Гарвесте Аддамс и узник Азкабана

Блейз хмуро наблюдал за полетом синих и зеленых фигурок в небе. В особенности, за одной зеленой фигуркой с белобрысой макушкой, которая сновала в воздухе значительно шустрее остальных, проносясь мимо зрителей на головокружительной скорости, хотя, в этом Гарри мог бы поручиться, снитч еще ни разу не появлялся. Драко, казалось, просто наслаждался аэродинамическими характеристиками метлы, впрочем, с полным правом. Он успешно применил на практике все знания, полученные им за годы общения с Аддамсами. Целую неделю Блейз обнаруживал то подмешанное в стакан с соком слабительное, то чистые листы вместо с трудом подготовленной домашней работы, то чесоточный порошок, насыпанный в постельное белье, пока, наконец, измученный медноволосый юноша не сдался, позволив блондину брать метлу на все квиддичные тренировки и матчи. Эта история вызвала у Гарри искренние слезы гордости за Драко.

— Посмотри на них, Гарри. Не похоже, что они могут вообще выносить друг друга. Слабо верится, что когда-то они были друзьями.

Гарри отвернулся от Блейза и перевел свой взгляд туда, куда указывала Гермиона. В учительской ложе можно было различить знакомый жирный блеск волос зельевара и встрепанную, подернутую сединой шевелюру оборотня. Снейп явно за что-то выговаривал Люпину, а профессор Защиты выслушивал его со смиренным лицом, лишь иногда виновато морщась.

Вскрик неподалеку заставил его оглянуться. Потом встать.

Странное существо, напоминающее летучую мышь, внезапно вырвалось из носа Блейза, забрызгав его лицо кровью. На глазах у Гарри все новые и новые твари прорывались наружу, их пронзительное верещание и писк тонули в наполненных болью криках Блейза, и вскоре вокруг тела юноши кружилось целое облако крылатых существ. Гарри, не задумываясь, выхватил одну из воздуха и раздавил. Лицо Блейза посерело, он до крови искусал губы, пытаясь сдержать крики. Летучемышиный сглаз был весьма болезненным проклятием, насланный же неоднократно, он оказывал воздействие, схожее с ударами плетки о девяти хвостах из колючей проволоки, нанесенных по одному особенно чувствительному участку кожи. Скорее всего, Блейза ожидало несколько суток в лечебном крыле.

Он оставил легкий ледяной поцелуй на взмокшем лбу друга, а потом надавил на специфическую точку на горле Блейза, мгновенно усыпляя его. Под ногами он чувствовал вибрацию досок трибун. Ближе к месту происшествия пробирались учителя, заметившие неожиданно появившееся в слизеринском секторе темное облако каких-то живых теней, плясавших свою пляску смерти в честь богов подземного мира.

Гарри спокойно ждал. Подняв взгляд от темных от влаги медных локонов Блейза, он безошибочно выхватил из глазевшей толпы того, кто послал проклятие. И в ответ получил потрясенную, наполненную страхом гримасу, исказившую обычно невыразительное круглое лицо.

Как удачно, сегодня как раз ночь новолуния.

* * *

— Винсент Крэбб, ты не откажешься прогуляться со мной сегодня.

Рослый, мускулистый юноша обернулся с неожиданной проворностью. Он в этом году переживал сильный скачок роста и теперь возвышался на целых две головы почти над всеми одноклассниками. Даже Грегори Гойл пока не мог его догнать. Внушительный рост дополняли кулаки-кувалды и телосложение самца гориллы. И все же он невольно сжался в страхе, когда из теней соткалась гибкая фигурка Гарвесте Аддамса. Винсент мог бы поклясться, что зрачки жутко светящихся зеленых глаз были вертикальными, как у кошки... или у змеи.

Будто слыша его мысли, черная мамба лениво сползла с плеч Гарвесте и, с текучей грацией скользнув по полу, через мгновение свернулась обманчиво застывшим свинцовым кольцом вокруг его ног.

Из чистого рефлекса Винсент попробовал переступить через нее.

Всплеск чернильной черноты у его икр, затем — острый укус боли. Остановившимся взглядом он смотрел, как ядовитая змея мелькнула назад, в густую тень, до сих пор укрывавшую фигуру ее хозяина, и снова свернулась уникальным смертельно опасным ожерельем вокруг шеи юноши. Что-то сверкнуло в темноте серебром, но Винсент продолжал неотрывно, с возрастающим бешенством буравить взглядом лицо этого придурка-магглолюбца Аддамса. Сжимая кулаки, шагнул в его сторону:

— Что ты себе...

Еще один шаг, а потом почему-то в глазах внезапно потемнело и поплыло, мысли в голове перемешались и разлетелись прочь. Он споткнулся, упал вниз, резко ударившись коленями и ладонями о грубый каменный пол. От удара весь воздух вылетел из груди, горло сжалось. Казалось, будто кто-то накрыл его лицо подушкой и давил, давил, давил. Его ноги дергались в судороге, он все отчаяннее пытался вздохнуть, потом вдруг оказался перевернут на спину.

Подобно вулканической лаве, если бы только лава могла быть зеленой, раскаленные глаза Гарвесте жгли его. Даже с бешено стучавшей в ушах кровью бившийся в агонии слизеринец ощутил новый приступ панического страха.

— Это была не просьба, Винсент Крэбб. Это было обещание.

И тогда Винсент понял, и душа его содрогнулась в темноте, что стремительно заполняла его сознание.

Последняя прогулка.

Прогулка со Смертью.

* * *

Блейз плавал в безбрежном белом море забытья. Но где-то на краю, на самом-самом краю неизвестно чего он слышал голоса, да, он их слышал, только, пожалуйста, говорите потише, а то у него начинает снова раскалываться эта чертова голова. Почему-то именно эта мысль навела его на воспоминание о Драко, этом капризном, плаксивом мерзавце, потерявшем последнюю совесть в своей погоне за "Молнией", и об улыбавшемся Гарвесте, как будто знавшем наперед, что за пытку ему суждено вынести из-за этой метлы.

С его губ слетел легкий смешок, и тут же голова раскололась в ослепительной вспышке боли, за секунду поглотившей все его существо.

Нежные, но сильные пальцы обхватили его лоб и руки. Кто-то прокричал кому-то, что нужно держать его за ноги, сейчас же, и впихнуть эту ложку ему в рот до того, как он откусит себе язык, и перестаньте плакать, мисс Грейджер, потому что сейчас не время...

Гермиона. Драко. Гарвесте. Летучемышиный сглаз.

Яркий свет слепил. Заметившая его реакцию мадам Помфри сразу задернула шторы, затемнив помещение.

— Как вы себя чувствуете, мистер Забини?

— Как будто дюжина летучих мышей прорвала в моем лице новую пару ноздрей, — угрюмо ответил он, прочистив горло. Во рту оставался вкус крови, и он с благодарностью принял стакан воды из рук Драко, хотя и отпил из него осторожно. В распоряжение Драко в последнее время попало немало сильных слабительных средств. — Так...

— Ты был без сознания два дня, — пробормотала Гермиона в носовой платок. В карих глазах девушки до сих пор стояли слезы, а ее рука, лежавшая на коленях, была судорожно сжата. — Ты был таким белым, а вокруг было столько крови...

— Сейчас все в порядке, Гермиона. — Он не думал, что когда-нибудь будет чувствовать себя столь неловко при виде женских слез, тем более слез грязнокровки. Он не отдавал себе отчет...

Блейз заморгал от внезапного внутреннего озарения, будто что-то вдруг встало на место. Полтора года. Они дружили уже полтора года. Его самые близкие друзья, они стояли сейчас у изголовья его больничной койки, где он очутился в первый раз за все три года, и смотрели на него с разной степенью заботы и волнения. Гермиона шмыгала носом, Драко мрачно взирал на его покрывало, а Гарвесте.... Гарвесте просто смотрел на него.

— Что? — спросил он с вызовом. Одновременно другая мысль неожиданно пришла ему в голову: он не боялся. Он не боялся Гарвесте Аддамса. И как только он это осознал, тяжкий груз, о котором он до этого не имел ни малейшего представления, упал с его души.

— Ничего. Дорогой. — Знакомая ледяная ласка коснулась на мгновение его щеки и исчезла. Затем объявилась привычная улыбочка, и, хотя многие люди могли бы поклясться, что ничего более жуткого они в своей жизни не видели, она привела его в чувство лучше любых зелий. — Сириус Блек нашел меня. Наша спальня перевернута вверх дном.

— Что?! — он даже забыл на минуту о боли. Он обеспокоенно повернулся к Драко, ища глазами следы каких-либо повреждений на его теле. Вроде ничего: никакой крови, царапин, да и Гарвесте бы не позволил дойти до этого. О брюнете он не волновался. Они вместе с Драко и Гермионой были абсолютно убеждены, что навредить Гарвесте не сможет никто и ничто. Все равно что пытаться поджечь солнце. — Кто-нибудь был... вы в по...?

— Мы в это время были на ужине, — пояснил Драко с недовольной гримасой. — Этот чертов ублюдок порвал мою домашнюю работу по трансфигурации — два листа пергамента коту под хвост!

Гермиона придушенно рассмеялась:

— Я дам тебе посмотреть мою, но только в этот раз.

Они ушли, а Блейз лежал на больничной койке и задумчиво смотрел в потолок. Скажи ему кто-нибудь пять лет назад, что он будет дружить с задавакой Малфоем, грязнокровкой и кровожадным садистом, он бы сам выхватил палочку и наслал на глупца летучемышиный сглаз. Но все было именно так, и те привязанность и забота, что он ощущал по отношению к своим друзьям... скажем так, мать, несомненно, порадуется за него. Это ведь, пожалуй, обеспечит ей неограниченный доступ в особняк Аддамсов. Эх, тут уже ничего не поделаешь.

Что-то ткнуло его в бок, и он на мгновение замер от страха, потом медленно отвернул край одеяла, про себя молясь, чтобы черная мамба не решила внезапно составить ему компанию.

Нет. Это было гораздо хуже и в то же время, как ни странно, гораздо приятнее. Блейз вытащил предмет из-под одеяла, и в ярком свете ламп тепло засветилась деревянная палочка. Непонятно, как он смог узнать ее, но ведь бывает, что в минуты стресса, сильного потрясения вся ситуация отпечатывается в мозгу в мельчайших деталях. Между тем, он видел ее до этого каждый день, на каждом уроке, но никогда до этого не присматривался.

Это была палочка Винсента Крэбба.

* * *

Гарри успел вовремя оттолкнуть Драко с дороги. Стрела вонзилась глубоко в землю в том месте, где он стоял секунду назад.

— Отлично, Гермиона. В следующий раз не забывай учитывать направление ветра.

Гермиона засветилась от похвалы, и тут же скрылась из виду. Блейз нацелил дуло своей духовой трубки и, глубоко вздохнув, выстрелил. Гарри без малейших усилий выхватил летящий дротик с красным оперением из воздуха, затем изящно ушел с траектории движения зазубренного ножа, посланного рукой Драко.

Гарри решил, пришло время обучить их основам искусства самообороны. По его выражению, нельзя все время рассчитывать только на магию. Любой волшебник всегда ожидает от другого волшебника, что тот воспользуется своей палочкой. И не ждет ножа, что перережет сонную артерию. Блейз тем временем гадал, не пытался ли Гарвесте таким своеобразным способом извиниться за то, что произошло в тот день на квиддичных трибунах. Никто из них не сомневался, что проклятие, посланное одним из Пятерки — теперь Четверки — предназначалось именно Аддамсу.

Гарри весело улыбнулся Блейзу, и буквально в дюйме от его ног воткнулся частокол острых спиц. Этот мерзавец даже не прицеливался.

Создавалось впечатление, что они готовятся к какому-то полубезумному марафону для юных киллеров. Улыбающийся брюнет заставлял их три раза в неделю накручивать круги вокруг озера, по пятам хаффлпаффской квиддичной команды. Драко, конечно, воспринял это как вызов и не уставал похваляться, что два дня назад сумел обогнать Седрика Диггори. Блейз не стал напоминать другу об одном только весе гирь, привязанных к лодыжкам старшеклассника. Возможно даже — о, ужас! — Гарвесте Аддамс был не единственным безжалостным садистом в стенах школы.

* * *

Шел урок чар, и Гарри уже целую минуту задумчиво рассматривал свою палочку. Наконец, он поднял руку.

— Профессор Флитвик, — вздохнул Гарри, — у меня не выходят веселящие чары.

Его партнер, Гидон Вэйзи, еле устоял на ногах от облегчения. Блейз растерянно заморгал. Чтобы у Гарвесте да что-то не получилось? Похоже, близится конец света.

Карликовый профессор внимательно осмотрел палочку. Она была сделана из странного красного дерева, немного сучковатая, рукоять ее была обернута полосками из черной кожи. Кончик был заострен, как будто даже специально заточен. Драко, стоявший неподалеку, вздрогнул. Палочка выглядела так, как, по его мнению, только и могла выглядеть настоящая палочка Аддамса. Смертельно опасным оружием.

— С вашей палочкой все в порядке, мистер Аддамс, — объявил всегда жизнерадостный профессор, — попробуйте еще раз.

— Каприциа гигелен, — послушался его Гарвесте. Из палочки вылетел небольшой сноп искр, но больше ничего не произошло. — Ну вот.

— Не расстраивайтесь, не расстраивайтесь! — прокомментировал профессор Флитвик. — Как и чары Патронуса, веселящие чары зависят от эмоционального настроя волшебника, его концентрации на счастливых воспоминаниях. И действительно, те, кому довелось испытать на себе ощущение, как сквозь них проходит Патронус, описывают его практически идентично воздействию веселящих чар. Единственная разница в том, что Патронус все же создан, чтобы защищать, а веселящие чары — чтобы веселить. Теперь давайте попробуем еще раз. Подумайте о том, что приносит вам настоящую радость, о самом счастливом воспоминании в вашей жизни, и наложите чары на мистера Вэйзи.

Гарри на минуту прикрыл глаза, сосредотачиваясь на задании. Когда он снова их открыл, даже профессор Флитвик отступил на шаг назад. Еще на словах "самое счастливое воспоминание" Драко с Блейзом нашли укрытие под ближайшей партой.

— Каприциа гигелен, — прошептал Гарвесте, и казалось, кто-то прошептал вместе с ним; два тихих голоса эхом отразились от стен, зашуршали в оживших тенях и пробудили воспоминания о самых жутких чудовищах, живших в детстве под вашей кроватью.

Вэйзи закричал диким голосом.

На следующее утро Драко шепнул на ухо Блейзу, что того положили в Святого Мунго.

* * *

Он все пил, и пил, и пил, и ему все было мало. Возможно, потому что он пил кровь животного. Он жаждал человеческой крови. Пожалуй, сгодилась бы и единорожья. Или кровь кентавра, или русалки, или гоблина, или гнома. Да кого угодно.

Никогда он не чувствовал такого — такой острой, невыносимой, непрестанной потребности, не оставлявшей его ни на минуту и грозившей поглотить его разум. Внутри него поселилось что-то чужое, чуждое и безумно раздражающее. Оно уселось ему на грудь, как какой-нибудь голубоглазый котенок или щенок с огромными доверчивыми глазами и одним вывернутым лопоухим ухом. Оно противоречило всему, что он знал и умел, отбирало его выдержку и самообладание и выбрасывало их, оставляя его один на один с голыми инстинктами. Это было совершенно нестерпимо.

Его переполняла Магия, но это была не его магия, она ощущалась неправильно и действовала не так. Он выбросил вперед руку. Перед ним упала сломанная ветка, и он раздраженно нахмурил брови. Где, скажите на милость, взрыв, разнесший все дерево в щепки? жаркое пламя, взвившееся к небу? адские создания, вызванные к жизни? Что за... за...

Это был не он. Не Гарвесте Аддамс.

Он вскричал в ярости, и магия запульсировала на его ладони.