: местные вояки, правительства, филиалы крупных западных и восточных корпораций, которых крышуют их правительства. Бородин и даже его кураторы, это всего лишь макушка верхушки айсберга. Продают почти всё, здесь очень мало ограничений. Само собой, ядерную боеголовку или бочку с современным нейропаралитиком вам никто не продаст ни за какие деньги, тут дураков нет. Это же касается и сложных в эксплуатации оружейных систем. Вроде ракетных комплексов и самолётов с танками. Вся Африка воюет исключительно старьём 40х-70х годов прошлого века. Нет, исключения есть, однако их не так уж и много. Местные порой читать-писать не умеют, не то чтобы за вычислительный комплекс зенитно-ракетного комплекса сесть. К тому же, очень немногие страны могут позволить себе обучать свои кадры. Это дорого и очень долго. Здесь только ЮАР могла себе такое позволить, но после ухода белых с основных постов, все технологии и цивилизация плавно перетекли в частный сектор, качество армейской подготовки там сильно упало. В своё время Советский Союз очень помогал, мы вытаскивали негров из каменного века и учили их буквально вытягивая за уши в ХХ век. Но Союза больше нет, а современная Россия бесплатно никого не учит, да и качество этой учёбы стало так себе. Поэтому Бородин и его хозяева процветают, торгуя старьём без всяких гарантий. Сам оружейный барон выглядел не особо презентабельно: застиранная рубаха с коротким рукавом цвета хаки, такие же шорты в пятнах масла и прожжённые в нескольких местах, на боку длинная деревянная кобура с отстёгнутой крышкой. Клим фанат немецкого военпрома времён Великой Отечественной, в кобуре у него длинноствольный 'парабеллум'(23), на голове пробковый старомодный шлем. Бородин пыхтит вонючей мексиканской сигарой, покрикивает на снующих возле машин грузчиков. Тощие негры перекидывали ящики с деталями из грузовиков под длинный брезентовый навес, под которым расстелен ещё один длинный кусок той же ткани. Бородин протягивает мне кипу накладных: