В С Китая 1850-1859

Еще до Опиумной войны китайское правительство признало превосходное качество и точность западного оружия и начало его импортировать. Их численность резко возросла после 1853 года, когда Цзэн Куофан заказал 1000 из Кантона, что сыграло важную роль в разгроме хунаньской армией Западной экспедиции тайпинов весной 1854 года. Другие иностранные орудия были извлечены из прибрежных затонувших кораблей, в одном из фортов Боуг, найденном в 1841 году, в котором было "несколько французских 30-фунтовых пушек, полученных при крушении фрегата "Магисьен", в то время как орудия, защищавшие форты Таку в 1860 году, включали несколько, извлеченных из затонувших в предыдущем году британских канонерских лодок. Китайцы начали производить имитацию западных орудий к 1854 году, давая им названия, основанные на их внешнем виде, такие как си-куа паао ("арбузные пушки" или гаубицы), тянь-чи паао ("лягушачьи пушки" или мортиры) и че-лунь паао ("орудия на колесах" или полевые орудия)...

Помимо обычных (хотя и несколько неправильной формы) патронов, изготовленных из железа, гранита или мрамора, к 1850-м годам китайцы также использовали различные гильзы, наполненные медными монетами и глиной, в то время как в 1860 году они изготовили "цилиндры из винограда", предназначенные для стрельбы из нескольких 10-дюймовых орудий, которые они извлекли из британских канонерских лодок, затонувших в 1859 году. Эти цилиндры были "в три раза длиннее наших, и, вполне возможно, разорвали бы орудия, если бы [они] были использованы". Менее традиционная форма картечи была обеспечена китайской практикой, на которую часто ссылаются жители Запада, заряжать оружие всевозможными кусочками металлолома почти до дула, хотя, как сообщается, это иногда приводило к серьезным повреждениям внутренней части ствола, особенно если оружие было нарезным. Снаряды использовались примерно к 1860 году, когда было обнаружено, что в выстреле, оставленном в фортах Таку, были обнаружены "латунные взрыватели замедленного действия [которые] были грубой имитацией наших", описанных Робертом Свинхоу как "разновидность снаряда, наполненная порохом и соединенная любопытно изобретенным предохранителем".

Китайский рисунок двухколесной тележки-пушки из "Мемуаров Эскайрака де Лотюра в Китае" (1865). В 1854 году русские офицеры записали, что видели в Приамурье отряд численностью около тысячи человек, сопровождаемый 10 подобными орудиями, их лафеты описывались как имеющие большие колеса и "неуклюжей конструкции; каждый был покрыт остроконечной крышей из бересты, лафеты и крыша были выкрашены в красный цвет".

Одно из орудий, захваченных в фортах Таку англо-французскими войсками в 1860 году.

Китайское орудие, захваченное англичанами в августе 1860 года, было одним из 200-300 единиц, отправленных в Англию. Оно имело общую длину ствола 11 футов 2 фута, калибр 8 дюймов и весило 5 тонн 19 килограммов. Ствол этого образца был бронзовым, отлитым на внутренней трубе из кованого железа, но металл, используемый в некоторых других 22 подобных орудиях, был `почти чистой медью'. Обратите внимание на характерный раздвоенный след каретки из тикового дерева (в комплекте с двумя крошечными колесами) и шипованные железные шины. В выпуске "Иллюстрейтед Лондон Ньюс" за 1857 год говорится, что китайские пушки были "выкрашены в черный цвет с красными полосами, а лафеты — в красный", но современные китайские фотографии и сохранившиеся орудия показывают, что, хотя колеса и деревянные части лафета были красными, а металлические детали — черными, сами стволы были обычно оставляют неокрашенным.

Ракеты

Традиционная китайская боевая ракета оставалась популярной и все еще широко использовалась в 1860-х годах, несомненно, из-за ее предполагаемого психологического воздействия на врага. Британские офицеры, принимавшие участие в Первой и Второй войнах в Китае, однако, не были впечатлены ими, отметив только, что они выглядели "очень красиво" и "восхищались их красотой", когда их выпускали в больших ливнях, но "мы никогда не боялись каких-либо травм, которые они могли нанести". Они описываются как в основном напоминающие обычную ракету весом 2 унции (57 г). С бамбуковым древком, небольшим наконечником стрелы с зазубринами и зарядом пороха, содержащимся в коробке размером около 7х2 дюйма (18х5 см), теория состоит в том, что зазубренная головка вонзится в человека так, чтобы взрывающийся заряд мог убить его. Они имели дальность действия около 500 ярдов (457 м) и использовались в залпах, предположительно, до нескольких тысяч одновременно, стреляли либо с земли, либо с деревянной коробчатой рамы, способной вместить около 15 ракет, которые могли быть выпущены либо поодиночке, либо все сразу. Об их полной неэффективности можно судить по тому факту, что только один человек был убит ракетой во время боевых действий в Кантоне и его окрестностях в 1858 году, несмотря на то, что, по-видимому, было выпущено огромное количество снарядов.

Существовала также разновидность ракеты большего размера, выпускаемой из трубы. Некоторые из них, по-видимому, использовались против англо-французских войск, приближавшихся к фортам Таку в 1860 году, где один очевидец зафиксировал, как китайцы стреляли в них с противоположной стороны реки: "сначала они казались очень опасными, так как прыгали, скользили и кричали, но их лай был намного хуже, чем их укус; никто с нашей стороны не пострадал от снарядов".[ArmChina]

74. РАКЕТНЫЙ СТАНОК. Ракеты, выпущенные из труб, были применены как против Посольств, так и против собора Пей Танг, особенно против последнего. Епископ Фавье описывает их как "железные ракеты большой силы... Железный цилиндр был около 2 футов длиной, с навинченным на конце острым концом и палкой длиной 3 ярда, закрепленной на нижнем конце. Эти ракеты проносились по воздуху с потрясающей скоростью и пробивали любую стену или крышу лучше, чем пушечное ядро. Они содержали какое-то легковоспламеняющееся вещество, которое поджигало здания, в которые они попадали."

Организация

Артиллерия была Золушкой китайской армии, и поэтому ей уделялось мало внимания до самого конца века. По-видимому, чисто артиллерийских подразделений не существовало до середины 1860-х годов, когда они начали появляться в результате учебной программы, введенной англичанами в Тяньцзине. До этого орудия просто прикреплялись к пехотным или кавалерийским подразделениям на специальной основе (хотя, как мы видели, батальоны армии Хунань и Хуай обычно имели два легких орудия, постоянно включенных в их роты телохранителей)... [ArmChina]

ФОРТИФИКАЦИЯ

Полевые оборонительные сооружения

Даже те, кто критиковал стойкость китайцев, были готовы признать, что "хотя китайский солдат и не особенно решителен в бою, он хорошо держится... когда за укреплением, в силе которого он уверен. " Тогда он будет сражаться "хорошо и упорно", даже перед лицом превосходящей огневой мощи европейской армии. Большинство полевых укреплений имело форму укрепленных лагерей, называемых чайинг, или импан, согласно западным источникам (по-видимому, искажение ин-пан). Один из них обычно возводился каждым батальоном, когда он останавливался в непосредственной близости от противника, при необходимости высылались стрелки, чтобы занять врага, пока он строился. Они имели прямоугольную или слегка параллелограммную форму, иногда, но далеко не всегда, с фланговыми укреплениями по углам, и, по-видимому, несколько различались по размеру, что, несомненно, отражало различия в численности батальонов, которые их строили и занимали. Большинство, однако, были размером примерно от 100 шагов на 50 до 180 на 110. По словам Миноги, у них был только один вход, но, по словам Скотта, их было три.

Несмотря на то, что их можно было возвести всего за несколько часов, китайцы считали такие укрепления неприступными, а жители Запада — "довольно грозными". Основная защита состояла из — бруствера — по сути, глинобитной стены — высотой не менее 5 футов (1,5 м) и шириной 4 фута (1,2 м), окруженной рвом тех же размеров, выложенным заостренными бамбуковыми щепками; устав армии Хунани, изданный в 1854 году, предусматривал добавление второй внешний бруствер высотой 10 футов (3,1 м) и шириной 8 футов (2,4 м), а за ним внешний ров тех же размеров. Другой источник описывает бруствер толщиной 14 футов (4,2 м) у основания и 21 фут (75 см) в верхней части, с почти вертикальной внешней стороной и огневой ступенью позади. Брустверы также имели грубые бойницы или амбразуры вблизи вершины, через которые защитники могли вести огонь. Дополнительные оборонительные сооружения включали в себя пояс глубиной 10 ярдов (9,2 м) из бамбуковых или деревянных кольев высотой по колено ("в зависимости от того, что в наибольшем изобилии предоставляется местностью"), установленных за внешним рвом. Они также валили близлежащие деревья и использовали их в качестве импровизированных заграждений за пределами лагеря. Кроме того, "многочисленные ямы глубиной около 2 футов и шириной 1 фут вырыты близко друг к другу, а на дне этих ям воткнуты острые бамбуковые колья, так что... человек, ступивший в одну из этих ям, сразу же станет инвалидом".

Когда подразделение оказывалось расположенным лагерем на одной и той же позиции в течение длительного периода, укрепления усиливались дополнительными рвами и частоколами, а при возможности устанавливались каменные плиты. Кроме того, для защиты подходов были добавлены колья, ежевика и "гусиные лапки", в то время как сами дороги иногда "разбивались и выкапывались, чтобы максимально затруднить штурм". Фактически, некоторые укрепленные лагеря превратились в то, что по сути было небольшими глинобитными фортами. Пржевальский описывает некоторые из них, замеченные в Синьцзяне в 1885 году, как имеющие зубчатые стены высотой 14 ~ 21 фут (4,3-6,4 м) и длиной 70-130 ярдов (64-119 м), с фланговыми башнями по углам и воротами, защищенными небольшой внешней стеной. Оборонительные сооружения, с которыми столкнулись в Синхо, Танку и других местах во время англо-французского наступления на Пекин в 1860 году, по-видимому, развивались во многом таким же образом. Те, что были в Синхо, состояли из "длинной дугообразной зубчатой стены, протянувшейся по обе стороны дороги, которая проходила прямо через нее", в то время как земляные парапеты в Тангку были окружены глубокой, заполненной водой траншеей и включали "соломенные циновки, свернутые в виде габионов", завершенный парапет был пробит 30 орудийные амбразуры.

Состоящая из скоплений таких импан, разбитая лагерем армия напоминала "набор небольших фортов", Месни объяснил, что они были "расположены группами по три или пять в зависимости от характера местности", каждый из которых находился в пределах "легкой досягаемости мушкета" (в другом месте описано как "около 100 ярдов") по крайней мере двух других, образуя таким образом "своего рода треугольную или пятиугольную крепость каждой группы для взаимной поддержки и защиты". Например, в одном сражении он наблюдал, как тайпины штурмовали и захватили несколько лагерей, они не смогли удержать их "из-за сосредоточения огня имперцев на захваченных объектах". Другим оборонительным преимуществом размещения лагеря таким образом, а не в пределах одного более обширного укрепления, было то, что вражеским силам стало чрезвычайно трудно застать армию врасплох, поскольку, как только какой-либо один лагерь подвергался нападению, другие были подняты по тревоге, что давало им время привести свои оборонительные сооружения в готовность. Кстати, там, где стоявшие лагерем войска располагали пушками, они обычно не устанавливались на крепостных валах, а вместо этого "прятались в глинобитных хижинах внутри" до тех пор, пока в них не возникала необходимость. Скотт говорит, что артиллерийские командиры иногда заставляли их "выстраиваться перед своими дверями", и на вопрос о разумности этого ему ответили, что вьючные мулы достаточно быстро доставят их к брустверу, когда они понадобятся. В каждом лагере ин выставлялась дневная охрана из 50 человек (или 100 в случае опасности), организованная в двухчасовые вахты.

Размещение войск в их лагерях было различным. В палатках, построенных для временного использования во время кампании, мужчины обычно спали в толстых хлопчатобумажных палатках высотой 7 футов (2,1 м) и площадью 15х15 футов (4,6х4,6 м). Сначала они были белыми, но вскоре обесцвечивались и, как правило, покрывались более старыми частями палаток для дополнительной защиты от непогоды, так что их лагеря вскоре приобрели "очень потрепанный грязный вид". У офицеров они были красными или синими. Однако, как было замечено в другом месте, многие офицеры прикарманивали деньги, которые были выданы на палатки, и в таких случаях солдаты обходились тем, что Скотт описывает как "грубые и готовые соломенные хижины, построенные из веток". В Северном и Северо-Западном Китае более постоянные оборонительные сооружения, включая форты, вместо этого содержали ряды хижин с арочными крышами. Построенные из длинных пучков соломы или тростника, накинутых на деревянный каркас и обмазанных глиной, они были около 8 футов (2,4 м) в высоту, 12 футов (3,7 м) в ширину и 20 футов (6,1 м) в длину. Прежевальский, возможно, имел в виду такие хижины, когда описывал гарнизоны импана в Синьцзяне, располагавшиеся бивуаком в "маленьких хижинах местной постройки", построенных "в виде длинного ряда небольших глинобитных комнат под одной длинной крышей из тростника — в некоторых случаях прикрепленных к стене". крепостные стены, в других отдельные'. В то время как стандартная палатка была рассчитана на размещение десяти или 15 человек, глинобитная хижина обычно вмещала 20-30 человек.

Во время Опиумной войны Джон Ухтерлони заметил, что в лагерях с недостаточной численностью было обычной практикой маскировать свою слабость, разбивая пустые палатки или "разбрасывая массы земли в форме палаток и беля их верхушки, чтобы представлять грозную армию".

Общий план лагеря ча-ин, или батальона, из книги Миноги `Экономика китайской армии' (1867). Квадраты представляют собой палатки отдельных отрядов, которые, по словам Миноги, были подняты еще на 18 дюймов (45 см) или около того над землей, где это было возможно, с помощью "пары кирпичей", чтобы сделать их более ветрозащитными. Диагонали между палатками на плане обозначают места для приготовления пищи, 7 с установленными воками.

КРЕПОСТИ

В 1937 году У.Л.Бейлс заметил, что вера китайцев в стены оказала "глубокое влияние на их философию войны", побуждая их мыслить в оборонительных, а не наступательных терминах. Следовательно, захват и удержание городов и укрепленных объектов, окруженных стенами, имело ключевое значение для китайской стратегии, и крупные конфликты, как правило, решались захватом или потерей городов и фортов, а не поражением любой из сторон на поле боя. Хотя Цо Цзун Тан признал это еще в 1860-х годах, написав, что "если армия остается на одном месте или считает своей функцией удержание нескольких важных мест, офицеры и солдаты вскоре приобретают пассивные привычки и забывают о наступлении", и что "враг скоро воспользуйтесь этой пассивностью [и] идите, куда они хотят" — китайцам оказалось невозможным избавиться от своей давней зависимости от стен, что, по сути, было еще одним проявлением того значения, которое они придавали внешнему виду. Минога заметил, что "каждая война обнаруживала, что их оборонительные укрепления были лучше спланированы и размещены на более выгодных позициях, чем в предыдущих".