Дружба 9: омаки

— Ну, круто, — Акахаль сплюнул и осторожно опустился обратно на лежак. — Стоило вообще жопу рвать ради этой камеры, чтобы ты...

— Тише! — шикнула на него Андреа. — Слышите? Шаги на лестнице! Тюремщик идёт!

Акахаль примолк, и через минуту и впрямь услышал в коридоре чьи-то негромкие шаги. Скрежетнул отодвигаемый засов, и тяжело бронированная дверь тюремного блока отворилась.

8 февраля 2005 года, Санта Ана, Сальвадор, тюрьма Апантеос

— Так-так, посмотрим, что тут у нас, — Тюремщик оказался невысоким и тощим мужичонкой лет пятидесяти. Шествуя по коридору, он любовно оглаживал решётки каждой камеры. — Структура, Технарь-7. Вижу, вижу, что-то пыталась сделать, да ресурсов для побега не хватает. С вашим братом всегда непросто.

Он прошёл далее и уставился на Акахаля.

— А тут у нас что? Ош... Ошлахух-Ци! Это ты что ли, парень, такое имечко заковыристое себе придумал?

Акахаль стиснул зубы. Его душила злость. Тюремщику, впрочем, собеседник был необязателен.

— Хотя нет, ты же из молодой поросли, только вчера скрытые таланты в себе пробудил. Хе-хе. Значит, это Примавера придумал. Можешь гордиться, ты теперь как бы крестник его.

Ошлахух-Ци. Так звали вождя племени какчикелей, которого убили испанцы. Он всего год и успел вождём пробыть до своей бесславной смерти. Услышать это прозвище было, как получить ещё один болезненный удар от Примаверы. Вновь увидеть его самодовольную ухмылку.

— Пошёл ты, — не выдержал Акахаль. — И Примавера твой туда же.

— Ай-ай, какой грубиян, — ничуть не обидевшись, Тюремщик ещё раз оглядел Акахаля и отошёл к камере напротив. — Ну, хотя бы цепи в норме. А вы, девушка, как поживаете?

Анна Мария сжалась в комок и постаралась забиться как можно глубже в угол камеры.

— Ну-ну, не стоит так переживать, — заворковал Тюремщик. — Я ведь пока только ваши сдерживающие устройства проверяю. Волноваться будете потом. Ну, вижу, вы были примерной девочкой А тут у нас что?

Он подошёл к последней камере.

— Сеньор Агитатор, самый опасный в моей небольшой коллекции. Как себя чувствуете? Кляп не жмёт? Нет-нет, можете не отвечать, — он радостно захихикал над своей шуткой.

Неизвестный парень, которого, как оказалось, звали Агитатором, показал Тюремщику средний палец.

— Вижу, и у тебя с удерживающими устройствами всё отлично, — Тюремщик довольно потёр руки. — Значит, можно переходить к следующему этапу. Скоро вернусь. Никуда не уходите.

Похохатывая над своей шуточкой, он вышел из тюремного блока и аккуратно задвинул за собой засов.

— Что это за тип? — поинтересовался Акахаль, стоя у решётки и глядя на закрывшуюся дверь.

— Говорю же, Тюремщик, — отозвалась Андреа. — Его сила немного похожа на мою, он тоже умеет изобретать. Только специализация другая. Я точно не знаю, но мне кажется, он умеет делать такие устройства, из которых тебе самому не вырваться. И для каждого из нас он эти устройства, эти кандалы делает особенными. Ровно такими, чтобы мы не смогли выбраться.

— Но ты же сможешь их отключить? — с надеждой спросила Анна Мария.

— С помощью провода, объектива и двух повреждённых микросхем? — горько усмехнулась Андреа. — Я не волшебник. Но шансы есть. Нужно, чтобы он зашёл в мою камеру. Тогда я рискну. А до тех пор сидите тихо и будьте паиньками. Слышите? Возвращается.

Дверь тюремного блока снова открылась, и показался Тюремщик, несущий в руках какой-то тубус. А за ним...

Акахаль сперва не поверил своим глазам. За Тюремщиком следом по воздуху плыли два железных ящика, составленных один на другой. Просто плыли по воздуху, без всяких внешних эффектов. Когда Тюремщик прошёл чуть дальше, за ними стали видны ещё два, летящих точно так же.

— Что это за... — начал было Акахаль.

— Шаги чувствуешь? — глухо проговорила Андреа. — Тяжёлые. По полу отдаётся. Это статуи.

Акахаль похолодел и отступил подальше от решётки. Их никто никогда не видел и не слышал, о них узнавали только по сотрясению почвы, которое не перекрывалось скрывающими их способностями их создателя. Но весь Сальвадор знал о страшных невидимых статуях Скульптора. А после бойни в столице о них узнал весь мир.

— А ты догадливая, — Тюремщик улыбнулся. — Сразу мне понравилась. Люблю умных женщин.

Он на секунду задумался.

— Красивых, впрочем, тоже люблю, — постановил он, останавливаясь рядом с камерой Акахаля. — Остановиться. Аккуратно опустить груз на землю. Подойти ко мне.

Висящие в воздухе ящики с грохотом попадали на пол.

— Да чтоб вас! — взвизгнул Тюремщик. — Сказал же: "аккуратно"! Подойти ко мне!

Он сделал странный жест, и Акахаль заметил отходящие от браслета на его руке две тонких цепочки. Вторые концы цепочек висели в воздухе.

— Ты отдаёшь им команды с помощью этого устройства? — спросила Андреа.

— Верно, — Тюремщик довольно покивал. — В этом и сила гватемальской Национальной Гвардии — у нас все технари сотрудничают, работают вместе. Вот и устройствам вашего Скульптора применение нашли. Они, правда, от этого потеряли в незаметности... но зато рабочая сила получилась неплохая.

Продолжая разглагольствовать, он подошёл к камере Агитатора и, позвенев ключами, распахнул дверь.

— Чисто на всякий случай, — извиняющимся тоном проговорил Тюремщик, нажимая кнопку на пульте.

Агитатор упал на пол и забился в конвульсиях. Тюремщик выждал минуту и прекратил пытку.

— Чудненько. Зайти в камеру. Ты — ухватить заключённого за левое плечо. Ты — ухватить заключённого за правое плечо. Поднять на полтора метра.

Акахаль с ужасом смотрел, как сминаются в невидимых ладонях бицепсы паренька. Кажется, один только захват каменных статуй принёс Агитатору пару переломов.

Тюремщик тем временем освободил заключённого от браслетов на запястьях и лодыжках, оставив, впрочем, маску с кляпом. Затем вернулся в коридор и, кряхтя, подтащил в камеру один из принесённых статуями ящиков.

— Что это за коробка? — поинтересовалась Андреа.

— О, обычный холодильник, с такими... уф-ф, на пикник катаются, — охотно отозвался Тюремщик, утирая пот рукавом.

— Нет! Нет!..

— А вот это — штука куда более редкая, — Тюремщик осторожно развязал тесёмки на тубусе, который принёс с собой. — Наши такого не делают. Купили когда-то у одной из ваших, Лезвие её зовут. Штука дорогая, подотчётная. С ней надо аккуратно.

Он достал из тубуса довольно короткий и очень тонкий меч, похожий на шпагу конкистадоров. Клинок был настолько отполирован, что казался кусочком зеркала. Нажатие на незаметную кнопочку, и шпага засияла оранжевым, зашипела, и над ней появилось марево, как над нагретым за день асфальтом.

— Нет! Не смей! — закричала Андреа.

Тюремщик аккуратно, чтобы не задеть связывающие его с невидимыми статуями цепочки, прошёл в камеру и примерился для удара.

— Ничего личного, парень, — проговорил он. — Такая команда сверху пришла.

Один взмах луч-сабли, и голова так и не пришедшего в сознание Агитатора скатилась с плеч. Акахаль отметил про себя, что при этом не пролилось ни капли крови. По-видимому, рану прижгло клинком.

— Процедура, будь она неладна, — бормотал тем временем Тюремшик, поднимая отрубленную голову и аккуратно складывая её в ящик-холодильник. — Командование хочет получить максимум прибыли. А кто крайний? Как всегда, конечно же, я. А теперь самое неприятное.

Под изумлённым взглядом Акахаля Тюремщик принялся спускать с трупа штаны. Оглянулся.

— Нет, это не то, что вы подумали, — пожаловался он. — Просто порядок такой — вот это самое — тоже надо в холодильник и отправить в столицу. Уж что они там делают, какие эксперименты ставят — мне не докладывают.

Акахаль отвернулся, чтобы не видеть, что произойдёт дальше.

— Пожалуйста, — он услышал, как Андреа опускается на колени. — Пожалуйста...

— Извини, красавица, ничем не могу помочь, — вздохнул Тюремщик. — Как видишь, по разнарядке прислали четыре ящика.

Отключив клинок, он захлопнул крышку холодильника и, пыхтя, выволок его из камеры.

— Ну-с, а теперь ты, — он посмотрел Акахалю в глаза. — Честно говоря, именно ради тебя мне огненный меч и выделили. За что тебе огромное спасибо. Так хотя бы быстро получилось и без крови. Терпеть не могу ножом то же самое проделывать. Уборки потом... Можешь помолиться, я не против.

8 февраля 2005 года, Санта Ана, Сальвадор, тюрьма Апантеос

— Пожалуйста, убей меня следующей, — плача, проговорила Андреа.

— Э-э... чего? — Тюремщик остановился и выпрямился с таким видом, словно ослышался.

— Я сына потеряла. Я к этим ребятам молодым привыкла, даже к тому бессловесному, — всхлипывала Андреа. — Не хочу смотреть, как их режут. Пожалуйста. Убей сначала меня.

— Ну... это самое... — Тюремщик озадаченно почесал затылок.

— Я... я нашла слабость в твоём устройстве, — прорыдала Андреа. — Его можно расшатать со временем, на перепаде потенциалов и скачках напряжения. Я покажу как, ты только пообещай, что убьёшь меня следующей.

— Какие ещё перепады! — рявкнул Тюремщик. — Шагнул было в сторону Андреа, но остановился, когда натянулись цепочки, связывающие его со статуями.

— Браслеты соединяются цепью, — торопливо, захлёбываясь, заговорила Андреа. — Если свить её в катушку, вот таким образом, то образующееся магнитное поле будет влиять на прибор, и тогда... Нет, не знаю таких слов, это моя сила говорит, что если вот так сделать, то...

— Покажи! — не выдержал Тюремщик. Отцепив от себя обе цепочки, он подошёл к двери камеры Андреа. И, прежде, чем входить, погрозил ей мечом. — Только без глупостей!

— Что?

— Ничего, показывай, — Тюремщик распахнул дверь камеры и прошёл внутрь.

— Я ломала голову, как отключить устройство, и всё никак не могла найти решение, — принялась говорить Андреа. — А потом подумала: "А почему просто не сделать вот так?"

Раздался долгий переливчатый вопль, и затем звон упавшего на бетонный пол клинка. За первым воплем последовал второй, а затем ещё и ещё.

— Зачем отключать устройство, если можно просто привязать к выходу провод, — с ожесточением в голосе говорила Андреа. — Тогда ток потечёт по пути наименьшего сопротивления, и получится неплохой контактный шокер. Это ведь любой школьник умеет, я с сыном по физике задачки решала. Как тебе способ?

— Хва-а-ати-и-ит!

Акахаль почувствовал, как "устройство сдерживания" на нём размыкается и со звоном скользит на пол. Потерев запястья, он одним движением разогнул прутья камеры и вышел в коридор.

— А, выбрался, — хмуро приветствовала его Андреа, защёлкивая на запястьях Тюремщика свои браслеты. — Молодец. Иди вон, помоги девочке. Я тут разберусь.

Он некоторое время разглядывал её, привыкая, что хорошо знакомому голосу соответствует вот такая внешность. Андреа оказалась низенькой и коротконогой женщиной лет сорока с разбитыми работой руками. Работала она споро и деловито, словно салат нарезает, а не заковывает в кандалы всхлипывающего мужика.

Развернувшись, Акахаль подошёл к камере Анны Марии и схватился за прутья, ощущая в ладонях нарастающее жжение. Ему не хотелось рыться в вещах Тюремщика и доставать ключ.

Анна Мария уже тоже освободилась от "устройства сдерживания" и теперь сидела, обхватив колени руками, и всхлипывала. Акахаль замялся. Он не умел общаться с женщинами. Постоянно выходила какая-то нелепица да неловкость. Только с Пакитой ему было легко... Тяжело вздохнув от нахлынувших воспоминаний, он пробрался в камеру через погнутую решётку и осторожно уселся рядом со всхлипывающей девушкой.

— Я... совсем не так себе это представляла, — проговорила она.

— Что именно?

— Борьбу с ДЗС. Свободу. Вас, — перечислила Анна Мария. — Я не думала, что пострадают мама и папа. А когда мечтала, что сниму эту маску, то представляла, как тут же вырвусь на свободу и улечу. Только тут даже окон нет. И единственное, куда я могу открыть проход — это в коридор или в твою камеру. Всё не так!

— А нас с Андреа ты, видимо, представляла сильными, прекрасными и несгибаемыми борцами с режимом? — грустно усмехнулся Акахаль. — Действительно, стрёмно наверное было увидеть двух тощих и избитых доходяг.

По поводу своей внешности он не комплексовал уже давно.

Анна Мария всхлипнула и, уткнувшись ему в грудь, зарыдала ещё горше. Акахаль сперва замер, не зная, что делать, а затем осторожно погладил ревущую девчонку по голове.

— Ну-ну, не расстраивайся ты так, — нерешительно проговорил он. — Я и сам знаю, что на настоящего супергероя непохож. Жалкая гватемальская подделка под качественный американский бренд.

Анна Мария фыркнула над его неуклюжей попыткой пошутить.

— А ещё от тебя пахнет... совсем не по-геройски, — проговорила она.

— Это потому, что ты вплотную прижалась, — отозвался Акахаль. — Мы, какчикели — народ простой. Если в трёх шагах люди не морщатся, значит, мыться ещё не пора.

Девушка в его объятиях издала еле слышный смешок, и глубоко вздохнула. Её плечи вздрагивали всё реже, и Акахаль сидел, боясь нарушить хрупкое спокойствие неловкой фразой.

— Не хочу прерывать ваше воркование, голубки, — Андреа остановилась в дверном проёме и смерила Акахаля суровым взглядом. — Лично я бегу прямо сейчас. Вы со мной?

8 февраля 2005 года, Санта Ана, Сальвадор, тюрьма Апантеос

— Стоять здесь. Из коридора не выходить. Охранять вход. Любого, кто войдёт в дверь, убивайте, — отдала приказ Андреа и отсоединила от себя цепочки. — Всё, ребята, пути назад больше нет.

— Как будто раньше он был, — хмыкнул Акахаль.

Анна Мария только кивнула, держась обеими руками за его ладонь. Так ей было спокойнее, и Акахаль не протестовал. В другой руке он держал ящик с останками Агитатора.

Подумалось, что он сейчас выглядит какой-то пародией на отца, ведущего дочь по магазинам. Держась за руки и таща ща собой громоздкую коробку.

— Ведёшь нас в блок, где мой сын, — приказала Андреа. Обернулась к Акахалю. — Если вы, ребята не захотите рисковать, я пойму. Вам и правда лучше будет...

Акахаль почувствовал, как ладошки Ла-Пасы плотнее сжимают его руку. Собиралась ли она согласиться? В любом случае, он чувствовал, что сейчас озвучивает решение за них двоих, и Анна Мария не решится от него отрываться.

— Мы с тобой, — твёрдо проговорил Акахаль. — Ты помогла нам, мы помогаем тебе. Берём твоего сына и валим.

— Договорились, — Андреа облегчённо вздохнула и обернулась к Тюремщику. — Ты слышал. Показывай дорогу.

— Меня же посчитают вашим соучастником, — ныл Тюремщик, плетясь впереди. — Расстреляют. Или, хуже того, должности лишат. А потом всё равно расстреляют, потому что слишком много знаю.

— Топай-топай давай, — Андреа подёргала многострадальный провод от видеокамеры, обвязанный вокруг шеи Тюремщика. — Если что-нибудь выкинешь, наш индеец дёрнет за верёвочку, и без башки тебя оставит.