Фанфик по Наруто: "Справедливость - это миф"

— Ты что, шутишь? Я же сгорю, как спичка! — случаи попадания стихийной чакры в СЦЧ человека проходились в академии, и чаще всего даже одна капля приводила к летальному исходу, а иногда даже ко взрыву тела незадачливого экспериментатора. Кьюби презрительно фыркнула и скрестила руки на груди.

— Ты справишься с ее контролем, просто сверни чакру в жгуты так, чтобы она не касалась стенок каналов.

— Но это невозможно!

— Скажи мне, я хоть раз потребовала от тебя того, что ты не мог сделать? — я так и замер с открытым ртом и поднятым к небу пальцем — действительно, ни одного такого случая не было. Кицунэ заметила мое замешательство и самодовольно ухмыльнулась.

— К тому же, я буду рядом, и смогу помочь тебе в случае неудачи, так что прекрати ломаться и делай, что тебе говорят, — окончательно успокоившись, я молча кивнул и сделал глубокий вдох, закрыв глаза.

Сосредоточившись, я почувствовал очаг чакры, пульсирующий у меня в животе. Преобразовав ее малую часть в огненную, я осторожно направил ее в каналы. По всему телу почти мгновенно растеклось приятное тепло, словно я был в натопленной бане, и мне так понравилось это ощущение, что я продолжил преобразовывать чакру, словно провалившись в транс. Мой разум заходился в экстазе, а тело изнемогало от наслаждения близостью со стихией, я не понимал и не осознавал происходящего. Я не просто чувствовал огонь, не просто контролировал его, я был огнем, я горел, я пылал... Изящная рука сдавила мое плечо, когти вошли мне под кожу отчего я выпал из смертельно опасного наваждения и открыл глаза, увидев перед собой обеспокоенное лицо Девятихвостой.

— Не увлекайся! — строгим голосом сказала Кьюби. Я застыл на месте, продолжая смотреть в алые глаза. В них мерцало что-то неуловимое, столь родное и близкое мне, что невозможно себе представить. Она светилась изнутри столь ярким и теплым сиянием, что мне всей душой захотелось прижаться к ней, что я и сделал. Мне было плевать, что это тысячелетний злой демон, убивший тысячи тысяч людей, для меня она стала ближе чем кто-либо за всю мою жизнь, ближе, чем моя собственная мать. Кицунэ застыла с открытым ртом и с непередаваемым возмущением уставилась на меня, крепко обнимающего ее поперек груди.

— И как это понимать? — ворчливым тоном спросила лисица, не в силах освободить руки из моих объятий.

— Кьюби, спасибо тебе за твою помощь. Ты... ты стала моей семьей, которой у меня никогда не было.

— Ну... пожалуйста, — неуверенно ответила кицунэ, вытащив наконец одну руку и потрепав меня за волосы. Похоже, я удивил ее, но как иначе я мог к ней относиться, если она научила меня едва ли не всему, что я знаю, готовила мне еду и шила одежду? Кьюби на несколько секунд замешкалась, пристально посмотрела мне в глаза и кивнула сама себе, словно приняв важнейшее решение в своей жизни.

— Меня Курамой зовут, — я пораженно вздрогнул — для демона нет ничего дороже его имени, ведь знающий его человек сможет легко подчинить себе могущественное создание.

— Спасибо за доверие, — тихо шепнул я.

— Ты его заслужил — усмехнулась лисица, взъерошив мне волосы. Остаток дня прошел в беседах о нашем прошлом — через полгода, я все-таки смог подружиться с тем, кого в деревне считали бездушным монстром, который на деле был в сто крат человечнее их самих.

Находясь в единстве со стихией, я смог достичь гораздо больших результатов в огненных ниндзюцу. Мощность каждого из них возросла примерно в два раза, но Курама сказала, что это лишь малая доля тех возможностей, которые мне дает наличие чакры огня в собственных каналах чакры. Она сказала, что когда мне удастся перевести всю свою чакру до последней капли в стихийную, при этом не сгорев дотла, я стану демоном. Не знаю, правда это или нет, но звучит очень заманчиво, хотя до этого мне еще очень, очень далеко — на данный момент лишь сотая часть моей духовной энергии была способна обратиться необоримой мощью огня. К сожалению, разобраться с артефактами Кьюби мне не помогла — она сама в них ничего не смыслила. Научить меня фехтованию она тоже не смогла — уж что-что, а мечами размахивать лисы не умели. Печально вздохнув, я отложил реликвии своего клана в долгий ящик — может быть, позже пригодятся.

Разумеется, о тайдзюцу никто не забыл, но до окончания физподготовки я упражнялся лишь с собственными клонами. Кьюби мотивировала это тем, что она, дескать, порвет меня на кусочки. Обидно, конечно, но ничего не поделаешь, всему свое время. И вот, когда оно, наконец, настало, случилось такое, что я до сих пор со стыдом вспоминаю свою первую тренировку с кицунэ.

— Ударь меня, — спокойным голосом сказала лисица, разминая плечо и шею.

— Но... девушек бить нельзя! — возразил я, вспомнив то, чему меня учила мама. Я даже сестру свою терпел, а Кьюби-то за что бить? Она мне как мать! Кицунэ злобно нахмурилась и подошла ко мне, отвесив смачную пощечину.

— Ну же, ударь меня! — растираю покрасневшую щеку ладонью и с обидой гляжу на демонессу. Девятихвостая отвесила мне второго леща, но я лишь неуверенно пятился назад.

Лисица тяжко вздохнула и покачала головой — несмотря на тяжелое детство, я был не слишком агрессивным, и вывести меня из равновесия было не так просто.

— Пойми же, ты не сможешь мне навредить при всем желании, ведь не зря я полгода гоняла тебя, как проклятого, чтобы ты имел хоть какие-то шансы, а учиться постоять за себя надо, — я молча кивнул и приблизился к лисице, несмело попытавшись ударить ее в живот. Девятихвостая схватила меня за руку и перебросила через плечо как мешок с картошкой, со всей силы шарахнув меня об пол. Сказать, что это было больно — ничего не сказать.

— Слабак, — кицунэ презрительно сплюнула на землю. Тут я уже не выдержал — нет, этой дурочке точно не поплохеет от пары подзатыльников. Схватив Кьюби за ногу, я резко дернул конечность на себя и заставил биджуу сесть на шпагат... мне на лицо. Тонкие белые трусики из чакры лишь формально прикрывали кицунэ — я прекрасно ощутил своей кожей все формы, что были скрыты под ними. И как бы стыдно мне не было, я сильно возбудился от такой близости с женским телом, несмотря на свои юные годы. Кицунэ медленно встала на четвереньки и поглядела под себя. Заметив мое красное, как томат, лицо, а затем зацепившись взглядом за топорщащуюся в области паха тунику, Кьюби лишь рассмеялась, еще больше вогнав меня в краску.

— Хочешь провести ночь с биджуу? — смущенно киваю, ведь хуже все равно не станет. Я уже понял, что с этого дня никогда не смогу посмотреть на Кураму как прежде, и мое желание никогда не угаснет. Кицунэ криво ухмыльнулась и помогла мне встать на ноги, явно прочтя все мои мысли по моему лицу.

— Думаю, я могу это устроить, но лишь когда ты одолеешь меня в честном бою, — я едва не поперхнулся от возмущения.

— Нехилые у тебя запросы! — Кьюби презрительно фыркнула и насупила брови.

— Думаешь, мне нужен самец, который слабее меня? Я и так тебе только что сопли не утираю, еще и в постель с тобой лечь из жалости? Самому не противно? — понуро опускаю голову и тяжко вздыхаю, украдкой бросив взгляд на недосягаемые ножки Девятихвостой. Стоп, почему недосягаемые? Я уже бегаю быстрее нее, что мне мешает потренироваться и стать сильнее? Решительно вскидываю голову и встаю в боевую стойку.

— Теперь ты нападай! — заносчиво маню противницу ладонью. Кицунэ задорно оскалилась и набросилась на меня. Было больно. Очень больно.

Лисий стиль боя не имел ничего общего ни с одним человеческим, удары были очень быстрыми и точными, хоть и не слишком сильными, но в исполнении Девятихвостой каждый из них едва не ломал мне кости. Уклоняться я не успевал, а блоки были бессмысленны — кицунэ их попросту обходила. Да, Курама в ближнем бою скрутила бы любого бойца из Конохи за несколько секунд, разве что мастера тайдзюцу могли бы ей что-нибудь противопоставить, что тогда говорить обо мне, выпускнике академии и неудачнике-самоучке? Но как бы ни была сильна Кьюби, я не стоял на месте. Мы мутузили друг друга дни напролет, благо, наша нечеловеческая выносливость позволяла, и каждый день схватки становились все дольше и дольше. К исходу первого месяца я мог продержаться уже более пяти минут, а еще через месяц мне удалось положить биджуу на лопатки. Во всех смыслах этого слова.

— Сдаешься? — спросил я, заломив кицунэ руку за спину и слегка надавив на нее, лишь настолько, чтобы она поняла бесполезность сопротивления. Лисица попыталась вырваться, но я усилил нажим, и Кьюби зашипела от боли.

— Сдаюсь, — обиженно буркнула Девятихвостая. Я тут же отпустил ее, и кицунэ отошла в сторонку, принявшись растирать ноющую конечность. Я вспомнил ее давнее обещание, и в душе робко зашевелилось давно подавляемое желание, за это время ставшее почти невыносимым.

— Я победил в честном бою, теперь я достоин тебя? — Кьюби замерла и посмотрела на меня оценивающим взглядом, склонив голову на бок, тщательно изучив каждую часть и каждый мускул моего тела.

— Достоин, — ответила кицунэ и подошла ко мне. — Хочешь этого прямо сейчас? — спросила лисица без всякой доли сомнения — казалось, она уже давно все для себя решила.

— Ну, я не настолько озабочен, давай дождемся вечера, а сейчас пойдем помоемся и отдохнем, — Девятихвостая кивнула и широко улыбнулась, я обхватил ее за талию и мы вместе отправились к ручью, захватив с собой мыльный корень.

Скинув тунику, я помог явно чего-то выжидающей Кураме раздеться, с удивлением отметив изменения в ее поведении. Похоже, теперь мне придется за ней ухаживать, но не могу сказать, что мне не нравилась такая перспектива. Зайдя в воду, я аккуратно намылил прекрасное тело, пожирая его глазами и лаская упругие груди. Кицунэ легонько улыбнулась от удовольствия, а когда дело дошло до промежности, выгнула спину и положила руки мне на плечи, заурчав подобно кошке, чего я раньше за ней никогда не замечал. Одного ее вида хватило, чтобы возбудить меня, а уж когда она сама принялась меня намыливать, я едва не набросился на нее после первого же прикосновения.

— Может, не будем ждать до вечера? — томным голосом спросила кицунэ, кладя одну руку мне на спину, а второй стиснув стоящий колом член.

— Может и не будем, — отвечаю я, впиваясь в коралловые губки страстным поцелуем, и сжимая в ладонях упругие груди, оттесняя Девятихвостую к берегу.

Кицунэ аккуратно опустилась на сочную зеленую траву, уперевшись руками в землю и раздвинув ноги, приглашая меня приступить к делу. Я осторожно опустился сверху, вновь слившись с ней в страстном поцелуе, окончательно уложив девушку на землю. Ласково глажу прекрасное личико, читая в алых глазах животную похоть. Боги, как же долго я об этом мечтал, и вот, ее прекрасное тело в моих руках, и она сама хочет этого едва ли не больше меня самого. Проведя кончиками пальцев по боку кицунэ, заставив ее вздрогнуть от щекотки, я пристроил свой член к ее влагалищу и медленно вошел в нее. Курама судорожно вздохнула и обхватила меня руками — то, что у нее давно никого не было, было очевидно, и само собой разумеется, девушка изголодалась по любви и ласке. Что же, не стану ее разочаровывать... Медленно начинаю двигаться, продолжая нежно поглаживать и пощупывать прекрасное тело, испытывая неземное наслаждение. Кьюби лишь тяжело дышала и постанывала от блаженства, жмуря свои прекрасные глазки и беспорядочно касаясь меня руками. Разумеется, несмотря на все мои усилия, я не продержался и пяти минут, но успел выдернуть член и кончить кицунэ на живот. Курама возмущенно вскинула голову, а потом со стоном рухнула на траву — похоже, мне не удалось ее удовлетворить. Что же, тогда по-старинке, ручками... — нащупываю пальцами клитор Девятихвостой и начинаю его пощипывать и поглаживать. Смирившаяся с неудавшимся оргазмом кицунэ тут же начала извиваться по земле и тихо стонать, вырывая руками клочья травы. Когда же я начал ласкать ее грудь второй рукой, стоны стали еще громче, и через пять минут Курама затрепетала всем телом, выгнувшись дугой и едва не задыхаясь от возбуждения, брызнув мне в ладонь прозрачной жидкостью, после чего обессиленно обмякла в сладкой истоме, уронив голову на землю, тяжело дыша. Ложусь рядом и начинаю медленно гладить Кьюби по груди и животу. Только сейчас я осознал, как же сильно я люблю ее.

Глава 8

Остаток дня мы провели на берегу, взяв друг друга за руки, лишь изредка нарушая тишину парой бессмысленных фраз. Нам обоим нужно было время, чтобы понять и принять изменения, которые произошли в отношениях между нами. Когда начало смеркаться, мы быстро привели себя в порядок и двинулись в сторону убежища. В пятиста метрах от входа в подземелье, кицунэ замерла, как вкопанная, и шумно принюхалась, напряженно нахмурив брови и стреляя глазами по сторонам.

— Что-то случилось? — поинтересовался я с нескрываемым беспокойством — на моей памяти Курама еще никогда не вела себя подобным образом.

— Я чувствую незнакомую чакру — темную, зловещую и необычайно мощную, — ответила кицунэ через несколько секунд молчания.

— Ксо, если кто-то нашел наше убежище, то в его руки попадут все наши вещи! — сделал очевидный вывод я.

— Я бы не стала рисковать своей жизнью ради каких-то вещей. Кто бы то ни был — нам с ним не справиться. Уходим, — сказала кицунэ, поворачиваясь в противоположную от нашего жилища сторону. В сердцах сплюнув на землю, я последовал ее примеру. Сделав десять шагов, я ускорился и поторопил лисицу, ощутив на спине пристальный взгляд, в котором без всякого труда чувствовалась холодная, хищническая жажда убийства. Долго убегать нам не пришлось — уже через полминуты преследователь, двигающийся с нечеловеческой скоростью по ветвям деревьев, обогнал нас и приземлился в полусотне метров впереди. Прикрыв Девятихвостую собой, я вытащил три свитка с огненными драконами из потайного кармашка на поясе и зажал их между пальцами правой руки, напряженно следя за каждым движением незнакомца, готовясь разрядить в него весь свой весьма скудный арсенал — даром, что я вообще хоть что-то захватил, отправляясь купаться.

— Ты кто такой? Чего ты хочешь от нас? — не выдержала Кьюби, пристально глядя на бледного, как смерть, незнакомца.

— Я хозяин той лаборатории, которую вы разгромили и ис-спользовали в с-своих целях, — губы незнакомца исказила кривая ухмылка, а мертвые змеиные глаза с вертикальным зрачком сверкнули так, что душа у меня ушла в пятки. Внезапно из кустов по левую руку от нас вылетела целая пачка сенбонов. С легкостью уклонившись, я разрядил один из свитков в сторону предполагаемого местонахождения противника, а остальные два в стоящего на прежнем месте собственника нашего временного убежища. Мощные потоки пламени оплавили землю и подожгли опушку леса, но в этот раз метательное оружие посыпалось на нас со всех сторон, и уклоняться от него становилось все сложнее. Схватив один из пролетавших мимо кунаев, в надежде использовать его для самозащиты, я с ужасом обнаружил, что бинт, которым перемотана рукоять, пропитан лиловой жидкостью. Тут же отшвырнув оружие в сторону, я почувствовал, как моя левая рука молниеносно немеет до самого плеча, и смертоносный холод паралича медленно растекается по всему телу. Пара сенбонов глубоко вошла в ногу и в живот, довершив начатое. Не в силах противиться яду, я рухнул на колени.