Интересно. В следующий раз, когда он столкнётся с Тенями Арканы Дьявол, можно будет попробовать соблазнить их попыткой пикапа, вместо обычного процесса поджаривания высокомощными Махамаонами. (пр. переводчика: в первых двух Персонах или SMT это могло сработать... :-) )
Воспользовавшись отвлечением в виде Кибы для бегства, Конеко довольно долго тащила его за собой, пока они наконец не остановились на отдых. Он перевёл дыхание и собирался было поблагодарить девушку, когда она необычно серьёзно кивнула ему, и втолкнула в открытую комнату.
Дверь со щелчком захлопнулась, прежде чем он успел собраться, и он понял, что она её заперла.
Но почему... О.
— Только подумать, Арисато-кун, ты всё время возвращаешься к нам, надо же...
Её голос заставил его содрогнуться, и медленно повернуться к соблазнительно улыбающейся ему Акено.
— Это было предначертано — произнесла сидящая рядом с ней Риас, пламенеющие волосы которой качнулись, когда она царственно кивнула. — Арисато-сан просто следует предначертанию судьбы. Он понимает, что в его лучших интересах быть вместе с нами.
Его взгляд опустился с её лица на грудь, где на серебряной цепочке свисал ключ.
Ну... Дерьмо.
Она проследила за его взглядом и усмехнулась, поняв, на чём сосредоточено его внимание.
— Невежливо так долго смотреть на грудь девушки — промурлыкала она. — Но если это ты, я не возражаю.
Он сглотнул. Чувство обречённости нахлынуло с удесятерённой силой.
* * *
Школьный лазарет не сильно отличался от того, что был в Старшей Геккукан, хотя в Академии Куо он был несколько более обставленным. Разных фиговин было чуть меньше, но впечатление сохранялось то же, равно как и запах. Запах химикатов стоял плотный, и он решил, что это весьма неприятно, когда присел на единственную здесь кровать, уже занятую.
Разубедить Риас было нелегко. Она весьма настойчиво давила, и в итоге его спас только школьный звонок, сообщивший о конце перемены и продолжении занятий. Никогда раньше он не чувствовал такого облегчения от чего-то, что все ученики по умолчанию не любят.
Улыбка, которую она продемонстрировала перед расставанием, однако, комфорта не доставила, намекая, что события этого дня ещё продолжатся, если не после школы, так завтра. Похоже, его дни незаметности резко закончились. Печально... Мир и тишина редко встречались, когда он был в SEES, и, похоже, здесь они тоже его оставляют.
Он счёл, что удачно уже то, что удалось избегать Риас и Сону до конца занятий; простая задача смешаться с потоком школьников, направляющихся домой, а затем вернуться на территорию школы. Он намеревался сделать то, что собирался во время обеда, но не смог из-за неожиданно возникших сложностей.
Он бросил взгляд на хрупкую фигуру под белой простынёй. Асия Аргенто, девушка, которую пытался спасти Иссей, девушка, которую он спас, лежала перед ним, её грудь время от времени поднималась и опускалась. То, что монашке позволили остаться на территории школы, было свидетельством влияния Риас в школе. В любом другом случае её отправили бы в госпиталь — не то, чтобы там смогли бы помочь. Её состояние не вылечить лекарствами... Это лишь вызвало бы вопросы, а для существ, желающих оставаться скрытыми в человеческом обществе, вопросы — это нехорошо.
Он ощутил укол симпатии, взглянув на неё. Лицо девушки было болезненно бледным, и бусины пота собрались на её лбу и шее. Она выглядела столь невероятно слабой, столь чрезвычайно хрупкой, что ему было тяжело подумать о том, чтобы разбудить её. Однако даже так, сейчас она выглядела немного лучше чем тогда, когда он её нашёл, когда она была окутана серой бледностью смерти, как плащом. Сейчас она просто выглядела больной, и с болезнью пришёл неглубокий сон, перемежающийся периодами усталого бодрствования. Как раз сейчас наступил такой период, и он увидел, как её глаза устало открылись.
— Иссей? — пробормотала она, заметив его присутствие рядом.
Он сдержал улыбку.
Он слышал, что парень не отходил от Асии с того момента, как её положили сюда, жертвуя свободным временем, чтобы оставаться в одной комнате с ней, составляя ей компанию. Он мог по крайней мере уважать его за это. В его глазах этот озабоченый всё больше напоминал Джунпея — снаружи клоун клоуном, но внутри — закалённая сталь. Когда Чидори пожертвовала жизнью, чтобы спасти его, эта сталь была брошена в огонь, и появилась из него чем-то нерушимым. Этот лодырь остался собой, но в нём появилась определённая сила, которой не существовало ранее. Жертва Чидори закалила его, дала ему нечто, ради чего стоит жить, кроме еды, женщин и игр.
И, как оказалось, это изначально была не такая уж жертва, поскольку вскоре Чидори каким-то образом сумела себя оживить. Он присутствовал, когда Джунпей услышал эту новость, и был искренне рад за своего друга. Рад настолько, что не возражал, когда на волне эмоций парень придавил его объятьем и стал плакать на плече.
Он искренне не ожидал от Джунпея таких эмоций, и, определённо, сам Джунпей тоже, поскольку прогулка обратно до общаги для обоих была чрезвычайно неловкой.
Они... Не упоминали этот инцидент в дальнейшем.
Он подождал, пока она окончательно очнётся, прежде чем ответить.
— Нет.
— Ой... — девушка устало потёрла глаза. — Извините. Я сперва подумала, что вы Хьёуду-сан...
Она моргнула, прогоняя туман в глазах.
— Вы Арисато-сан, верно?
Когда он согласно кивнул, она выпрямилась на кровати.
— Хьёуду-сан сказал, что вы меня спасли. Спасибо за это.
— Рад помочь — ответил он.
Девушка с любопытством посмотрела на него, обнаружив, что он больше ничего не говорит.
Он нахмурился.
Ему скверно давалось выражение заботы; это просто было не его. Он предпочитал слушать, и действовать только тогда, когда это было необходимо. Для социальных связей это работало. Он выслушивал их проблемы, и отвечал только тогда, когда это было нужно...
Так что вопрос, который у других звучал бы с искренним сочувствием, у него вышел натянутым и неловким.
— Ты... нормально себя чувствуешь?
— Да. — Несмотря на её состояние, девушка нашла в себе храбрость улыбнуться. — Сейчас я слаба, но Гремори-сан сказала, что со временем я должна поправиться.
— Этого не произойдёт.
Она уставилась на него круглыми глазами. Он выругался про себя. Он не хотел быть таким резким.
— То состояние, в котором ты сейчас, — нерешительно начал он — это моя вина. Я не смог тебя полностью исцелить.
— Не вините себя, Арисато-сан — она попыталась сесть, но даже это простое действие оказалось ей не по силам, настолько она была слаба. Вместо этого она слабо улыбнулась. — Я уверена, что вы пытались как могли, и я благодарна за это.
— Ты не понимаешь — он нахмурился, пытаясь найти более простой способ сказать это, но не смог. — Когда я нашёл тебя, ты уже была мертва.
Девушка опустила взгляд.
— О... — тихо произнесла она.
Он хотел бы, чтобы не было нужды говорить ей это, но у неё было право знать.
— Твой Священный Механизм был извлечён. Этот процесс убил тебя.
Асия закрыла глаза, и её руки сжались в кулаки, когда она вспомнила то, что не хотела вспоминать.
— Я помню, что была связана, и Иссей-сан пришёл спасти меня. И затем Райнаре начала извлечение Священного Механизма. Было такое чувство, словно что-то вытягивает мои жизненные силы, утаскивая их прочь против моих усилий удержать их — она поморщилась. — Было больно. А потом всё потемнело.
— Да — сказал он, не зная, что ещё сказать.
Воцарившаяся в результате тишина давила на его разум свинцом. Он скривился. Утешения даются ему скверно...
— Когда я сперва попытался тебя оживить, — наконец, произнёс он, когда молчание стало невыносимым — мне это не удалось. Свет отвергал тебя.
Лицо девушки омрачилось, но она понимающе кивнула.
— Я не удивлена — мягко произнесла она. — Я была отлучена от церкви. Небеса не примут меня.
— Церковь не имеет права голоса в том, принимают тебя Небеса или нет.
Она подняла на него удивлённый взгляд.
— Но Церковь...
— Организация, управляемая людьми — перебил он её. — А люди не решают, кто попадёт на Небеса. Это всегда было доменом Бога.
— Это правда — признала она. — Так почему Свет отверг меня?
— Ты нарушила правило.
— Правило? — на её лице распространилась растерянность.
— Закон небес.
Это сказал ему Метатрон, когда они стояли среди обломков, он смотрел на её прикованное тело, а ангел наблюдал со стороны.
Ария нерешительно помедлила, а затем кивнула, неохотно соглашаясь с ним.
— Однажды я исцелила дьявола, когда ещё была Святой Девой. Это из-за этого Церковь отлучила меня. Он притворялся человеком, так что я тогда не знала. Когда это раскрылось, меня назвали ведьмой и изгнали те люди, которым я помогала — её лицо пересекла печаль. — Я была вынуждена отправиться к Падшим Ангелам для безопасности, и Райнаре приняла меня.
В этом был смысл. Исцелить её было несложно; порезы и синяки на её теле легко смыло простое Диа. Сложность была с воскрешением.
Свет — жёсткая, негибкая сущность. У него немного законов, но те, что есть, нерушимы. Нарушьте любой из них, и Небеса вас отбросят. В её случае, она нарушила важнейший закон: не иметь отношений с демонами, и хотя она сделала это по незнанию, Свет не делал исключений.
Кто-то может пожаловаться, что это несправедливо. Кто-то будет злиться на Небеса за столь суровое постановление. Они — глупцы. Свет столь строг потму, что должен быть строг; один шаг в сторону от пути Небес, и появляется риск совращения. Так появились Падшие, и он видел свидетельства тьмы, запятнавшей их души, в Райнаре и Персонах, обитающих в его разуме. Так что в то время как другие могли пожалеть девушку и объявить её судьбу трагедией, он лишь принял это, как оно есть.
Но принять — не значит не бороться. Никс потребовало, чтобы человечество приняло свою гибель; он боролся с этим, вогнав клинок Танатоса в её уродливое, пустое лицо. И когда она меняла Арканы, принимая чудовищные формы одну за другой, он продолжал бороться, призывая высшие Персоны каждой Арканы, которую она оскверняла. И когда наконец она была вынуждена принять свою финальную форму, под тенью Луны, неотвратимо падающей на Землю, чтобы покончить со всем сущим, он превзошёл ограничения времени и пространства, чтобы бороться с ней на том разбитом, безнадёжном пейзаже, с одним лишь безграничным потенциалом человечества за спиной и бессчётным количеством Персон в разуме.
Этого было достаточно. Никс была могущественна; это невозможно отрицать. Но он принял то, что она могущественна, принял тот факт, что она то, чем себя называла, и тем не менее, боролся с ней.
И когда он стоял среди руин той церкви, глядя на неподвижное тело девушки, прикованной к сломанной деревянной колонне, он принял тот факт, что это её судьба, и несмотря на это переборол волю Света, чтобы вновь дать ей жизнь.
Метатрон почти был в ярости.
— Если Свет не мог мне помочь, — наконец, произнесла Асия — то как вы меня оживили?
Он улыбнулся ей, надеясь, что это её успокоит.
— Не все формы воскрешения принадлежат ангелам.
— Я... Понимаю.
Она не понимала, но он не мог её в этом обвинить. Это было очень короткое объяснение для процедуры, которая, скорее всего, подорвёт всю её веру. А ещё это было нечто, чего он не хотел открывать, пока не уверен в своём положении в этом мире и отношениях с теми, кто в нём обитает.
— Но это сработало? — с надеждой спросила она, и когда он кивнул, она продолжила. — Если это сработало, почему я так слаба?
Её взгляд метнулся к нему, расширяясь в понимании.
— Вы сказали, что я не оправлюсь.
— Это так. Твой Священный Механизм. Я не смог его воспроизвести.
Он пытался. Воспользовавшись тем же методом, который использовал, чтобы воскресить её, он поместил фрагмент силы в её тело, где он немедленно разбился на части. Он знал, что это произойдёт. Ещё до того, как Риас и Сона объяснили ему концепцию Священных Механизмов, он ощущал рассеивающуюся ауру энергии, ещё остававшуюся в теле девушки. Его предположение было близко к истине: остатки оружия, выкованного силой, с которой даже он не мог сравняться, скрытого в хрупком теле смертной. И даже имитировав процесс его создания, он знал, что воскрешение будет частичным, мимолётным, неполным.
И всё же даже неполное воскрешение было лучше, чем вообще никакого, и он считал это победой, поскольку истинное воскрешение и не было его целью.
— Так что со мной будет? — спросила она.
— Ты зачахнешь. Когда исчезнут остатки твоего Священного Механизма, то же случится и с твоей жизнью.
Асия полуулыбнулась ему. Он признавал её способность сделать это — но, с другой стороны, это всегда было характерной чертой людей. Улыбаться в лицо беды.
— Из ваших уст всё звучит так неотвратимо, Арисато-сан...
— Я прошу прощения — искренне произнёс он. — Я не привык к таким разговорам.
— Всё в порядке. Это даже подкупает.
Девушка откинулась на подушки, и слегка кашлянула.
— То есть, я умру.
— Да — ответил он. — Ты умрёшь. А затем будешь жить.
Она непонимающе взглянула на него.
— Завтра ты попросишь Риас, чтобы тебя сделали дьяволом, и когда ты умрёшь, она воскресит тебя как часть своей свиты, и ты будешь жить снова, просто не как человек.
Асия медленно кивнула.
— Гремори-сан сказала, что если ситуация ухудшится, она предложит мне этот вариант. Стать дьяволом, имею в виду.
— Не удивлён, что она это сделала — ответил он, и подождал неизбежного вопроса.
— Но если я всё равно умру, то зачем вы меня оживили?
Он терпеливо взглянул на неё.
— Потому что ты заслуживаешь выбора.
— Выбора?.. — неуверенно спросила она.
Он встал и потянулся, слегка поморщившись, когда пара суставов хрустнули.
— Риас предложила тебе этот вариант, поскольку ты ещё была жива. И поэтому я оживил тебя. Чтобы у тебя была эта возможность. Выбрать, жить как дьявол, или умереть как человек.
Девушка опустила взгляд, и он заметил, что она крепко сжала края кровати.
— Думаю, я предпочла бы жить как человек — мягко произнесла она.
— Это сожаление, которое ты ощущаешь. Оно было бы невозможно, если бы ты умерла и Риас обратила тебя.
— Я не понимаю.
— Дьявол вечно верен демону, которому служит. Твой случай не будет отличаться. Твоя способность выбирать, способность решать свою судьбу, будет отброшена и заменена послушанием Королю свиты, к которой ты принадлежишь.
Риас и Сона не включили эту часть в свои объяснения, но он знал. Демоны в его разуме дали ему знать.
Асия прикусила губу, подумав об этом.
— Способность выбирать — это то, что делает нас людьми. Способность выбирать — то, что делает нас лучше. Ты потеряешь это, став дьяволом.
— Я хочу жить — произнесла она через какое-то время. — Я хочу быть друзьями с Иссем, Риас, и остальными.
Её голос дрожал.
— Но я не хочу терять для этого свою человечность. Почему я не могу просто быть собой и жить счастливо?
