Гарвесте Аддамс и узник Азкабана

— Знаете, профессор, если бы вы время от времени спускали с цепи вашего волка, ваша магия сейчас была бы намного мощнее, — задумчиво заметил Гарвесте. Он наблюдал всю сцену сидя, положив руку под подбородок и спокойно оценивая ситуацию. — Как я слышал, для выполнения заклинаний, относящихся к светлой магии, предпочтительны цельная душа и бесконфликтный внутренний мир.

Челюсть Люпина, продолжая в той же манере, рисковала быть вывихнутой.

— Г-Гарри, — судорожно выдохнула рядом с Гарвесте Гермиона и стиснула намертво его руку. Он оглянулся на девушку.

В целом, она держалась совсем неплохо. Хотя по плотно сжатым губам и зажмуренным глазам, а также по тому, как выступили белые костяшки ее судорожно стиснутых в кулаки рук, можно было ясно судить об испытываемом ей стрессе. Она не опускала головы и шептала про себя нечто успокаивающее. Что же касалось Драко с Блейзом...

— Как бы я ни наслаждался видом их мучений... — вздохнув, он встал. Слава богам, он совсем недавно выпил порцию крови. И так-то впоследствии ему был обеспечен приступ головной боли.

Но его магия не ответила на призыв. В первый раз, с тех пор как стал Аддамсом, Гарри почувствовал растерянность. Он не сводил глаз с той руки, на которой каким-то своим внутренним светом сияло серебряное кольцо, и не чувствовал... ничего.

— О, нет. Придется все-таки прибегнуть к грубой силе.

* * *

Хогсмид, укрытый одеялом из ослепительно-белого, усеянного россыпями бриллиантов и алмазной крошкой, снега, походил на сказочный городок с рождественской открытки. Он до сих пор переживал об утрате любимой юбки, безнадежно испорченной после последней разборки с дементорами. Он замачивал ее в отбеливателе, тер песком, полоскал в галлонах Патентованного пятновыводителя Гелии и все равно не смог избавиться от запаха. Разделанный дементор оказался, как ни странно, на поверку подобен букетику смятых весенних цветов. Какая мерзость.

Сейчас он пытался заесть накопившуюся злость горстью "хрустящих тараканов", но толку от этого было мало.

Гермиона, наблюдавшая, как он яростно вгрызается в очередного жука, слегка позеленела.

— Наверно, нам стоило купить тебе тот пакетик кровавых леденцов на палочке...

— Ага, как же! "Вкус настоящей крови"! Им должны запретить продавать эту подделку порядочным людям.

— Они и не продают, — прокомментировал Блейз. — Только вампирам.

Гарри понимал, что ведет себя как капризный избалованный ребенок, и заставил себя сделать глубокий вздох. Странная тяжесть в груди никуда не исчезла и, признаться, сильно его беспокоила, но он не имел права поддаваться слабости. Был выходной, и его ждали развлечения, ну а если не ждали, тогда он сам собирался их найти, и тогда уж всем не поздоровится.

— Мне нужна ткань, — решил Гарри. — Да. Это определенно приведет меня в чувство.

Двадцать минут спустя он действительно чувствовал себя немного лучше. Зато теперь не находили себе места Драко с Блейзом. Гарри прятал улыбку в складках бархата. Гермиона тоже улыбалась, глядя на него. Себе она выбрала отрез винно-красного шелка с тонким серебристым узором. Это было не совсем во вкусе Гарвесте, но замечательно шло к карим глазам девушки.

— Ну все, с меня хватит.

Драко решительно подошел к нему. Этот немного женственный юноша всегда с особой тщательностью следил за своей кожей, и, глядя вблизи, Гарри теперь мог уверенно заявить, что это работало: не было ни следа сухости, прыщей или черных точек. Добавьте огромные серые глаза в окружении пушистых ресниц и шелк изумительных платиновых волос — такой безупречной внешности позавидовала бы любая модель. Из него бы вышел просто восхитительный труп.

— Послушай, Гарвесте, мы все понимаем — и про кровь, и про спицы, про улыбки, но платья? юбки? девчачья форма? Ты... ты... ты же привлекательный молодой человек, и я не вижу причин...

— Драко, я не ослышался, ты только что назвал меня привлекательным? — заинтересованно переспросил Гарри. Гермиона и Блейз вместе смотрели на них широко распахнутыми шокированными глазами, а он сам не сводил взгляда с мучительно краснеющего лица Драко. — Я польщен.

— Ну... да. — Драко видимо собрался и продолжал допытываться. — Да, я считаю тебя привлекательным, так же считают Блейз и Гермиона. Мы все думаем, что ты неплохо выглядишь.

"И мы не одни такие, поэтому прекрати так смотреть на меня!" — повисли в воздухе не сказанные, но подразумевавшиеся слова.

Гарри не думал, что умереть от смеха будет адекватной реакцией, поэтому с трудом, но сдержал себя. Еле-еле.

— Проблема в том, что ты... ну, ты — юноша. С соответствующей анатомией. И женская одежда...

На лице блондина к этому моменту читалось отчетливое желание отрезать себе язык, лишь бы только замолчать. Гарри сжалился над ним. Он в последнее время что-то всех жалел. Должно быть, на него влияет кровь Гермионы. Она была милой девочкой, иногда — слишком милой, но, скорее всего, пара летних каникул в гостях у Аддамсов это поправит.

— Гарри, ты не обязан отвечать. Драко, временами ты такой глупый...

— Все нормально, дорогая. Я и в самом деле удивлен, что они выдержали целых два года.

— Если бы ты только знал, насколько странно ты выглядишь...

— Боги, Блейз, сейчас и правда не время...

Они переругивались всю дорогу до "Трех метел", где бармен наградил Гарри очень странным взглядом, когда тот вместо обычного сливочного пива попросил "Стрелка Росбина". Тем не менее, напиток стоял перед Гарвесте, как только седой старик за стойкой осознал, что это тот самый Аддамс. Глиняная кружка дымилась и обжигала пальцы.

— Гарри, это же... это... Что это?

— Огденское огневиски 1326 года, пикули, томаты-черри, сырое яйцо, две столовых ложки перца и шоколадный бисквит. Ах да, еще кусочек окорока индюшки. Очень тонкое сочетание. Хочешь попробовать?

Гермиону передернуло от отвращения, он же невозмутимо сделал глоток, наслаждаясь вкусом коктейля и сверкая на собеседников довольными глазами из-за краев кружки.

— Что ж, вы наконец решились спросить меня, отчего я ношу женскую одежду.

Казалось, Драко сейчас упадет в обморок:

— Я извиняюсь, что спросил об этом. Пожалуйста, не отвечай.

— Чепуха. Мы же друзья. Так... дайте-ка подумать. С чего начать? — Он тихонько постукивал по краю своей кружки. — А-а, с того, как я первый раз накрасился.

Гермиона наклонилась вперед, навострив уши.

— Знаешь, мне всегда нравилась губная помада твоей Матери.

— У нее для этого подходящий цвет лица. И ей идут дымчатые тени, не то что мне. Уэнсдей повезло в этом отношении. Мне вот приходится пользоваться более темными цветами. Я хорошо помню, когда... Отец и Мать пришли забрать меня из того дома, это было так, будто, живя в черно-белом мире, я вдруг увидел цвет. Эти алые губы — этот цвет я словно искал всю свою жизнь. И, конечно, алая кровь. Такой красивый оттенок.

Блейз скривился над своей кружкой пива.

— После, когда мне было шесть, мы как-то посетили психиатрическую лечебницу. Не помню названия, она была из тех, что предназначены для содержания безнадежно свихнувшихся убийц. У моей тети Офелии была очень хорошая палата на шестом этаже, достаточно удерживающих креплений и три смирительных рубашки с ее монограммой. Она рассказывала нам удивительные истории из своей жизни, все ее убийственные эскапады, все бесшабашные операции — это было весьма поучительно. И она нам поведала главный секрет всех убийц во все времена — меньше всего всегда подозревают тех, кто выглядит всех безобидней. К женщинам всегда относятся снисходительно, это часть человеческой природы. Только лишь потому, что они выглядят слабее, но это не значит, что так и есть. Женщина может махать топором и стрелять из ружья не хуже любого мужчины.

Гарри продолжал увлеченно объяснять:

— Даже в нашей Семье это так. Для любого постороннего Пагсли из нас троих кажется самым опасным. Но если он может сравнять школу с землей единственной с расчетом заложенной бомбой, то Уэнсдей за то же время без особых проблем перережет горло всем в здании.

— Я совершенно точно не гощу у тебя этим летом.

— Но, Гарри, — спросила Гермиона, незаметно под столом заехав Блейзу по голени, — тогда это не имеет смысла. Если женщины могут убивать не хуже мужчин, то и мужчины могут убивать не хуже женщин. Для чего тогда нужно это переодевание?

— Гермиона, ты что-то уж слишком легко все воспринимаешь!

— Это, знаешь ли, здравый смысл, дорогая, — ответил Гарри после выкрика Драко. — В таком наряде можно спрятать гораздо больше оружия: все эти шпильки, подкладки, плиссировки — на них работает целая модная индустрия. При попытке надеть мужской костюм все будет бряцать и торчать из самых неожиданных мест, и я буду чувствовать себя... неуютно.

— Так вот как ты умудряешься прятать эти твои спицы. О, Гарри, ты мне потом покажешь, ладно?

— С ней теперь никакого сладу не будет, попомни мои слова, — вздохнул Драко на ухо Блейзу, слушая, как сладкая парочка обсуждает возможные места в одежде для сокрытия ножей.

* * *

Рука Гарри взметнулась в воздухе и практически перерезанная напополам птица шлепнулась в тарелку с яичницей в паре метров от него. Совершенно случайно, это оказалась тарелка Дафны Гринграсс.

— Ох, извините! Могу я забрать мое письмо?

Дафна сегодня была одна. Винить было некого, она сама зачем-то встала в субботу ни свет ни заря. Девушка задрожала под этим улыбающимся взглядом, привычное ядовито-презрительное выражение спряталось где-то в глубине ее испуганных глаз. Несомненно, в числах есть своя магия.

— Гарри, это же попугай, — сказала Гермиона, удивленно разглядывая забрызганное кровью радужное оперение.

— Точнее, это agapornis fischeri. Неразлучник Фишера. Прислала сестра из Бобатона, — рассеянно заметил Гарвесте, изучая лаконичное послание на туго скрученном куске пергамента: "3:2". — Моя маленькая валькирия.

— Что она пишет?

— Это счет.

Гарри слегка улыбнулся. Похоже, его сестра развлекалась на полную катушку. Значит, пришло время и ему повеселиться.

* * *

Драко был чистокровным волшебником, воспитанным такими же чистокровными волшебниками в семье, где столетиями рождались чистокровные волшебники. Он никогда не был в кино, не ездил на такси, не спускался в метро — он не делал ничего из тех сотен вещей, которые могли оказаться чересчур маггловскими на его чистокровный вкус.

Поэтому вполне понятно, что, оказавшись в ситуации, когда ему предстояло "на собственной шкуре" испытать вполне маггловское переливание крови, Драко отреагировал весьма предсказуемо — он спрятался под диван. Блейз лишь вздохнул и вытащил его оттуда за воротник.

— Почему я? Почему всегда я?

— Прекращай ломать комедию, Драко, — сказала Гермиона, поднимая свой взгляд от домашнего задания по маггловедению, брошюры на тему "Барни и друзья: с детства и навсегда". Чтобы побороть тошнотворно-приторную слащавость рекламного буклета, она запивала ее чашкой горького черного кофе. — Это совсем не больно.

— Ты только посмотри на эту иглу! Она же огромная! Она прошьет мою руку насквозь!

— Только если ты этого захочешь, дорогой, — улыбаясь, сказал Гарри. Со всем оборудованием он обращался почти профессионально. Бабушка была просто кладезем знаний, когда дело касалось маггловской медицины. Она как-то давно встречалась с хирургом, но вскоре бросила его, когда поняла, что он пытался спасать пациентов.

— А что насчет Блейза? — отчаянно пробовал выкрутиться Драко. Имей он достаточно острые ногти, он бы сейчас оставлял глубокие царапины на кожаной обивке дивана в борьбе за свою неприкосновенность. Глаза юноши были выпучены в панике, и в их глубине Гарри мог ясно видеть, как разум Драко загнанно мечется, словно в клетке, пытаясь найти какой-нибудь выход или хотя бы отсрочить казнь. — У него... у него большие вены.

— Руки прочь от моих вен, Малфой, и прими это как мужчина.

* * *

Был день зимнего солнцестояния, или сочельник. Рождество Аддамсы обычно не отмечали, разве что выливали котел-другой кипящего масла на головы случайно забредших под их окна колядующих.

Оттого-то Гарри весьма подозрительно воззрился на одинокий сверток, лежавший в изножье его кровати. Более того, подарок не дымился, не тикал, не истекал кровью и вообще не двигался. Он уже собрался поджечь странный презент, но не успел, так как Драко устал ждать и, закатив глаза, разорвал обертку.

Из нее выпала метла. По тому, как уставились на нее Драко с Блейзом, можно было решить, что они нашли слиток золота в куче драконьего навоза.

— Это "Молния", — с трепетом выдохнул Драко. — "Молния".

— Что такое "Молния"?

— Ты изучаешь одиннадцать предметов и не знаешь, что такое "Молния"? — спросил Блейз, не отрывая глаз от метлы. — Это... это "Молния".

— Это я уже слышал. — Гарри подобрал оберточную бумагу и повертел ее в руках. Нигде не было видно ни имени, ни адреса отправителя. Как любопытно. — Мне не нужна новая метла. Ты не хотел бы подержать ее у себя, Блейз?

Во взгляде Драко читалась готовность к убийству.

* * *

"Дементоры причисляются к одним из самых ужасных созданий, населяющих эту землю. Обитают они в особенно мрачных, неприветливых уголках земного шара, процветают в местах, связанных со смертью, разрушением, гниением. Они отбирают у человека надежду и счастье, чувства умиротворения и спокойствия, саму радость жизни. Пребывание вблизи дементоров часто равноценно смертному приговору — живого человека они низводят до подобного им самим существа, злобного и бездушного, наполненного лишь одними кошмарными воспоминаниями."

Гарри задумчиво похлопал карандашом по губам. Потом вычеркнул слово "дементоры" в начале абзаца и вместо этого вписал там "Пуберт". Мадам Пинс, скорее всего, устроила бы скандал, узнай она, что он "осквернил" одну из ее драгоценных книг, но даже она в итоге согласилась бы, что он лишь исправил неточность.

— Гарри, тебе подарили "Молнию"?

— Гермиона, и ты туда же!

Обладательница густой гривы каштановых волос как раз устраивалась рядом с ним на скамье, не расставаясь ни на мгновенье с ломившейся от книг школьной сумкой, ставшей по виду раза в два тяжелее прошлогодней. Неплохой способ накачать мускулатуру.

— Что читаешь?

— Просто несколько основных фактов про наших гостей из Азкабана. Теперь вот не могу не гадать, не течет ли в Аддамсах частица крови дементоров?

Не успел он закончить эту мысль, тут же тучи интереснейших идей разнообразнейших экспериментов замелькали в его голове. Ах, какие перспективы! Ему не обойтись этим летом без помощи Пуберта.

* * *

Они снова были на квиддичных трибунах. Гарри начинало казаться, что вся эта квиддичная лихорадка ответственна за его недавние приступы веснушчатости. Был очередной ненормально солнечный день, поднимался свежий ветерок, принесший с собой непонятно откуда аромат лаванды. Приходилось надеяться только на то, что оставшиеся в живых дементоры решат заявиться и на сегодняшний матч.

А теперь и колокольчики. Он сунул нос в термос, пытаясь избавиться от преследовавшего его невыносимого запаха.