Ваше благородие 2 (Наставник Его Величества)

Глава 12

Все это мне снилось в течение года и сопровождалось беседами Учителя и Ученика. Я знаю, что никто не удивился написанию слова учитель с прописной буквы, но все заволновались от того, что слово ученик тоже написано с прописной буквы. А почему ученик Учителя не может быть Учеником? Задача каждого ученика превзойти своего учителя и развить или опровергнуть полученные знания, иначе все полученные знания являются старыми книгами, которые сто лет пылились в старом чулане и попали снова в другой чулан для покрытия совершенно другой пылью.

Однажды по дороге из училища домой я зашел в книжный магазин и спросил, есть ли у них в наличии китайские книги.

— Немного, но есть, — сказал мне с улыбкой молодой приказчик, — вот как выучите язык в университете, то обязательно приходите к нам, и я дам вам самую дорогую китайскую книгу.

— А можно мне посмотреть на нее? — спросил я.

— Если это будет вам полезно, — сказал приказчик и принес раздвижную лесенку, чтобы снять книгу с самой верхней полки.

Взяв в руки книгу, приказчик дунул на корешок, и видимая струйка пыли слетела с ее страниц. Это была книга Кхун Цзы (Конфуций) "Лунь юй" ("Суждения и беседы").

Я открыл книгу и стал читать ее! Я читал и удивлялся, что это я, десятилетний мальчик, стою и читаю книгу на китайском языке, которую написал китайский философ, которого на западе называют запросто Конфуций, примерно так же, как запросто называют более молодых философов Сократа, Цицерона и других.

Я так углубился в чтение, что не заметил, как около меня образовалась группка посетителей магазина, удивленно смотрящая на ученика реального училища с увлечением читающего, а, может быть, и не читающего, а с удивлением смотрящего на диковинные иероглифы далекого Китая в старинной книге и оторвался от книги только тогда, когда кто-то потряс меня за плечо.

Предо мной стоял мужчина с окладистой бородой и в костюме интеллигентного покроя.

— Вы знаете, что это за книга? — спросил он меня.

— Да, знаю, — сказал я, — это книга китайского философа Кхун Цзы, учителя Кхуна и называется она "Суждения и беседы".

— Интересно, — протянул с удивлением мужчина, — а ты знаешь, что обозначает фамилия Конфуций?

— Каждая фамилия что-то да обозначает, — сказал я, — например, Цицерон. В переводе с латинского Горохов. Греческий Киник — это обыкновенный циник, а фамилия Кхун переводится как нора, щель, способность пролезть, пронырнуть в любую щель и по-русски его можно назвать Проныра или Проныров.

Общий смех и аплодисменты прервали мои разглагольствования о переводе фамилий на русский язык, а я еще не дошел до западных фамилий. А как вы хотели? Вот звонкая фамилия Брик переводится просто как Кирпич. Карпентер — Плотник-каретник. Пламбер — Слесарь-сантехник. Кольт — Жеребенок. Обама — Кривой. Буш — Куст. Трамп — Козырь. Купер — Бондарь. Бэйкер — Пекарь. Шепард — Пастух, чабан. Чапмен — Торговец. Бонд — Выходец из крестьянского сословия. Спенсер — Кладовщик. Батчер — мясник. Миллер— мельник. Тэйлор — портной. Кук — повар. Борн — Ручей. Барбер — Парикмахер. Аккерман — Пахарь.

— Замечательно, — сказал мужчина с бородой. — Я дарю вам эту книгу.

Как-то это было сказано по-купецки, с размахом и очень напоминало ставший классикой анекдот, типа: "Мальшик, канфетку хочишь?".

— Спасибо, — сказал я, — но дети не должны принимать подарки от взрослых людей.

Мой ответ остудил собравшихся, и все разошлись по своим полкам.

— Извините, молодой человек, — сказал бородатый, — я не должен был так говорить. Просто нашему магазину исполнилось сто лет и эту книгу впервые за сто лет кто-то попросил показать. Когда вы придете с родителями, книга будет дожидаться вас на прилавке с дарственной открыткой, потому что мне как-то не с руки делать дарственную надпись на книге одного из великих людей человечества.

Мой резкий кивок головой означал, что его слова приняты, произошедшее забыто и вообще: честь имею. Щелкание каблуками было излишним для ребенка. Нащелкаться еще успеем.

По дороге домой я зашел на рынок к ходе. Для меня он был уже не ходя.

— Цзунь цзинь де сие цзян сиень шэн! Ни туй во де юаньджу хэнь та, сие сие нинь (Глубокоуважаемый господин сапожник! Я благодарю вас за большую помощь мне), — сказал я и сапожник чуть было не свалился со своего стула. Хорошо, что Кондратий его не хватил.

Еще пару раз ко мне во сне приходил Учитель Кхун и рассказывал о Троецарствии, во время которого выживали те, кто умел выявить наиболее сильный клан, к которому нужно присоединиться и знать момент, когда клан ослабеет, чтобы успеть выбрать другой. Он мне показал огромную книгу, которая имела название "Хун лоу мэн" (Сон в красном тереме) и рекомендовал прочитать ее.

— А если ты еще прочитаешь "Цзин пхин мэй" (Цветы сливы в золотой вазе), — сказал Учитель Кхун, — то ты сможешь повелевать не только мужчинами, но и женщинами. Я вижу, что ты выглядишь как пресыщенный знаниями человек, поэтому дальше ты должен заняться самообразованием, но не нужно торопиться показывать свои знания, чтобы сильные люди не навредили тебе, пока ты не набрал достаточно сил.

Он попрощался и исчез в голубом тумане, поднимавшемся от горизонта.

В эти ночи я практически не отдыхал и просыпался по утрам с тяжелой головой, как будто я всю ночь работал, не смыкая глаз.

Отдохнув примерно с неделю, я начал ложиться спать с внутренним заданием, чтобы мне приснился кто-то из специалистов европейских языков, немецкого и английского, но сколько я ни ставил себе задач вызвать европейских учителей, никто мне не снился. Пришлось заниматься языками самому, благо в первой жизни я в военном училище получил квалификацию военного переводчика немецкого языка.

Во время самостоятельных занятий я заметил, что как только я начинаю заниматься изучением языков, так на меня нападает сонливость и зевота до слез в глазах не дает заниматься. Здесь нужно напрягать силу воли, чтобы преодолеть этот синдром и боязнь большого объема информации. Это всегда так бывает при изучении иностранных языков. Человек боится того, что он будет забывать ранее выученные слова и дальнейшее изучение языка окажется бестолковым занятием. Главное — не бояться. Ранее изученные слова при повторении запоминаются крепко и часто применяются в разговорной практике.

Глава 13

Мое поведение и результаты учебы в реальном училище не вызывали беспокойства у моих родителей, и я спокойно занимался тем, что могло быть важным в дальнейшей жизни. Я запоем читал книги, как на приключенческую тематику, так и военную литературу, которой было очень немного, так как страна наша была сравнительно миролюбивой и не лезла в разные конфликты и усмирение соседей, пытавшихся установить в своих странах элементы демократии и свободы волеизъявления, поэтому военных мемуаров было мало. Все имевшиеся мемуары посвящались учебе в военной академии и проведении маневров, за что тот или м иной генерал получал высокий полководческий орден. Как это в моих ранних стихах? И нет войны для честной славы, но льется реками вино... Армия без войны захиревает. Тетивы у луков трескаются и сворачиваются в клубок, обрываясь в нескольких местах при попытке пойти пострелять в цель. Наконечники у стрел ржавеют и уже не держатся на стрелах. Сабли не вынимаются из ножен, мушкеты облюбованы пауками, а шомпола используются в качестве вертелов при жарке мяса.

Армия должна воевать. Раз в декаду каждого века армия должна выступать в поход и возвращаться с победой, какой бы маленькой ни была война. Во-первых, поднимается патриотический дух народа. Во-вторых, крепнет боевой дух солдат. В-третьих, о стране начинают узнавать во всем мире и начинают больше уважать.

Как это у меня были стихи на эту тему еще в первой моей жизни?

Нет в России конституций,

Остается все, как встарь,

И без западных инструкций

Правит русский государь.

На него глядят с опаской,

Вдруг найдет какая блажь,

Сала с Сечи Запорожской

Принеси ему, ублажь.

То трясутся в страхе турки,

То молчит угрюмый швед,

Облетают штукатурки

От салютов в честь побед.

Повоюет, ляжет в спячку,

Проведет ли крестный ход,

Чтоб потом пороть горячку,

Созывая всех в поход.

Господа офицеры были негласно поощряемы руководством брать длительный отпуск, который они использовали для участия в какой-нибудь войне в качестве волонтера, то ли рядовым в иностранном легионе, то ли сержантом в африканской армии, хотя у себя на родине они были бравыми командирами рот и батальонов и сверкали галунами золотых и серебряных погон. По возвращении из "отпуска" офицер писал краткий отчет о ходе боевых действий, новшествах в тактике и вооружении, что необходимо учитывать нам в случае внезапной войны. Естественно, он представлял реляции о себе от командиров действующей армии, что учитывалось в производстве в следующий чин, награждении внеочередным орденом и повышении по службе.

Семидесятый год в этой жизни сильно отличался от того, что был у меня в первой жизни. В наше время тоже было сословное разделение, но это не было так заметно. Все партийные бонзы кричали о своем пролетарском происхождении и пользовались номенклатурными распределителями для обеспечения самого себя и членов своей семьи. Машины имели начальники и зажиточные люди, хотя в развитых капиталистических странах простые люди жили несравненно лучше, но нам из всех утюгов кричали, что капитализм грабит и уничтожает свой народ, но нас за границу не выпускали, чтобы мы не видели следы этого грабежа и уничтожения народа. Берегли наши нервы.

Технический уровень развития сейчас был несравненно выше. Великая война в той жизни мобилизовала все силы и потенциал народа на победу, что дало невиданный толчок научно-техническому прогрессу, в основном капиталистического мира, а в этой жизни у нас спокойная жизнь, не тревожимая никаким информационным бумом, в мгновения ока связывающего тебя с любым объектом в любой точке мира. Мы ходили в гости, принимали гостей. Грамотные люди писали письма своим родственникам и получали от них ответы по истечении пары недель. Интеллигенция ходила в театры и, а мы довольствовались цирком "шапито", где проводились чемпионаты по поднятию тяжестей и борьбе.

Мать говорила мне:

— Ты должен прилежно учиться, чтобы стать представителем интеллигенции и сидеть в театре, а не в цирке, где пахнет ослиной мочой и потом силачей и борцов.

Я кивал ей головой и думал о том, как бы мне побыстрее вырасти и развернуться во всю свою силу.

— Сиди и не рыпайся, — говорил я сам себе, — Илья Муромец сидел на печи тридцать лет и три года, а потом встал, потянулся и наподдавал люлей всем врагам земли русской. Или, например, Иисус Христос. В тридцать три года он принял на себя все грехи человечества и помер на кресте, будучи на третий день вознесенным к Отцу своему. Что случилось от того, что он принял на себя грехи человеческие? А ничего. Люди еще сказали, что мало он грехов принял, потому что оставшихся грехов столько, что не хватит никаких Иисусов, чтобы очистить землю от греха. Хочешь не хочешь, а остается только одно действенное средство — Великий потоп и избранный Ной, который соберет на ковчеге каждой твари по паре и причалит у подножья горы Арарат. И начнется все снова и так до следующего Потопа.

Я никому не говорил свои мысли, потому что набожность в нынешнем обществе была большая и большинство граждан скрывали свои мысли, чтобы не быть подвергнуты церковному наказанию за богохульство. Что-то осмелели попы после ухода Петра Столыпина, да и меня из того мира.

Глава 14

Важные известия приходят, как правило, внезапно, когда их совсем не ждешь.

Мой классный наставник губернский секретарь Викентьев Анастас Иванович на перемене дал мне газету и сказал, чтобы я отправлялся домой и прочитал родителям отмеченную красным карандашом новость.

Перед моим уходом он потрепал меня по прическе и сказал:

— Терпение и труд все перетрут. Мы еще покажем миру, кто такой баронет Туманов Олег Васильевич.

— Е... ... ... ... ... мать, — выматерился я про себя трехэтажным матом, — сразу вспомнив о том, что за время служения в армии СССР и Российской империи матерный язык стал таким же естественным языком, как и впитанным с молоком родной матери. Нет, не матери, а мамы.

В свое время императрице Екатерине Второй предлагали взять на себя титул матери империи, или матери народа. Но чистокровная немка, знавшая русский язык получше коренных носителей его, категорически отказалась, зная, как используется слово "мать" внутри возглавляемой ею империи. Как бы кричали офицеры, поднимая в атаку своих солдат? За императрицу, вашу Мать! Почему ты не уважаешь императрицу, твою Мать! За здоровье императрицы, вашей Матери. И как бы солдаты, сидя в окопах, поминали императрицу, ихнюю Мать.

Кстати об иностранцах, прекрасно знающих русский язык. Любой иностранец, ступивший в глубокую лужу или стукнувшись лбом о столб, обязательно скажет: "о май Гад" или "о майн Готт", а вот русский кратко выматерится самым популярным словом "бл*дь".

Я стоял и думал, почему я вдруг выматерился, получив в руки газету с объявлением о своем баронетстве, и понял, что выматерился я от восторга, что все сдвинулось со своего места и я начал восхождение на тот уровень, который остался в прошлой жизни. В моей первой жизни в училищный период я матерился как сапожник, сам не видя того, что это выглядит очень нехорошо. И так было бы и дальше, если бы мне, молодому офицеру, не сделал замечание мой ровесник и выпускник гражданского ВУЗа. Это меня остановило, и я представил себя глядящим на себя со стороны в хулигански надетом мундире с золотой фиксой во рту и кривым ножиком в кармане. И сразу дал себе команду: стоп! так нельзя! Материться только по делу!

И вдруг мне так захотелось курить, что аж в ушах зашумело. Я прекрасно помню, как я закурил в первый раз. Мне было лет четырнадцать и каждое начало учебного года мы проводили на полях пригородных совхозов, убирая то картофель, то турнепс, отдельные клубни которого были очень даже сладкими.

Мы так покуривали по-детски, не в затяжку, чтобы показать, что мы уже относительно взрослые люди. Вкусного мы ничего не находили, но чем же нам еще выпендриться перед нашими девчонками?

Подходящие по цене и качеству сигареты были привезенными из Болгарии и Югославии, которые считались как бы нашими заграничными республиками. Ребята постарше показали нам, как нужно затягиваться, вдыхая дым в себя и выпуская его через нос. После первой затяжки я чуть было не упал от головокружения и думал, что все, больше я не буду курить, но коллективный синдром потихоньку уничтожил мои здравые мысли. Я стал курить в затяжку, уничтожая свои легкие и насыщая свой организм никотином и канцерогенными смолами.

Затем в военном училище просто невозможно было бросить курить, потому что каждый перерыв в занятиях имел название "перекур". И что было делать некурящему человеку, когда весь взвод сидел в курилке и травил байки, а некурящий, как неприкаянный, сидел в сторонке? Хочешь не хочешь, а закуришь.

Был у нас здоровенный парень из Западной Украины — Буковины — Вася Тарновский, спортсмен-культурист, который страдал от того, что он некурящий и пытался научиться курить. Как мы его ни отговаривали, ничего не получалось. Мы ему даже давали сигареты с нарезанными ногтями с пальцев ног. Его дико рвало от этих сигарет, н он не сдавался. А потом сказал:

— Да ну вас всех нахрен с вашими погранвойсками и сигаретами, поеду я лучше к своей Маричке, которая меня ждет не дождется, — и уехал дослуживать положенный срок в Забайкалье.

Чего-то желание закурить позвало меня к воспоминаниям о моей первой жизни. Курсанты получали не так много денежного содержания, и почти все были в одном и том же положении. Но у одних были деньги на сигареты, а у других их почему-то не оказывалось и становились они стрелками, то есть ходили и стреляли сигареты. Стоит достать из кармана пачку сигарет, как тут же налетало человек пять-десять стрелков и от твоей пачки оставались рожки да ножки. А посему для стрелков покупались отдельные сигареты с названием "Партизанские" или "Архар" с ценой в шесть копеек, которые продирали аж до жопы. Дашь стрелку такую сигарету, дашь ему прикурить и смотришь, как он курит. Кроме как садизмом такой процесс и не назовешь. И вот подумайте, какой офицер может получиться из стрелка?

Мне же сейчас пришлось отказаться от желания закурить. Кто бы мог понять одиннадцатилетнего мальчугана с папиросой во рту? Я бы и сам это не понял. И вообще, в конце второй жизни я окончательно бросил курить и ни на секунду не пожалел того, что отказался от вредной привычки. Сколько времени я высвободил для того, чтобы заниматься полезными делами.

Дома была только мама. Я прочитал ей статью губернского репортера о том, что королева английская впервые в истории присвоила титул баронета незаконнорожденному старшему сыну графа Китченера — моему деду и что этот титул передается только старшим сыновьям прямых потомков новоиспеченного баронета. Получается, что мой отец — старший сын моего деда становится баронетом, а его братья нет, потому что они рождены от разных матерей. Его императорское Величество Алексей Второй также впервые в истории подтвердил его баронетское дворянское достоинство и распространил его на всех потомков баронета — моего отца, то есть на меня и моего брата с записью в Бархатную книгу дворянских родов России с титулованием Ваше благородие. У нас не английская система передачи титулов, а я был вторым сыном. Это уже не личное дворянство по чинам, а настоящее столбовое дворянство с гербом.

Вот это да. Не было ни копейки, а тут сразу и алтын.

На работе у отца тоже произошли изменения. Так как дед не дожил до радостной вести, то наследником титула баронета стал мой отец и его сразу вызвали в контору завода, где управляющий торжественно сообщил, что Его благородие Василий Туманов временно назначается мастером участка механического цеха с большим по тем временам окладом денежного содержания. Моего отца от этих известий чуть удар не хватил. А по возвращении на рабочее все его товарищи уже несколько сторонились его, называя Вашим благородием.

Наутро отец пошел на работу в праздничной одежде, так как работа мастера не предполагала копошение в грязи, но дела на участке заставили временного мастера окунуться в гущу цеховых задач для выполнения дневного задания.

— Ну, ты, Ваше благородие, рабочей хватки не потерял, — говорили ему старые друзья, пожимая руку, а управляющий похвалил за личное участие в выполнении плана, но порекомендовал не развивать панибратские отношения на производстве.

Домой отец шел как мастеровой, загулявший в воскресный день и немного перебравший в шинке.

Анастас Иванович, как доверенное лицо графа Китченера, принес распорядительное письмо об оплате дома баронета и сообщил, что августа пятого числа одна тысяча девятьсот семьдесят первого года нам надлежит прибыть в столицу для представления ЕИВ и определению меня на учебу в Санкт-Петербургский Петра Великого кадетский корпус.