Фанфик по Наруто: "Справедливость - это миф"

На следующий день Орочимару был сильно не в духе — оказалось, он вернулся сюда лишь затем, чтобы проверить тех самых белокожих гуманоидов в стеклянных капсулах. Но результат проверки его не устроил — все подопытные погибли.

— Собирайте вещи, через час мы уходим, — с порога заявил Кабуто.

— Куда уходим? И зачем? — спросил я, с трудом подавив зевок — очкарик засветло вырвал меня из постели.

— В Отогакуре. Здесь больше нет ничего полезного для Орочимару-сама, — ответил белобрысый.

— Никогда не слышала о такой деревне... — проворчала Курама, кутаясь в одеяло, с раздражением глядя на незваного гостя.

— Я тоже, — честно признался я.

— Орочимару-сама основал ее менее десяти лет назад, неудивительно, что вы о ней не слышали, — устало выдохнул Кабуто, поправляя очки. Я задумался, но лишь на секунду — новая деревня — отличный плацдарм для подготовки нападения на Коноху. В том, что своими силами мы с Кьюби не справимся при всем желании и через сто лет — я не сомневался, ведь помимо сестренки и папаши там проживает несколько сотен шиноби, потому было необходимо обзавестись союзниками, чтобы расправиться с массовкой.

— Хорошо, мы будем готовы в срок, — ответил я. Кабуто молча кивнул и удалился, кицунэ же тяжко вздохнула и медленно сползла с кровати.

— Я даже и не знаю, кого я больше хочу выпотрошить — это очкастое ничтожество или его учителя, — проворчала Девятихвостая, натягивая на себя тунику. Я кивнул в знак согласия и принялся собирать в кучу наш немногочисленный багаж. Через полминуты ко мне присоединилась Курама.

Мечи в бамбуковом чехле, десяток кунаев, охапка свитков с огненными драконами, часть из которых я распределил по потайным кармашкам на поясе, пара подстилок, запасные туники и мокасины из сыромятной кожи, да пара кило вяленого мяса — вот и все, что у нас осталось после вчерашнего бесцеремонного ограбления. Сложив вещи в ранец, возрожденный золотыми руками Девятихвостой практически из ничего, мы вышли на улицу и нос к носу столкнулись с Орочимару и Кабуто. Оба были налегке.

— А где ваши вещи? — удивленно воскликнул я.

— Орочимару-сама расшифровал один из свитков и с помощью фуиндзюцу запечатал их, — с благоговением глянув на змеиного саннина ответил Кабуто. Я брезгливо поморщился — иногда мне казалось, дай очкарику волю — он бы молился на своего драгоценного сенсея.

— А наш рюкзак можете запечатать? — спросила Девятихвостая,

— Разумеетс-ся. Давай его с-сюда, — Орочимару вынул небольшой свиток из подсумка на поясе и вытянул руку вперед, в ожидании поклажи. Кицунэ помогла мне снять рюкзак и вручила его змеиному саннину. Поставив ранец на землю, Орочимару положил на него пустой свиток и сложил цепочку из восьми печатей.

— Фуиндзюцу: Кото хоин! — прошипел саннин, положив правую ладонь на свиток. С негромким хлопком, рюкзак исчез в облачке белого дыма, а на свитке появился причудливый узор из иероглифов.

— Рас-спечатывать, как и боевые с-свитки — подачей чакры в центр печати. На первом привале я научу тебя этой технике, а сейчас-с не будем терять время, — проинструктировал нас саннин, после чего вручил свиток мне. Я молча кивнул, радуясь тому, что моя ноша полегчала на добрые десять кило, поправил бамбуковый стебель с мечами на спине и двинулся следом за Орочимару. Так началось наше недолгое путешествие до Отогакуре.

Как и ожидалось, никаких происшествий по дороге не было — все нукенины чувствовали силу саннина за добрый километр и предпочитали загодя убраться с его пути, а простые бандиты в такой глуши не водились. Так называемый 'привал' был лишь поздней ночью, но я не жаловался — хоть мы и передвигались прыжками по ветвям деревьев с огромными затратами чакры, но после тренировок с Девятихвостой мне уже ничего не было страшно. Дзюцу запечатывания предмета оказалось значительно проще, чем аналогичная техника для консервации боевых ниндзюцу, но, тем не менее, именно ее Узумаки по неведомым причинам решили зашифровать. Всего через час тренировок я смог вновь запечатать наш ранец в свиток.

— Недурно, очень недурно... — похвалил меня змей и направился к костру, разведенному Кабуто под раскидистой кроной дерева. Распечатав поклажу, я достал вяленое мясо, нарезанное узкими полосками, и протянул пару кусков демонессе. Пока мы ели, саннин то и дело поглядывал на нас, после чего о чем-то перешептывался со своим учеником по другую сторону костра, испоганив то немногое удовольствие, которое мы еще могли себе позволить. Отвязав подстилки от ранца, я протянул одну из них Девятихвостой. Уже через полминуты мы организовали себе какое-никакое спальное место в паре метров от огня. Ночью становилось прохладно, потому мы решили спать вместе, чтобы согреться, а вторую подстилку использовать в качестве одеяла. Кабуто и Орочимару же улеглись в комфортабельные спальные мешки. Кьюби прижала меня к себе и положила голову на мое плечо. Несмотря на все трудности последних дней, я расплылся в широкой улыбке, и уже через несколько секунд заснул, не в силах противиться чарующей теплоте, исходящей от огненной демонессы.

Дорога до Отогакуре, в общей сложности, заняла восемь дней, и все последующие дни привалов не было вообще — мы останавливались лишь глубокой ночью, спали четыре часа и продолжали путь. Орочимару, казалось, совсем не уставал, а вот Кабуто к моменту прибытия был похож на оживший труп. Поздним вечером восьмого дня мы наконец-то достигли своей цели. Деревня была совсем крошечной, в сравнении с Конохой, но, тем не менее, была окружена десятиметровой стеной из уплотненного чакрой грунта. Под стеной раскинулись весьма обширные ступенчатые рисовые поля, в которых по колено в воде горбатились около полусотни крестьян. У ворот стояла пара часовых, лениво облокотившись на косяки и о чем-то вяло переговариваясь. Завидев Орочимару, они тут же вытянулись в струнку и состроили непрошибаемые лица.

— С возвращением, Орочимару-сама! — поприветствовал своего господина левый привратник. Змеиный саннин проигнорировал его и прошел сквозь ворота, мы последовали за ним, чувствуя на себе с десяток любопытных взглядов снующих мимо прохожих. Через пару минут неспешной ходьбы, мы достигли центральной площади деревни, диаметром около пятидесяти метров. От нее лучами расходилось шесть широких улиц, вдоль которых расположилось около сотни одноэтажных и двухэтажных жилых домов. Хотя дома — это сильно сказано — скорее хижины. На самой же площади находилась парочка крупных магазинов и таверн, в которые каждый вечер стекался народ. Деревня располагалась на склоне холма, потому не слишком крупный трехэтажный особняк, находящийся выше по склону, казался настоящим дворцом на фоне остальных жилищ. В него нас и повел Орочимару.

Дверь открыл дворецкий, чинно поклонившийся своему господину и отошедший в сторону. Кабуто тут же поплелся на второй этаж, едва переставляя ноги. Жилище змея было обставлено скромно, но со вкусом — каменные стены до высоты человеческого роста были обиты мягко-бордовой вишневой древесиной, на полу лежал дубовый паркет, а лестница на второй этаж могла похвастать резной балюстрадой. На первом этаже расположилась гостевая с парой кресел и столом секретарши — похоже, жилище саннина по совместительству выполняло функции резиденции самозваного Каге.

— Здравствуйте, Орочимару-сама! — воскликнула симпатичная темноволосая девушка, когда увидела змея на пороге, тут же вскочив с места и низко поклонившись. Я брезгливо поморщился — как можно было так запугивать своих подчиненных? Они же только и будут думать, как вонзить нож тебе в спину. Однако, Кураме, похоже, нравилось подобное поведение окружающих — кицунэ, что с нее взять.

— Что же, сейчас-с я выдам вам документы граждан Отогакуре — с ними вас-с никто не тронет на территории деревни, — пояснил змей, подведя нас к столу секретарши. Та все прекрасно слышала, и уже достала из ящика пару корочек из плотного картона, обтянутого тончайшей кожей.

— Пожалуйста, назовите свое имя и дату рождения, — попросила девушка, глядя на меня. Я на секунду задумался, а потом назвал фальшивые данные.

— Огимати Муро. Родился седьмого августа девятьсот восемьдесят четвертого года, — секретарша со скоростью звука застрочила на бумаге, и уже через несколько секунд поманила меня пальцем.

— Отклейте пленку и приложите палец к этой пластине. Она навсегда запомнит чакру первого человека, прикоснувшегося к ней, и будет служить вашим удостоверением личности, — девушка протянула мне корочки, и я выполнил ее инструкции. Серебристая металлическая пластинка сверкнула голубоватым мерцанием и потухла.

— Поздравляю вас, теперь вы гражданин Отогакуре! — секретарша мило улыбнулась, но, завидев мертвое, безэмоциональное лицо Отокаге за моей спиной, тут же стушевалась и принялась обслуживать Кьюби.

— Токугава Юки. Родилась девятого сентября девятьсот восьмидесятого года, — уже через десять секунд секретарша всучила Кураме ее удостоверение, та задумчиво поглядела на пластину, затем на Орочимару, но когда тот едва заметно кивнул, смело ткнула пальцем в металлическую блестяшку. Пластина сверкнула алым всполохом света, но больше ничего необычного не произошло.

— Чудес-сно! — змей довольно ухмыльнулся, после чего залез в карман, вытащил оттуда пару небесно-голубых колец и положил их на стол. — Эти кольца покажут окружающим, что вы из чис-сла моих приближенных. С ними вы можете ни в чем себе не отказывать на территории Отогакуре — все ваши рас-сходы оплатит деревня. Завтра я вес-сь день буду занят, но пос-слезавтра жду вас на этом мес-сте в пять утра. Можете быть свободны, — прошипел Орочимару, после чего повернулся к нам спиной и отправился следом за Кабуто на второй этаж. Мы с Курамой тут же надели полезную обновку на пальцы и пристально изучили ее в свете закатных лучей, проникающих в помещение сквозь широкие окна.

— Похоже на аквамарин... — задумчиво протянула кицунэ. Мне оставалось лишь промолчать — в геологии я полный ноль. — Не подскажешь, где здесь можно переночевать? — спросила Девятихвостая у секретарши.

— В тавернах на центральной площади сдают комнаты в аренду. Больше негде — Отогакуре редко принимает гостей, — ответила девушка, все еще напряженно глядя на нас. Кицунэ молча кивнула и взяла меня за руку, настойчиво потащив в сторону выхода.

— Но я хочу осмотреть дом! — возмутился я.

— Потом посмотришь, — грубо оборвала кицунэ и вытолкала меня за дверь. Дворецкий, все это время изображающий вешалку, задвинул засов, и мы вновь оказались на улице.

— И куда это ты так торопишься? — ехидно поинтересовался я.

— Пить, есть и трахаться, — коротко и ясно ответила Девятихвостая. Слова застряли у меня в горле — всего этого хотел и я, только под впечатлением от жилища саннина успел об этом позабыть.

— Так чего же мы ждем? — спросил я, быстрым шагом двинувшись к центру деревни. Лисица ухмыльнулась и последовала за мной.

Глава 10

Добравшись до площади, мы наудачу выбрали таверну и подивились тому, как же много было народу даже в такой маленькой деревне, если собрать его в одном месте. Зябко поежившись под пристальным взглядом полусотни глаз, мы направились к трактирщику.

— Эй, куколка... — нам преградил путь бугай, ростом под два метра. В нос ударил терпкий запах перегара. Я сразу же напрягся всем телом, приготовившись к бою.

— Не хочешь интересно провести время с настоящим мужчиной? — взгляды окружающих тут же приступили к изучению наших персон — все с нетерпением ждали, что же произойдет дальше. От такой наглости у меня перехватило дыхание — да как этот мешок дерьма даже думать смеет о том, чтобы прикоснуться к моей лисичке?! Прежде, чем Курама успела что-то предпринять, я напитал свое тело чакрой и дважды ударил бугая — в живот и солнечное сплетение, почувствовав, как кулак раскалывает грудину противника. Тот согнулся пополам, извергая на пол содержимое желудка, чем я и воспользовался, в прыжке ударив урода ногой с разворота. Пьяница отлетел в сторону на несколько метров и бесформенной кучей рухнул возле лестницы на второй этаж, приложившись головой о перила. В трактире на несколько секунд воцарилась гробовая тишина, но стоило мне глянуть по сторонам, и все присутствующие демонстративно вернулись к своим делам. Похоже, им не впервой видеть, как хилый, на вид, малолетний шиноби уделывает шкаф под два метра ростом. Впрочем, это и неудивительно, учитывая место их проживания.

— Какой у меня агрессивный самец! — Девятихвостая задорно оскалилась и кинулась мне на шею. Я тут же крепко обнял ее и нежно погладил рыжие волосы. Положив голову на плечо кицунэ, я расплылся в широкой улыбке, искренне радуясь, что мне предоставилась возможность показать себя. Но тут я заметил лужицу темной крови, растекающуюся из-под головы поверженного бугая. Настроение тут же стало хуже некуда. Нехотя разорвав теплые объятия, я проигнорировал возмущенно хлопающую глазами биджуу и подошел к бугаю, сопровождаемый настороженным взглядом трактирщика, все быстрее и быстрее трущего тряпкой и без того чистый до скрипа стакан. Проверив пульс, я похолодел от ужаса — бугай был мертв.

— Кажется, я перестарался... — тихо сказал я. Обернувшись, я поглядел на недоуменно хлопающую глазами демонессу, — Курама... я убил человека... — совсем шепотом сказал я. Кицунэ гневно насупилась, подошла ко мне и вздернула меня за шиворот, пристально поглядев мне в глаза.

— И что с того? Для тебя жизнь этого отброса дороже моей чести? — с вызовом поинтересовалась кицунэ.

— Нет... но можно было решить дело миром, или хотя бы не доводить до греха... — тихо ответил я, с сожалением глядя на еще теплый труп.

— Ты безнадежен! — взвыла кицунэ, оттолкнув меня в сторону и направившись к барной стойке. Потерев ушибленное плечо, я, в скверном расположении духа, последовал за ней. Что-то мне подсказывало, что наш разговор еще не окончен.

— Что вам угодно? — любезно поинтересовался пухлый трактирщик, глядя то на свежий труп возле своей лестницы, то на меня, то на грудь Девятихвостой.

— Комнату с одной кроватью на ночь, — задорно рявкнула биджуу.

— Сожалею, но все комнаты заняты... — мужчина виновато развел руками — судя по всему, случившаяся всего пару минут назад расправа его не впечатлила. Может быть, где-то среди посетителей притаилась охрана, или он сам шиноби, или же он был полностью уверен в своей змеиной 'крыше'? Впрочем, у нас был козырный туз в рукаве. Лиса молча положила руку на стойку, и трактирщик, завидев кольцо, тут же изменился в лице.

— Кажется, у меня все-таки найдется комната для вас. Вот, держите. Первая дверь слева по коридору на втором этаже, — трактирщик вручил биджуу увесистый железный ключ.

— Чудесно! — ответила кицунэ и тут же ломанулась наверх, схватив меня за запястье. Переступив через холодеющее тело пьянчуги, я не успел даже почувствовать себя последней сволочью, как оказался на пороге нашей анти-люксовой комнатушки. Курама несколько секунд провозилась с замком, а потом едва ли не пинками загнала меня внутрь, захлопнув и заперев дверь на засов за моей спиной. Обернувшись и увидев яростно сверкающие глаза кицунэ, я судорожно сглотнул — похоже, будет больно.